Атмосфера дома накалилась до предела. Я старалась изо всех сил, чтобы Саша ничего не слышала – мы при ней никогда не ругались. Но не замечать изменений в папином поведении она не могла. В своих расстроенных чувствах Леша постепенно вообще потерял к дочке интерес. Она просыпается утром, радостно говорит: "Папа!" – а он, даже не дослушав, поворачивается и уходит курить. Или, поговорив со мной по телефону перед концертом и как следует разозлившись на меня, хлопает дверью и исчезает на сутки. Я уверена, даже если бы он с Сашей был дома один, без няни, его бы это не остановило, бросил бы ребенка и ушел. Вообще постепенно его отлучки стали все более частыми и все более долгими. Я понимала, что ему надо уйти в загул, и, может быть, даже мирилась бы с этим, если бы не Саша. Очень скоро она стала понимать, что происходит, и каждый день интересовалась:
"А где папа? Когда он придет?" Стояла около двери, никуда не отходила, ждала. У меня сердце на части рвалось.
Мы перепробовали все, что возможно. Я каждый раз, приезжая с гастролей, старалась устроить мужу праздник, свечи зажигала, подарки ему привозила. Действия это особого, правда, не имело. На подарки он внимания не обращал, зато, обнаружив на столе отсутствие ложки, мог буркнуть: "А что, ложку трудно было положить?!" – хлопнуть дверью и уйти. Мои попытки походить вместе к психологу тоже ни к чему не привели. Мужчинам такой шаг вообще очень трудно дается. Леша сказал, что ему лечиться вовсе не надо, потому что он абсолютно здоров, а мое желание отвести его к специалисту воспринял совсем уж странно: посчитал, что я таким образом хочу признать его недееспособным и лишить наследства. Самой серьезной попыткой помириться стало венчание.
Во время беременности я вдруг осознала, что мне необходима какая-то психологическая опора и поддержка – уж больно сумбурными и хаотичными были и мысли в голове, и вся моя жизнь в целом.
Когда я была на пятом месяце беременности, познакомилась с человеком, который стал моим духовником. Он много с нами беседовал, посещал нас каждое воскресенье, очень интересно рассказывал о многих вещах. Когда я описала ему нашу красивую свадьбу на Бали, он категорично сказал: "Церковь такую процедуру свадьбой не считает, а значит, ваша жизнь – блуд. Надо венчаться по-настоящему". Я всегда была православным человеком, наша семья по воскресеньям ходила в церковь, но родители не настаивали, чтобы мы читали молитвы перед едой и отходом ко сну. И, когда мы с Лешей женились, вопрос венчания не стоял так остро. Но во время беременности я вдруг осознала, что мне необходима какая-то психологическая опора и поддержка – уж больно сумбурными и хаотичными были и мысли в голове, и вся моя жизнь в целом. Мы решили, что пора венчаться. Я позвала дизайнера, который сшил невероятное пышное платье (вот что с людьми делает беременность!). Назначили время церемонии, договорились с церковью, пригласили гостей. Все было готово, но внезапно в моей голове что-то щелкнуло. "Отменяйте, – говорю, – праздник. Я передумала. Не готова!" Почему я так сделала? Появилось ощущение, что еще не время. Не пора. Масла в огонь подлила врач, которую я вызвала на дом, заболев жутчайшим гриппом. Она, осмотрев меня, совершенно невпопад и непонятно зачем сказала: "Потому что подрастающее поколение живет в блуде". Я не поняла, к чему относилась эта фраза, но она меня чрезвычайно задела. Получается, все вокруг твердят о том, что мне обязательно надо венчаться. Мое природное упрямство подсказывало: чем больше мир толкает меня куда-то, тем активнее надо сопротивляться. Теперь-то я уже понимаю, что упрямство было право. И что свою интуицию надо слушать и учиться доверять ей. Потому что именно благодаря умению не соглашаться с миром и не быть как все, я стала тем, кем стала. Иначе жила бы в тренде, прогибалась под давлением общества и не смогла бы развиваться.
В общем, тогда я отказалась идти под венец, но в период кризиса в семье решила, что надо вернуться к этому вопросу. Леша целиком поддержал мою идею, он очень надеялся, что поход в церковь сделает из меня примерную жену и мать, уберет из моей головы разные ненужные в семейной жизни мысли и стремления. Мы повенчались. Надо ли говорить, что облегчения это не принесло? Все-таки никакие высшие силы не могут спасти брак, в котором люди изначально не договорились. А договариваться Леша не очень стремился. Может быть, все дело в том, что он из неполной семьи? Я выходила замуж раз и навсегда, поскольку перед глазами у меня был пример родителей, проживших в браке тридцать лет, и установка: "Семью нельзя рушить ни при каких обстоятельствах, у детей должны быть и мать, и отец".
