- Пейдж, какие у тебя соображения? - спросила Майра. - Могла Сари спрятать Маяк у себя в комнате - внутри стены или еще в каком–нибудь тайнике как контрабанду?
- Не исключено, подумав, ответила Пейдж.
- Я же говорил, - усмехнулся Рикард.
- Не спеши, Линч, - осадила его Пейдж. - Я не закончила. Спрятать–то реликвию можно, а вот хранить такую вещь у себя в комнате слишком рискованно… Однако у меня родилась мысль.
- Выкладывай, - попросила Майра.
- Сари могла оставить подсказку.
- Подсказку?
- Да. Сами посудите, - продолжала Пейдж, - Сари хотела не просто спрятать Маяк от Синода, а укрыть, чтобы его при случае могли отыскать те, кому надо. Иначе какой смысл его вообще скрывать? Так что она могла оставить подсказку.
- Блестяще, Пейдж, - похвалила Майра. - Подсказка! Ну конечно!
- Так поступила бы я, - довольным тоном произнесла Пейдж.
Майра мысленно представила карту Второго сектора:
- Та–ак… во Втором девятьсот квартир. Как узнать, в какой жила Сари?
- Нужно отыскать потомков, - подсказал Калеб.
Майра покачала головой:
- Жилье распределяется случайным образом, так что они не получили бы ее комнату. К тому же вряд ли они знают, где жила Сари - тысяча лет прошло как–никак.
- А может, в Архивах сохранились старые записи? - предположила Пейдж.
- Моя мама работала там, - напомнила Майра. - В Архивах все очень строго: пускают только работников и учеников.
Калеб кивнул:
- Насчет Девятого сектора ты права: там действует стандартная система безопасности плюс кое–какие дополнительные меры. Туда даже ты вряд ли проберешься.
- И по трубам не пройти?
- He-а, все крышки и решетки заварены. Отец Флавий позаботился.
Подумав немного, Майра спросила друзей:
- Есть еще мысли?
Никто не ответил, и она снова принялась расхаживать кругами. Ну же, ну же… хоть бы намек… Нет, в голове пустота… Совершенная пустота. Тут ее кто–то подергал за рукав. Майра раздраженно обернулась:
- Воз, не сейчас. Не видишь: я думаю!
Тогда братишка подергал сильнее и принялся жестикулировать.
- Нет уж, ты вслух скажи, чтобы все слышали. Нечего тут руками размахивать.
- Ну ладно, - хрипло проговорил Возиус. - Я знаю, как отыскать квартиру Сари.
Майра опустилась на колени и заглянула ему в глаза. Затаив дыхание, произнесла:
- Говори.
Возиус криво усмехнулся:
- Надо у компьютера спросить.
- У твоего компьютера? - Майра взглянула на громоздкую кучу лома в его крохотных ручонках. - Но… откуда этой железяке знать, где жила Сари Уэйд?
- Нет, не у моего, - замотал головой Возиус.
- Тогда?..
- Нужен большой компьютер, тот, который запрограммировали основатели. В нем хранится все с тех самых пор, как сюда спустились избранные.
- Так программисты же вроде зашифровали информацию.
- Зашифровали, - согласился Возиус, - но всего им под контролем не удержать. У компьютера есть очень важные для колонии функции, в которых программисты уже не разбираются. Поэтому все файлы и не стирают. Иначе можно вырубить систему: автоматическое освещение, "Анимус", Акваферму, двери, сканеры. Без компьютера Ковчег просто встанет.
- Клянусь Оракулом, ты прав! - воскликнула Майра. - Компьютер всем тут управляет. Система полностью автоматизирована, и только поэтому инженеры могут спать по ночам.
Пейдж нахмурилась:
- А нам–то как найти квартиру Сари? Раз доступ к записям закрыт?..
- Напрямую никак, - согласился Возиус.
- Что же ты предлагаешь? - спросила Майра.
