Рассказывают, что однажды к Руслановой на концерт опаздывали разведчики. Ушли на задание и всё никак не возвращались. И вот, наконец, вернулись. Пришли из-за линии фронта не с пустыми руками, притащили "языка". И вот умылись, прибрались, как могли, и пришли на концерт. Место им оставили в первом ряду. Как раз напротив сцены оказался молодой разведчик в валенках. Его валенки были до того изношены, что через дыры виднелись портянки.
И Михаил Гаркави, который вёл концерт, и Русланова, и все другие артисты невольно обратили внимание на эти солдатские валенки-труженики, изношенные до последней крайности.
Разведчик тоже заметил, что его валенки привлекли внимание артистов. Ему стало неловко, и после выступления он подошёл к Руслановой и извинился за свой неопрятный вид.
- Ничего, сынок. Ты сколько в них прошёл?
- От Можайска в них иду, - ответил солдат. - Вот уже больше двухсот километров. И ещё столько пройду. Они ещё у меня ничего, потерпят. Терпеливые…
- Терпеливые - это верно. Как всякий русский человек. А коли так, то и до Берлина дойдут. Дойдут?
- Дойдут! - улыбнулся солдат.
Вечером, после концерта, в землянке, отведённой для постоя артистов, только и разговоров было, что о том опоздавшем разведчике и его валенках. Наконец уполномочили Гаркави, как самого пробивного и авторитетного, сходить к командованию и попросить выдать солдату новые валенки. Гаркави, добрая душа, действительно куда-то ходил и перед кем-то ходатайствовал.
А Русланова задумалась. Она уже давно тосковала о новой песне. Специально для солдат. Для таких вот концертов. Она понимала, что не последнюю зиму воевать солдатикам в мороз и вьюгу в чистом поле и в лесу. Вспомнила старинную песню. С гармонистом Максаковым начала перекладывать её мотив под свой голос и свой темп. Песня вначале не шла, не давалась.
Не сразу она включила в свой репертуар новую песню. Ей казалось, что она не звучит, что нет в её исполнении того внутреннего огня, без которого песня - не песня. Какое-то время даже хотела вывести из репертуара как неудавшуюся. Раз не пошла…
Но однажды выступать пришлось в госпитале. Огромное кирпичное здание, то ли бывший склад, то ли церковь, то ли какой-то цех, откуда вывезли оборудование. Снаружи наполовину разрушенное. Натопить невозможно. Раненые и больные лежат на кроватях прямо в валенках, чтобы не замёрзнуть окончательно. Лица унылые, обречённые. Их бы потеплее укрыть, одеть-обуть получше… Ну как поднять их настроение? Разве что "Валенками"?
Кивнула гармонисту. Тот заиграл.
Валенки да валенки,
Ой, да не подшиты, стареньки.
Нельзя валенки носить,
Не в чем к миленькЫй ходить.Валенки, валенки,
Эх, не подшиты, стареньки.Ой ты, Коля - Коля-Николай,
Сиди дома, не гуляй.
Не ходи на тот конец,
Ох, не носи девкам колец.Валенки, валенки…
Чем подарочки носить,
Лучше валенки подшить.Валенки, валенки,
Эх, не подшиты, стареньки.Суди люди, суди Бог,
Как же я любила:
По морозу босиком
К милому ходила.Валенки, валенки,
Эх, не подшиты, стареньки.
Загорелись глаза раненых. Зашевелился народ под грубыми солдатскими одеялами и шинелями. Ожил.
- Лидия Андреевна! Матушка вы наша! Спойте ещё раз!
- Сызнова! Сызнова! - услышала она родные голоса, которые будто окликали её из прошлого.
И она пела им ещё и ещё.
Песня звучала. Певица каждый раз находила в ней новые и новые глубины и смело шла туда, в эту глубину.
Так Русланова очистила от штампованного "цыганизма", по выражению некоторых её критиков, старинную песню, вернула её в лоно народного пения, сделала лёгкой для исполнения, популярной в народе. Порой в застолье кто-нибудь вдруг воскликнет: "А давайте-ка - Русланову! Русланову споём!" - и тут же:
Валенки да валенки…
Что ж, всё верно: Русланову - это значит "Валенки".
