С колотящимся сердцем, Саймон копал, как безумный. Лезвие легко входило в мягкую землю. Мужчина работал лихорадочно, кидая грунт через плечо, и углублялся все сильнее, сильнее, пока не почувствовал, что грудь вот-вот разорвется. И тут лопата ткнулась во что-то твердое. В крышку гроба.
- Ага! - воскликнул Саймон и принялся копать еще быстрее, выбрасывая землю из ямы.
Совсем близко! Совсем близко!
- Я иду к тебе! - орал он не своим от страха голосом. - Я иду к тебе! Я иду к тебе!
Он даже не пытался вытащить гроб, а, отбросив лопату, спрыгнул в яму. Дрожащими руками Саймон отодвинул защелку. И, громко вскрикнув, с прыгающим сердцем, приподнял крышку гроба.
Глава 20
- Джулия! - только и смог выкрикнуть Саймон, увидев свою дочь, лежащей поверх тела садовника.
Ее темные волосы закрывали лицо. Отец осторожно откинул их дрожащими руками, и у него вырвался громкий стон.
Умерла. Она умерла.
Девушка была совсем бледной. Лицо исказила гримаса ужаса, неподвижные глаза широко распахнулись. От носа к подбородку пролегла струйка засохшей крови.
- Не-е-е-е-е-е-ет! - истошно заорал Саймон, и крик отразился эхом от стенок разрытой могилы.
Он в ужасе глядел на тело дочери. Ее ногти были обломаны и испачканы в крови. На внутренней поверхности крышки гроба виднелись глубокие царапины.
"Похоронили заживо, - понял отец. - Джулию похоронили заживо".
Порыв ветра окатил его. Он посмотрел на серебристый месяц. Больше не было сил глядеть на Джулию.
- Кто? - закричал Саймон, вылезая из ямы и цепляясь руками за рыхлую землю. - Кто это сделал? Кто?
Выбравшись на твердую почву, он окинул взглядом свой дом.
- Кто это сделал? Кто убил мою дочь?
Он сорвал плащ и кинулся к усадьбе.
Дом вырос перед ним темным пятном. Весь мир прекратился в темные пятна.
Через минуту Саймон оказался на кухне и остановился, приводя в порядок дыхание и стараясь справиться с болью в груди.
- Миссис Мак-Кензи! Миссис Мак-Кензи! - кричал он, как безумный. - Куда она подевалась? И где все остальные?
Мужчина схватился за край буфета, чтобы не упасть.
Его внимание привлекло что-то, белевшее рядом с его ладонью.
Длинный лист бумаги, исписанный какими-то словами. Исписанный именами.
Список слуг.
Внизу листа виднелась совсем новая запись - чернила были темными и свежими.
"ЛЮСИ ГУДИ".
- Не-е-е-е-е-е-е-е-ет! - исторгнулся из его горла дикий вопль. - Никаких Гуди! Никаких Гуди в моем доме!
Саймон был уверен, что все Гуди давно на том свете. Он думал, что Френк, убитый им еще давно, в юности, был последним из них.
Саймон полагал, что проклятие растаяло много лет назад. И никак не ожидал, что семейство Гуди снова нападет на Фиаров.
И вот теперь Гуди пробрались в его собственный дом и уже сотворили страшное зло - убили Джулию!
- Не-е-е-е-е-е-ет! - снова заорал Саймон, сжав в ладони серебряный кружок и сразу ощутив его тепло, его силу.
Движимый яростью0 мужчина бросился в гостиную.
Подбежав к стене, на которой висела его коллекция военных реликвий, он схватил шпагу. Взмахнул ею высоко над головой. Клинок ярко блеснул в свете газовых рожков.
Этот блеск буквально зачаровал хозяина.
С новым приступом ярости Саймон кинулся через весь дом, ведомый блеском шпаги.
"Я найду ее! Я найду Люси Гуди! Я положу конец злу, пробравшемуся в мой дом, в мою семью!"
- Саймон! Что ты делаешь, Саймон?
Кажется, это Анжелика позвала с лестничной площадки.
Он даже не оглянулся. Его вел сверкающий клинок. Сверкающий, словно факел. Сверкающий жаждой мести.
- Саймон, постой! - звала Анжелика откуда-то издалека.
