Затем оно свернулось на подоконнике.
И тогда я узнал его. Я понял, что это было.
Я не верил своим глазам. И тем не менее, я это видел.
Это была тыквенная плеть.
Она неспешно перевалила через подоконник и вползла в комнату.
Да. Она беззвучно тянулась ко мне.
И пока я ошалело взирал на нее, цепенея от ужаса, не в силах говорить, не в силах издать ни звука, появилась вторая. Да. Вторая плеть. Толще. Мощнее.
Она поднялась рядом с первой. Обвила ее. Плети извивались вместе. Как спутанные шнурки.
Затем они расплелись. Они извивались. Они хлестали друг друга. И продвигались… продвигались в мою комнату.
Тускло поблескивая в лунном свете, они соскользнули с подоконника и потянулись к кровати… потянулись ко МНЕ.
13
Я широко раскрыл рот, чтобы позвать на помощь. Но не смог издать ни звука.
И потом, комната родителей расположена в дальнем конце коридора. Они все равно меня не услышат.
А если и услышат - все равно не поверят. Я знал, что будет, если я ворвусь к ним в комнату и притащу их сюда. Плети наверняка исчезнут.
И папа начнет смотреть на меня косо. И обвинит в том, что я сочиняю бредовые истории, лишь бы убраться с фермы.
Родители ни за что не поверят мне. Да и кто бы поверил?
Я с такой силой вцепился в края одеяла, что заныли руки. Сидя в кровати, с прямой, как доска, спиной, напрягшись всем телом, я смотрел, как плети, корчась и извиваясь, вползали в мою комнату.
Занавески затрепетали сильнее, словно им тоже было страшно, и хотелось сорваться с места и улететь. В свете луны казалось, что они светятся, будто наэлектризованные.
Усилием воли я заставил себя вылезти из постели. Половицы холодили босые ноги. Меня всего трясло, колотил озноб.
Это как в фильме ужасов. Только на самом деле. И это происходит со мной.
Хорошо. Я знал, что нужно делать. Я был совсем один. Помощи ждать не от кого.
"Девин О`Бэннон против ползучих тварей".
Давай, Девин! Давай, Девин!
Я набрал в грудь побольше воздуха и задержал дыхание.
Затем я ринулся вперед. Ринулся к окну. Я увернулся от извивающихся в воздухе плетей. Увернуться-то увернулся, а у самого сердце едва не выскочило из груди.
По-прежнему задерживая дыхание, я достиг окна. Вцепился обеими руками в оконную раму - и изо всех сил рванул ее вниз.
Я ударил ею по плетям. И еще раз. И еще.
Они застонали. Звук был отвратительный. Словно отрыжка, идущая из чьей-то бездонной утробы.
Я услышал их стон - а потом деревянная рама перерубила их.
ХРЯСЬ.
Да!
Она разрубила плети. Рассекла их. Отсекла их.
Концы плетей со стуком свалились на пол спальни. В каждом было не меньше фута длиной. Нет. Пожалуй, больше. Упав на пол, они больше не двигались.
Наконец, я с шумом выпустил из груди воздух и снова задышал. Я смотрел на толстые обрубки на полу. И делал вдох за вдохом.
Яростный стук в окно заставил меня поднять глаза.
И, к своему великому ужасу, я увидел две искалеченные плети; какой-то странный сок сочился из их обрубков. Плети истекали темною жижей, и жижа эта походила на кровь.
Я ахнул, когда они с размаху врезались в стекло. Ударили, отступили - и ударили снова. И снова.
Они не остановятся, пока не ворвутся в комнату.
- Нет! - крикнул я. И снова бросился к окну.
- Убирайтесь! Сейчас же! Убирайтесь! - завизжал я и забарабанил по стеклу кулаками. - Убирайтесь прочь! Прочь! Прочь!
Я стоял, охваченный ужасом, молотя кулаками по стеклу и вопя, а с другой стороны в окно колотились плети.
