Заходим в зал. Огромных размеров ресторан, явно не тюменские масштабы. Столица Урала! Тут тебе и дома повыше, и кабаки попросторнее. Сидим, едим, пьем. Разглядываем ресторанных девиц, размышляем о том, с какими бы из них продолжить вечер тет-а-тет. Так время и пролетело, и подошло к закрытию. Вышли мы с Юркой, подвыпившие уже изрядно, в фойе. А Саша Махнутин, то бишь "Мух", задержался в зале, чтобы расплатиться. Ну, мы одежду взяли, разложили ее на кожаных диванах и собираемся, так это, не спеша одеться. И тут кто-то из рядом одевающихся мужиков спрашивает, этак громко:
- А где моя шапка?!
- Кто, Шапа?! - отреагировал зычно Юрка с видом величественным и с барскими интонациями в голосе.
- Я - Шапа!
И тут же, как говорится, не отходя от кассы, один из мужиков, по-моему, как раз тот, что шапку свою искал, бьет Юрку прямо по его породистому лицу. Мужики эти, а их оказалось человек девять, вида были очень даже не мажорного, очень даже обыкновенные мужики. Тот, что Юрку ударил, где-то ему аккурат по подбородок. В ответ на его удар Юрка только презрительно скривился, и вид у него стал такой, будто на него прыгнул какой-то мерзкий зверек. Мужичок, видя, что эффект от удара невелик, решил его повторить, но результат оказался тот же. Юрка только скривил еще более физиономию, с еще большей степенью отвращения от прикосновения к своей царственной персоне какой-то мерзкой, холопской руки. И тут, видимо, до помутненного алкоголем Юркиного сознания дошел смысл происходящего! Его, Юрку, бьют какие-то мудаки задрипанные.
Ромыч! - взревел он, - Зови Шуру!
От этого медвежьего рыка все как бы на несколько мгновений оцепенели и у меня появилась возможность действительно сигануть в ресторанный зал за Мухом. Шура, он же "Мух", был известным тюменским каратистом. Об этом знал Юрка, но не знали мужички. Они заинтересованно вытаращились по направлению к входу в ресторанный зал, откуда вот-вот должен был появиться вызываемый столь громогласно Шура. Возможно, они рассчитывали увидеть в лице Шуры некое чудовище, о трех головах и трех метров ростом, поэтому как-то замерли. Но вот из зала выскочил сначала я, маленький и прихрамывающий, а затем и Шура - симпатичный юноша в пестром пуссере, стройный и в очках. Правда, с густой бородой.
Увидев, что Шура по своим размерам совсем не соответствует образу страшного чудовища, мужички сразу оттаяли и приняли Шуру в свои теплые мужские объятия. С этого момента завязался интенсивный рукопашный бой. Вот как он протекал.
В самом начале поединка на появившегося на сцене событий Щуру насело сразу четверо мужичков. Шура ушел в глухую оборону, прикрыв согнутыми в локтях руками лицо. На него посыпались градом удары. Поспешив Шуре на помощь, я в прыжке ногой врезался в толпу этих мужичков, что аккурат оказались ко мне боком, и таким образом смел их всех, как карточный домик, открыв Шуре свободу для передвижения. Правда, пока я разбегался для удара, он из своей глухой обороны успел нанести одному мужичку мощный боковой удар справа.
Таким образом, я оказался на полу, в образовавшейся куче-мале. Самый дальний от меня атаковавший Шуру мужичок барахтался в маленьком декоративном бассейне, а я барахтался на полу с тремя повалившимися вместе со мной мужичками. Меня кто-то пинал ногами, я кому-то бил по яйцам. Вообще разобраться в происходящем было трудно. Но из своей позиции на полу я, как это ни странно, видел все, что происходит на арене битвы. Шура бегал по фойе и раздавал мужичкам красивейшие и плотные "боковухи", от которых те валились, как снопы. Юрка Шаповалов то и дело убегал в туалет, где смотрелся в зеркало и смывал с разбитых губ кровь. Потом он выбегал из туалета, валил наповал какого-нибудь встретившегося на пути мужичка и убегал обратно в туалет, очень озабоченный своим лицом. В конце концов, Юрку можно было понять, он сюда приехал девочкам нравиться, а не со смердами кулаками махать.
