- Хорошо, - говорю, - я ещё приду. - И побежала вниз по лестнице не оглядываясь.
Всю ночь я, конечно, ревела белугой и только одно повторяла себе: "Не сотвори себе кумира!"
А Ольга Яковлева, в любящих руках гениального А. В. Эфроса, стала замечательной артисткой. Но образ такой капризной, избалованной девочки она пронесла через все роли. Была в ней всегда этакая странная манерность и некий драматический надлом и в голосе, и в повадках. Кого-то это раздражало, а кто-то был от неё без ума. Так часто бывает в Театре и просто в искусстве, когда особенная индивидуальность не вписывается в привычные рамки.
* * *
Часто говорят: "Родителей не выбирают!" или: "Друзья познаются в беде!" Много вообще разных поговорок и всяких пословиц народ придумал по всевозможным поводам. Мой отец очень любил мне их говорить в воспитательных целях, типа: "Сама себя раба бьёт, коли не чисто жнёт", или: "Что посеешь - то пожнёшь", и т. д. и т. п. Самое интересное, что я их все запомнила. И часто в жизни они всплывали в моём сознании применительно к какой-нибудь ситуации. Мне даже кажется всегда, что я папин голос слышу. Очень он мне во всём помогает.
И всё-таки, что касается друзей, всегда меня эта тема интересовала. Выбирают ли их или нет, и почему друзья порой ближе родных становятся? Или, например, когда я не раз бывала в большой беде, то те, кого я считала старыми близкими друзьями, порой не оказывались рядом, а просто приятели или хорошие знакомые от всей души помогали мне, без лишних слов. Почему? Мало того, я заметила, что некоторые друзья и в беде помогут, а вот радость твою или большую удачу как-то не очень могут пережить. Или вот ещё есть одна пословица, которую я с детства терпеть не могу: "Не делай добро, не получишь зло". Мне всегда казалось, что её какой-то нехороший человек придумал. А вот пожила на свете подольше и убедилась, к своему ужасу, что это правда. В общем, интересная штука жизнь, никогда не угадаешь, что тебя ждёт. И как тут сразу понять, "кто есть кто", - неизвестно.
А в детстве, конечно, всё просто. Там всё как-то виднее. Вернее, у детей всё на каком-то интуитивном уровне происходит, или на животном, что ли. Вы уж извините мне такое сравнение. Просто я и тех, и других очень за их искренность люблю. "Дай куколку поиграть!" - "На!" А другой не только лопатку не даст, а ещё и чужую отнимет. Поревут, поревут, а завтра опять вместе играют. А собаки? Подойдут друг к другу осторожно, понюхаются и хвостами завиляют, как старые друзья. Или сразу зарычат - мол, не подходи! Я, к своему стыду, иногда тоже не могла принимать людей просто "по запаху". Ну что со мной делать? Вот такой организм. Но вообще-то я животное не злое и не злопамятное. Изначально всегда к людям с добром иду, но если не получается добрых отношений, просто стараюсь уйти. Грустно, конечно, особенно когда ты всей душой, а тебе…
В детстве у меня была подружка Галка Прохина, добрая душа, верный друг, никогда меня не "продавала". Была она такая толстушка, в веснушках, тихая. И семья у неё была чудесная: папа лётчик, мама дома с четырьмя детьми сидела, Галка старшая была, и ещё бабушка, ласковая такая, с ямочками на щеках. Они меня все любили, как родную. Придём мы с Галкой после школы (я всегда к ним заходила), там весело, ребят много, но никогда никого не ругают. Какие-то они все улыбчивые были. И всегда мне шоколад американский давали. Это тогда лётчикам, кажется, он полагался. Училась Галка так, средне, на троечки, а я ей часто помогала.
