Мама не стала рассказывать сестре всего, но и рассказанного было достаточно, чтобы тетя разволновалась - разахалась, разохалась.
- Говорила я Олегу, зря он лезет в бизнес! Там же волчьи законы, съедят и не заметят! Но твой муж ведь упрямый, всегда все делал по-своему! И тебе не надо было молчать, его ведь куда только не приглашали, на хорошую зарплату.
- Ты же знаешь Олега, - возразила мама. - У него есть голова и руки, и он хотел употребить их так, чтобы всем нам стало лучше. Я бы ни за что на свете не стала его отговаривать. Это нам надо на кого-нибудь опираться, а мужчинам нужна самостоятельность. И ты знаешь, какой он ответственный…
- Ну, ладно, ладно! - проворчала тетя. - Это я так… Я ж знаю, ты за него в огонь и в воду. Конечно, мужику важно чувствовать себя хозяином собственного дела, а наша бабья доля… - Она махнула рукой. - Вы небось и не завтракали толком. Давайте я вас подкормлю. И чайку попьем, с крыжовенным вареньем - надо прошлогоднее варенье доедать, мы в прошлом году столько наварили, что аж до следующего лета, как видите, хватило. - Мамина сестра была известная говорушка и могла болтать часами, перескакивая с темы на тему.
Мама иногда смеялась: "Катя-то в тетку уродилась!"
Сейчас тетина беззаботная болтовня не раздражала, а действовала успокаивающе.
После завтрака, состоявшего из творога со сметаной, яиц в мешочек, бутербродов с сыром и чая с вареньем и конфетами, тетя достала большую коробку шоколадных конфет, чтобы попотчевать любимую сестру и племянника с племянницей. Затем женщины приготовили себе еще по чашечке растворимого кофе, а детей отправили поиграть или вообще делать то, что им вздумается.
Петя воспользовался этим тихим моментом, чтобы позвонить Ане.
- Привет, Оса, - сказал он, услышав ее голос. - Есть новости?
- Ребята отправились покрутиться вокруг трех фирм, которые выступали против твоего отца, - сообщила Оса. - Решили поделить их между собой и понаблюдать, кто туда входит, кто выходит… А я получаюсь вроде связной, которой все звонят… Диспетчер на телефоне!
- Никто из них пока еще не звонил?
- Саша звонил. При фирме "Блиц" есть маленький салон-магазин, где они торгуют всякой техникой - от телевизоров до охранных систем. Что интересно - на продажу не выставлено ни одной вещи их собственного производства. Все импортное. Саша покрутился в этом магазинчике, сколько возможно, постарался запомнить лица всех продавцов и тех работников фирмы, которые выходили в торговый зал, потом подошел к черному ходу фирмы, переписал номера стоящих там машин. Сейчас собирается сесть в скверике и наблюдать за черным ходом. Но, по-моему, - Аня хихикнула, - он зачитается очередной фантастикой и все прошляпит - если будет, что прошляпить!.. - Она помолчала. - Что ты обо всем этом думаешь?
- По-моему, идея у нас у всех одна и та же, - ответил Петя. - В замурованном камине некогда были спрятаны огромные ценности. Спрятал их первый владелец этой квартиры Пияшев - недаром с таким тщанием расчистили его имя на стене! Наверное, знали дом, где он жил, но сомневались, в какой квартире. И параметры камина для них имели значение. Видно, по его величине, глубине, изгибам дымохода и так далее они могли точно определить, где именно находится клад. Ценности там явно потрясающие, раз они пустились во все тяжкие, чтобы законным образом заполучить квартиру себе и без помех работать над их извлечением. Эх, представить бы хоть приблизительно, какого рода эти ценности!
- А сам ты как считаешь?
- Я думаю, это не просто золото и камни - это что-то, имеющее отношение к искусству. Например, редчайшие ювелирные украшения. Ведь среди заинтересованных фирм имеется галерея. Крупная галерея, работающая с иностранцами. Этим галерейщикам вполне могли попасть в руки документы, где бы был след к потерянным изделиям какого-нибудь знаменитого мастера. В общем, надо первыми найти этот клад. Когда он окажется у нас в руках, мы сможем с ними торговаться - и сами прижмем их к стенке!