- Просто просканируйте запястье у любого терминала, - ответил братишка, - и попросите компьютер указать, где жила Сари Уэйд. Компьютер спроецирует вам карту. Готов спорить, он еще и направление укажет.
- Просто взять и спросить у компьютера? - повторила Майра и гордо улыбнулась. - Возиус, ты гений! Я бы до такого и за сто лет не додумалась.
Возиус покраснел:
- Ну, это вроде как очевидно.
- Для тебя - может быть. - Майра взъерошила братишке волосы и вскочила на ноги. - Пошли искать терминал.
Выводя друзей из потайной комнаты лабиринтом труб и шахт (выбирая те, через которые мог бы протиснуться Рикард), Майра ощущала небывалую легкость: с плеч свалился огромный груз. Не весь, конечно, тяжесть оставалась, однако было уже не так… обременительно, что ли. И Майра, поразмыслив, поняла, в чем дело: ей помогают друзья. Сейчас они ползли за ней следом, гуськом, подсвечивая себе фонариками. Да, поначалу она противилась, но теперь только радовалась компании и тому, что раскрыла тайну. Еще утром она не знала, как быть, и вот уже дело сдвинулось с мертвой точки. Появился какой–никакой шанс.
Глава 15. ПОД УГРОЗОЙ ВСЕ
(Синод)
- Зачем мы собрались? - спросил у советницы глава Синода.
Все молча ждали, когда она заговорит.
- Был донос. - Ее голос эхом отозвался от стен палаты. - Некто утверждает, что приписанный к нему работник из демоса рылся в архивах, искал сведения о Маяке.
Услышав слово "Маяк", некоторые зашипели, а кто–то осенил себя защитным знаком. Глава совета угрожающе прищурился:
- Этот работник нашел что–нибудь?
- Он унес несколько снимков. Чистых снимков. Тем не менее я отправлю за ним патрульных, пусть задержат его - на всякий случай.
Первосвященник взял с золотого блюда крекер с икрой и надкусил его, наслаждаясь вкусом.
- Как зовут подозреваемого?
- Бишоп. Его жена тоже была уличена в ереси.
- О да, помню ее. - Глава совета довольно улыбнулся. - Родив дочерей–двойняшек, она отказалась подчиниться закону и пройти стерилизацию. Само собой, ее судили и приговорили к казни. Нельзя же позволять демосу перенаселить нашу колонию, верно? Так просто, однако, эта женщина отправиться к Святому Морю не захотела. Пришлось с ней помучиться.
Он взглянул на запястье, отмеченное шрамом в форме полумесяца. Нечестивица укусила первосвященника, когда ее вталкивали в шлюз. Правда, это не помогло ей избежать смерти.
- Последний раз мы подобное дело разбирали восемь лет назад, - раздраженно произнес жрец. - Я думал, все уладили.
- И как звали того приговоренного?
- Тесса Джексон, - ответил другой советник. - Ее поймали с поличным: она тоже искала упоминания о Маяке. Ее сдал коллега. И… все помнят… что было потом.
Советник посмотрел на первосвященника.
- Эти два человека связаны? - спросил тот. - Бишоп и Джексон?
Комната погрузилась в молчание, а Глава совета тем временем поерзал на мягких подушках. Отпил рисового вина из кубка и отправил в рот еще один крекер.
- Ну так как, связаны?
- Мы не знаем, - выпалила советница. - Пока не знаем. Но на допросе Бишоп сам все выложит, я уверена. Побольше, чем сын Нокса.
Лидер нахмурился и съел еще крекер.
- Откуда такая уверенность?
- Ему есть что терять, - ответила советница, подаваясь вперед. В искусственном свете резко выделялись ее острые скулы. - В его жизни всего две большие ценности.
- Мне нравится ход ваших мыслей, советник. Продолжайте, - махнул рукой жрец. - Только держите меня в курсе: хочу знать все, что вы вытащите из этого еретика. Особенно если он сообщит нечто новое. Маяк, эта нечестивая вещь. Один раз мы его упустили, но я не допущу повторения ошибки. Найду его и уничтожу.
