* * *
…Вице-президент РАН Александр Некипелов передал слово директору Института новой экономики Госуниверситета управления Сергею Глазьеву, который, казалось, еще недавно входил в руководство одной из безнадежно оппозиционных режиму партий, а теперь рассказывал премьеру Путину, как при помощи конструктивной критики "обеспечить экономическое чудо в условиях глобальных экономических проблем".
Выяснилось, что Сергей Глазьев и его коллеги еще до кризиса предсказали все: и всплеск цен на энергоносители, и спад этих цен, а также "формирование финансового пузыря"… Через четверть часа стало очевидно, что нет ничего в экономике, чего не предсказали бы Сергей Глазьев и его коллеги. Это, судя по всему, стало очевидно и господину Путину, который начал нетерпеливо оглядываться по сторонам - словно в поисках какой-то психологической помощи.
- Тот, кто первым входит на новую технологическую траекторию, входит на нее дешевле всех остальных, - методично рассказывал Сергей Глазьев.
Недалеко от него с каменным лицом сидел министр финансов Алексей Кудрин: он здесь терял время на занятия чем-то действительно полезным.
- Мы пережили информационно-коммуникационные технологии, - продолжал Сергей Глазьев. - Эти звездные войны… Они, как и всякие выходы к новым технологическим укладам, связаны с огромными расходами… А если заглянуть еще дальше, ко времени Второй мировой войны…
И ведь заглянул.
Я был готов к тому, что теперь он хотя бы краем глаза заглянет во времена Куликовской битвы, как вдруг Сергей Глазьев (словно с него морок какой-то сошел на время) перешел к тому, что "надо срочно искать точки роста".
- Ситуация сложилась таким образом, - объяснил господин Глазьев, - что у нас эмиссия все последние годы шла на покупку валюты. - Эта модель впервые была опробована в колониальных странах… Возникает чрезмерная зависимость от иностранной валюты… А главным получателем валюты является российский ТЭК…
После этого из слов Сергея Глазьева выяснилось, что Министерство финансов занимается не своим делом, что кредитовать платежеспособные предприятия должен Центробанк через коммерческие банки. Деньги, по его мнению, должны печататься не под валюту, а под векселя успешных предприятий. Кредитовать эти предприятия следует под очень маленькие проценты.
- Так делали в свое время в Германии. Так, - добавил он, - была восстановлена послевоенная Европа!
То есть Сергей Глазьев предлагает российской экономике модель 60-летней давности. Впрочем, господин Путин обратил внимание на то, что она и так используется:
- В Белоруссии в строительном секторе давали кредиты под 2 %. Надули пузырь. Да и в США кризис с этого начался, тоже со строительной отрасли. Хулиганили просто, банки давали необеспеченные кредиты, потом затрясло их, потом известные фонды - и все как домино стало рушиться.
Сергей Глазьев вдруг согласился с этим…
Под конец господин Ивантер назвал экономику России корявой ("Не корявая, - поправил его премьер, - а экономика переходного периода") и неожиданно сдался:
- Я не министр финансов. В конце концов! Я только предлагаю!
* * *
- Все мы, - сказал президент Путин, - часто говорим и о дисбалансах в мировой экономике, о пузырях… О том, о сем, о пятом, о десятом… Во всяком случае, риски более или менее понятны и для мировой экономики, и для нашей. Но когда я говорю "более или менее", естественно, хотелось бы знать поточнее: более или менее.
Любительский подход к ликвидации кризиса, как это было в 2008 году, не устраивает, судя по всему, Владимира Путина: теперь он решил прибегнуть к помощи прозрачных профессионалов, на которых ляжет в случае чего не только тяжесть борьбы с новым кризисом, но и ответственность за последствия его ликвидации.
И создал Экономический совет при президенте.
Первым слово получил Олег Вьюгин, председатель совета директоров МДМ-банка. Он в общих чертах обрисовал ситуацию в мире:
- Проблемы, которые породили мировой кризис, до сих пор не преодолены… Госдолги развитых стран растут… Управление этими долгами не является убедительным…
При этом он оговорился, что если бы управление долгами было убедительным, то все оказалось бы не так драматично.
То есть не так страшен долг, как управление им.
На фоне этих мыслей померкла одна из любимых мыслей Владимира Путина - о фантастическом госдолге, внешнем и внутреннем, развитых стран по сравнению с неприлично скромным нашим госдолгом.
- Их, - продолжил Олег Вьюгин, - спасают пока только меры финансового стимулирования. И если такая политика надолго, то последствия - в лучшем случае длительное слабое развитие этих стран. И конечно, будет постоянно маячить инфляционная угроза…
И он еще раз, не понимая, видимо, что вышибает из рук Владимира Путина его любимый козырь, повторил:
- Размер долга далеко не всегда является большой проблемой. Когда этим долгом хорошо управляют, долговая экономика способна развиваться.