"Я найду горничную. Найду ее".
"Вот она где!*
Прямо ему навстречу двигалась ярко освещенная фигура, не замечавшая блеска шпаги.
Да, он нашел ее!
Да!
Горничная. Гуди. Она прямо бежала на ловца.
- Саймон, остановись! - звала Анжелика. Но Саймон уже не мог остановиться.
Он занес над головой сверкающий клинок.
Девушка вскрикнула и вскинула руки от страха.
Она попалась. Теперь-то уж попалась.
Шпага блестела так ярко, так ярко, что он видел лишь ее свет.
- Саймон, остановись! Остановись! - снова завопила Анжелика.
Но он уже вонзил клинок в грудь горничной.
Глава 21
Саймона окружал свет, ослепительный белый свет.
В тот момент, когда он вонзил шпагу в грудь Люси Гуди и та громко вскрикнула от боли, этот свет вспыхнул еще ярче.
И в центре этой белизны проступило маленькой темное пятнышко. Оно росло, и все кругом тоже темнело.
Саймон далеко не сразу понял, что пятнышко было кровью, кровью, выступившей на светлом девичьем платье.
Она все темнела, темнела. Пятно заслоняло собой весь мир.
Темнота густела, а ослепительный свет клинка померк, и Саймон снова стал различать окружающие предметы.
Все еще сжимая длинный эфес шпаги и не отрывая взгляда от разливающейся крови, Саймон увидел все. Увидел, что проткнул вовсе не Люси Гуди.
Он погрузил шпагу по рукоять в грудь собственной дочери.
- Саймон! Саймон! - звенели в ушах истошные вопли Анжелики, заглушая все прочие звуки, заглушая ужасающие мысли. - Саймон! Саймон!
Ханна тяжело повалилась отцу на руки, и шпага громко звякнула об пол.
Теплая кровь заливала рубашку Саймона Кровь Ханны.
Девушка издала слабый стон. Бе губы продолжали шевелиться, когда звук уже затих.
Не было слышно ничего, кроме душераздирающих криков Анжелики:
- Саймон! Саймон! Саймон!
Ханна умирала на руках у отца, ее голова лежала у него на плече, мягкие светлые волосы щекотали его лицо и спадали за спину.
Ханна умерла. Джулия умерла.
Анжелика, продолжая кричать, безумно закатила глаза и начала рвать свои длинные чернью волосы.
Роберт обнял братьев за плечи и увел подальше от страшной сцены, разыгравшейся у них на глазах.
Миссис Мак-Кензи всхлипывала, привалившись к стене, и утирала лицо передником.
- Я… я думал, что это Люси Гуди, - выдавил Саймон.
- Люси Гуди рассчиталась сегодня днем, - сообщила миссис Мак-Кензи сквозь слезы. - Она не вынесла обвинений мисс Ханны. Собрала вещи и ушла.
Саймон бережно обнял свою погибшую дочь. Когда он поставил ее на ноги, стало казаться, что они танцуют печальный и странный прощальный танец.
"Ханны больше нет, - осознал отец. - И Джулии больше нет. Мои чудеснейшие годы позади".
- Саймон! Саймон! Саймон! - твердила Анжелика.
- Я пытался спрятаться от этого, Анжелика, - всхлипнул муж. - Я думал, что подобного больше не повторится. Но проклятие семьи Фиаров вновь нас настигло.
- Саймон! Саймон! Саймон! - все вопила Анжелика у него за спиной. - Саймон! Саймон! Саймон!
И Саймон Фиар понимал, что этот крик будет преследовать его до конца дней.
Часть третья
Деревня Шейдисайд
1900
Глава 22
Хмурым осенним днем на цементную платформу станции Шейдисайд сошел с западного поезда молодой человек. Это был парень лет восемнадцати, привлекательной внешности, с каштановыми волосами, живыми карими глазами и дружелюбным открытым лицом.
Он быстро окинул взглядом центральную улицу селения. Шейдисайд казался приятным процветающим местечком с низкими кирпичными строениями и пышными деревьями. Затем парень поискал глазами какой-нибудь экипаж и громко крикнул:
- Извозчик! Извозчик!
