- Экий распорядитель выискался! Васька, мужик безродный! Думает, я его в старосты определил, так он и командовать теперь может! Чай сам разберусь кому где место! - кликнул он вдогонку пареньку злее прежнего.
Однако Ивану не удалось добежать не только до Пимена, который жил на самой окраине деревни, но даже и до следующего двора. На дороге показались пришельцы, которых сопровождали несколько человек с поселений во главе с Василием, и примкнувшие к ним деревенские мужики, а следом за ними с шумом катилась черная штуковина на колесах.
Они направлялись прямо к барскому дому, и Ивану ничего не оставалось, как вернуться к грозному титуну, опередив гостей всего на несколько минут.
- Кузьма Митрофанович, вон они, идут уже! - крикнул он титуну. - А за ними целая толпа народу, так может среди них и Пимен?
Встревоженный хозяин куренцовцев тоже услышал гул непонятного происхождения, и, кинувшись со двора, глянул на дорогу. А люди, тем временем, уже приближались к соседнему дому, и у него оставалось всего несколько минут, чтобы морально подготовить себя к встрече с незнакомцами.
Первым во двор вошел Василий и увидел Кузьму, стоящего возле самого крыльца. Поза хозяина была напряженной, а лицо вопрошающе-растерянным. Иван стоял немного поодаль от титуна и виновато улыбался.
- Знать, Ванька не справился с заданием! - подумал Василий, да и не мудрено, Кузьма бы и ему, Василию, вряд ли поверил.
Он подошел к титуну.
- Кузьма Митрофанович, гостей вот привел к тебе высоких. - И умолк, растерявшись, не зная, что еще сказать, ибо при этих словах Кузьма так строго взглянул на него, что у Василия по спине поползли мурашки.
Игорь, наблюдавший за этой сценой, тут же взял инициативу в свои руки.
- Здравствуй хозяин! - громко сказал он. - Мир дому твоему! - и, приложив руку к груди, отвесил низкий поклон.
Кузьма внимательно окинул незнакомца взглядом с ног до головы и после некоторой паузы тоже поздоровался.
- Здравствуй, мил человек! И твоему дому мир будет!
- Меня величают Игорем, а этого Виктором, - Игорь указал на отца Валерии.
- Поклонись ему, как Игорь, - шепнула на ухо мужу Елена Марковна.
Но Виктор Владимирович оставил совет жены без внимания.
- А этого бравого молодца величают Алексеем, - представил Игорь Кузьме и своего прилежного оператора.
- А ну, Настюша, подержи камеру, - сказал Алексей, после чего подал руку недоверчивому чернобородому титуну.
Одежда молодого человека шокировала Кузьму, ибо на Алексее были джинсовые шорты, которые оголяли его мускулистые волосатые ноги выше колен. Девушки, перед тем как пойти в деревню, облачились в брюки, по совету Игоря, так как ни у одной из них не нашлось длинного платья, а Алексей так и остался в чем был.
Кузьма удивленно и где-то даже брезгливо оглядел одежду молодого человека, но руку ему все же подал.
Затем Игорь назвал по именам своих спутниц, и представительницы женского пола высшей цивилизации мило улыбнулись угрюмому Кузьме.
После короткого знакомства хозяин, по всем правилам, должен был предложить гостям войти в дом, однако Кузьма этого не делал и продолжал выжидательно переводить взгляд с одного незнакомца на другого.
Пауза, возникшая при этом, затянулась, и Игорь вновь обратился к нему.
- Послушай, Кузьма Митрофанович, твой староста, Василий уверил нас, что ты не откажешь в гостеприимстве и определишь нас к себе на постой.
Такого смелого предложения "в лоб" Кузьма не ожидал и оттого даже немного растерялся. Однако открытый, сияющий приветливой улыбкой лик молодого человека, к великому удивлению грозного титуна, не посмел заставить его рассердиться на подобную дерзость.
- Ну, что ж, может оно и так, - замямлил он, растерянно поглядывая на незваных гостей, да только вы должны сказать мне, кто такие и откуда путь держите.