Подлинную популярность песня "Валенки" завоевала, когда миллионными тиражами разошлись по стране пластинки.
Иногда песня опережала свою исполнительницу: концертная бригада идёт к сцене, а там уже звучит:
Ой ты, Коля - Коля-Николай,
Сиди дома, не гуляй…
Это бойцы в ожидании артистов поставили патефон и гоняют одну и ту же любимую пластинку.
Авторство "Валенок" после непревзойдённого руслановского исполнения с чьей-то лёгкой руки начали приписывать ей. И она, как это часто происходит, привыкла к этому и иных толкований просто не допускала.
Как-то, уже в 1960-е годы, когда Русланова снова прочно закрепилась на сцене после лагерей и Владимирского централа, известный некогда музыкальный коллекционер и страстный поклонник певицы Валерий Сафошкин зашёл к ней в гримёрку и завёл такой разговор: мол, зная происхождение этой песни, он советовал бы "в следующих концертах… фрагмент с утверждением авторства песни о валенках опустить…".
Русланова отвлеклась от зеркала и стала слушать коллекционера. А тот увлечённо рассказывал ей о первых исполнителях "Валенок" Нине Дулькевич и Насте Поляковой, о том, что в 1939 году солистка Государственного академического Большого театра заслуженная артистка Российской Федерации Макарова-Шевченко записала "Валенки" на грампластинку Апрелевского завода и что аккомпанемент у Макаровой-Шевченко был гитарный… И вдруг небеса обрушились на бедную голову страстного поклонника, осмелившегося просвещать певицу по поводу её сомнительного авторства:
- Какая на х… Полякова! Какая Дулькевич! Какая там ещё б… Шевченко!
Ох и сердита ж порой бывала! Разила наповал!
Глава девятнадцатая
ГВАРДИИ ПЕВИЦА
"Пиши, мой дружочек, хоть несколько строчек, милый, хороший, родной…"
Как-то раз случилась такая история.
Лётчикам одного из авиаполков просто не везло: как они ни просили, как ни заказывали артистов, но ни одна из фронтовых бригад к ним так и не ехала. И решились воздушные асы на крайнее: раз Магомед не идёт к горе, то мы её уводом доставим…
Разузнали, что на их участок фронта прибывает бригада артистов с Руслановой, разведали маршрут движения этой бригады. Прибыли на нескольких самолётах к концу выступления и… похитили всю бригаду вместе с Руслановой, её гармонистом и конферансье. Как говорил герой одного известного кинофильма об асах кубанского неба: "После боя сердце просит музыки вдвойне…"
После концерта благодарные лётчики, узнав, что артисты уже больше недели колесят от одной воинской части к другой, что душ принимали в последний раз в Москве, быстро истопили баню, устроенную в одном из железнодорожных вагонов, стоящих в тупике, выставили охрану и занялись приготовлением хорошего ужина.
Эту тёплую встречу и доброту лётчиков N-ской части артисты вспоминали и после войны.
"Гвардии певицей" её стали называть не сразу. Что и говорить, зачастила она во 2-й гвардейский кавалерийский корпус.
В то время в тылу по всей стране прокатилась волна жертвенного патриотизма. Люди собирали средства и строили на личные сбережения танки, самолёты, экипировали целые роты и батальоны.
Писатель Леонид Леонов передал Сталинскую премию в Фонд обороны, и на эти деньги построили тяжёлый танк КВ "Леонид Леонов". Именной.
На фронт поступили эскадрильи истребителей "Саратовский колхозник", "Калужский комсомолец", "Советский артист". Под Тулой на одном из фронтовых аэродромов базировалась эскадрилья тяжёлых бомбардировщиков дальнего действия "Мещовский колхозник".
Как правило, писатели, артисты, деятели искусств передавали в Фонд обороны Сталинские премии. Народ, пуская шапку по кругу, собирал деньги в складчину, и на эти деньги строили танки, самолёты, одевали и обували солдат, закупали махорку и медикаменты.