Сразу же подъехала коляска, запряженная парой коней. Кучер, пожилой мужчина в синей кепке, с седыми волосами и бакенбардами, спрыгнул, чтобы помочь пассажиру погрузить чемоданы.
- Ничего, я и сам справлюсь, - сказал парень. - У меня всего одна сумка.
- Откуда же вы приехали? - спросил извозчик, оглядывая его с любопытством.
- Из Бостона, - ответил парень, - меня зовут Даниель. Даниель Фиар. Я решил навестить дедушку с бабушкой.
Глаза извозчика сузились от удивления:
- Вы сказали, Даниель Фиар? И вы приехали к Саймону и Анжелике Фиар?
- Да, это мои дедушка и бабушка. Но я их никогда не видел, - ответил парень. Он положил свою сумку на багажную полку позади экипажа.
Одна из лошадей рванулась, и коляска закачалась на рессорах.
- Меня зовут Мак-Гайр, - представился извозчик, приподнимая кепку. - Я ездил по Шейдисайду, когда вас и на свете не было. Но вы первый пассажир, который едет к Фиарам.
- Странно, - пробормотал Даниель с недоумением.
- В самом деле странно, - отозвался Мак-Гайр, качая головой. - Их дом стоял темным и закрытым с тех пор, как погибли две их дочери. Было это, кажется, лет тридцать пять назад.
- Дочери Саймона? - спросил Даниель удивленно. - То есть у меня были тети?
Извозчик кивнул.
- А кто будет твой отец?
- Джозеф Фиар, - ответил парень.
- Ах да, Джозеф, - произнес Мак-Гайр, почесывая макушку кепкой. - Я его прекрасно помню. Прелестный мальчишка. Кажется, они отправили его учиться через пару лет после… хм… после трагедии, случившейся с двумя девушками. С тех пор он не возвращался домой.
- Да. Мы сейчас живем в Бостоне, - сказал Даниель. - И никто из нас не приезжал в Шейдисайд. Мой отец - очень тихий человек, и очень скрытный. Он не рассказывает о своей семье многого. Я и не слышал о том, что у меня есть дедушка с бабушкой, пока не пришло известие о том, что дедушке исполняется семьдесят пять
- Значит, Саймону Фиару семьдесят пять, - произнес Мак-Гайр и поскреб подбородок.
- Да, - ответил. Даниель. - Дедушка прислал письмо, в котором просил меня приехать. И вот… я здесь.
Старый извозчик пробормотал что-то едва слышно. Потом повернулся, громко откашлялся и направился, к своему месту. Даниель видел, как МакТайр закрыл дверцу, залез на облучок и взял поводья.
Парень стал смотреть сквозь пыльное окошко на проплывавшую мимо местность. Сперва потянулся центр селения с лавками и конторами, затем его сменили низенькие жилые домики, потом - поля и фермы, а дальше тропинка заплутала по лесу. Низко нависшее небо делало пейзаж сумрачным и неприветливым.
Наконец Даниель услышал, как Мак-Гайр сказал: "Тпру!", и экипаж тут же затормозил В окошке появились высокие медные ворота, тускло блестевшие.
- Вот мы и приехали, сынок, - сказал Мак-Гайр. - Усадьба Фиаров..
Даниель открыл дверцу "и выглянул наружу.
- Нельзя ли проехать в ворота?
Старик долго молчал. Потом неохотно ответил:
- Дальше этого места я не заезжаю. Немногие желают приблизиться к дому Саймона Фиара.
Парень выбрался из коляски и вытащил свою сумку. Потом протянул две монетки извозчику, который обернулся назад, избегая смотреть в сторону усадьбы.
- Удачи, сынок, - коротко попрощался Мак-Гайр, стегнул лошадей, и экипаж умчался.
Даниель распахнул тяжелую створку ворот и пошел к дому подлинной и грязной дороге.
- Ой! - странные очертания дома, рисовавшиеся на фоне угольно-серого неба, заставили его вскрикнуть.
Газон зарос высокими сорняками. Кусты и жилая изгородь были в полном беспорядке. Посреди пустой клумбы валялся спиленный ствол.
Дом, возвышавшийся угрюмой неприступной крепостью, окружала плотная стена деревьев. Все окна были закрыты ставнями. Пока Даниель шел по дороге, он так и не заметил в усадьбе ни огонька.