Я выходила замуж раз и навсегда, поскольку перед глазами у меня был пример родителей, проживших в браке тридцать лет, и установка: "Семью нельзя рушить ни при каких обстоятельствах, у детей должны быть и мать, и отец".
Лешины родители развелись, когда ему было семь лет, а воспитывала его почти все время бабушка. Договариваться и обсуждать свои проблемы у них было не принято, поэтому все мои попытки найти какой-то компромисс уходили в песок.
Разумеется, в том, что в итоге мы развелись, виноват не только и не столько Леша. Во многом мы стали заложниками сложившейся ситуации. Если рассуждать абстрактно, не пытаясь никого обвинить, то можно нарисовать такую картину. Мужчина знает, что он должен содержать семью, быть стеной, тылом. Но такая стена у них в браке уже есть – жена. Чтобы мужчина начал активно реализовываться, жена должна дать ему понять, что семья нуждается в его заработках. А это значит, что она должна бросить то, к чему шла долгие годы, забыть свое любимое занятие, оставить ребенка без куска хлеба – и все это лишь для того, чтобы простимулировать мужчину к заработкам. Леша прекрасно понимал, что Сашу я без пропитания не оставлю, работу не брошу, а стало быть, никакого стимула много зарабатывать у него не было, у нас и без него всегда благополучно с финансами. Пойти учиться он не мог – тогда пришлось бы окончательно признать себя иждивенцем и сесть мне на шею, а это было уже слишком даже для него. Найти высокооплачиваемую работу? Он пытался: сначала хотел стать концертным директором, потом мечтал создать собственный бизнес, никак с музыкой не связанный. Мы с ним вместе загорелись этой идеей, но почему-то очень быстро оказалось, что строить, организовывать и нанимать людей должна я. Конечно, во многом виноват еще мой собственный характер: я лидер по натуре и, вполне возможно, очень сильно на него давила. Он привык, что я все делаю сама, и расслабился. От того образа, в который я когда-то влюбилась, не осталось и следа. Подарить жене что-то к Новому году? Отправлю-ка я водителя, пусть сам выберет, купит и привезет. Приехать срочно домой? Марин, а пришли-ка за мной водителя… И прочее, и прочее. Я почувствовала, что тоже начала меняться, за полтора года наших конфликтов не написала ни одной новой песни. Это я-то!
Я, у которой в голове всегда были наброски новых песен, отрывки новых стихов или прозы. А тогда я даже блокнот свой любимый потеряла.
Я всегда считала себя очень решительным человеком. Но решение развестись с любимым мужем, отцом дочери, далось мне очень непросто.
Я всегда считала себя очень решительным человеком. Но решение развестись с любимым мужем, отцом дочери, далось мне очень непросто. Я несколько раз подходила к нему вплотную, но каждый раз передумывала. Пока однажды, говоря ему о том, что он стал слишком холоден с дочерью, не услышала фразу: "Понимаешь, у меня еще будут дети, а вот такой, как ты, у меня уже никогда не будет". Может быть, он думал, что мне это очень польстит, что я пойму, как он меня любит, и прощу его, а получилось наоборот. Фраза была, как пощечина. "Никакая женщина не сможет тебя любить и быть тебе благодарной за то, что ты есть, если ты не любишь ее ребенка", – сказала я. После этого уже стало нельзя ничего вернуть. Нет, конечно, он любил Сашу. Но как-то по-своему. А мне казалось в высшей степени несправедливым заставлять ее страдать. Если Леша исчезал из дома на день-другой, она все время о нем вспоминала. Потом постепенно начинала забывать – маленьким детям это свойственно. Как только он появлялся, он опять становился центром Вселенной. Я видела: чтобы общение не травмировало ребенка, оно должно быть регулярным. Не тогда, когда захочет папа – то каждый день, то раз в месяц, – а регулярным. Он звонит и говорит: "Я хочу увидеть дочь!" Я говорю: "Пожалуйста, но приезжай хотя бы раз в неделю к ней!" Он является (без подарков для ребенка, без извинений), а потом снова пропадает на два месяца. А она ждет. Постепенно это стало превращаться в большую проблему для дочки, она стала плохо себя чувствовать, перестала спать ночами. А он мог у себя собрать друзей и демонстративно при них начать кричать мне в трубку: "Ты не даешь мне ребенка!" Да пожалуйста, приезжай хоть каждый день. И если обещаешь – то приходи обязательно. Саша помнила все, что ей говорил папа. Ждала его, надевала самое красивое платье, крутилась перед зеркалом, у нее сердечко прыгало от радости – папа приедет! А он приезжает вдвоем с другом, вламывается в гараж с возгласом: "Мы сейчас только солярку заберем!" – через минуту оттуда вываливается и уезжает восвояси еще на месяц. Как я после этого могла поступить? Разрешить ему мучить девочку и дальше?