Русланова Сталинских премий никогда не получала. Вряд ли она и претендовала на них. Первая и последняя её встреча с вождём произошла задолго до войны и, как мы помним, не привела к взаимной симпатии. Она решила внести свой вклад в победу и построила две батареи "катюш". Это хорошее русское имя ей очень нравилось. Песню "Катюша" исполняла почти в каждом концерте.
Две батареи - это ни много ни мало восемь машин - знаменитых реактивных метательных установок. Целый дивизион. Их совокупный залп равен залпу 120 гаубиц калибра 152 миллиметра.
Боевые машины Русланова передала во 2-й гвардейский кавалерийский корпус, солдатам своего "офицерика". Говорят, они дошли до Берлина, и реактивные снаряды для последних залпов расчёты ставили на рельсы установок уже в самом "логове" с надписями "От Руслановой".
Маргарита Владимировна Крюкова-Русланова как-то в одном из интервью упомянула и о том, что её мама передала в кавкорпус, помимо дивизиона "катюш", ещё и танк.
Перед тем как корпус вступил на землю Германии, Русланова приехала к кавалеристам с очередным концертом. Среди уже полюбившихся песен была новая: "Напою коней я в Шпрее" композитора Константина Листова. Корпус был в восторге. Политработникам незачем было читать бойцам статьи Эренбурга и стихи Симонова с воззванием: "Убей немца!" Фраза "Напою коней я в Шпрее", которую весело и задорно, с лихой уверенностью бросала в солдатские души великая певица, действовала сильнее любой пропаганды.
Должно быть, именно тогда, в то лето 1942 года, когда Русланова стала законной женой генерала Крюкова, а затем передала корпусу тяжёлое вооружение и при этом спела "Напою коней я в Шпрее", благодарные кавалеристы и присвоили ей звание "гвардии певицы". В определённых обстоятельствах такое звание признавалось куда выше Сталинской премии или титула вроде заслуженной или народной. Премии назначал Сталин, титулы - наркомы или люди, сидящие в высоких кабинетах рядом с ними. А звание "гвардии певица" ей присвоили на фронте солдаты первого эшелона. Никто из певцов или артистов за свою работу в войсках в действующей армии такого звания удостоен не был.
Бойцы и офицеры дивизиона называли подаренные певицей установки "лидушами". На дверях машин артиллеристы сделали надписи: "Смерть немецким захватчикам!" Чуть ниже: "10-му гвардейскому миномётному полку - на средства Заслуженной артистки республики Лидии Андреевны Руслановой".
10-й гвардейский полк храбро дрался во всех наступательных операциях, в которых участвовал 2-й гвардейский кавалерийский корпус. Освобождал украинский Ковель, польский Сандомир, поддерживал кавалеристов во время форсирования Одера.
В августе того же 1942 года Русланова записала на студии звукозаписи две песни: "Синий платочек" и "Землянка". Судьба записей станет такой же нелёгкой, как и судьба их исполнительницы.
История появления песни "Синий платочек" довольно любопытна.
Жил в Белостоке бывший российский подданный польского происхождения музыкант Ежи Петерсбургский. В 1939 году Белосток и окрестности снова отошли к России, а вернее, теперь уже к СССР. Талантливый музыкант и хороший организатор, Ежи Петерсбургский возглавил Белорусский республиканский джаз-оркестр. В те годы именно джаз-оркестры были особенно популярны среди взыскательной публики больших городов. В 1940 году его коллектив "Голубой джаз" гастролировал в Москве. Выступал в столичном театре "Эрмитаж". Московская публика жадно ловила новые ритмы и мелодии оркестра, приехавшего, по сути дела, из Европы. В программе было много неизвестных песен. Среди них прозвучал вальс, сочинённый самим маэстро. Пока без слов. Однако слова вскоре появились.
Поэт и драматург Яков Галицкий прямо во время одного из концертов "Голубого джаза", слушая мелодию вальса, сделал набросок стихов:
Кончилась зимняя стужа.
В дверь постучалась весна.
Лаской согрета зелень всего леса.
Даль голубая ясна.
И той порой
под любимой
зелёной сосной
мелькнул, как цветочек,
синий платочек,
милый, хороший,
родной.Скромненький синий платочек
падал с опущенных плеч.