Как-то раз моя мама мне вдруг говорит: "Ну что ты с Галей дружишь? Она тебе не пара. Что она тебе может дать?" - "Что значит "дать"? Я её просто люблю". А мама своё: "Учится она плохо, не надо тебе с ней дружить!" "Ну, - думаю, - как бы не так. При чём здесь учёба, когда она мне верный друг!" Конечно, я и не собиралась маму слушать, и продолжали мы с Галкой дружить. А характер у моей мамы "дай бог, на пятницу", как говорится. Она всех в струне держала и очень не любила, когда ей противоречили. Вот и пришла она однажды к Галкиным родителям и меня за руку держит и говорит: "Я вас прошу, не разрешайте Гале с Викой дружить. Вика меня не слушается, грубит, она вашу Галю испортить может!" Во как завернула! Я молчу, а Галина мама, та просто опешила, смотрит на нас и так тихо говорит: "Да что вы… Ваша Вика очень хорошая девочка…" А мама так твёрдо: "В общем, я не разрешаю им дружить!" - и повела меня домой. Через полчаса я побежала к Гале. "Ну, - думаю, - вдруг они меня не пустят?" А бабушка мне дверь открыла и смеётся: "Входи, деточка, сейчас будем чай пить с шоколадом". Смотрю, они все так ласково улыбаются. Вот тут я ещё раз поняла, кто мне настоящий друг.
А ещё мы как-то с Галкой пошли на лодке кататься на Патриаршие пруды. Нам было лет по двенадцать. Мама, конечно, мне ни за что не разрешила бы. Но я ведь с другом была, значит, никто не узнает. Была ранняя весна, только лёд сошёл, и мало кто ещё на лодках катался. Меня папа летом научил грести, так что я была спокойна. Сели мы в лодку, обе в пальто, в зимних ботинках, в шапках, и поплыли. Я гребу очень хорошо и говорю Галке:
- Ну, видишь, как это просто? Давай я тебя научу?
- Нет, я боюсь, - говорит она.
А я опять:
- Ну, чего ты боишься? Я ведь рядом. - А мы уже на середине пруда. Тут Галка решилась:
- Хорошо, давай, учи меня!
- Давай иди на моё место, на вёсла.
Стали мы местами меняться. Галка толстушка, да ещё мы обе были в пальто. Стоим посреди лодки, обнялись, никак местами не поменяемся, лодка качается. И тут мы обе как кувырнёмся с головой в воду! Я вынырнула и поплыла к лодке, в этот момент Галка схватилась за меня руками, и мы обе пошли ко дну. В ужасе я поняла, что она не умеет плавать! Я пыталась вырваться из её рук, чтобы не утонуть вместе с ней, но схватила её за ворот пальто. Когда наши головы показались из воды, спасатели уже были рядом. Они никак не могли поднять нас в лодку. Пальто наши отяжелели, и ботинки, казалось, весили пуд. Я всё-таки как-то сумела перевалиться через край, а бедную Галку еле-еле втащили вдвоём. Высадив нас на пристань, спасатели сказали нам "пару слов" и, ругаясь, ушли. Мы смотрели друг на друга, не зная, что делать, смеяться или плакать. Мы обе были мокрые насквозь, под ногами у нас образовались лужи. Март месяц, пять часов вечера, на нас стали появляться корочки льда. И вдруг я вспоминаю, что в двух шагах от Патриарших прудов живёт наша одноклассница Светка. Мама у неё работала в вечернюю смену. Надеясь, что Светка дома одна, мы поползли к ней. Буквально еле передвигая ноги в ботинках, полных ледяной воды, мы шли по улице, а за нами тянулись ручейки, которые тут же подмерзали.
Светка нас спасла. Мы просидели пять часов у нее в кровати, голые, под одеялами и пили горячий чай с земляничным вареньем. Никогда и ни у кого я больше не ела такого потрясающего варенья!
А наши пальто, платья, чулки и ботинки висели над газовой плитой в большой коммунальной кухне. Около десяти вечера надо было идти домой, позже нельзя было возвращаться. Господи, как же мы обе боялись мою маму! Но когда пришлось надеть на себя все полусырые вещи и выйти на улицу, нам было уже не до страха. Это была настоящая пытка, которую могли придумать только фашисты. Пока мы бежали домой, буквально постепенно покрываясь корочкой льда, я рассказала Галке о несчастном генерале Карбышеве, которого немцы облили водой и выставили на мороз. Но моя мама была тогда для меня пострашнее всех немцев, и бедная Галка решилась сначала довести меня до дому, чтобы хоть часть маминого гнева разделить со мной. Но мы даже не успели опомниться, когда мама, открыв дверь и увидев нас в жутком виде, громко вскрикнула: "Какой ужас!" - и, оттолкнув моего верного друга, захлопнула перед ней дверь, чтобы я одна смогла испить всю чашу до дна.