При этом господин Вьюгин не сказал ничего нового, когда подчеркнул, что для России самым чувствительным местом является цена на нефть.
- Пока используются финансовые стимулы для поддержания статус-кво, - заявил Олег Вьюгин, - цена существенно меняться не будет.
То есть он хотел сказать, очевидно, что, пока опыт управления госдолгом в развитых странах оставляет желать лучшего, России не о чем беспокоиться.
Присутствующие развеселились. Здесь почти все понимали подтексты: и учителя, и их ученики вроде Германа Грефа и Аркадия Дворковича.
Приободрившись, Олег Вьюгин решил называть вещи своими именами:
- Но если США и другие страны научатся управлять долгами и возрастут темпы роста их экономик… тоже неплохо: на нефть появится дополнительный спрос!..
- Олег, а когда, - поинтересовался президент, - мы сможем сказать, что ситуация в мировой экономике складывается так, как нам бы хотелось?
Из ответа господина Вьюгина следовало, что в этом вопросе каждому придется довериться своим собственным ощущениям.
Скорее всего, не для такого ответа Владимир Путин собирал свой Экономический совет. Ему хотелось ясности. И ее решил внести главный экономист, руководитель аналитического департамента Deutsche Bank в России Ярослав Лисоволик:
- ЕС идет по линии интеграции в единый орган банковского надзора, это облегчит получение прямой финансовой помощи банкам (в 2009 году таким единым органом в России стал премьер Владимир Путин. - А. К.), и в следующем месяце ситуация улучшится.
Евгений Ясин, оторвавшись от каких-то бумаг, посмотрел на банкира с нескрываемым интересом.
- Более того, - продолжил Ярослав Лисоволик, - для ЕС сохраняется возможность выйти из кризиса более сильным! А что такое явный признак выхода из кризиса, вы спрашивали?
- Да, - подтвердил господин Путин.
- Формирование банковского союза! - обрадованный неумолимостью своей логики, закончил Ярослав Лисоволик.
- То есть никакие вливания со стороны Европейского ЦБ не помогут? - переспросил Владимир Путин.
До сих пор он несколько раз в разнообразных аудиториях, в том числе, например, на встрече с канцлером Германии Ангелой Меркель, повторял, что осторожные вливания со стороны ЕЦБ уж точно не повредят.
Ответ русско-немецкого аналитика был недвусмысленным: нет!
Так Владимир Путин лишился еще одной своей любимой идеи.
Участники совещания с интересом обсуждали китайскую экономику: она их очень беспокоит. С одной стороны, растет, с другой - темпы замедляются, и вообще, оказывается, китайскую систему надо менять. Об этом, в частности, много говорил управляющий директор и главный экономист "Тройки Диалог" Евгений Гавриленков.
- В Китае, - разъяснил он президенту, - последние годы было переинвестирование и недопотребление.
Через несколько минут он вернулся к этой теме и заявил, что доля китайской экономики неумолимо приближается к 50 % американской.
- Но это не касается финансовой системы! - предупредил он.
- Так я не понял, - переспросил Владимир Путин, пока еще, кажется, не пожалевший о том, что придумал для себя такой совещательный орган, как Экономический совет. - С одной стороны, недопотребление, а с другой - приближается к 50 %… Что же будет с экономикой Китая?
Евгений Гавриленков на мгновение задумался. Но только на мгновение:
- Экономика Китая не будет сокращаться, а будет тормозиться.
Аплодисментов он не вызвал, но поощрительный смех в зале услышал.
Александр Дынкин, директор Института мировой экономики и международных отношений РАН, предрек европейской экономике неустойчивый период в три-четыре года.
Интересно, что все выступавшие так или иначе сходились в том, что такой волны кризиса, как в 2008-м, уже не будет.
Правда, Александр Дынкин предпочел оговориться:
- Если, конечно, теракт в Лондоне во время Олимпиады не случится… Не дай бог, конечно… А то очень сильно повлияет на ситуацию.
Вот еще сглазит.
Академик Дынкин предложил в экономической деятельности не лицемерить и опираться на сырье: "Это же наше реальное преимущество!"
- И уместно, - продолжил он, - подготовить заявление президента… На основании данных Росфинмониторинга, который проведет анализ агентов фондового рынка о выводе финансов за рубеж.
Зал зашумел. Члены правительства, сидевшие поближе к президенту, глядели на него, ожидая реакции.
- Пугнуть, что ли?! - переспросил президент, и все с облегчением рассмеялись.
- А что, эффективная мера… - пробормотал со своего края стола Евгений Ясин.
- А слишком не напугаем? - еще раз спросил господин Путин.
- Да пуганые уже… - отмахнулся от нелепого предположения Александр Дынкин.
