- Наверно, хижина рабочих, - отозвался другой голос, повыше.
- Вот не думал, что кому-то разрешают жить на опиумных полях…
- Может, склад. Посмотри, дверь заперта?
Задергалась и загремела дверная ручка. Матт скорчился на полу; сердце готово было выпрыгнуть из груди. Кто-то прижался лицом к окну и, заслонившись ладонями, принялся вглядываться в полумрак. Матт словно окаменел. Ему ужасно хотелось завести друзей, но это произошло слишком неожиданно. Он чувствовал себя совсем как Педро Эль Конехо в саду у мистера Мак-Грегора.
- Смотри, там ребенок!
- Что?! Дай-ка глянуть. - К стеклу прижалось второе лицо: девочка с черными волосами и оливковой, совсем как у Селии, кожей. - Мальчик, открой окно. Как тебя зовут?
Но от испуга Матт не мог вымолвить ни слова.
- Может, он идиот, - со знанием дела предположила девочка. - Эй, малыш, ты идиот?
Матт протестующе затряс головой. Девочка рассмеялась.
- А я знаю, кто тут живет, - сказал мальчик. - Узнаю картинку на столе.
Матт сообразил, что он говорит о портрете, который Селия подарила ему на день рождения.
- Здесь живет старая толстая кухарка - забыл, как ее звать, - сказал мальчик. - Она почему-то никогда не ночует с другими слугами. Наверно, это ее халупа. Понятия не имел, что у нее есть ребенок…
- И муж, - заметила девочка.
- Да, верно. Интересно, а папа знает? Надо его спросить…
- Не надо! - воскликнула девочка. - Ты на нее накличешь беду.
- Это ранчо принадлежит моей семье, и папа мне говорит, чтобы я за всем присматривал. А вы тут только в гостях.
- Ну и что?! Мой папа говорит, что слуги тоже имеют право на личную жизнь, а он сенатор Соединенных Штатов, поэтому его мнение главнее.
- Твой папа меняет мнения чаще, чем носки, - сказал мальчик.
Матт не расслышал, что ответила девочка. Дети отошли от дома, и теперь до него долетали лишь обрывки отдельных слов. Он лежал на полу и дрожал всем телом, как будто повстречал одно из тех чудовищ, которыми, по рассказам Селии, кишит внешний мир, например чупакабру. Чупакабры, как известно, высасывают у человека кровь и бросают его тело сохнуть на солнце, как пустую тыквенную кожуру. Слишком уж неожиданно всё произошло!
Но девочка ему понравилась.
* * *
До конца дня Матта попеременно захлестывали то страх, то радость. Селия не раз предупреждала его, чтобы он ни за что не показывался в окне. Если кто-нибудь придет, надо прятаться. Но появление детей так обрадовало его, что он не мог удержаться и подбежал к окну. Они были старше его. Насколько старше - он не знал. Но явно не взрослые, и на вид не казались опасными. Но Селия всё-таки будет в ярости, если узнает. Матт решил ничего ей не говорить.
В тот вечер она принесла ему раскраску, которую выбросили дети в Большом Доме. Они успели раскрасить только половину, так что Матт с толком провел за книжкой полчаса перед ужином, пустив в ход огрызки карандашей, которыми Селия снабдила его несколькими днями раньше. Из кухни доносился аппетитный аромат жаренного с луком сыра, и Матт понял, что она готовит ацтланскую еду. Это было необыкновенным лакомством. Обычно, возвращаясь домой, Селия так уставала, что только разогревала остатки.
Матт раскрасил в зеленый цвет целую лужайку. Карандаш почти кончился, и держать его приходилось за самый кончик. От зеленого цвета на душе становилось радостно. Вот бы увидеть такую лужайку на месте слепяще-белого поля! Он не сомневался, что трава должна быть мягкая, как постель, и пахнуть дождем.
- Очень красиво, чико, - похвалила Селия, заглядывая ему через плечо.
Крошечный зеленый огрызок выпал у Матта из пальцев.
- Ке ластима! Надо будет принести тебе из Большого Дома еще. Там дети такие богатые, не заметят, даже если целая коробка пропадет. - Селия вздохнула. - Но я возьму только несколько штучек. Мышке лучше не оставлять следов на куске масла…
На ужин они поели кесадилью и энчиладу. Пища тяжелым комом легла Матту на желудок.