- Мы прибыли оттуда! - Игорь, загадочно взглянув на Кузьму, указал пальцем в небо. А прибыли для того, чтобы посмотреть на теперешнюю Москву. Как насмотримся, так и вернемся обратно, а до той поры, видно Бог нас определил в твою деревню. - И молодой человек вновь обаятельно улыбнулся Кузьме.
"Посмотреть на теперешнюю Москву" - эти слова насторожили Кузьму, и у него снова мелькнула мысль о турецких лазутчиках. - Чего ее смотреть, Москву-то? Да! Ну и дела!
- Так что, можем ли мы рассчитывать на приют в твоем доме? - вновь спросил его Игорь.
- Да дом-то, вишь, не мой, а боярский. И я от него ноне весточку получил, глядишь и заглянет на днях. А как заглянет, что тогда скажет?
- Думаю, твой боярин обрадуется встрече с нами и почтет за честь, что мы поселились в его доме. - Смело уверил его Игорь, однако Кузьма удивленно поднял брови.
- А как не почтет, что я ему тогда скажу?
- Ничего, мы сами ему все объясним.
Своей смелостью и необычной легкостью поведения, молодой человек озадачивал титуна.
- Слишком вольно он себя ведет! - думал Кузьма, - так, будто за ним
имеется какая-то скрытая сила, и в то же время разговаривает уважительно, без превосходства, словно они равные. Поговори с ним так кто-нибудь другой, Кузьма тут же поставил бы его на место, а на этого вроде и рассердиться не за что. Внутри него скрывается что-то такое, чему невозможно противостоять! Он, будто и не понимает, что так настойчиво проситься в барский дом невесть каким странникам, просто не подобает!
Цепкий взгляд титуна снова скользнул по пришельцам. - Какие необычные у них прически, бабы вовсе без кос и головы не покрыты! Одежда что у мужиков, что у баб, невесть какая, ни от московитов, ни от турок, ни от каких других известных Кузьме народов, в этой одежде ничего не было! Затем его взгляд опасливо переместился дальше, во двор на черную блестящую штуковину, которая послушно стояла возле своих хозяев, выглядывая из-за калитки. А потом и на односельчан, облепивших его дом и безмолвно следящих за переговорами своего грозного титуна с незнакомцами. После чего, в трезвой, полной недоверчивых мыслей, голове Кузьмы, мелькнула мысль, - а что, если они и в самом деле божьи посланники? Что, если случилось чудо и эти странные незнакомцы действительно спустились с неба, как говорил Иван? А если это так, то страшно подумать, что станет с ним, откажи он им в гостеприимстве. - Придется, видно, пустить их в дом, а там уж разобраться, божьи они люди или нет, - подумал хитрый титун и стараясь быть приветливым, обратился к Игорю.
- Что ж, коль вы прибыли к нам с добрыми намерениями, милости прошу. Только уж не обессудьте за неказистое гостеприимство! Я третьего дня отправил своих холопов с обозом в Москву к боярину нашему, а жена у меня сильно занемогла, слегла совсем, так что хозяйством заправляют теперь дочки, а они не так ловки в делах, молоды очень.
- А чем она больна? - вмешалась в разговор Елена Марковна.
Кузьма удостоил любопытным взглядом говорившую женщину, хоть ничего и не понял из того, о чем она спросила.
- Выясните у него, что с женой, Игорь, я ведь врач!
Игорь удивленно взглянул на Елену Марковну, после чего обратился к Кузьме.
- А отчего занемогла твоя жена, Кузьма Митрофанович?
Кузьма пожал плечами.
- Да кашляла она недели три, а потом и слегла вовсе, боюсь, как бы чахотка ее не одолела.
- Скажите ему, что я хочу ее осмотреть! - велела Елена Марковна.
- Послушай, Кузьма Митрофанович, вот эта женщина, - и Игорь, взяв за руку Елену Марковну, вывел ее вперед, - хороший знахарь и говорит, что хочет осмотреть твою жену.