- Как ты собираешься его искать?
Петя хмыкнул.
- Меня так и подмывает удрать потихоньку, вернуться в квартиру и попросту раскурочить стену! Отец мне простит, если мы что-нибудь найдем. Но мне надо знать наверняка, что его несколько часов не будет дома.
- Ты с ума сошел!
- Может быть. Но мне хочется что-то делать, а ничего другого я придумать не могу. Ну что, Оса, теперь ты не будешь говорить, что я расчетливый?
- Нет, - ответила Аня, помолчав. - Не буду.
- Лады, Осенок. Будь на связи. Я позвоню, как только у меня что-нибудь прояснится.
Петя положил трубку и глубоко задумался. До слез будет обидно, если он окажется запертым в доме отдыха и ничего не сможет сделать. Можно, конечно, рассказать обо всем отцу и попробовать проникнуть в камин с его помощью. Но Петя считал делом чести довести расследование до конца самостоятельно.
Мучаясь от собственного бессилия и понимая при этом, что лучше переключиться на что-нибудь другое и дать передышку мозгу, Петя прошел в гостиную и стал задумчиво разглядывать корешки книг. Тетка увлекалась собиранием альбомов по искусству, и Петя, бывая У нее в гостях, любил проглядывать огромные тома, заполненные яркими цветными репродукциями.
Для начала он взял альбом мастеров Палеха и стал внимательно изучать изображения жар-птиц, русских троек, хороводов. Поставив этот альбом на место, он снял с полки другой, посвященный знаменитому парижскому музею Лувр. Перед ним проходили картины великих мастеров: Тициан, Леонардо да Винчи, Делакруа… Он был уже где-то на середине альбома, когда Катя, которой наскучило играть одной, прошла в гостиную.
- Ой, какие красивые картинки! - восхитилась она. - Дай мне поглядеть!
- Садись рядом и гляди, - спокойно ответил Петя.
Катя вскарабкалась на диван, уселась рядом с ним, устроилась поудобнее и тоже стала глядеть репродукции, облокотившись о Петину руку.
Через две минуты она сказала:
- Листай побыстрее, а то скучно.
- Картины надо глядеть медленно, - наставительно ответил Петя. - Если проскакивать их на бреющем полете, то многого не увидишь.
- Что такое "бреющий полет"? - спросила Катя. - Это полет, который тебя бреет? И почему на нем можно проскочить? Он такой большой? Это парикмахер так называется, да? А разве на парикмахере можно скакать?
- Нет, - терпеливо ответил Петя, - это когда самолет летит вот так, - он изобразил ладонью, - вжжжж-др-др-др, то про него говорят, что он идет на бреющем полете. А про человека так говорят, когда он делает что-то очень быстро и невнимательно.
- А я и не хочу смотреть их внимательно, мне неинтересно! Это ты по полчаса смотришь каждую картинку!
- Послушай, я лучше знаю… - начал Петя, но Катя его перебила.
- "Я лучше знаю", "я лучше знаю"! - передразнила она. - Вечно ты все лучше знаешь! Тоже мне, учитель нашелся! Вот не буду смотреть с тобой картинки! Сама возьму другую книжку и посмотрю!
И не успел Петя ее остановить, как она пододвинула стул к стеллажам и попыталась снять одну из книг с самого верха, где стояли самые большие и красивые альбомы. Девочка дернула за корешок, но тяжелый альбом удержать не смогла, и он полетел на пол, увлекая за собой еще несколько. Катю чудом не шандарахнуло по голове одним из тяжелых томов. От испуга она заревела.
- Что ты натворила! - Петя вскочил на ноги, отложив альбом в сторону.
- Это ты виноват! - всхлипывала Катя. - Если бы ты… не…
- Да замолчи ты! - прикрикнул Петя, наклоняясь, чтобы собрать разлетевшиеся по полу альбомы - и вдруг замер как вкопанный. - Не реви, я сказал! - повторил он, Катин плач теперь мешал ему сосредоточиться.