- Убирайтесь! Убирайтесь!
Я орал и орал, и тут что-то бабахнуло у меня за спиной, заставив подскочить чуть ли не до потолка. Я круто развернулся.
- Нет! Пошли прочь! - закричал я.
14
Понадобилось несколько мгновений, прежде чем я сообразил - это с грохотом распахнулась дверь спальни. В комнату вбежал папа, на ходу затягивая пояс халата.
Он уставился на меня.
- Девин? Что происходит? Я услышал, как ты кричишь. Что ты делаешь у окна?
- Папа, это… это плети! - пролепетал я. - Иди сюда. Скорее. Смотри! - Я отчаянным жестом показал на окно. - Плети…
Он посмотрел туда, куда был устремлен мой взгляд. И, разумеется, за окном уже ничего не было. Лишь лунный свет отражался в стекле.
Ничего и никого.
- Плети? - спросил папа, прищурившись. - Девин, тебе опять приснился кошмар?
- Нет, папа, - возразил я. - Я даже не спал. Плети вползли в мою комнату. Я ужасно перепугался. Я…
Папа посмотрел на пол. Включил свет. Подошел к окну, шлепая босыми ногами по полу.
Он нагнулся и подобрал отсеченные мною концы плетей. Держа в руках, принялся изучать.
- Видишь? - воскликнул я. - Доказательство, папа. Плети залезли ко мне в окно. Видишь? Я говорил правду.
Папа повернулся ко мне, держа по обрубку плети в каждой руке.
- Как это сюда попало, Девин?
- Я их срубил. Я срубил их оконной рамой.
- Нет, как они в комнате твоей оказались? Опять сестренки тебя разыгрывали?
- Нет, папа. Никакой это не розыгрыш. Ты что, мне не веришь? Вот же доказательство. Две плети, они двигались, забрались в окно…
- Но, Девин, - сказал папа. - Подойди, пожалуйста.
Я подошел к окну. Он положил руку мне на плечи.
- Посмотри сюда. - Он развернул меня лицом к стеклу. - Посмотри на траву. Луна в зените, светло, как днем. Видишь какие-нибудь плети?
Я выглянул на двор. Плетей не было.
Я увидел лопату, лежавшую в траве. Возле гаража валялся на боку велосипед близняшек. А еще я увидел кота…
Зевс сидел у меня под окном, задрав морду. Черный силуэт отчетливо выделялся в серебристом пятне лунного света, глазищи горели зеленым светом. Он наблюдал за окном. Он наблюдал за мной.
- Папа, - прошептал я, - с этим котом что-то не так.
Папа прижался лицом к стеклу и посмотрел вниз.
- Да, ты прав. Этот кот никогда не спит. И впрямь необычно.
- Папа, ты веришь, что душа усопшего может подняться из земли и принять чей-то облик… кота, например? Ты веришь, что человек может вселиться в кошку?
Он засмеялся и покачал головой:
- Где ты нахватался таких историй, Девин? Честное слово, иногда мне кажется, что ты свалился с Луны.
Он бросил обрубленные концы плетей на подоконник. Затем отвел меня обратно к кровати.
- Значит, ты не веришь, что тыквенные плети залезли в мое окно?
- Нет, конечно, - ответил он. Он приподнял одеяло, ожидая, чтобы я лег. - В следующий раз ты скажешь, что тыквы катаются по полю сами собой и прыгают на тебя.
- Очень смешно, - буркнул я.
- Ложись спать, ладно? - Я лег, и он натянул одеяло мне до подбородка. Потом потрепал меня по щеке, как он всегда делает. - Все будет хорошо, Девин. Мы замечательно справляемся. Попробуй получать от работы удовольствие.
Получать удовольствие?
Он погасил свет и вышел из комнаты.
Я могу рассчитывать лишь на себя, понял я.
Я единственный, кто знает, какие кошмары творятся на этой ферме.
Я единственный, кто может что-нибудь с этим сделать.