"Так; вот, где рос отец! - подумал парень потрясенно. - Какое ужасное, пугающее место. Не удивительно, что папа никогда не рассказывал о своем детстве".
Даниель подошёл к дверям по опавшим коричневым листьям и взялся за медное кольцо. Стук разнесся эхом по всему дому.
Парень подождал, прислушиваясь. Затем снова постучал.
Наконец тяжелая дверь открылась со скрипом.
В щель просунула голову седая старуха и посмотрела на парня с недоверием. На ней было черное платье и потрепанный белый передник. Один глаз у нее был остекленевшим, тено-серого цвета. Другой смотрел настороженно.
Старуха пробормотала что-то себе под нос, так что Даниель не расслышал.
- Прошу прощения? - переспросил он, наклоняясь к ней.
- Держись подальше! - проскрипела старуха. - Держись отсюда подальше!
Глава 23
Удивленный парень пристально посмотрел на старуху.
- Я - Даниель Фиар, - сказал он наконец. - Надеюсь, мой дедушка меня примет.
Старуха вздохнула, но ничего не ответила. Она долго смотрела на него своим единственным здоровым глазом, затем поманила внутрь костлявым крючковатым пальцем.
- Я - миссис Мак-Кензи, экономка, - представилась она, отступая по длинному коридору и опираясь на белую палку. - Я экономка, горничная, камердинер и дворецкий, - добавила старуха с некоторой горечью. - Единственная, кто здесь остался из прислуги.
Даниель шел за нею молча, не выпуская из рук своей сумки. Проходя по длинному темному коридору, он пытался заглянуть во все комнаты. Они выглядели пустыми и заброшенными. Мебель была затянута тряпками.
- Отец не говорил мне, что дом настолько велик, - сказал парень, и его голос разнесся эхом по пустым комнатам.
- Ваш отец уехал… - ответила миссис Мак-Кензи загадочно.
Дальше они шли по темному унылому дому молча. Единственным звуком было только хлопанье подошв Даниеля по потертому ковру и негромкий стук палки старой экономки.
Парень заметил, что в угловой комнате и кип и" коридора горит свет.
- Ваша родня там, - сказала миссис Мак-Кензи, указывая пальцем, Она повернулась, и оставив парня в одиночестве, скрылась за углом. Только доносился мерный стук ее палки.
"Эта старуха ненормальная? - подумал Даниель. - Или просто нелюдимая?
Сделав глубокий вдох, он приблизился к дверям комнаты. Он увидел яркий огонь, пылавший в широком камине. Сняв плащ, Даниель вошел в комнату.
Сперва он разглядел бабушку. Анжелика сидела далеко от огня в кресле, обитом пурпурным бархатом. На ней было элегантное черное платье с белым воротничком.
Она улыбнулась приближающемуся внуку, но не встала. При этом ее тонкая морщинистая кожа натянулась так, что лицо стало похожим на ухмыляющийся череп. Белые, как снег, волосы спадали ей за спину.
- Бабушка Анжелика, - произнес Даниель с легким поклоном. Он потянулся к ее руке, но та не шевелилась.
- Положи в камин новое полено, мальчик, - приказала Анжелика,
- Прошу прощения? - парень слегка растерялся от такого приветствия.
- Не возражай. Делай, что я сказала, - ответила старуха, холодно указывая гладкой белой рукой в сторону камина. - Положи еще одно полено.
Даниель пожал плечами, потом поспешил к камину, чтобы выполнить просьбу. В стоявшей там деревянной корзине дров не оказалось, тогда он кинул в огонь несколько щепок. Потом, вытерев руки, вернулся обратно.
- Я так рад видеть тебя, - сказал он, мило улыбаясь.
- Ты можешь идти, - ответила Анжелика резко. Прежде, чем Даниель успел возразить, она завопила: - Ты не слышал? Уходи! Уходи! Уходи!
Парень глядел на бабушку, не зная, что сказать или сделать.
- Не обращай на нее внимания, - раздался откуда-то из-за спины высокий голос.
Даниель повернулся и увидел старика, развалившегося в деревянном инвалидном кресле. Его ноги прикрывало тонкое коричневое одеяло. В неверном свете огня его лицо казалось желтым и болезненным. Он глядел на внука своими темными глазами, напоминавшими крошечные пуговки, сквозь квадратные очки.