Он раздавил в кулаке крекер.
- Мы начнем допрос незамедлительно, - пообещала советница.
- Арестуйте дочерей Бишопа, если это поможет развязать ему язык. Родственники нечестивцев тоже нечисты и должны быть отданы Святому Морю. Под угрозой все, особенно в наше темное время. Еретики окружают нас, и если ослабить бдительность и не вырвать заразу с корнями, то колонию постигнет новый Конец.
- Будет исполнено, клянусь Оракулом!
- Аминь!
- Спаси и сохрани нас, Святое Море!
Лишь одного советника встревожил такой оборот событий, но он смолчал, потому что многое боялся потерять. Под угрозой теперь были все.
Глава 16. ЛАЗАРЕТ
(капитан Аэро Райт)
- Капитан Аэро Райт. - Сестра заглянула в электронную медицинскую карту.
Глазами серо–стального цвета она осмотрела стерильную приемную. На рукаве у нее была эмблема - красный крест, обозначавшая принадлежность к корпусу медиков. Когда ни один из солдат не поднялся с жесткой металлической скамьи, сестра снова посмотрела в список: - Капитан Райт?
На сей раз Аэро встал и отдал честь. Если бы его спросили, почему он не встал в первый раз, он ответил бы, что не расслышал. Хотя на самом деле медсестру он слышал прекрасно: ее тон, убийственно серьезный, ножом резал ухо. Будь воля Аэро, то, услышав собственное имя второй раз, он пулей вылетел бы в дверь и больше никогда не вернулся в это унылое место.
Клиники воспроизведения он просто ненавидел. Ненавидел, как с ним обращаются врачи и медсестры - будто с куском мяса; ненавидел, как в него тычут железками, берут анализы и при этом даже не смотрят в глаза; ненавидел за то, что скоро ему предстояло явиться сюда и перед лицом Магистрата заключить брачный союз. Повестку он еще не получал, но теперь, когда он окончил школу и ему исполнилось шестнадцать лет, это был лишь вопрос времени. Нескольким солдатам из отряда уже пришли официальные письма.
- Предполетный медосмотр, - прочитала с экрана сестра. - Все верно, капитан?
- Да, все верно.
Она повела его стерильно чистыми коридорами - молча, как автомат. Аэро разглядывал двери по обе стороны: в одной из этих палат родился он, хотя фотографий его в младенчестве, да и в раннем детстве, не сохранилось. В мире Второго ковчега не было места подобным сантиментам; Аэро оставалось полагаться на силу воображения и мамины рассказы. Образ в лучшем случае получался туманным.
Сестра наконец провела его в небольшую смотровую и велела переодеться. При этом она не вышла и не стала отворачиваться. Аэро разделся и под ее строгим взглядом облачился в неудобную полиэтиленовую пижаму. Спина и все, что ниже, осталось совершенно неприкрытым, однако стеснение - это эмоция, а значит, нечто запретное. Аэро присел на холодный смотровой стол. Кожа сразу покрылась мурашками. Пахло спиртом, уксусом и чем–то еще, сладковатым… Отработанными движениями сестра принялась снимать у него показатели жизнедеятельности: колола иголками, тыкала в него холодными металлическими датчиками, которые загорались и передавали данные в электронную карту. Сестра не смотрела Аэро в глаза, не спрашивала, больно ему или нет. В общем, ей было все равно. Однако Аэро не ерзал и не морщился - нет, он стойко переносил тяготы медосмотра, чтобы максимально облегчить сестре работу. Так его учили.
- Доктор Хендрикс скоро придет, - сказала она, закончив. Забрала карту и вышла.