Мне нужно поговорить с Хэйвудом. Никто кроме него не верит в то, что здесь происходит. Может быть, он сумеет помочь.
Хэйвуду известно о Хозяине Кладбища. И он боится Зевса. Вероятно, он догадался, что в кошачьем теле скрывается злой дух. Черный кот и есть Хозяин Кладбища.
Какие бы пугающие события не происходили, Зевс всегда оказывался поблизости. Кот бродил повсюду, наблюдая за всеми нами.
Он управляет злыми силами на тыквенном поле. Он управляет плетьми, тыквами - всем.
Чего же он хочет? Отпугнуть нас, чтобы мертвые могли покоиться с миром?
Неужели это значит, что он задумал назавтра - на Хэллоуин! - что-то ужасное?
Я услышал тихий стук. Потом еще один.
Я сел. Посмотрел в окно. Там ничего не было.
Я перевел глаза на пол. И тихонько вскрикнул.
Обрубки плетей. Не веря своим глазам, я наблюдал, как они, преодолевая дюйм за дюймом, подползают к моей кровати.
Они ползли медленно, как огромные черви. С молчаливым упорством они приближались ко мне.
- Не-е-е-е-ет! - взревел я.
Я отбросил одеяло и соскочил на пол. Не теряя времени на раздумья, я подлетел к обрубкам.
И принялся прыгать на них, топча босыми ногами.
- Сдохните! Сдохните! Сдохните! - отчаянно орал я.
Расплющенные плети забрызгали мне ступни мерзким соком. Они хлюпали под ногами, водянистые и горячие.
- Сдохните! Сдохните! Сдохните!
Я вопил и топтал обрубки. Топтал, пока от них не осталась лишь мягкая кашица, облепившая подошвы ног.
Хватая ртом воздух, я уставился на желто-зеленое месиво на полу.
Я согнулся в три погибели, уперся руками в колени и пытался отдышаться.
Сегодня я одержал над ними победу.
Но что будет завтра?
15
- Хэйвуд, мне надо с тобой поговорить. - Я загнал его в угол возле кассового аппарата.
Мама сидела за столом с тыквенными пирогами. Близняшки оживленно спорили, где им лучше стоять, когда ферма откроется. Папа обходил поле, дабы убедиться, что тыкв хватит на всех.
Утро выдалось облачным. Ближе к утру неожиданно ударил морозец, сковав землю хрустящей корочкой инея. Дыхание вырывалось изо рта облачками пара.
- Все становится слишком серьезным, - сказал я Хэйвуду. - Мне действительно нужна помощь.
Он огляделся по сторонам, следя глазами за папой.
- Я не могу сейчас говорить. Сегодня касса на мне. Мне не нужны неприятности.
- Уж как я просил папу позволить мне работать за кассой! - сказал я. - Мне совсем не хочется ходить по полю. Плети…
- Девин, иди помоги! - крикнул папа. Я увидел, что он машет мне руками.
Я тяжело вздохнул. Я по-прежнему думал о тыквенных плетях, напавших на меня прошлой ночью. Да и как о таком не думать?
- Девин, ну-ка быстро иди сюда! - надрывался папа.
- Иду! - Я повернулся и припустил к полю. Перепрыгнул через толстую плеть. Листья цеплялись за ноги.
Мое внимание привлекло что-то на краю поля. Черный кот. Зевс, как всегда, наблюдал.
Наблюдал… и выжидал?
По спине пробежал холодок. Этот кот был воплощением зла. Вот только удастся ли мне это когда-нибудь доказать?
- Пап, а ты уверен, что я не могу поработать в будке? - спросил я.
- Уверен, - отрезал он. - Сегодня очередь Хэйвуда. Помоги мне с этими тыквами, ладно? Вытащи их из-под листьев, чтоб люди их видели.
- Э… хорошо, - буркнул я.
- Сегодня Хэллоуин, на случай, если ты забыл, - произнес папа. - Важнейший день для нас всех. Сегодня, Девин, мне как никогда требуется твоя помощь.