- Дедушка! - воскликнул Даниель.
Саймон Фиар подъехал прямо к нему, вращая большие деревянные колеса обеими руками.
- Не обращай внимания на Анжелику. Она свихнулась! Стала глупой как пробка! - И он захихикал, будто сказал что-то ужасно остроумное.
Даниель обернулся к бабушке, не отрывавшей взгляда от огня.
- Дедушка Саймон, я рад вас видеть, - произнес парень, вновь поворачиваясь к старику.
Тот протянул ему гладкую, покрытую пятнами пятерню. Они пожали друг другу руки. Даниель. чуть не вскрикнул - дедушкина ладонь была совсем холодной!
- Значит, ты сын Джозефа, - пробормотал Саймон, все еще сжимая руку Даниеля. Темные глаза смотрели на парня из-за квадратных очков, детально изучая его лицо.
- Да-да. Я вижу в тебе Джозефа, - сказал старик через несколько секунд, потом откашлялся и наконец разжал свои холодные пальцы.
- Папа велел передать, что любит вас, - сказал Даниель негромко.
- Любит? Как это - любит? - вскинулась Анжелика. - Что это за любовь, хотелось бы знать?!
- Джозеф никогда нас не любил, - произнес Саймон мрачно, вытирая слюнявые губы тыльной стороной ладони.
- Прошу прощения? - удивился Даниель.
- Мой сын Джозеф совсем бросил нас. Я пытался внушить ему, что Фиары должны держаться вместе. Стоять друг за друга и вместе прятаться от наших врагов. Но Джозеф так меня и не послушал.
Казалось, что свет в его глазах меркнет. Он склонил голову. Даниель подумал было, что дедушка заснул.
- Подбрось еще дровишек, - приказала Анжелика нетерпеливо. - Пожалуйста, еще одно полено! Почему мы должны вечно мерзнуть?
- Дрова кончились, - ответил парень бабушке.
Холодная ладонь схватила его за запястье. Саймон сжал его руку с неожиданной силой.
- Я же говорил - не обращай на нее внимания! - прошипел он.
Даниель попытался освободиться. Казалось, что холод старческого тела передается и ему.
- Дедушка…
- Тебе не спрятаться от родной крови! - объявил Саймон во весь голос, глядя на внука снизу вверх и еще крепче сжимая свои ледяные пальцы. - Я говорил это Джозефу еще в детстве. Ты не сможешь спрятаться ни от своей семьи, ни от своей судьбы.
- Да, дедушка… - ответил Даниель, как можно вежливее.
- Его братья Роберт и Брендон остались, - продолжал Саймон. - Но теперь их тоже здесь нет.
- Я никогда не встречался с дядями, - ответил парень тихо.
- И вот ты приехал, Даниель, - произнес старик, улыбаясь ему какой-то пугающей улыбкой, от которой у Даниеля мороз пробежал по коже. - Теперь ты здесь и займешься моим делом.
- Твоим делом? - парень с трудом сглотнул. - Я приехал поздравить тебя с днем рождения, дедушка. Я…
Саймон пропустил эти слова мимо ушей, Он просунул руки за воротник, пытаясь снять что-то с шеи. Наконец усилия увенчались успехом. С новой жуткой улыбкой старик протянул Даниелю какой-то предмет.
Парень подошел к камину, чтобы получше разглядеть дедушкин подарок. К его изумлению, это было серебряное украшение. На металлическом кружке виднелись три когтя, словно на птичьей лапе. Между ними были разбросаны голубые камешки, ярко сверкавшие у огня.
"Какой необычный подарок", - подумал Даниель. Он перевернул медальон. На оборотной стороне была выгравирована латинская надпись: "Dominatio per malum".
- Что означают эти слова, дедушка? - спросил Даниель, разглядывая странный предмет.
- "Сила посредством зла", - провозгласил Саймон и от громкого крика закашлялся.
Парень изучал серебряный кружок, вертя в руках.
- Надень его, - велел старик. - И никогда не снимай. Он принадлежал семье Фиаров еще тогда, когда наши предки жили в Старом Свете.
Даниель осторожно опустил серебряную цепь себе на шею.