Кузьма недоверчиво взглянул на Елену Марковну.
- Да разве бабы бывают знахарями?
- Там, откуда мы прибыли, бывают, и даже справляются с этим гораздо лучше, чем мужики.
После этого незнакомцы, сопровождаемые Кузьмой, вошли, наконец, в барский дом, наглухо отгородив себя от любопытной крестьянской толпы закрывшейся дверью.
Дом был хоть и одноэтажным, но вместительным. В нем имелось пять комнат - горниц, одна из которых, с большим дубовым столом посередине, очевидно считалась столовой. В двух других размещалась семья Кузьмы, а еще две, самые большие пустовали и были предназначены для приема боярина.
Хозяин провел гостей в барские покои.
- Тут и размещайтесь, - сказал он, гордо окидывая взглядом просторные комнаты.
- А коли места всем не хватит, можно вынести стол из передней горницы. Нынче ведь лето, столоваться можно и на веранде.
- Придется вынести. - Сказал Игорь, - нам ведь потребуется три комнаты.
Пока остальные размещались в отведенных для них комнатах, Елена Марковна решила осмотреть больную.
- Игорь, спросите, где у них можно помыть руки. А ты, Алешка, положи наконец, свою камеру и принеси из машины мой медицинский саквояж. Он лежит в багажнике. - Распорядилась она.
Кузьма провел Елену Марковну на задний двор через сени и окликнул Марийку, которая вместе с младшей сестренкой Софьей притаилась где-то во дворе, стесняясь незнакомцев. На его зов обе девочки вышли из-за сарая и покорно опустив головы, приблизились к отцу.
- Марийка, возьми бадейку и слей гостье на руки. А ты, Сонька, принеси из горницы чистую тряпицу. - Дал распоряжение дочкам Кузьма.
Девочки побежали в разные стороны выполнять задание отца, а Елена Марковна обратилась к Кузьме, жестом показывая, что ей еще потребуется мыло. Однако тот ничего не понимал и пожимал плечами. В это время из сеней выглянул Алексей.
- Мам, я принес аптечку. Куда ее?
- Оставь в комнате, Алеш, и сбегай опять к машине. Мне нужно мыло.
Вскоре появилась Марийка с большой бадейкой воды и вопросительно взглянула на гостью.
- Подожди, Марийка, - тебя, кажется, так зовут? - ласково улыбнулась ей Елена Марковна.
Девушка кивнула головой и тоже улыбнулась, а потом поставила бадейку с водой на землю.
- Мам, я принес твою сумку с вещами, чтобы ты меня больше не гоняла к машине. - Громко крикнул Алексей, спускаясь с заднего сенного крыльца.
Марийка, расширенными от удивления глазами смотрела на полуголого юношу, а Алексей, заприметив хорошенькую дочку Кузьмы, мило ей улыбнулся.
- Как тебя зовут?
Марийка продолжала смотреть на него во все глаза.
- Ну, в смысле величают? - попробовал пояснить ей Алексей.
- Марией.
- Отец зовет ее Марийкой, - подсказала сыну Елена Марковна.
- А я Алексей. - Молодой человек снова улыбнулся девушке.
- Вот тебе мыло, мам! - Алексей протянул Елене Марковне розовую пластмассовую мыльницу, все еще продолжая улыбаться Марийке.
- А я пойду, мы с Игорем хотим сделать кое-какую перестановку.
Елена Марковна вымыла руки как раз в тот момент, когда перед ней появилась Софья с полотенцем.
- Ну, а теперь, девочки, ведите меня к своей маме! - сказала она, на ходу вытирая руки.
Онисья лежала на кровати, то и дело подкашливая. Шум, поднявшийся в доме с приходом незваных гостей, разбудил ее, и она, слушая странную, непонятную речь незнакомцев, пребывала в полном недоумении, кто к ним пожаловал. Ее так и подмывало подняться с постели и выйти к незнакомым людям, но сильный жар, державшийся уже два дня, так ослабил ее, что она не смогла даже приподняться.