Где-то классе в шестом нас развели по разным школам, потом я уехала жить в район Аэропорта, и мы как-то потеряли друг друга.
И всё-таки Галка смогла ещё раз доказать мне свою дружбу. В 1964 г. меня пригласили сниматься в фильм "Иду на грозу" по роману Д. Гранина. Режиссёр Сергей, Микаэлян сказал мне накануне съёмок, что мне надо покраситься в блондинку. Я возмутилась. Во-первых, я никогда не красила волосы, они у меня были пышные, каштанового цвета. И во-вторых, именно такие волосы были у моей героини в романе. В общем, мы долго спорили, и я не соглашалась. На первый съёмочный день я пришла со своими волосами и даже для яркости подкрасила их хной.
Увидев меня на площадке, режиссёр был крайне возмущён и, сказав мне, что если завтра я не буду блондинкой, то он меня снимет с роли, приказал отменить съёмку. Конечно, я испугалась, ведь я мечтала сняться в такой интересной роли, да ещё с Василием Лановым. Но гримёр, узнав, что я только вчера покрасила волосы хной, сказала, что не сможет их перекрасить. Что было делать? Мы пошли искать какую-нибудь парикмахерскую. Но никто не рисковал взяться за мою причёску. Каким-то образом мы оказались у Никитских Ворот. Там в самой рядовой парикмахерской заведующая, послушав наш горький рассказ и покачав головой, сказала: "Есть у нас один мастер, очень хороший, но не знаю, возьмётся ли она, дело непростое. Пойду, спрошу". Через минуту в кабинет вошла молодая полноватая женщина с очень мягким и добрым лицом. "Галка!" - крикнула я диким голосом, и мы бросились друг другу в объятия. Она опять выручила меня. Да, это было не просто! Меня травили какой-то перекисью водорода, щипало страшно, слёзы лились у меня по щекам, мне казалось, что половина моих волос осталась лежать на полу. "Бедные женщины! - думала я в ужасе. - Как же они терпят эту пытку?"
Фильм вышел на экраны страны. Мне многие говорили, что я очень хорошо смотрелась блондинкой. Не знаю, может быть. Слава богу, теперь другие краски. Но я ни за что, никогда не хотела к
раситься в блондинку. И только если я понравилась вам в этом фильме, спасибо моему верному другу детства Галке Прохиной.
* * *
Но, конечно, если говорить всерьёз, я была очень счастлива, снимаясь в этом кино. Начать с того, что это был великолепный роман Даниила Гранина. Прочитала я его запоем. Разумеется, там роль Жени была ещё глубже и интересней. Мне было очень жаль, когда в фильм не вошли мои лучшие сцены с Тулиным, которого замечательно играл Василий Лановой. Там была драматическая сцена на кладбище, когда хоронили Ричарда. И ещё любовная сцена на берегу горной реки. Но, увы, это кино, там такое часто бывает. И всё-таки я очень горжусь, что снималась в этом фильме с такими уникальными актёрами, как Р. Я. Плятт и М. Ф. Астангов, а тогдашние молодые актёры Ж. Прохоренко, Л. Прыгунов, А. Белявский теперь уже стали звёздами кино. А главное достоинство фильма в том, что он и сегодня смотрится с интересом. Мне кажется, что в смысле серьёзного разговора о науке он чем-то похож на "Девять дней одного года".
Вообще с кино у меня были странные отношения. Знаете, как в любви без взаимности. Вроде хотелось мне сниматься, а когда начинались съёмки, никак я не могла привыкнуть к тому, что сначала могут снять финал фильма, потом какой-то кусок из середины роли, а потом самое начало. И ещё это бесконечное ожидание всегда меня раздражало. Поднимут тебя чуть свет, загримируют, приведут на площадку, а потом сиди и жди. То солнца нет, то не те облака пошли, и т. д. и т. п. И вот, когда ты уже совсем обалдел от ожидания и грим уже весь на лице "скукожился", тут тебя хватают и тащат в кадр, и надо "выдавать на всю катушку". А я-то в детстве думала, что всё вот так постепенно, как в жизни, в кино и происходит. Вот какая это и в самом деле "великая иллюзия". Ну ничего, я никогда ни о чём не жалею. Значит, так надо было. И продолжаю любить кино из зрительного зала, то есть в положении "вне игры".
