* * *
Очнулся он оттого, что его куда-то несли. Его мутило, но куда хуже было чувствовать, как всё тело сотрясается от жестокой дрожи. Он завопил что есть мочи.
- Этого еще не хватало! - пропыхтел Стивен, тащивший Матта за плечи. Эмилия держала мальчика за ноги. Ее рубашка и брюки намокли от крови - его крови. Матт снова закричал.
- Лежи смирно! - зашипел Стивен. - Мы и так несемся со всех ног!
Во все стороны тянулись маковые поля, казавшиеся синеватыми в длинных предзакатных тенях, протянувшихся со стороны гор. Стивен и Эмилия бежали по узкой тропинке. Матт всхлипывал так громко, что перехватывало дыхание. Ему не хватало воздуха.
- Погоди! - крикнула Эмилия. - Надо подождать Марию. - Ребята присели на корточки и положили Матта на землю. Матт услышал топот маленьких ножек.
- Я тоже хочу отдохнуть, - заявила Мария. - Нам еще много-много миль идти. И я пожалуюсь папе, что ты меня шлепнула.
- На здоровье, - огрызнулась Эмилия.
- А ну, смолкните, вы все, - велел Стивен. - Малыш, кровь у тебя больше не идет, так что, думаю, жить ты будешь. Напомни-ка, как тебя зовут.
- Матт, - ответила за него Мария.
- Мы недалеко от дома, Матт. Считай, что тебе повезло - врач остался у нас на ночь. Сильно болит?
- Не знаю, - сказал Матт.
- Конечно сильно. Вон ты как вопил, - сказала Мария.
- Я не знаю, что значит сильно, - пояснил Матт. - Мне раньше никогда не было так больно.
- Ты потерял кровь, но не очень много, - сказал Стивен, заметив, что Матт снова начал дрожать.
- А похоже, что много, - сказала Мария.
- Заткнись ты, идиойдка!
И старшие ребята, подхватив Матта, побежали дальше. Мария плелась следом, громко жалуясь на долгий путь и на то, что ее обзывают идиойдкой.
По дороге Матта укачало. Боль слегка унялась, а Стивен сказал, что он потерял не слишком много крови… В навалившемся сонном дурмане его даже не очень беспокоило, что скажет Селия, когда увидит разбитое окно…
Когда они наконец добрались до границы маковых полей, последние лучи солнца уже угасали за горами. Тропинка вывела их на широкий газон. Он переливался мерцающим зеленым цветом, казавшимся еще темнее в голубоватом вечернем свете. Никогда в жизни Матт не видел так много зелени.
"Это лужайка, - подумал он сквозь дремоту. - И она пахнет дождем".
Они взбежали по широкому крыльцу, мягко белевшему в сумерках. С обеих сторон над мраморными ступеньками тяжело нависали усыпанные золотистыми плодами ветви апельсиновых деревьев. Неожиданно среди листвы вспыхнули и затрепетали миллионы лампочек. Огни выхватили из темноты белоснежную стену огромного дома, колонны и статуи, высокую арку двери, ведущей неведомо куда. Посредине арки в камне был выгравирован скорпион.
- Ох! Ах! - закудахтали женские голоса. Чьи-то руки забрали Матта у Стивена и Эмилии, подняли и понесли.
* * *
- Кто это? - наперебой спрашивали служанки - все как одна в черных платьях с белыми фартуками и накрахмаленных наколках. Сурового вида женщина с глубокими складками вокруг рта подхватила Матта на руки.
- Мы нашли его в домике среди маковых полей, - объяснил Стивен.
- Там живет Селия, - сообразила одна из служанок. - Она слишком заносчива, чтобы жить вместе со всеми.
- И неудивительно, раз она прячет там ребенка. Малыш, кто твой отец? - спросила женщина, что несла Матта. От ее фартука пахло солнцем - точь-в-точь как от фартука Селии, когда та снимала его с бельевой веревки. Матт посмотрел на брошку, пристегнутую к ее воротнику, - серебристый скорпион с загнутым кверху хвостом. Под скорпионом была приколота пластиковая карточка, на ней значилось имя - Роза. Матт был слишком слаб, чтобы говорить; впрочем, какая разница: ответа он всё равно не знал…
- Он не очень разговорчив, - сказала Эмилия.