Руки Аэро не находили себе места, выдавая его волнение, и, чтобы отвлечься, он стал думать о предстоящей высадке на Землю. Серые бури все еще не унялись, и спускаться было бы равносильно самоубийству. Поэтому вчера от Верховного командующего поступило распоряжение: отложить миссию до тех пор, пока не позволят условия. Сколько ждать - никто не знал: дни, недели и даже месяцы… Аэро прошелся по списку того, что ему нужно сделать, чтобы приготовить отряд к миссии. Он учел все малейшие детали. Затем прошелся по нему снова: рисковать было нельзя. Хотелось одного - чтобы буря поскорей успокоилась, чтобы закончилось наконец ожидание и отряд Аэро смог бы приступить к работе. Только в действии - сражаясь, командуя - Аэро чувствовал себя живым.
Аэро не знал, сколько он ждал доктора: в Лазарете время как будто искажалось, то растягиваясь, то сокращаясь. Прошли минуты? Полчаса? Больше? Наконец дверь в смотровую открылась, впуская поток холодного воздуха. Вошел мужчина в форме с эмблемой медика: строгий взгляд, седеющие волосы, очки. Аэро хотел было вскочить на ноги и отдать честь, но доктор остановил его:
- Вольно, капитан, - сказал он, глядя в карту. Как и сестра, в глаза пациенту он не смотрел. - Показатели в норме, - пробормотал он себе под нос. - Я бы сказал, даже лучше, чем в норме… Здоровье у вас безупречное, капитан, все работает как часы. А как у вас с обратной связью фальшиона?.. О, время реакции впечатляет.
- Благодарю, сэр, - бодро ответил Аэро, хотя вряд ли он мог поставить эти достижения себе в заслугу. Да, он упорно тренировался, но и в Лазарете с его генетикой успели поработать.
Врач не ответил. Он сел за стол и принялся вбивать данные в карту. Длилось это, наверное, вечность. Наконец доктор закончил и обернулся.
- Капитан, вы прошли предполетное освидетельствование.
Вот и славно. Аэро, конечно, знал, что здоровье у него идеальное, однако в глубине души опасался, вдруг медосмотр выявит некий скрытый недостаток, который все это время никак себя не обнаруживал, затаился ядовитым змеем и в самый ответственный момент мог бы поднять свою уродливую голову. Вдруг в его усовершенствованной генетике есть изъян, не позволяющий отправиться на задание? Или - еще хуже - служить в боевом отряде.
- Спасибо, сэр, - ответил Аэро.
Доктор кивнул и пролистал карту.
- Я смотрю, вы достигли брачного возраста. - Он вчитался в строчки на экране. - Правда, еще не получали повестки… Если хотите сделать вклад в поддержание популяции перед отбытием на задание, я попрошу Магистрат ускорить ваш брачный процесс. Если вы погибнете, не оставив потомков, капитан, для колонии это станет существенной потерей.
Доктор Хендрикс выжидающе посмотрел на Аэро. Капитан не спешил с ответом. Он знал: ему положено стремиться исполнить долг или, как выразился доктор, внести вклад в поддержание популяции. Однако что–то его сдерживало. О сохранности его жизни врач беспокоился исключительно по прагматическим соображениям: Аэро - первоклассный воин, и его гены надлежит передать потомкам. Вот и все.
- Кто она? - спросил Аэро.
Доктор нахмурился.
- Вы же знаете, мне нельзя выдавать имя нареченной, - холодно произнес он. - Правила запрещают. Для вашей же пользы, смею добавить. Нельзя завязывать эмоциональных отношений, ведь они грозят…
Тук–тук! От неожиданности оба вздрогнули. Доктор поспешил открыть дверь - на пороге смотровой стояла медсестра. Она что–то зашептала доктору на ухо, и тот встревоженно обернулся к Аэро. Пробормотал нечто о преждевременных родах и убежал. Медсестра - следом за ним. Дверь закрылась.