Спускавшаяся в это время со второго этажа, из бара, публика дружно скандировала:
Борода! Борода! Борода - давай! Борода, держись!
Под бородой имелся в виду Саша Махнутин, который вел себя очень красиво, почти как на татами. Он грациозно и непрерывно двигался, и после каждого удара соперник падал как подкошенный.
Весь этот бесплатный и зрелищный спектакль был прекращен появившимся нарядом милиции. Мужики стали подниматься с пола, отряхиваться и оправляться.
Правда, выбежавший в очередной раз из туалета Юрка все же ухитрился врезать напоследок "боковуху", аккурат из-за товарища сержанта, как раз тому мужчине, который его, Юрку, и обидел в самом начале. При появлении милиционеров какая-то расчувствовавшаяся и нам симпатизировавшая девица стала виснуть на Юрке с криком:
- Мальчики, не надо, они вас убьют!
Оказалось, что дравшиеся с нами мужички - это представители местной свердловской "таксистской мафии", считавшиеся, видимо, грозой этих мест. Мы этого, по счастью, не знали и выдержали блистательный поединок втроем против девятерых.
Наутро, когда Шура и Юрка пришли ко мне в номер, я лежал на кровати, имея на лбу здоровенный синяк в виде следа от каблука. Шура тоже тихо постанывал. И только Юрка был оживлен, бегал и кричал:
- Да вы хоть понимаете, чуваки! Мы вчера их сделали! Мы вчера втроем сделали девятерых. Это победа!
На его возгласы мы с Шурой только печально переглядывались. Я стонал. Это уж кому, как говорится, что. Кому победа, а у кого и чубы трещат. Да, ладно, все равно, хорошо съездили.
Глава 21. Холодное лето 2003 года или Черный Лукич в Тюмени
Эпизод 1
Сами знаете, какое оно выдалось, это лето 2003 года. В разгар июня, аккурат когда по всем погодным тюменским традициям все живое должно буквально изнывать от палящего 30-ти градусного зноя, напротив, ничего подобного не происходит. Льют дожди, холодрыга и ветрище, аж до студеных соплей.
А я как раз собрался в Тобольск съездить. Ну, такая вот личная поездка с духовными целями. Захотелось побродить по Тобольскому кремлю, да повидать отца Макария, которого в университетской среде все называли "Свих". Ну, вы, наверное, помните такого.
Ну вот. Собрался я и двинул на вокзал, встал там в кассу, чтобы билет взять. Простоял этак с полчаса. И тут вокруг моей персоны некое непонятное коловращение начало происходить. Вроде бы как ничего особенного. Подошли какие-то хлопцы. Один какой-то "черножопый" 1, а два других, судя по манере выражаться, явно в прошлом сидели. И давай они все наперебой утверждать, что они тут стояли, в смысле, занимали. А стоящая за мной тетя никак их узнавать не желает. Ну и, само собой, сыр-бор по этому поводу и перепалка. И все ко мне аппеллируют. И то эти мужики меня по плечу этак хлопнут, мол, за ним вот и занимали, то эта тетя на меня ткнет, мол, ни хрена подобного. Короче, тут мне это все дело надоело, и я с воплем "да пошли вы все!" из этой очереди выскочил и счел за благо покинуть столь беспокойное место. Видать, не время мне ехать в Тобольск. Обождать надо.
Вышел я из кассового зала, перешел через площадь и оказался около дома культуры "Железнодорожников", ЖДК, по-нашему.