Он вообще любитель решать конфликты способом под названием: "Вышел и хлопнул дверью". Когда-то мне это страшно нравилось, казалось признаком мужества. А потом стало напрягать. Я могла проснуться оттого, что в воздухе вкусно пахло костром. Открыть глаза и понять, что лежу в собственном доме, а костром пахнет, потому что в камине догорает наш семейный альбом. Потому что он увидел эсэмэску: "Спасибо, Марина, я уже стою на остановке". Это писала няня в ответ на мое предложение довезти ее до дома. А он, не разобравшись, конфликт решил вот таким образом. И в тот раз, когда я сказала, что всему конец, реакция была очень похожей. Хотя я ждала какого-нибудь разговора, объяснений. Нет, ничего подобного. Просто очередной раз хлопнула дверь. Я решила, что это в последний раз.
Оставшись одна, я снова стала писать песни. И это было очень хорошим знаком. Значит, я возвращаюсь к себе.
Оставшись одна, я снова стала писать песни. И это было очень хорошим знаком. Значит, я возвращаюсь к себе. Но дорога оказалась предельно сложной. Мы же много лет вообще не расставались. Он был моим лучшим другом. Вся моя жизнь вертелась только вокруг него. Знаете, что меня напугало сильнее всего, когда мы расстались? Моя собственная записная книжка.
Я осталась одна – одна во всей Вселенной. И надо было во что бы то ни стало начинать новую жизнь.
В ней насчитывалось всего восемь человек. Включая родителей и одноклассников. А мне ведь было тогда двадцать пять… Я осталась одна – одна во всей Вселенной. И надо было во что бы то ни стало начинать новую жизнь.
Глава 5. Разные дороги
Говорят, что артисты относятся к браку в высшей степени легкомысленно. Что они живут где-то там на своих гастролях и думают только о том, сколько народу придет на концерт. Или что в их головах и сердцах только музыка и ничего больше туда не помещается. Не знаю. Может быть, в большинстве случаев это и справедливо, но только не по отношению ко мне. Решение о разводе далось мне очень непросто. Я росла в хорошей дружной семье, мои родители вместе практически со школьной скамьи и, несмотря на то что жизнь не всегда их баловала, не расстались. И я тоже была уверена, что свою семью буду создавать один раз и на всю жизнь и сохраню ее во что бы то ни стало. Я и до сих пор утверждаю, что семья – это самое главное в жизни. Ее надо беречь и не давать ей рассыпаться. А людям, которые остаются вместе, пройдя огонь, воду и медные трубы, нужно памятники ставить. Когда мы с Лешей поженились, нам пришли тысячи писем со всех уголков страны. "Спасибо вам! Глядя на вас, мы тоже решили узаконить наши отношения. Вы помогли нам поверить в то, что любовь все-таки существует", – писали люди. Они присылали нам букеты и подарки и радовались за нас так, будто мы были их ближайшими родственниками. Я понимала, какая на мне лежит ответственность, и очень не хотела разочаровывать людей. Ведь получалось, что, не сумев сохранить брак, я разрушила не только собственные надежды и мечты, но и заодно чаяния своих поклонников. Высокопарно, конечно, звучит, но это было так.
Я всегда радуюсь, когда узнаю, что кто-то из моих знакомых женится. Когда же люди приходят ко мне на концерт счастливыми семьями, готова смотреть на них часами. И бесконечно желать им: "Ребята, только держитесь друг за друга!" Мне очень больно бывает слышать о том, что где-то в мире развелись очередные супруги и теперь они со скандалами и взаимными упреками делят имущество и детей. Не люблю разводы. И чтобы сохранить свой собственный брак, сделала очень много. Я честно старалась, да и Леша тоже. Но, видимо, нам не хватило житейского опыта. Молодость, моя профессия, практически несовместимая с семейной жизнью… Да много чего еще, даже не хочется вспоминать.
Впрочем, страдать и рефлексировать было некогда. У меня оставались Саша и работа, и я разрывалась между дочкой и сценой, думая только о том, что двадцать четыре часа в сутки – это непростительно мало. Мне никак не удавалось впихнуть в отведенное время все, что я задумала. Понятно, что в тот период ни о каких знакомствах с целью завести романтические отношения речи просто быть не могло. Когда? Где взять на это силы? Я предприняла несколько попыток найти телефоны друзей и приятелей, с которыми много лет назад потеряла связь, реанимировать отношения, но интересного общения не получилось. Я уже хотела совсем махнуть рукой на личную жизнь, но вдруг случилась история, которую я не могу забыть до сих пор.