- Мама, - попросил он, - расскажи мне о детях из Большого Дома.
- Не называй меня мамой! - взорвалась Селия.
- Прости.
Запретное слово само слетело с его губ. Селия не раз говорила, что она ему не настоящая мать. Но у всех детей по телевизору были мамы, и Матт привык (по крайней мере, про себя!) считать Селию своей матерью.
- Я люблю тебя больше всех на свете, - торопливо добавила женщина. - Никогда этого не забывай! Но тебя, ми вида, мне просто одолжили…
Матт плохо понимал слово "одолжили". По его представлениям, оно означало, что ты кому-то что-то даешь на время. Но это значит, что тот, кто "одолжил" его Селии, может когда-нибудь потребовать его обратно.
- Уж поверь мне на слово, ми вида, все дети в Большом Доме - отъявленные негодники, - охотно пустилась в рассказ Селия. - Ленивые, как коты, и такие же неблагодарные. Переворачивают всё вверх дном и заставляют горничных убирать за ними. Работаешь как про́клятая, готовишь необыкновенные пирожные с сахарными розочками, фиалками и зелеными листиками, а "спасибо" из них и клещами не вытянешь - никакой благодарности! Набьют свои самодовольные рты и заявят, что на вкус хуже глины!
Селия нахмурилась. Видимо, этот случай произошел совсем недавно.
- Их зовут Стивен и Бенито, - напомнил Матт.
- Бенито - самый старший, ему семнадцать. Вот уж кто дьявол во плоти! Ни одной девчонке на Фермах прохода не дает. Но ты об этом не думай, ми вида, - это дела взрослые, скучные… В общем, Бенито вылитый отец, то есть пес в человечьем обличье. В этом году он уезжает в колледж, и я рада, что больше его не увижу.
- А Стивен? - терпеливо спросил Матт.
- Он чуточку получше. Иногда мне даже кажется, что у него есть душа. Он водится с дочками Мендосы - девочки, вроде, неплохие, хотя одному богу известно, что они здесь делают, среди нашей-то своры.
- А как выглядит Стивен? - Матту ужасно хотелось узнать, как звали детей, приходивших к его окну.
- Ему тринадцать. Довольно крупный для своих лет. Волосы песочного цвета. Голубые глаза…
"Наверно, это он и есть", - подумал Матт.
- Как раз сейчас семейство Мендосы гостит в Большом Доме. Эмилии тоже тринадцать, очень красивая девочка, черноволосая с карими глазами.
"Наверно, это та самая", - решил Матт.
- У нее хоть манеры хорошие. Мария, сестра ее, примерно одних с тобой лет, так она водится с Томом. Хотя как сказать - водится! То и дело рыдает горькими слезами.
- Почему? - спросил Матт. Ему нравилось слушать про проделки Тома.
- Том в десять раз хуже, чем Бенито! Глазки свои распахнет широко, большущие такие, невинные - кому угодно в душу залезет. Все ему умиляются, но только не я! Сегодня он дал Марии бутылку лимонада. "Последняя, - говорит, - холодная, специально для тебя припас". И знаешь, что в ней было?
- Что? - Матт замер в предвкушении.
- Да язык прямо не поворачивается сказать! Напи́сал он туда - можешь себе представить?! И крышечку, мерзавец, на место приладил! Ох, как же она плакала, бедняжка! Никак уму-разуму не научится…
Внезапно из Селии будто весь воздух выпустили. Она широко зевнула и прямо на глазах у Матта покачнулась от усталости:
- Прости, чико. Когда колодец пуст, его уже не наполнишь.
Матт ополоснул тарелки и сложил их в посудомоечную машину, а Селия тем временем приняла душ. Она вышла из ванной в бесформенном розовом халате и, взглянув на убранный стол, сонно кивнула.
- Ах ты, мой маленький помощник! - Она взяла Матта на руки и отнесла в постель. Как бы Селия ни уставала - а иногда она от изнеможения буквально валилась с ног, - этот ритуал они соблюдали всегда. Она накрыла Матта одеялом и затеплила лампадку перед изваянием Святой Девы Гвадалупской. Эту статуэтку она привезла из родной деревни в Ацтлане. Ноги Девы покоились на пыльных гипсовых розочках, увитое каскадом искусственных цветов платье было закапано воском, но лицо светилось всё той же божественной мягкостью, что и в спальне у Селии много-много лет назад.