- Где врач? - спросил Стивен.
- Придется подождать. Он у твоего дедушки. А пока что надо его вымыть, - сказала Роза.
Служанки распахнули тяжелые двустворчатые двери; за ними оказалась такая красивая комната, каких Матт в жизни не видывал. Под высоким потолком тянулись резные балки, стены были оклеены шелковыми обоями с тысячами птиц. У Матта перед глазами всё кружилось, и ему почудилось, что птицы живые. А еще он увидел диван, расшитый цветами: их оттенок переливался от лавандового до нежно-розового, как перья на голубином крыле. На этот диван Роза и собиралась его положить.
- Я слишком грязный, - протестующе залепетал Матт. Селия всегда ругалась на него, если он залезал на кровать с грязными ногами.
- Еще какой! - сварливо согласилась Роза. Служанки расстелили поверх чудесного дивана белоснежную простыню и опустили на нее Матта. Он с ужасом подумал, что, если испачкает кровью эту простыню, ему влетит еще сильнее.
Роза достала пинцет и принялась вытаскивать из его ладоней и ног осколки стекла.
- Ну-ка, ну-ка! - шептала она, бросая стекляшки в стакан. - А ты смелый, не плачешь…
Но Матт не чувствовал в себе никакой смелости. Он вообще ничего не чувствовал. Его тело словно уплыло куда-то далеко-далеко, и он смотрел на склонившуюся над ним Розу как на картинку по телевизору.
- А раньше он кричал, и очень даже громко, - сообщила Мария. Малышка приплясывала вокруг, чуть ли не подпрыгивала, стараясь не пропустить самого интересного.
- Не задирай нос! - осадила сестру Эмилия. - Сама-то вопишь во всё горло от крохотной занозы в пальце.
- А вот и нет!
- А вот и да!
- Ненавижу тебя!
- Да на здоровье! - хмыкнула Эмилия. Девочка с замиранием сердца смотрела, как из порезов Матта снова потекла кровь. - Когда вырасту, стану врачом, - заявила она.
Горничные тем временем принесли ведро воды и полотенца.
- Осторожнее, - сказала Роза. - Правая нога сильно поранена.
У Матта звенело в ушах. Он почувствовал прикосновение теплой воды, и внезапно боль вернулась. Она пронзила всё тело от правой ступни до самой макушки. Он раскрыл рот, чтобы закричать, но не смог выдавить ни звука. От боли перехватило дыхание.
- Боже мой! Наверно, внутри стекло осталось, - вскричала Роза, подхватывая Матта под плечи. Что-то - едва ли не злость, - прозвучавшее в ее голосе, заставило мальчика сжаться как от удара.
Туман, окутывавший Матта, понемногу рассеялся. Ладони, ступни, колени полыхали такой яростной болью, о возможности существования какой он даже не подозревал.
- Говорила же я вам, раньше он плакал, - торжествующе заявила Мария.
- Заткнись! - прикрикнула на нее Эмилия.
- Смотрите! У него на ноге что-то написано! - Мария попыталась подойти поближе. Эмилия отпихнула сестру.
- Кто здесь собирается учиться на врача, ты или я?! Черт! Ничего не могу разобрать… Всё в крови. - Она взяла салфетку и обтерла ногу Матта.
На этот раз боль была не такой сильной, но Матт всё равно не удержался и застонал.
- Ты ему больно делаешь, дуреха! - взвизгнула Мария.
- Погоди! Ага, вот… "Собственность"… Какие мелкие буквы! "Собственность семейства Алакран".
- "Собственность семейства Алакран"?! Так это же мы! Ничего не понимаю, - пробормотал Стивен.
- Что тут происходит? - раздался голос, которого Матт до сих пор не слышал. В комнату ворвался рослый мужчина ужасно свирепого вида. Стивен тотчас же вытянулся в струнку. Эмилия и Мария встревоженно переглянулись.
- Папа, мы нашли его в маковых полях, - сказал Стивен. - Он поранился, и я подумал, что врач…
- Кретин! Этому зверю нужен не врач, а ветеринар! - взревел великан. - Как ты посмел притащить его в дом?!