Кино не для всех
Терпеть не могу плохих фотографий, всегда их рву. А тут одна женщина мне говорит: "Этого делать нельзя! Вы же энергетику свою уничтожаете!" Ну, насчет энергетики не знаю, но лицо правда рвать очень тяжело - глаза так отчаянно смотрят…
Когда мой сын был совсем маленьким, я ему стала показывать фотопробы в какой-то фильм, и некоторые фотографии мне очень не понравились: "Вот эти очень плохие, я сейчас их разорву!" А сын как заплачет: "Мамочка! Не рви! Дай мне их, пожалуйста". Мне не хотелось его огорчать, и я отдала ему несколько штук. Прошли годы. Как-то я разбирала детские вещи и вдруг наткнулась на эти фотографии - и очень удивилась. "Господи, - думаю, - какие хорошие! Почему я их тогда порвать хотела?!"
Это теперь я стала такая мудрая, понимаю, что всё в жизни должно отлежаться: как говорится - "проверка временем". А в юности все максималисты - или всё, или ничего.
Помню, когда я себя первый раз на экране увидела, у меня просто шок был: "Боже мой! Такая толстая! А походка! А голос! Ужас! Нет, я о себе лучше думала". В общем, чуть не заболела. А знаменитый "Кабачок 13 стульев"… Это ведь каждый раз такая мука была. Смотрю на себя - и тошно. Всё не так. И сцену надо было лучше играть, и двигаться иначе.
Прошло много лет, и тут, года два назад, стали показывать старые записи "Кабачка". Смотрю на экран и думаю: "А ведь правда я хорошенькая была! Да и играю неплохо!" А сын смотрит на меня и смеётся: "Мама, я вижу, ты теперь с интересом смотришь на себя! А помнишь, как ты всё это не любила?"
…Милый, милый "Кабачок"! Очаровательная Каролинка! Где всё это? Как говорил один из персонажей "Кабачка": "Куда сбываются все мечты?"
Мечты о театре всё-таки сбылись, и это счастье. Кино? С кино как-то не сложилось. Разные были причины: то ли "Кабачок" мешал, то ли внешность не тянула на "простую советскую женщину", а всё больше на западную тянула, то ли характер несговорчивый. В общем, вышла у нас с кино любовь без взаимности.
А я кино люблю! И с годами появилась у меня привычка "своё" кино смотреть. Как говорится, "кино не для всех". Особенно я люблю фильмы "про любовь" смотреть. Правда, их уже много накопилось, и это хорошо. К сожалению, плёнка всё-таки стареет, не выдерживает времени… Но главное, самые дорогие "кадры" так живы, так ярки, будто только вчера всё было.
Любовь! Самая сильная, первая, огромная любовь - это отец. Удивительный, уникальный человек, рождённый приносить людям добро, радость, улыбку. Вот кто был моим первым учителем, моей путеводной звездой. Всей своей жизнью, всеми поступками он показал мне, как надо любить. Бескорыстно, самозабвенно, до последнего вздоха он обожал меня и мою маму.
Хотя мама разошлась с отцом, когда мне было пять лет, он так никогда и не ушёл от нас. Первые годы мы вообще жили в одной комнате в коммуналке: папа, мама, я, домработница и новый мамин муж. Тоже чудесный, интеллигентнейший человек. Вернее, отец сначала ушёл и даже пытался жениться. Но ничего из этого не вышло - ведь его нежное верное сердце навсегда было отдано нам, мне и маме. И он вернулся обратно в свой дом - другого дома у него не было. Не представляю и сейчас не могу понять - как он мог всё терпеть?! Оставаться друзьями с маминым мужем, вечно быть весёлым и одаривать всех вокруг своей улыбкой и любовью. Думаю, это и есть истинная вершина любви, когда любишь не себя, не свою любовь, а другого любишь так сильно, что хочешь только одного - чтобы он, твой любимый человек, был счастлив. Навсегда благодарна отцу за этот урок, но такого мужчину, как он, мне встретить не удалось. И в самые страшные и горькие минуты своей жизни - а их у меня было так много! - всегда думала только об одном: о чём я ещё смею просить Бога, если он дал мне такого удивительного отца?! На одну человеческую жизнь этого более чем достаточно.