- Я буду в соседней комнате, ми вида, - шепнула женщина, целуя Матта в макушку. - Если станет страшно, позови…
Вскоре дом затрясся от храпа. Для Матта этот звук был привычен, как далекие раскаты грома над горами, и ничуть не мешал спать.
- Стивен и Эмилия, - прошептал он, словно пробуя эти имена на вкус. Он понятия не имел, что скажет детям, если они придут еще раз, но решил во что бы то ни стало познакомиться с ними. Даже заготовил несколько фраз: "Привет, меня зовут Матт. Я здесь живу. Хотите пораскрашивать картинки?"
Нет! Так говорить нельзя - ведь раскраски и карандаши украдены…
"Хотите поесть?" - но еда, может быть, тоже украдена… "Хотите поиграть?" Вот это хорошо… Может быть, Стивен и Эмилия что-нибудь ему ответят, и Матту не придется думать дальше.
- Меня зовут Матт… Хотите поиграть? Я здесь живу… Хотите поиграть? - шептал он, закрывая глаза. Над ним в колеблющемся пламени свечи покачивалось доброе лицо Святой Девы Гвадалупской.
3
Собственность семейства Алакран
Утром Селия ушла, и Матт провел целый день ожидая детей. Перед закатом, когда надежда почти оставила его, он услышал голоса. Они приближались.
Матт подбежал к окну.
- Вот он! Видишь, Мария, я же говорила, что не вру! - Это была Эмилия. Ее рука лежала на плече девочки помладше. - С нами он не хочет разговаривать, может, хоть тебя не испугается. - Эмилия подтолкнула девочку вперед.
Мария решительно шагнула к домику.
- Эй, мальчик! - закричала она, барабаня кулачками по оконной раме. - Как тебя зовут? Хочешь поиграть?
Одним махом она разрушила тщательно заготовленную Маттом речь. Он уставился на нее, не в силах сообразить, как следует себя вести, что говорить теперь…
- Ну так что, да или нет? - Мария обернулась к остальным. - Скажите ему, пусть отопрет дверь.
- Это уж ему самому решать, - Стивен пожал плечами.
Матт хотел сказать, что у него нет ключа, но не смог вымолвить ни слова.
- Хорошо хоть, сегодня не прячется, - заметила Эмилия.
- Если не можешь открыть дверь, открой окно, - сказала Мария.
Матт попробовал, хотя знал, что всё равно ничего не получится. Все окна в домике были накрепко заколочены. Он развел руками.
- Он понимает, что мы говорим, - сказал Стивен.
- Эй, мальчик! Сделай что-нибудь, да поскорее, а то мы уйдем! - прокричала Мария.
Матт принялся лихорадочно соображать. Надо их чем-нибудь заинтересовать! Он поднял палец, как делала Селия, когда просила его подождать немножко. Потом кивнул, давая понять, что согласен с требованием Марии и готов "что-нибудь сделать".
- Что это значит? - удивилась Эмилия.
- Понятия не имею. Может, он немой? - предположил Стивен.
Матт помчался к себе в комнату и сорвал со стены фотографию человека с сэндвичем из лягушки. Селия, глядя на нее, всегда смеялась - может, эти дети тоже посмеются? Вернувшись, он прижал снимок к оконному стеклу. Дети подошли поближе.
- Что там написано? - спросила Мария.
- "Квакающий закусон", - прочитал Стивен. - Поняла? Лягушки квакают - ква-ква-ква. А этот дядька положил лягушку между двух кусков хлеба и хочет ею закусить. Очень смешно!
Эмилия хихикнула, но Мария лишь пожала плечами.
- Люди не едят лягушек, - сказала она. - Тем более живых.
- Это же шутка, дуреха.
- Я не дуреха! А есть лягушек - гнусно и гадко. И совсем не смешно!
- Спасите меня от этой идиойдки! - Стивен картинно закатил глаза.
- И я не идиойдка!
- Да по́лно тебе, Мария, - вздохнула Эмилия.