- Ну да… - согласился президент. - Но вы уверены?…
- Да мы, может, и делать с ними ничего не будем! - раскрыл свой замысел господин Дынкин. - Просто такой анализ проведем…
И он обратился к опыту Китайской Народной Республики, далеко не однозначному, по его мнению, но тут уж господин Путин перебил его, пояснив, что и сам много общается с китайскими коллегами:
- Там даже первое лицо уходит, постепенно оставляя рычаги власти. В Китае нет такой разницы между подходами, как, например, между бывшим президентом Франции и нынешним… От Китая я не ожидаю негативного влияния на мировую, в том числе на российскую, экономику…
Но гораздо больше заинтересовала его мысль о том, что первое лицо должно уходить, постепенно оставляя рычаги власти.
Ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир Мау заявил, что если бы КПСС существовала, то был бы сделан вывод о четвертом кризисе капитализма.
- Происходит не только кризис евро, но и кризис антикризисной политики!.. - продолжил господин Мау, а у Евгения Ясина вновь появился повод оторвать взгляд от бумаг на столе.
- В конце концов все будет хорошо! - сориентировался господин Мау под смех аудитории. - Мировую экономику вытянут структурные сдвиги в американской экономике!
Это была новая версия.
- А вообще-то это все - кризис социального государства, - заявил Владимир Мау.
Здесь ему следовало быть особенно осторожным. Идея России как социального государства особенно дорога Владимиру Путину. Не стоило отнимать у него почти последнее.
- Кризис, - между тем беззаботно продолжил Владимир Мау, - будет особенно сильно развит там, где сильнее развито социальное государство. О Норвегии мы, конечно, не говорим.
Не очень понятно было, почему мы не говорим о Норвегии. Оказалось, мы говорим сейчас о Южной Европе.
Владимир Путин между тем запутывался в версиях и теориях. Он попробовал поговорить о пенсионной системе и высказал предположение, что в Германии накопительная пенсионная система сбоит, но некоторые участники совещания разубедили его в этом, а другие, наоборот, поддержали.
Сергей Глазьев, заместитель генсека ЕврАзЭС, с такой страстью говорил о том, что до сих пор любую экономику из кризиса вытаскивала ее милитаризация, что, кажется, именно к этому он призывает и российскую экономику.
А глава Сбербанка Герман Греф уверен, что кризис - это "рукотворное дело" и "результат плохого мониторинга тектонических сдвигов в мировой экономике".
- Мы никогда не вернемся к тому, - заявил он, - что экономика будет национальной.
- Но это значит, что и в мировом кризисе никто не виноват, - возразил кто-то.
- Все виноваты! - резюмировал он и посмотрел на Владимира Путина.
Тот кивнул.
Этот совет не будет собираться часто.
* * *
- Нам нужен мораторий на то, чтобы затягивать пояса! - воскликнул Пол Кругман, профессор Принстонского университета, лауреат Нобелевской премии по экономике. - Иначе это приведет к еще большему спаду в экономике!
- Пол, можно вопрос? - как-то вкрадчиво спросил Владимир Путин. - Но если посмотреть на глобальный рынок потребления, на платежеспособный спрос в глобальном масштабе, с одной стороны, и на запасы, которые накапливаются у крупнейших экономик, складывается впечатление, что мы вползаем просто в очередной кризис перепроизводства. И многие считают, что главная угроза - здесь. С долгами-то можно потихонечку разобраться…
Нобелевский лауреат быстро повернулся в кресле к российскому премьеру:
- Я крайне не согласен с этим мнением! Я никогда не понимал, что значит "глобальное перепроизводство"! Это не значит, что не существует людей в мире, которые не хотят больше покупать! И это не значит, что мир производит гораздо больше автомобилей, потому что, когда каждый житель Китая сможет купить автомобиль, тогда будет огромный потенциал для спроса!
Господин Кругман нервничал, он, видимо, не первый раз слышал что-то подобное и в паре своих книжек уже отвечал на эти соображения, но его самого, похоже, в них не все до конца устраивало, он чувствовал какой-то подвох в происходящем. Но он уже не мог позволить себе остановиться.
- Я не думаю, что это кризис перепроизводства! В Великую депрессию тоже говорили, что это кризис перепроизводства!.. А это кризис долга, кризис падения спроса!.. Как Джон Кейнс говорил, что у нас проблема не с кризисом, а с заправкой, потому что машине нужна заправка, чтобы дальше продолжать движение!..
Владимир Путин, похоже, этого и ждал:
- Великая депрессия закончилась, как известно, Второй мировой войной, разрушениями и необходимостью восстановления хозяйства целого региона мира, всей Европы практически. Потребовались новые продукты, открылись новые рынки. Но вы сейчас признали, что есть проблема с платежеспособным спросом. Да, люди хотят покупать, они бы хотели и задаром получить, я их понимаю, я бы сам хотел что-нибудь задаром получить, но вопрос-то - могут ли они за это заплатить… Я понял, понял вашу мысль, спасибо большое…
Пол Кругман не был, судя по всему, удовлетворен ни Владимиром Путиным, ни собой.