Уловив странные новые нотки в голосе Пети, Катя перестала плакать и с удивлением поглядела на брата. Он опустился на колени и разглядывал раскрывшийся альбом - разглядывал с таким вниманием, что позабыл все на свете.
- Что ты там увидел? - спросила Катя.
- А?.. Подожди… - рассеянно отозвался брат. Он увидел репродукцию карандашного рисунка, под которым стояла подпись: "Портрет доктора Пияшева". Не веря глазам, боясь сделать лишнее движение, Петя наконец решился посмотреть на обложку. Это был альбом знаменитого русского художника Врубеля. Петя опять стал разглядывать случайно открывшуюся страницу. В глаза ему бросился кусочек текста под картинкой: "Среди врачей психиатрической клиники, где Врубель провел свои последние годы, не переставая при этом интенсивно работать, он особенно тесно сдружился с доктором Пияшевым, умным и образованным человеком. Сохранилось несколько рисунков Врубеля, по которым видно, как тепло он относился к своему врачу. Известно, что для доктора Пияшева Врубель исполнил изразцовое панно для камина - один из вариантов своего "Князя Гвидона", - но местонахождение этого панно неизвестно, и оно считается утраченным".
На шум прибежала хозяйка.
- Что тут у вас? - спросила тетя и, увидев кавардак на полу, всполошилась: - Как же вы?..
- Извините, тетя Вера, - сказал Петя. - Мы нечаянно. Просто хотели альбомы поглядеть. Мы в одну секунду все приберем, честное слово.
Катя с благодарностью взглянула на него. Она знала, что брат ее ни за что и никогда не выдаст, но всякий раз, когда он ее в чем-нибудь покрывал, это было для нее как впервые.
Притом наблюдательная Катя заметила, что с братом творится что-то странное. Он ее даже не отругал, даже кулаком не погрозил…
- Ну, хорошо… - со вздохом согласилась тетя, успокоенная тем, что жертв и разрушений нет. - Поставьте все на место и впредь будьте поосторожней.
И она опять удалилась пить кофе и болтать с сестрой.
- Так что ты там увидел? - повторила Катя.
- Ничего особенного, - ответил Петя, уже немного пришедший в себя. - Просто один рисунок очень понравился и захотелось поближе его разглядеть.
Он припоминал изразцовые картины Врубеля в Абрамцеве, куда как-то ездил с родителями погулять. Они переливались всеми цветами радуги. Это было фантастическое зрелище!
Значит, вот из-за чего весь сыр-бор?..
Петя задумчиво собрал альбомы и водрузил их на место.
Что делать дальше?
Он не сомневался, что теперь ему известно, где и что искать.
Надо немедленно оповестить друзей!
Он поспешил к телефону и рассказал Ане о своем потрясающем открытии. Она только периодически ахала, слушая его рассказ.
- Теперь неплохо бы выяснить, сколько стоит изразцовое панно Врубеля, - завершил свой рассказ Петя. - Я вот думаю, как это можно узнать.
- Пожалуй, здесь я смогу тебе помочь, - сказала Оса. - Папа дружит с художниками, актерами, вообще с людьми искусства. Я сейчас возьму записную книжку и попробую их обзвонить. И ребятам скажу, если будут перезванивать, чтобы они тоже думали. Позвони мне через полчасика.
- Никто из наших больше не перезванивал? - спросил Петя.
- Пока нет.
- Лады, тогда до скорого!
Они попрощались, и Петя повесил трубку.
- А я все слышала! - раздался голосок у него за спиной.
Петя оглянулся и увидел в дверях комнаты, в двух метрах от него, сестру.
- Подслушивала!
- И вовсе не подслушивала! - возмутилась Катя. - Я никогда не подслушиваю! Я не пряталась! Я просто подошла и стояла тут, а ты ни разу не оглянулся! Зато теперь я знаю, что у тебя есть секрет!