Эпизод 2
Ну вот. И тут я вспомнил, что уже несколько дней подряд собирался встретиться с Димкой Кузьминым, который и есть "черный Лукич". Дурацкое, кстати, название, если учесть желание Димки угодить каким-нибудь макаром в "формат" 2 и зазвучать по радио. С таким названием, по-моему, ну хоть "супер-формат" произведи, все одно - ни один разноредактор Димку в эфир не запустит. У ихнего брата на нас, "христовеньких", нюх. Ого-го, какой нюх! Они, брат ты мой, поди-ка, не дурнее паровоза.
Ну, ладно. Вот, вспомнил я про то, что Димка-то Кузьмин, по слухам, аккурат в Тюмени зависает, и чего-то там пишет с Сашей Андрюшкиным. Не иначе как новый свой альбом. А я, признаться, Димкины песни очень даже люблю и уважаю. Я, почитай, из русского-то рока, будь он неладен, ничего больше и не слушаю. Потому что русский рок, как показали более чем 30 лет его существования, это, в основном, такое "фуфло" 3, что слов-то невозможно найти, чтобы адекватно выразить всю степень отвратительности этого болезненного нытья и смехотворной амбициозности, кои присущи ну буквально всем его представителям. Включая, кстати, и меня самого, чего уж греха таить. Мои тексты, как перевели на немецкий язык, да прочитали западным немцам, они аж позеленели. Это чего же он от нас хочет? Чтобы мы тут все повешались!? А ни фига подобного! Нам тут хорошо, и, мало того, мы жить хотим. Нам, может, это дело нравится, жить, то есть. То есть такая вот реакция. Нет, ну правильно, за что вот все песни Димки Кузьмина и любят. Не грузит он своими песнями людей, не мешает им жить-поживать, да радоваться. Такой уж он человек. Мудрец, стало быть, не то что некоторые!
Эпизод 3
Зашел я в дом культуры, поднялся на второй этаж и тихонько постучал в дверь, за которой, сколько себя помню, всегда скрывался оркестр народных инструментов под управлением Андрюшкина-старшего. Там я и обнаружил Диму, Сашу и Сашину подругу, Татьяну. Оказывается, я посетил эту группу товарищей аккурат в момент активного творческого процесса. Поэтому, чтобы процесс не нарушать, мы с Лукичем отправились на свежий воздух пить пиво, курить сигареты и рассуждать о нашем житье-бытье. Ну, потом мы, ясное дело, еще и водку пьянствовали и я, наконец-то, выяснил, где и когда произойдет тюменский "квартирник" 4 Лукича, о котором свидетельствовали несколько ксерокопированных афиш. Одну из этих афиш организаторы мероприятия, а это, в данном случае, были сами Андрюшкин с Лукичем, примотали скотчем к стволу дерева на аллее, ведущей к памятнику В. И. Ленину. А памятники эти, кстати говоря, так и стоят по всей стране на центральных площадях. ХХI век уж на дворе! Уж скоро, поди-ка, всяческие фантасмагории про инопланетян и фотонные ракеты на "альфу-Центавру" начнут сбываться, и сказка, наконец-то, станет былью, а они стоят! И лысый этот хрен все тычет своей провидческой ладонью куда-то туда, где Макар телят не пас. Ну совсем не на "альфу-Центавру". На Антарктиду, что ли?
Ну ладно. Короче говоря, выяснил я, наконец то, о чем умалчивали эти афиши. Выяснил я, где и когда следует оказаться для того, чтобы попасть на квартирник Димки Кузьмина, которого все нынче кличут "Черным Лукичем", и который на самом деле светлый, а вот, поди ты.
Ну ладно. И вот, в результате всего этого, я и оказался 18 июня 2003 года, в 18 часов 30 минут на остановке "Жилой массив", на окраине Тюмени, где и обнаружил Кузьмина,
Андрюшкина, Женьку Кокорина, Эдика по кличке "Скам", ну и, чтобы тоже там чем-нибудь заняться, включил принесенный с собой диктофон и начал Кузьмина интервьюировать.
Эпизод 4
Далее везде я - Роман, Дима Кузьмин - Лукич.
Роман: Почему оказался снова на тюменской земле и почему столь неорганизованно?