Оставшись один, Аэро стрельнул взглядом в сторону камеры наблюдения, потом взглянул на стол и карту, оставленную доктором по случайности. Да, Аэро положено было сидеть на месте и не трогать записи. Даже узнав имя нареченной, он никак не изменил бы свою судьбу, однако он сам не заметил, как подошел к столу. Встал так, чтобы закрыть собой стол от камеры, и сделал вид, будто переодевается, а сам тем временем принялся быстро–быстро листать свою карту Используя полученные в Агогэ навыки, он запоминал каждую деталь. Наконец нашел нужную страницу - имя нареченной было вписано жирным шрифтом прямо под его именем: "Обручен с Даникой Ротман". Внизу стояла подпись Верховного командующего Бриллштейна.
"Даника Ротман, - подумал Аэро. - Кто ты?" Этого имени он прежде не слышал. Эта девушка была незнакомкой. Еще одним солдатом, обреченным на жизнь без любви. Однако все это было не случайно. Аэро принялся жадно вчитываться в сведения о нареченной, хотя их было не слишком–то много: обучалась в другой группе - ничего удивительного, нареченные никогда не учатся вместе и не служат в одном отряде, даже заключив брак. Потому–то Аэро и записали в пару с Даникой еще при рождении - так было проще удерживать их на расстоянии. Даника Ротман тоже с отличием окончила Агогэ и служила в боевом отряде. Статистика ее впечатляла, как и статистика самого Аэро. Окажись они в одном классе, Даника окончила бы Агогэ второй по отметкам.
Если верить записям, то Аэро и Данику объединили в пару, потому что родились они с разницей всего в несколько дней, а еще у них идеально сходились генетические данные. Нареченные, впрочем, могли отменить союз, если попытки зачать потомков не увенчались бы успехом, или же по болезни, или из–за смерти. Такое, конечно, редко случалось: за тысячу лет наука воспроизводства достигла совершенства.
Церемония бракосочетания была чисто административной процедурой: нареченные встречались тогда в первый раз и подписывали необходимые документы. Вскоре медики назначали им дату первого соития: рутинное дело на час, втиснутое в и без того плотный график. Аэро придет в определенное время - как и на обычный прием, - и его направят в смотровую. Сестра замерит у него давление, возьмет анализы (совсем как сегодня) и проводит в другое крыло Лазарета. Там его будут ждать кровать и Даника, которая точно так же явится исполнять долг. Наверное, она будет ждать, сидя на краю койки. Наверное, даже разденется (Аэро рассчитывал на это: неловко было бы самому снимать с нее форму). Может быть, она даже будет слегка волноваться: ее предупредят, что первый раз будет немного крови - и что это нормально. Может, испытает физическое удовольствие - и это тоже совершенно нормально.
Аэро всегда было интересно: свет оставят включенным? С одной стороны, со светом проще - сразу видно, что к чему. С другой - темнота облегчила бы контакт, Аэро было бы проще чувствовать то, что положено: пустоту в сердце. До сих пор Аэро так и не решился ни у кого спросить про свет. На занятиях, где объясняли сценарий и механику совокупления - акта зачатия потомков, - курсантам рассказывали несколько способов, как ускорить процесс, но никто никогда не упоминал о свете. Потом, если Даника сумеет зачать, Аэро не позволят видеться с потомками и участвовать в их воспитании. Не позволят ничего, что выходило бы за рамки отведенной ему роли.
Аэро еще немного полистал карту, фиксируя каждую деталь, даже зубодробильные медицинские термины, но выяснить больше о своей нареченной не сумел. Дух противоречия зашевелился в нем и креп с каждой секундой. Аэро внезапно понял, что не желает следовать приказам Верховного командующего и жениться на Данике Ротман. Ему бы сейчас самое время встревожиться, испугаться, но Аэро был совершенно спокоен. Собственная непокорность его нисколько не волновала. Напротив, он ощутил себя живым как никогда.
Одевшись, он выскользнул из смотровой и вернулся в Казармы к отряду. Кивнул Рен и остальным бойцам. Согласовал с помощницей расписание тренировок и заверил ее, что прошел освидетельствование перед отправкой. Аэро на автомате исполнял свои обязанности, и все это время у него из головы не шли мысли о нареченной.