Следующим высказался еще один нобелевский лауреат по экономике, Рагурам Раджан, профессор Чикагского университета. Он признал, что европейские правительства, как и американское, слишком много тратили, "чтобы люди не чувствовали себя недовольными", и что "долговому потреблению надо положить конец".
Неожиданно Владимир Путин так же вкрадчиво, как и Пола Кругмана, спросил Рагурама Раджана:
- А вот количество людей за чертой бедности растет или снижается?
Наученный горьким опытом господина Кругмана, тот ответил:
- Это сложный вопрос…
- Нет! - воскликнул российский премьер.
- Смотря как считать… Вообще-то, те, кто живет за чертой бедности, не стали жить хуже, - откликнулся профессор фразой, которую сам тут же и записал: очевидно, для новой книжки, чтоб не забыть - красиво получилось. - А вот средний класс живет хуже, чем раньше…
- Но все-таки существуют объективные показатели! - настаивал премьер. - Я почему спросил? Вы сказали, что растет неравенство. Так вот, у меня возник вопрос: растет количество людей, живущих за чертой бедности? По-моему, да… Но дело, мне кажется, даже не в этом. А разве раньше, в прежние десятилетия или в прошлые столетия, разве количество людей, чувствующих, испытывающих это неравенство, было меньше? Их было, наверное, даже больше! Вопрос в том, что сегодня люди не хотят с этим мириться!
Профессор уже даже не спорил. Их слушал огромный зал, но он молчал. Тут были две причины: нечего было сказать или не считал нужным из уважения к собеседнику.
- Но одна маленькая реплика, - продолжил в некотором возбуждении премьер, - по поводу того, что вы сказали: нельзя чувствовать себя счастливым, накопив долг. Это кто как! Кто как! У нас многие чувствуют себя счастливыми, и в Штатах, кстати, многие чувствуют себя счастливыми!
Профессор позволил себе засмеяться.
Премьер тем временем вглядывался в свои записи, которые делал по ходу выступления нобелевского лауреата.
- Сам не могу разобрать: накарябал, как курица лапой… - бормотал он. - Спешил очень, потому что интересно наш коллега рассказывал…
Но пока он не расшифровал их, молчать он тоже уже не мог:
- То, что сильная зависимость от потребления в Штатах… Ну и чего?
В зале засмеялись. Разговор премьера с лауреатом и уровень аргументации обоих иногда сильно воодушевлял аудиторию.
- Так везде сильная зависимость от потребления! Регулирования было недостаточно! Единственное, что могу сказать, чтобы вы понимали (Рагурам Раджан кивнул. - А. К.), - когда мы говорим о сокращении регулирования со стороны государства, мы имеем в виду прежде всего неэффективное регулирование. Просто мне кажется, в этой аудитории, здесь, в России, об этом нужно сказать. Спасибо большое.
- Мне кажется, - вдруг вступил Герман Греф, - господин Раджан говорил прежде всего о социальном неравенстве. Надо сравнивать рост доходов верхних десяти процентов и нижних десяти процентов…
- О, - перебил его премьер. - Расшифровал свои записи методом дедукции и индукции!.. Вы считаете, надо принять решение о сокращении социальных расходов? И кто проголосует из депутатов? Кто руку поднял - поименно обозначили, вывесили его в интернет. В следующий раз его уже не изберут в парламент! Не простят избиратели!.. И некоторые эксперты полагают, что современное политическое устройство не позволяет странам эффективно решать эти проблемы! Значит, система сбоит, как говорят в народе, сбой дает!..
Он имел в виду систему демократии, а не вертикали власти, конечно.
- Демократические страны все равно придумают решение какое-нибудь, - почти уже раздраженно заявил профессор.
Он имел в виду, что экономические проблемы не повод отказываться от института демократии.
Тут снова вступил Герман Греф:
- Демократические институты требуют трансформации или это временные сложности, как вы думаете?
- Чувствуется, - удовлетворенно произнес премьер, - что Герман Греф раньше в правительстве работал. Дожимает, дожимает!..
- Я уточняю ваш вопрос, - потупился Герман Греф.
- Ну да… - кивнул премьер. - Спасибо, спасибо.
- Мне кажется, - вздохнул профессор, - проблема не в демократических институтах, а в людях…
- Мы сталкиваемся, - заявил Герман Греф на радость премьеру, - мы сталкиваемся с великим популизмом властей! Дело не в том, что кто-то не знает, что делать, а проблема, как избраться второй раз после того, что сделали…