Лукич: (со вздохом) Ох, снова вот оказался на тюменской земле, приехал к своим любимым людям, и, слава Богу, всех их повидал: и Романа Владимировича, и Джексона, и Жевтуна, и Аркашу Кузнецова.
Роман: То есть цель - такая дружеская поездка, что ли?
Лукич: Приятное с полезным. С одной стороны, повидать своих, а с другой стороны, воплотить в жизнь мечту старинную нашу с Сашей Андрюшкиным, записать совместный альбом. Ну и, слава Богу, пока все идет к тому, что мы его запишем.
Роман: А альбом как будет называться?
Лукич: Альбом будет называться "Мария", ну на данный момент он на 90 % уже закончен.
Роман: Понятно. Вопрос будет такой. Когда в последний раз было официальное приглашение и от кого?
Лукич: Последний раз было два года назад. В то время у нас был директор, и каким-то образом вот он и договаривался с рок-клубом "Белый кот", и я приезжал в электричестве. Но пробыл тогда очень немного. Даже почти никого и увидеть не смог. Так, проездом получилось. Но сейчас уже вот две недели мыкаемся.
Роман: В каком сейчас состоянии твой как бы коллектив, ежели такой имеется? И какие изменения он претерпел за последнее время?
Лукич: В сентябре месяце 2002 года переехал в город Санкт-Петербург и вскоре собрал там состав из очень хороших музыкантов, и из бывших музыкантов "Аквариума", "Наутилуса", Алик Патапкин, Гога Копылов, Саша Пономарев.
Поиграли, порепетировали, но, тем не менее, самую свою любимую, самую последнюю свою программу решил делать с людьми, которых знаю дольше и люблю больше. И, в общем, приехал сюда. И в дальнейшем есть такая мечта, чтобы этот состав: Саша Андрюшкин, я, Герасименко - чтобы и гастролировали втроем.
Роман: А не нанесет ущерб это твоему питерскому проекту?
Лукич: Ну, конечно, нанесет. Потому что он тогда автоматически аннулируется. Но, на самом деле, я, все-таки, думаю, что сейчас расстояния стало полегче преодолевать. Я думаю, что мы сможем существовать такой Питерско-Сибирской командой, все-таки достаточно стабильно.
Роман: А не кажется тебе, что получаются очень частые смены состава, и этот состав тоже может оказаться нестабильным. Потому что у музыкантов, у тех, с которыми ты сейчас сотрудничаешь, у них тоже очень много планов в других проектах?
Лукич: Ну, здесь, на самом деле, никто точно не знает, насколько долговечен будет тот или иной состав, проект. Потому что когда он создается, кажется, что это отныне и на долгие года. А по каким-то объективным и субъективным причинам это часто нарушается. Но я в отношении этого состава более-менее спокоен, потому что, во-первых, очень давно знаю Сашу (Андрюшкина - прим. Автора), и мы уже так не один десяток концертов сыграли, в Москве, в частности. Часто бывает, что Саша с "Обороной" выступает.
Роман: Вот вопрос об "Обороне". Ты же знаешь, что наш друг, Игорь Федорович, весьма и весьма эгоистичен и ревнив, то есть к своим планам относится с огромным трепетом и ревностью. Вот, опять же, не думаешь ли ты, что эта ревность начнет давать о себе знать, и он начнет создавать такие ситуации, чтобы Андрюшкин играл с ним, а не с тобой.
Лукич: Ну, я думаю, что специально вряд ли это произойдет, а график всегда можно согласовать. Тем более "Оборона", она в последнее время выступает какие-нибудь два-три тура в год, достаточно насыщенных, на несколько недель. И в этом смысле я человек мобильный, и если у "Обороны" будет какой-то жесткий график, то я смогу подстроиться, чтобы мы смогли с Сашей выступать. А в плане чисто человеческих отношений - там люди все взрослые, у Саши устоявшиеся отношения с Егором и, я думаю, он обладает достаточной теперь независимостью, чтобы играть с тем, кроме "Обороны", с кем хочет. Поэтому, я здесь не вижу проблем.