- Но у него шла кровь… - начал было Стивен.
- Да, и он изгадил всю простыню! Теперь ее придется сжечь. Немедленно выкиньте эту тварь на улицу!
Ничего не понимающая Роза озадаченно переминалась с ноги на ногу.
Мужчина склонился и что-то прошептал ей на ухо.
Лицо служанки исказилось от ужаса. Она поспешно схватила Матта в охапку и потащила из комнаты. Стивен, бледный как полотно, метнулся открыть ей дверь.
- Как он посмел так со мной разговаривать, - прошипел он спешащей за ним Эмилии.
- Он не хотел тебя обидеть, - попыталась успокоить его девочка.
- Еще как хотел! Он меня ненавидит, - возразил Стивен.
Роза сбежала с крыльца и грубо, словно тюк мокрого белья, швырнула Матта на траву. Потом, не произнеся ни слова, повернулась и исчезла в доме.
4
Мария
Матт лежал и глядел вверх. В черном бархатном небе яркой россыпью жемчужин сверкали мириады звезд. Это Млечный Путь - Селия говорила, что он получился из молока, которое брызнуло из груди Святой Девы, когда Она впервые кормила Младенца Иисуса. Спина Матта прижималась к траве. Та была совсем не такой мягкой, как ему хотелось бы, но всё-таки пахла прохладной свежестью, и это было ужасно приятно.
Матта трясла лихорадка. Чудовищная боль в ноге понемногу утихла, сменившись тупым нытьем. Матт был рад снова оказаться на улице. Небо было знакомым, уютным. Те же самые звезды сияли и над домиком в маковых полях. Селия никогда не выпускала его на улицу днем, но вечерами они частенько сидели на крыльце. Селия рассказывала ему сказки, показывала на падающие звезды.
- Это Бог ответил на чью-то молитву, - говорила она, - и один из Его ангелов летит выполнять Божье повеление.
Матт лежал и молился, чтобы Селия пришла и спасла его. Она огорчится из-за разбитого окна, но это еще можно пережить. Пусть кричит, сколько хочет, всё равно он знает, что в глубине души она его любит. Он долго смотрел на небо, но оттуда не упало ни звездочки.
- Гляньте только - лежит тут, как зверек, - послышался голос Эмилии. Матт вздрогнул. Он совсем забыл про детей.
- А он и есть зверек, - после недолгого молчания сказал Стивен. Матт повернул голову: ребята сидели на нижней ступеньке крыльца. Мария срывала с ветки апельсины и катила их вниз по лестнице.
- Не понимаю, - призналась Эмилия.
- Я был дурак. Надо было сразу сообразить, кто он такой… что это за существо. Никому из слуг не разрешается заводить детей или жить отдельно от других. Бенито рассказывал мне как-то эту историю, но я думал, что он… оно живет где-то в другом месте. В зоопарке, может быть… там, где держат таких, как оно.
- О чём это ты?!
- Он - клон, - сказал Стивен.
Эмилия тихонько ахнула.
- Не может быть! Он… я видела клонов. Они чудовища! Пускают слюни, пачкают штаны. Мычат и хрюкают, как животные.
- А этот не такой, как все. Мне Бенито рассказывал. Техники сразу после рождения должны уничтожать клонам разум - так велит закон. Но Эль Патрон захотел, чтобы его клон вырос как настоящий мальчик. Он так богат, что ему никакие законы не помеха.
- Это отвратительно. Клоны не люди! - воскликнула Эмилия.
- Конечно же, не люди…
Эмилия обхватила руками колени.
- Прямо мурашки по спине бегут. Я же до него дотрагивалась! И испачкалась в его крови… Мария, немедленно перестань катать на нас апельсины!
- Попробуй заставь, - ухмыльнулась Мария.
- Это ты еще раз попробуй, и я тебя мигом с лестницы спущу!
Девочка высунула язык и бросила апельсин с такой силой, что тот отскочил от нижней ступеньки и плюхнулся в траву.
- Матт, хочешь, я тебе апельсин почищу? - крикнула она.
- Не смей, - сказала Эмилия. Голос ее был таким строгим, что малышка мигом угомонилась. - Матт - клон. К нему нельзя подходить.