Мы жили вдвоем с маленькой Сашкой в той квартире, в которую за два года до этого въезжали, радостные и предвкушающие большое счастье. Квартира по-прежнему была прекрасна, Сашка росла, радовала меня и уже вполне бодро ходила. Я каждое утро выкатывала коляску с ребенком в парк неподалеку от дома, доходила с ней до кафе – очень мне нравилось пить чай, сидя за столиком под зонтиком, читать книгу или просто размышлять о жизни, пока дочка спала. И вот однажды Саша проснулась и решила размяться, попросила, чтобы я отстегнула ее от коляски и радостно потопала между столиками. Но оступилась и начала резко заваливаться набок в опасной близости от угла столика. Я рванула к ней, но вдруг буквально из ниоткуда рядом с Сашей материализовался высокий крепкий мужчина с сияющей улыбкой и ясными глазами. Он на лету подхватил девочку, посадил ее в коляску, улыбнулся мне и как ни в чем не бывало пошел дальше. Это было так неожиданно, что накрепко врезалось мне в память. Я сидела и думала: вот есть же на свете хорошие люди, которым небезразличны чужие дети.
Незадолго до этого события у меня завелся таинственный и странный поклонник. Независимо от того, находилась я в Москве или на гастролях, каждый день в мою дверь стучался посыльный и доставлял букет цветов. Никаких записок или визиток в цветах не было, я, как ни выпытывала курьера, не могла узнать, от кого они. А спустя буквально неделю после эпизода с Сашей я отправилась на гастроли в Питер, и в моем гостиничном номере раздался звонок: "Марина, не могли бы вы спуститься в холл отеля, вас ожидают". Я с изумлением узнала в незнакомце, топчущемся у дверей гостиницы, того самого мужчину, который так удачно оказался недавно рядом с Сашкой и не дал ей упасть. Разумеется, я захотела с ним поговорить, и буквально за пятнадцать минут беседы выяснилось, что человек знает обо мне абсолютно все. Как зовут моих родственников, что я предпочитаю на ужин, в какой город направлюсь послезавтра. Было ощущение, что он неотступно следует за мной много лет – так подробно он описывал мою собственную жизнь. Рассказал и о себе: о том, что у него есть сын, о путешествиях, которые планирует в ближайшее время, а на прощание заверил меня, что я обязательно буду его женой. Он точно это знает! Я смотрела ему вслед и размышляла: "Сумасшедший? Вроде не похож". Уверенный в себе, хорошо одетый, складно говорящий молодой мужчина. Я была заинтригована.
Гоша – так звали моего нового знакомого – окружил меня заботой и вниманием. Стал появляться на всех мероприятиях, куда меня приглашали (я не выясняла, как ему удавалось попадать в ВИП-зону самых разных заведений, вход в которые бдительно охранялся, но он каждый раз неизменно оказывался там). Несмотря на то что я никогда не давала ему ни своего адреса, ни телефонов, ни расписания концертов, он откуда-то все это знал, потому что цветы продолжали поступать с той же регулярностью. Однажды он приехал ко мне на дачу, задарив Сашу плюшевыми игрушками. Мы общались все больше, он оказался очень неглупым, приятным в общении, галантным кавалером. Гоша был уверен в том, что мы обязательно будем вместе. Пару раз мы вдвоем попадали под прицел фотокамер, и я боялась, что за этим последует волна публикаций в духе: "Марина и ее новый спутник", но этого не происходило. А потом он предложил мне отправиться вдвоем в путешествие. Я, поскольку была на тот момент абсолютно свободна и Гоша был мне симпатичен, подумала: "А почему бы и нет?" Меня совершенно не останавливало то обстоятельство, что я еду отдыхать с человеком, которого даже за руку ни разу не держала. Была уверена – если захочу сохранить платонические отношения, Гоша, как человек благородный, это примет и не обидит меня.
Гоша купил какой-то сумасшедший роскошный круиз. Я начала собирать чемоданы. А за день до отлета назначила визит в Боткинскую больницу – там принимал мой массажист – и неожиданно в коридоре наткнулась на Гошу. Бледного, худого, изможденного. Он сказал: "Не обращай внимания на мой вид, все нормально. Просто к врачу забежал ненадолго, завтра встречаемся в аэропорту". Но в назначенный час, когда я уже стояла в зале отлета, озираясь по сторонам в поисках моего спутника, зазвонил телефон. "Я Гошин брат, – сказал мужской голос. – Гоша просил передать, что его неожиданно забрали в реанимацию, но это ничего не значит! Он отдохнет там под капельницей, а завтра присоединится к вам. Летите и ждите его на месте". Я пошла на посадку, села в самолет и, прислонившись лбом к иллюминатору в ожидании взлета, долго думала: "А куда я лечу? Зачем? У меня дочь одна дома, Гоша в больнице". В последний момент попросила стюардессу снять мой багаж с рейса, вышла из самолета и уехала домой.
Наутро раздался звонок с незнакомого номера. "Гоша умер. Сегодня ночью. Я – его брат. Приезжай по этому адресу".