Эпизод 5
Тут в процессе интервьюирования происходит перерыв, потому что наша группа, собравшаяся по поводу квартирника Димы Кузьмина, начинает движение к месту, так сказать, событий. Идем к панельному дому, останавливаемся у подъезда. Если честно, то как-то не очень охота подниматься в квартиру, и мы до последней возможности торчим у подъезда и курим по последней сигарете. Но, наконец, все ж таки, заползаю в лифт и я, и оказываюсь в трехкомнатной квартире. Очень, как мне показалось, удачная планировка. Из прихожей есть выход на лоджию. Туда мы можем, в дальнейшем, выходить на антракты и перекуры. Все приглашенные располагаются в зале таким образом: Лукич с гитарой и Саша Андрюшкин - на кровати, у входа в комнату, а публика - на пространстве между этой кроватью и окном. На кровати разложены самые разнообразные перкуссионные принадлежности Андрюшкина. Сам Саша воссел, обложившись своим оборудованием, как кудесник, готовый посвятить нас в свое тайнодействие, или как фокусник.
В процессе ритмического аккомпанирования он берет то одну свою штуковину (названия ни одной из которых я не то что не знаю, а и не могу даже знать), то другую, и жонглирует ими. Ну, артист, ничего не скажешь.
Ну, о том, как Лукич исполняет свои песни, писать, ясное дело, бессмысленно. Это надо слушать. А вот в перерыве, после серии новых песен и нескольких уже знакомых, я к нему продвигаюсь со своим диктофоном и продолжаю его терзать вопросами.
Роман: Буду тебя дальше пытать. Духовная твоя жизнь как? Как твои молитвы?
Лукич: Ох, духовная жизнь пока очень в скорбном состоянии находится. Потому что суета, суета, какие-то переезды, ремонты и прочее. Поэтому в храм хожу редко, не причащался сто лет и, в общем, здесь мне похвастаться нечем, и большое негодование у меня на себя. (Эге, думаю я тут про себя. А у меня наоборот, концертная деятельность, так себе, раз в год, по обещанию, так зато для молитвы времени хоть отбавляй. Могу хоть каждый день посещать церковное богослужение, а вот пойди ж ты, в храме, на службе бываю раз в 15 меньше, чем мог бы. Эх, ма! Еще вопрос, у кого духовная жизнь на нуле).
Роман: А сколько разводов уже?
Лукич: Роман Владимирович, о чем Вы говорите! Давайте не будем об этом. (Оба смеемся).
Роман: Просто я тебя как-то спрашиваю. У тебя жена-то православная? А ты мне отвечаешь: у меня все жены православные.
Лукич: (со смехом) Да, это можно в плюс поставить.
Роман: А получается, что они, видимо, православнее тебя оказываются.
Лукич: Ну, возможно. Да. Особенно Рита, она человек очень православный, хороший, и… Ну, как говорится, есть куда совершенствоваться, зато.
Роман: Ну, понятно, а ты, как бы, не думаешь, что…
Лукич: …что за базар придется ответить?
Роман: Да нет! Причем тут "отвечать за базар". Что именно противоречие между той жизнью, которая могла бы быть с Ритой, заключается в твоей творческой деятельности. Может, этим надо было бы пожертвовать? То есть, невозможно это совместить.
Лукич: Ну, это очень личностные вопросы и поэтому… каждый человек живет так, как он может жить и не живет так, как он не может жить. Поэтому, как уж сложилось, так оно и есть. Тут теоретизировать можно сколь угодно, но вот так сложилось.
Роман: А религиозные твои какие-то духовные императивы в творчестве отражаются каким-то образом?
Лукич: Это, наверное, не ко мне вопрос, а к тем людям, которые меня слушают. Я думаю, должно, потому что я стараюсь нести людям что-то хорошее, что-то светлое. И, наверное, это неотъемлемо связано с моей верой.