- А что такое клон?
- Гадкое животное.
- Очень гадкое? - в голосе Марии сквозило неподдельное любопытство.
Эмилия не успела ответить. Дверь открылась, и на крыльцо вышли давешний свирепый великан и врач.
- Надо было сразу меня позвать, - говорил врач. - В мои обязанности входит следить за его здоровьем.
- Я не знал, что оно здесь, пока случайно не прошел мимо гостиной. Весь дом залит кровью! От злости я потерял голову и велел Розе вышвырнуть его вон. - Сейчас свирепый человек уже не казался таким свирепым, но Матт всё равно заерзал по траве, пытаясь отползти подальше. От малейшего движения ногу пронзало мучительной болью.
- Надо перенести его куда-нибудь. Я не могу оперировать на газоне…
- В крыле для слуг есть пустая комната, - сказал свирепый и кликнул Розу. Та с недовольным видом спустилась с крыльца, подхватила Матта под мышки и отнесла в другой конец дома - тесный лабиринт полутемных, пропахших плесенью коридоров. Стивена, Эмилию и Марию отослали прочь - принять душ и переодеться.
Матта положили на жесткий голый матрас. Комната была узкая и длинная. В одном конце была дверь, в другом - окно, забранное железной решеткой.
- Мне нужно больше света, - коротко бросил врач. Свирепый принес лампу.
- Держи его, - велел он Розе.
- Помилуйте, хозяин. Он же клон, - взмолилась Роза.
- Шевелись, если жизнь дорога, - прорычал свирепый. Роза навалилась на Матта и изо всех сил стиснула ему лодыжки. Под ее тяжестью мальчик едва не задохнулся.
- Не надо… ну пожалуйста, не надо… - рыдал он. Врач принялся прощупывать пинцетом самый глубокий порез. Матт отбивался, визжал, молил о пощаде и наконец, когда осколок стекла был извлечен, в полуобморочном состоянии распластался на матрасе. Роза держала его за лодыжки так крепко, что ее пальцы жгли ногу как огнем. Только когда рана была промыта и зашита, она выпустила Матта. Мальчик свернулся в комочек и в страхе следил за своими мучителями - что еще они замышляют?
- Я ввел ему противостолбнячную сыворотку, - сказал врач, складывая инструменты. - Правая нога может навсегда остаться искалеченной.
- Отослать его обратно в маковые поля? - спросил свирепый.
- Поздно. Дети его уже видели…
Мужчины и Роза вышли. Матт ждал, что будет дальше. Если помолиться хорошенько, Селия наверняка за ним придет. Возьмет его на руки, отнесет в кроватку, зажжет свечку перед Святой Девой Гвадалупской…
Но Святая Дева была далеко, в домике среди маковых полей, а Селия, должно быть, даже не знает, где он!
Дверь снова распахнулась: Роза принялась расстилать по всему полу газеты.
- Врач говорит, ты приучен к дому, но я не хочу рисковать, - сказала она. - Если у тебя есть мозги, делай свои дела в ведро. - Она поставила у кровати помятое жестяное ведро и взяла лампу, собираясь уходить.
- Погодите, - взмолился Матт.
Роза остановилась. Вид у нее был недовольный.
- Вы можете сказать Селии, что я здесь?
Горничная злобно ухмыльнулась.
- Селии не позволено с тобой видеться. Это приказ хозяина. - Она вышла, громко хлопнув дверью.
В комнате было темно, только сквозь крошечное окошко на двери пробивался слабый желтоватый свет. Матт вытянул шею, чтобы посмотреть, откуда он идет. С потолка на проводе свисала лампочка. Она была совсем маленькая, как те огоньки, которыми Селия украшала новогоднюю елку, но светила очень храбро. Без нее в коридоре наступила бы кромешная темнота.
Он ничего не видел, кроме кровати и ведра. Стены были голые, высокий потолок терялся во тьме. Комната была такая узкая, что Матту казалось, будто его посадили в лежащий на боку спичечный коробок.
Еще никогда в жизни он не ложился спать один. Селия возвращалась всегда, пусть даже очень поздно. А если ночью он просыпался, храп Селии в соседней комнате успокаивал, убаюкивал его. А здесь не было абсолютно ничего, даже не шумел ветер над маковыми полями, даже не ворковали голуби в гнездах на крыше…
Тишина пугала.