Ты говорила, что не забыла
ласковых радужных встреч.
Ночной
порой
под любимой
зелёной сосной
счастья кусочек -
синий платочек,
милый, хороший,
родной.Ты уезжаешь далёко.
Вновь беспощадны слова.
И у вагонов ночью бессонной
ты уже странно далёк.
Ночной порой
мы распрощались
с тобой.
Пиши,
мой дружочек,
хоть несколько
строчек,
милый, хороший,
родной.Пиши,
мой дружочек,
хоть несколько
строчек,
милый, хороший,
родной.
Уже через несколько дней "Голубой джаз" Ежи Петерсбургского представил публике песню "Синий платочек".
До войны вышла грампластинка Ленинградского завода. "Синий платочек" исполняла популярная эстрадная певица Екатерина Юровская. Песня была принята критически. На первых порах публике претили несколько простоватая мелодия и такие же незатейливые слова. Но при всей её простоте песня оказалась очень лиричной. А на вальс у публики всегда спрос. Вскоре оказалось, что именно простота, запоминаемость и сделали песню столь популярной и любимой в народе. Случилось то, что случается часто с новыми песнями: чем больше её исполняли, тем сильнее в неё влюблялись.
Когда загремела война и станционные перроны заполнили толпы уходящих на фронт солдат, окружённых рыдающими матерями, жёнами и невестами, именно "Синий платочек" стал той прощальной мелодией, которая давала человеческой душе хоть какую-то надежду на встречу. Простенькая вальсовая песенка мирного времени неожиданно наполнилась новым смыслом и своеобразным залогом того, что оно, это прекрасное время, ещё вернётся. Поэт Алексей Сурков, автор слов другой столь же популярной солдатской песни, писал: "Уже с первых дней войны стало слышно, что рядом с коваными строками "Идёт война народная, священная война" в солдатском сердце теплятся тихие лирические слова песенки "Синенький скромный платочек…"".
Как только народ запел эту песню, сразу же появились переделки. Одна из них, наиболее известная:
Двадцать второго июня,
ровно в четыре часа
Киев бомбили,
нам объявили,
что началася война.
Дрогнут колёса вагона,
поезд умчится стрелой.
Ты мне с перрона,
я - с эшелона
грустно помашем рукой…
Русланова слышала эту песню, знала её варианты: на концертах её часто исполнял Гаркави, обладавший безупречным слухом и приятным голосом. Пробовала петь и сама. Но ни один из существующих вариантов её не устраивал. И тогда появился совершенно новый. Его-то она и вынесла на публику.
Пластинку записала в августе, вскоре после четвёртого, последнего и самого счастливого своего замужества.
Однако тогда в студии успели изготовить только матрицы. Тираж по каким-то причинам был отложен. Все дефицитные материалы шли на военные заводы. Спустя какое-то время небольшой тираж, так называемый пробный, всё же выпустили. В 1948 году, после ареста и суда, все записи Руслановой подлежали изъятию из производства и торговли. Были уничтожены многие матрицы. Удивительное дело, именно эти - "Синий платочек" и "Землянка" - уничтожения каким-то чудесным образом избежали.
В 1976 году их разыщет филофонист В. П. Донцов. Запись продемонстрируют как сенсационную находку по телевидению в популярной передаче тех лет "Песня далёкая и близкая". Матрицы и запись реставрируют, и вскоре пластинка выйдет на фирме "Мелодия" огромным тиражом.
В 1940-е годы песня "Синий платочек" была особенно популярна и в народе, и среди певцов. Её исполняли, кроме Екатерины Юровской, Руслановой, и Михаил Гаркави, Вадим Козин, Изабелла Юрьева. Как правило, каждый исполнитель либо брал свой вариант слов песни, либо исполнял вариант изменённый. К примеру, для Клавдии Шульженко фронтовой корреспондент и поэт лейтенант Михаил Максимов написал совершенно оригинальный текст:
Синенький, скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила, что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.
Порой ночной
Мы распрощались с тобой…
Нет больше ночек!
Где ты, платочек,
Милый, желанный, родной?