- Вы привели меня посмотреть на мальчика, я сто миль тащилась за вами по солнцу, устала, а этот мальчик не хочет говорить. Ненавижу тебя!
Матт смотрел на эту сцену с ужасом. Он совсем не ожидал такого поворота событий. Мария плачет, Эмилия сердится, а Стивен вообще повернулся к обеим спиной. Матт постучал по стеклу и, убедившись, что Мария подняла на него глаза, помахал картинкой, скомкал ее в мячик и изо всех сил швырнул через комнату.
- Смотрите, он со мной согласен! - прокричала Мария сквозь слезы.
- Мне это нравится всё меньше и меньше, - проворчал Стивен. - Напрасно мы привели сюда эту идиойдку.
- Я думала, мальчик захочет поговорить с ребенком его возраста, - примирительно сказала Эмилия. - Пошли, Мария. Нам надо вернуться до темноты.
- Никуда я не пойду! - заявила Мария и уселась на землю.
- Как хочешь, толстуха, я тебя не понесу.
- Оставим ее тут, - предложил Стивен и решительно зашагал прочь. В следующую минуту за ним последовала и Эмилия.
Матт окаменел от ужаса. Если большие ребята уйдут, Мария останется совсем одна. Скоро стемнеет, Селия вернется только через несколько часов, а вокруг только пустые маковые поля и…
И чупакабры, которые гуляют по ночам и высасывают из людей всю кровь, оставляя их высыхать, как пустые тыквенные кожурки!
И тут Матта осенило. Мария на несколько шагов отошла от окна и снова села, крича вслед исчезнувшим из виду Стивену и Эмилии разные обидные слова. Матт схватил со стола большой чугунок, в котором Селия варила менудо, и, размахнувшись что было силы, нимало не заботясь о последствиях - надо спасать Марию! - шарахнул им в окно. Искрящимся потоком стекло посыпалось на землю. Мария вскочила на ноги. Из маковых зарослей вынырнули Стивен и Эмилия - оказывается, они просто прятались, присев на корточки.
- Черт побери! - вскричал Стивен. Все трое стояли разинув рты и глазели на темную дыру, зияющую на месте окна.
- Меня зовут Матт. Я здесь живу. Хотите поиграть? - выпалил Матт, потому что других слов так и не придумал.
- Оказывается, он умеет говорить, - пробормотала Эмилия, когда первый испуг прошел.
- Ты всегда так открываешь окно, малыш? - спросил Стивен. - Мария, отойди подальше. Тут везде стекло. - Он осторожно подошел к домику и палкой выломал из рамы торчащие осколки. Потом заглянул внутрь и осмотрелся. Матту пришлось вцепиться обеими руками в стол, чтобы не выскочить в другую комнату. - Странное дело! Окно заколочено. Тебя что, держат под замком? Как в тюрьме?
- Я здесь живу, - повторил Матт.
- Ты это уже говорил.
- Хотите поиграть?
- Может, он, как попугай, знает всего несколько слов? - предположила Эмилия.
- Я хочу поиграть, - заявила Мария. Матт с благодарностью посмотрел на нее. Девочка вырывалась из рук Эмилии, явно вознамерясь подойти поближе. Стивен покачал головой и отступил на шаг в сторону. На этот раз он, похоже, всерьез собрался уйти.
И тогда Матт принял решение. Оно пугало, но такого случая ему никогда раньше не представлялось и вряд ли представится когда-нибудь в будущем. Он подтащил к разбитому окну стул, вскарабкался на подоконник и прыгнул на улицу.
- Стой! - заорал Стивен и рванулся веред, пытаясь подхватить мальчика. Но было уже поздно.
Ноги Матта пронзила страшная боль. Он упал вперед, руками и коленями прямо на битое стекло.
- Да он босиком! Что же нам теперь делать?! - Стивен поднял Матта и переложил на свободное от осколков место.
Матт с удивлением смотрел на кровь, капающую из его рук и ног. По коленям змеились ярко-красные струйки.
- Вытащи стекло! - закричала Эмилия. - Мария, отойди прочь!
- Я хочу посмотреть! - завопила малышка; Матт услышал шлепок и обиженный визг. Голова его закружилась. Он с трудом поборол тошноту, а потом весь мир качнулся у него перед глазами и уплыл куда-то в черноту.