Матт расплакался. Горе захлестнуло его с головой. Потом оно отступило, выплаканное, вылившееся с потоком горьких слез, но тут он вспомнил Селию и зарыдал с новой силой. Матт поднял набухшие от слез глаза на маленькую желтую лампочку в коридоре: казалось, она трепещет, как язычок пламени, как свечка перед образом Святой Девы Гвадалупской. Святая Дева может пойти куда захочет. Ее нельзя посадить под замок, как человека. Она может летать по воздуху и даже вдребезги разносить стены, как супергерои, которых Матт видел по телевизору. Только Она, конечно, не станет этого делать, потому что Она мать Господа нашего Иисуса. Может быть, как раз в эту самую минуту Она стоит под окном и смотрит на него, Матта. На душе у мальчика стало немножко легче. Он глубоко вздохнул и вскоре уснул крепким сном.
Проснулся он оттого, что кто-то открыл дверь. Он попытался было сесть, но резкий приступ боли уложил его обратно. В глаза ударил луч фонарика.
- Слава богу! А то я боялась ошибиться комнатой. - Маленькая фигурка прошмыгнула в комнату, подбежала к кровати, скинула рюкзак и принялась выкладывать на кровать какие-то свертки.
- Мария, это ты? - удивился Матт.
- Роза сказала, что тебя не покормили ужином. Она такая злюка! У меня дома есть собачка, и, если ее не покормить, она скулит. Любишь манговый сок? Мой любимый…
Внезапно Матт понял, что ужасно хочет пить. Он залпом осушил целую бутылку. Мария разложила на матрасе сыр и пиццу.
- Я буду класть их тебе прямо в рот. Только пообещай, что не будешь кусаться.
Матт сказал, что никогда не кусается.
- Откуда мне знать?! Эмилия говорит, что клоны злые, как волки-оборотни. Видел по телевизору кино о том, как в полнолуние у одного мальчика выросла шерсть?
- Да! - Матт несказанно обрадовался, что у него с Марией нашлось хоть что-то общее. После того фильма он заперся в ванной и сидел там, пока не вернулась Селия.
- А у тебя никогда не вырастает шерсть? - спросила Мария.
- Никогда, - сказал Матт.
- Это хорошо, - с облегчением вздохнула Мария. Она пихала кусочки еды Матту в рот, пока мальчик не наелся до отвала.
Потом они немножко поболтали о фильмах, и Матт пересказал Марии услышанные от Селии истории о страшилищах, которые бродят по ночам. Вскоре он обнаружил, что, если лежать совсем смирно, ноги болят не так сильно. Мария ерзала по кровати и время от времени больно пихалась, но он не издавал ни звука - боялся, что девочка рассердится и уйдет, - только зубы сжимал покрепче.
- Селия вешает на дверь амулеты, чтобы отпугнуть чудовищ, - сообщил он Марии.
- И помогает?
- Конечно! А еще они отпугивают покойников, которые не хотят смирно лежать в могилах.
- А тут нет ни одного амулета, - встревожилась Мария.
Эта мысль приходила в голову и Матту, но он не хотел, чтобы Мария ушла.
- В Большом Доме не нужны никакие амулеты, - пояснил он. - Здесь много людей, а чудовища толпу не любят.
Чувствуя интерес Марии, Матт расходился всё больше и больше. Он болтал, болтал и болтал и всё никак не мог остановиться, даже когда сам начинал стучать зубами от страха. Ни разу в жизни ему не уделяли столько внимания. Селия старалась выслушивать его, но обычно бывала слишком усталой. Мария же жадно ловила каждое слово, как будто от этого зависела ее жизнь.
- А о чупакабре ты слышала? - сказал Матт.
- Кто такая… чу-чупакабра? - спросила Мария замирающим от волнения голосом.
- Вампир. Кровосос!
- Ой, как страшно! - девочка придвинулась еще ближе.
- Еще бы не страшно! У нее на спине шипы, а когти и зубы оранжевые, как апельсин, и она сосет кровь!
- Врешь!