Елена Марковна, сопровождаемая девочками, открыла дверь в ее горницу и подошла к больной. Она опустила свою прохладную руку на пылающий лоб Онисьи, а потом велела девочкам принести два стула.
Софья выбежала из горницы и, отыскав отца среди гостей, сообщила ему о желании знахарки.
- Зачем ей понадобились стулья? - удивился Кузьма, однако стулья взял и сам понес их в горницу к жене.
Елена Марковна велела ему поставить оба стула возле кровати больной. Кузьма выполнил ее приказание, и, отступив в сторону, в нерешительности остановился. Знахарка не повернулась к нему и не приказала уйти, и он продолжал стоять на месте, ибо его одолевало не только любопытство, но и беспокойство за жену.
Елена Марковна присела на один стул, а на другой поставила свой саквояж и как только она раскрыла его, перед взором Кузьмы и его дочерей появилось такое количество непонятных вещиц, что в глазах зарябило.
Онисья краем глаза тоже поглядывала на загадочное богатство пузырьков, склянок и всевозможных неведомых предметов, после чего переводила взгляд то на незнакомку, то на Кузьму. А тот, кивал головой, успокаивая жену, и показывая тем самым, что все происходящее делается с его ведома.
Елена Марковна достала термометр и определила его подмышку больной, а потом, взяв плоскую прозрачную лопаточку, потребовала, чтобы та открыла рот. Осмотрев горло пациентке, она принялась ее прослушивать.
- Да, у нее же воспаление легких! - заключила она после нехитрого обследования. Температура тридцать девять и семь!
Домочадцы Онисьи ничего не поняли из слов знахарки, но уловив в ее лице тревогу, тоже заволновались.
Елена Марковна принялась перебирать свои лекарства, которые она припасла на все случаи жизни, собираясь на танцевальный конкурс.
- Ага, вот, кажется то, что нам потребуется! - обрадовалась она, и обнадеживающе взглянула на окружающих.
После этого она достала шприц, вату и спирт, откупорила ампулу, предварительно попилив по стеклу пилочкой, и жестом попросила Онисью снова перевернуться на живот.
Стоящие за ее спиной с изумлением следили за ловкими, быстрыми манипуляциями незнакомки, ни на минуту не отрывая глаз от ее рук.
Намазав ягодицу Онисьи спиртом, Елена Марковна попросила ее полежать спокойно и потерпеть, однако, женщина вопросительно смотрела на нее, ничего не понимая. Тогда, повернувшись к Кузьме, Елена Марковна, попросила его позвать Игоря.
Кузьма послушно удалился. Через минуту дверь снова отворилась, и на пороге показался молодой человек.
- Игорь, войдите сюда, и, чтобы не смущать больную, отвернитесь в сторону.
Игорь послушно выполнил ее указание.
- У женщины воспаление легких. Ее просто необходимо колоть, и у меня, к счастью, с собой имеется подходящий антибиотик для этой цели. Мне нужно, чтобы Вы предупредили ее о том, что укол это больно, и она должна потерпеть, а то, чего доброго испугается, вскочит от неожиданности и сломает иглу.
- Я все понял, Елена Марковна, все понял! - и прилежный переводчик принялся за объяснение.
Бедная женщина настолько устала от болезни, что согласилась терпеть любую боль. А Кузьма, после того, как Игорь сообщил, что его жене угрожает смертельная опасность, побледнел, а потом с надеждой воззрился на Елену Марковну.
Онисья мужественно перенесла первый в своей жизни укол, неожиданно доставшейся ей от высшей цивилизации, а потом, сморщившись, выпила две горьких таблетки.
Елена Марковна взглянула на свои ручные часы, заставив Кузьму вытянуть шею, а девочек подтянуться на мысочках, чтобы разглядеть из-за ее спины маленький позолоченный предмет, находящийся на руке незнакомки.
- Игорь, скажите, что через десять минут ей станет легче, я дала лекарство, которое собьет температуру. И еще спросите, имеется ли у них молоко и мед, а лучше, малиновое варенье.