Вот и живу я всю жизнь в поисках такой любви. Любовь моя! Синяя птица!
Ах, какое старое кино, но до сих пор голова кружится…
…Мне всего восемнадцать лет. Гуляю в своём дворе, вернее - играю в пинг-понг. Вдруг появляется молодой мужчина, лет двадцати пяти, и с большим интересом за мной наблюдает. Ну и пусть. Ничего особенного в нём нет. Среднего роста, правда, сложен хорошо. А глаза такие зелёные, пушистые, ироничные… Батюшки, да мы, оказывается, живём в одном подъезде, а я и не знала! Не хочу ли вечером зайти к нему с подругой? Не знаю, посмотрим… А дальше очень медленно, как на рапиде: танцуем под проигрыватель в его комнате… вернее - только он пригласил меня, только ко мне прикоснулся… провал… полный провал… Лечу, потеряв сознание, не знаю куда, вниз или вверх, в полном беспамятстве, в полном восторге! Всё равно, что подруга с другом рядом, всё равно, что женат и ребёнок… всё равно… Главное - это полёт, безумный, опьяняющий, бесконечный! Только утром в ужасе: "Господи, что он обо мне подумает!"
А потом две недели без сна. Он засыпал, а я не могла оторвать взгляда, остановить руки, заглушить стук сердца. Неужели! Неужели это я такая счастливая? И так всегда - и после рождения сына, и потом, когда расстались, потому что не могла терпеть его измен. Думала, что сойду с ума от ревности и горя… И потом, когда от отчаяния вышла замуж за другого, а сама ждала как безумная, чтобы он пришёл навестить сына, - снова видеть эти глаза, слышать этот голос! Только не прикасаться, только чтобы мама была дома, иначе… не смогу, не смогу устоять. Прыгну опять в эту бездну! А потом он разбился в авиакатастрофе. Так не стало у моего мальчика отца. И мне словно крылья обрубили.
…Этот "фильм" я смотрю редко - больно. Как будто виновата. Не простила. Оставила одного. Вот и потеряла.
Надо что-нибудь поспокойнее вспомнить. Вот, например… Чудная история. Пригласили меня на телевидение на роль. Поехала, прочитала сценарий. Здорово! Но, к сожалению, сниматься не могу: жду ребёнка. Просто этого пока не видно. Вернулась домой - звонок по телефону: "Здравствуйте! Меня зовут Андрей. Я вас сегодня на Шаболовке видел, вы читали в саду сценарий". И так далее. Голос приятный, интеллигентный, а главное - так как-то просто и искренне говорит, и в конце: "Можно, я вам ещё позвоню?" - "Звоните…"
Целый год мне этот Андрей звонил. И так мне нравилось с ним беседовать! "Бондарчук начинает снимать "Войну и мир". Слышали?" - "Да". - "Вот бы вам Наташу сыграть! Ах да, забыл, вы ведь ждёте ребёнка. А я бы знаете кого хотел играть? Пьера Безухова, я очень на него похож…" - "Здравствуйте, Вика, с началом весны вас! Видите, какое солнце яркое, а от капели просто звон в ушах!" - "… А у меня под окном такие клёны золотые. Больше всего люблю осень. А вы, Андрей?.."
…Плёнка такая старая. Иногда слова совсем непонятны, да, я думаю, они были не так важны. Просто два человека, ни разу не встретившись, целый год говорили о жизни, о любви, о природе, о профессии, и, наверное, им обоим это было нужно, очень…
А потом наступила тишина. Сын родился, начались заботы, иногда телефон звонил, но "тот" голос больше не был слышен.
И вот как-то вечером к нам домой зашёл высокий мужчина в очках. Мы сидели за чаем - мама, мой отчим, Владимир Павлович Бурмейстер, и его ученица из Парижа Вера Бокадоро. Вера сказала: "Познакомьтесь, это Андрон Кончаловский. Он принёс мне одну вещь передать в Париж". Я посмотрела мужчине глаза и поняла - это мой Андрей! Родители говорили ему: "Пожалуйста, проходите, садитесь чай пить!" А он, как-то странно смутившись, прохрипел: "Нет-нет, я пойду". И… ушёл. А голос остался… Остался на всю жизнь…
Боже мой! Сколько у меня в жизни встреч было с такими чудесными людьми! Я называю их "несостоявшиеся романы".