Первым порывом Пети было закричать на сестру, обругать ее, но он сдержался. Если поругаться с Катей, то поднимется шум, прибегут взрослые, и Катя наверняка что-нибудь сболтнет - нет, сознательно ябедничать она не станет, но в пылу спора у нее может вырваться что-нибудь такое, что взрослые начнут допрашивать Петю, и ему придется выкручиваться. Мама если и не сообразит, что "секрет" ее сына связан с нынешними неприятностями семьи, то вообразит это - у страха глаза велики. Поэтому Петя просто пожал плечами.
- Ну и что? - сказал он. - Почему у меня не может быть своих секретов?
- У тебя очень интересный секрет! - заявила Катя. - Ты что-то говорил про квартиру и про картину. Ты знаешь что-то, из-за чего мы сюда уехали, чего даже взрослые не знают, да?
Если раньше Петя очень часто радовался, что у него такая смышленая сестра, то сейчас он пожалел об этом.
- Вовсе нет! - возразил он. - Этот секрет - мой собственный! Мальчишеский!
- Рассказывай! - язвительно отозвалась Катя. - И никакой он не мальчишеский - я слышала, как ты с девчонкой разговаривал!
Продолжая мысленно проклинать сообразительность сестры, Петя быстро прикинул, как быть дальше.
- Ладно! - бросил он. - У меня есть секрет - и большой секрет! Но сейчас я тебе рассказать его не могу! Это не только мой секрет, он и моих друзей, понимаешь? Но я тебе обещаю, что расскажу его, как только будет можно. Но смотри, если ты кому-нибудь проболтаешься, что у меня есть секрет - ты никогда этого секрета не узнаешь! Идет?
Катя подумала - и, видимо, решила, что условия вполне справедливые. Брат не велит ей заткнуться и не лезть не в свое дело, не относится к ней как к несмышленой сопле, с которой и считаться не стоит - он готов поделиться секретом, как только будет можно… А что он сейчас не может рассказать, то тут он тоже прав: раз это не только его секрет, он обязан считаться с друзьями. Катя тоже всегда считалась с друзьями и ни за что не стала бы рассказывать другим то, что доверили ей по секрету.
- Идет! - согласилась она. Но ее одолевало нетерпение. - А когда я узнаю?
- Скоро, - пообещал Петя. - Думаю, дня через три.
- Так долго… - разочарованно протянула Катя.
- Вовсе не долго. А может, и быстрее получится.
- Ну хорошо.
- А пока ты обещаешь молчать? - строго спросил брат.
- Обещаю!..
Раздался телефонный звонок. Петя взял трубку. Звонил отец.
- Алло, это ты?.. Передай маме, что через час за вами заедет машина. Борис взял вам путевки в один санаторий его ведомства. В путевках вы записаны как его жена и дети. Во-первых, из соображений безопасности, во-вторых, - отец усмехнулся, - путевки идут с пятидесятипроцентной скидкой. И отвезет вас туда один из его сотрудников. Я за вами заезжать не буду, на случай, если за мной следят. Я и звоню сейчас из автомата. Ну, в добрый путь!
- Ни пуха, ни пера! - откликнулся Петя.
- К черту! - отозвался отец и повесил трубку. Петя поспешил передать все маме.
- Надо бы продуктов на дорожку собрать… - засуетилась тетя Вера.
- Какие продукты, какая дорожка! - рассмеялась мама. - Тут ехать, наверное, не больше часа. А кормить нас там будут. В санаториях и домах отдыха обед обычно с двух до трех. Как раз к обеду доедем и устроимся.
Тетка стала возражать, но Петя уже не слушал, о чем говорят две сестры. Он вернулся к телефону и опять набрал номер Ани.
- Ну, что, Оса, удалось что-нибудь выяснить?