Игорь улыбнулся.
- Надеюсь, что мед и молоко у Кузьмы найдется, а вот варенье вряд ли, по той простой причине, что его в это время еще не варили.
Как только Елена Марковна вышла из комнаты больной, к ней тут же подбежала возбужденная Валерия.
- Мама, пошли скорей, я отведу тебя в Вашу с папой комнату.
- О, какие вы шустрые! - улыбнулась дочке Елена Марковна, - уже и комнаты распределили.
- Да! Мы с Настей разместились вон в той, что поменьше, но зато там много полочек, на которые можно разложить все наши причиндалы. Ведь у нас с Настей одной косметики пруд пруди.
- Интересно, зачем это вам с Настей здесь понадобится косметика?
- Прежде всего, для самих себя, да и потом, тут не люди что ли?
Елене Марковна вновь посмотрела на дочку и улыбнулась, махнув рукой.
А Валерия нетерпеливо потянула ее за руку в дальнюю комнату.
- Посмотри, мама, тут тоже очень уютно, правда, темновато немного. Ну, да ничего, здесь везде темно, окошки-то вон какие маленькие да мутные.
Комната, которую дочь определила родителям, была довольно вместительной. В правом углу размещалась большая деревянная кровать, застланная самотканым покрывалом с тремя подушками, лежащими "горкой" друг на друге. Две массивные дубовые полки с резными узкими дверцами висели над ней, создавая некий гарнитурный альянс. С другой стороны размещался небольшой квадратный стол, придвинутый вплотную к стене и застланный льняной серой скатертью с синими узорами по краям. Возле стола стояли три стула с высокими спинками в виде широких поперечных перекладин, а чуть поодаль, в углу низкая скамеечка, стоящая рядом с прялкой. У третьей стены, как раз под небольшим замутненным оконцем, горделиво выпячивал свои закругленные бока большой деревянный сундук с массивной крышкой и навесным замком. Деревянный пол был не крашеным, но хорошо промытым и устланным самоткаными лоскутными дорожками. В том углу, где стояла прялка, почти под самым потолком на небольшой треугольной полочке стояли три иконы, освещаемые горящей лампадкой и любовно покрытые сверху узорчатым льняным рушником.
Елена Марковна молча разглядывала комнату, прикидывая, где будет удобней разложить вещи.
- В нашей комнате почти то же самое, - сказала ей Валерия, - только полок на стене в три раза больше, а иконка одна.
Игорь с Алексеем разместились в столовой, после того, как массивный дубовый стол был успешно перемещен на летнюю веранду, примыкающую к дому и заменен старой кроватью, за ненадобностью стоящей в сенях.
По мере того, как незнакомцы обустраивали себе комнаты, подозрительный Кузьма отбросил все сомнения и окончательно уверился в том, что свалившиеся на его голову незнакомцы никак не могут быть турецкими шпионами. И вообще, если отбросить чудеса в сторону и все же не считать их божьими посланниками, угадать, кем они были и откуда взялись, было просто невозможно! Из своей черной штуковины-коня, как обозвал этот неизвестный объект Кузьма, странники внесли в дом столько всевозможных неизвестных ему предметов, что разбегались глаза! И наблюдательному Кузьме не требовалось быть великим грамотеем, чтобы понять, что эти предметы никак не могут принадлежать его цивилизации.
После того, как с заселением было покончено, мужчины долго о чем-то совещались, а потом спросили Кузьму, не позволит ли он им разместить на заднем дворе остальных своих неживых коней.
- Вот это, на чем мы сюда прибыли, - поведал титуну Игорь и указал в сторону Форда, - называется машиной, а в лесу стоят еще две таких же. Что, если мы поставим их на заднем дворе?
- А мне что? Мне не жалко, ставьте, коль есть охота. - Тут же разрешил им Кузьма, которого теперь уже одолевало любопытство, и он втайне мечтал, что незнакомцы познакомят его поближе с этими своими машинами.