- Удалось! - Анин голос дрожал от волнения. - У папы был приятель, сотрудник Третьяковской галереи. Он без очереди проводил папу на выставки, на которые невозможно было попасть. А папа протаскивал его на самые интересные матчи, в ложу для прессы. В общем, я нашла в большой записной книжке его рабочий телефон и позвонила ему. Извинилась, что беспокою его в рабочее время, и сказала, что у нас возник спор - мы смотрели альбом Врубеля и заспорили, сколько могут стоить его изразцовые панно. Он уточнил, какие панно я имею в виду, и я ответила, что панно для внутреннего убранства дома, а не для улицы, из тех, которые совсем как картины и сделаны особенно красиво. Он ответил, что цена может быть самая разная. Например, Третьяковка смогла бы дать лишь тысяч двадцать долларов, даже за самое лучшее из них, потому что у них с деньгами плоховато. Среди богатых коллекционеров, особенно зарубежных, цена может доходить до двухсот пятидесяти тысяч долларов. Но и это еще не предел. Потому что если такая вещь попадет на крупный международный аукцион, то при стартовой цене, скажем, в сто пятьдесят тысяч долларов она вполне может в итоге уйти за миллион! Если, конечно, это панно высшего класса, в хорошем состоянии и с сертификатом, что оно попало к нынешнему владельцу, а от него на аукцион законным путем. Таких панно существует всего несколько, и все они известны!
- Одно из них неизвестно… - проговорил Петя.
- Да! Но ты представляешь?!
- Представляю. Им есть за что бороться. Теперь слушай меня. Через час мы уезжаем за город. Я буду оттуда звонить. Если случится что-нибудь чрезвычайное, я найду способ присоединиться к вам!
Глава X
Скандал в картинной галерее
Тем временем Сережа, Миша и Саша, как уже говорилось, вели разведку вокруг трех фирм. Найти их адреса не составило особого труда. Саше, как мы знаем, достался "Блиц". Сережа взял на себя "Свиягу Трастинг", а поразнюхивать насчет "Геликон Арт" доверили Мише.
Миша постарался взяться за дело поосновательней. Якобы уходя в школу, он тайком извлек из серванта театральный бинокль и положил в свой рюкзак.
Галерея располагалась на одной из старых московских улиц, в двухэтажном особняке. На первом этаже этого особняка был пункт обмена валюты. Рядом с дверью обменного пункта поднималась вверх широкая лестница, - на верхней площадке которой дежурила за небольшим столиком молодая сотрудница.
Миша в нерешительности стоял у основания лестницы, когда сотрудница, кинув на него взгляд, улыбнулась и спросила:
- Ты что, школу прогуливаешь? - Похоже, ей просто было скучно.
- Ну… - замялся Миша.
- Мне можешь сознаться! - успокоила она. - Я еще не настолько стара, чтобы не помнить, как сама сбегала с уроков.
- Да… - Миша помолчал секунду и сказал: - Я увидел, что у вас тут галерея, интересно стало.
- У нас много интересного! - согласилась девушка. - Но ты знаешь, что вход у нас платный?
- Нет. - Миша стал судорожно прикидывать, сколько может стоить вход в галерею. У него в кармане одиноко болталась пятирублевая монета.
- На дверях объявление есть. Как же ты не заметил?
- Проглядел как-то… - виновато проговорил Миша. - А сколько стоит вход?
- Дорого. Думаю, таких денег у тебя нет. Тридцать рублей. Ты ведь понимаешь, к нам приходят потенциальные покупатели - то есть люди, которым по средствам приобрести произведение искусства. Для таких людей тридцать рублей все равно что две копейки.
- Понятно… - Миша раздумывал, как бы ему половчее ретироваться, но сотрудница истолковала его колебания по-своему.
- Ты что, хочешь посмотреть, что у нас есть?
- Да, интересно было бы, - признался Миша.
- Знаешь что, проходи просто так. Ты разбираешься в искусстве?
- Не очень. В школе нас водили в Третьяковку и Пушкинский музей, но… Я мало знаю. Но картины и всякое другое - это всегда так интересно.
- Походи, погляди, что у нас есть. Посмотрим сумеешь ли ты отличить лучшее от среднего. У нас имеется очень неплохой Левитан, а еще такой Делакруа, что ради него к нам приезжали из лучших музеев Европы. Они готовы купить за любую цену и сами пробивать разрешение на вывоз. Впрочем, мы продаем вещи с гарантией, что покупатель получит право на вывоз приобретения за границу. У нас есть лицензия на право торговли на экспорт. Немцы восемнадцатого века так себе, хотя и ценятся очень дорого. Впрочем, походи, сам все увидишь.