- Нет проблем, - опять буркнул я, не сводя глаз с кота.
Папа поспешил к другому ряду тыкв. Я нагнулся и ухватился за тыкву, наполовину скрытую под толстыми листьями. На ощупь тыква была холодной, словно провалялась всю ночь в морозилке.
Я поежился, когда порыв ледяного ветра всколыхнул вокруг меня листья.
И тут послышались шепотки. Тихие шепотки. И это был не ветер. Точно не ветер.
Я выпрямился и прислушался. Толстые зеленые листья дрожали и колыхались. И шептались.
Нашептывали мое имя.
Мне не померещилось. Я отчетливо слышал собственное имя. Листья шептали его, мягко ударяясь друг о друга.
- Девввввввин… Девввввввин…
- Кто там шепчет? - вскричал я. - Кто здесь?!
- Девввввввин… Девввввввин…
Шепчущие с придыханием голоса звучали вокруг меня. Окружали меня. Шептали отчетливо, подхваченные ветром, заглушая шелест и хлопанье листьев.
- Папа, ты это слышишь? - крикнул я. - Ты слышишь шепоты? Папа?
Он находился слишком далеко. Он даже не обернулся.
А я стоял посреди поля, скованный ужасом, окруженный длинными, отвратительными побегами, хлопающими листьями и холодными-холодными тыквами. И слушал…
- Девввввввин… Девввввввин…
16
Автомобили заезжали на парковку. Толпами валили семьи, желающие в последнюю минуту урвать подходящую тыкву.
Деваться было некуда. Я должен был, не обращая внимания на шепоты, помогать покупателям. А их нагрянуло столько, что я не имел возможности ни вздохнуть, ни присесть.
Я взглянул на мамин столик. Она уже успела продать все тыковки с нарисованными рожицами. Пироги тоже смели все до единого. У нее осталось лишь несколько баночек с тыквенным маслом.
Близняшки отрывались на всю катушку, болтая с посетителями, приветствуя вновь прибывших и веселя их забавными фразочками и ужимками.
Папа водил семьи среди плетей, направляя их к лучшим из оставшихся тыкв.
Все замечательно проводили время. Кроме меня. Я никак не мог расслабиться. Каждая жилочка в моем теле была напряжена.
Я держался настороже, все время ожидая, что вот-вот случиться еще что-нибудь. Шепоты прекратились. Не значило ли это, что дьявольские плети и тыквы готовятся нанести новый, страшный удар?
Когда я шагал через поле, относя тыквы для покупателей, то думал о мертвецах, погребенных глубоко под моими ногами. Я практически не сомневался, что они и слышат и чувствуют шаги множества людей, топчущих их могилы.
И я знал, что это лишь усиливает их гнев.
Плети произрастали из трупов далеко внизу. Мертвые посылали сквозь плети свою ярость… в те самые холодные, ледяные тыквы, что я держал в руках.
- Поможешь отнести это в мою машину? - обратилась ко мне молодая женщина в красном пальто и вязаной шапочке-ушанке. Она указала на колоссальных размеров тыкву, наполовину скрытую листьями.
- Нет проблем, - отозвался я. Обеими руками я поднял тыкву с земли и крутанул пару раз, отрывая от стебля. Весила она, наверное, целую тонну. Мне, как-никак, всего двенадцать, и я отнюдь не чемпион по поднятию тяжестей.
Но это была моя работа. Так что я покрепче обхватил руками эту громадину и…
…и к моему ужасу, твердая, холодная корка внезапно переменилась. Она попросту размякла. В тот момент, когда я ее стиснул, проклятая штуковина сделалась мягкой, как картофельное пюре.
И мои руки провалились прямо в нее.
Да. Они погрузились в самую глубь размякшей тыквы.
Дамочка вскрикнула.
- Что ты наделал? - всполошилась она. - Зачем ты испортил мою тыкву?
- Я… я не… - начал я.
Обе мои руки были погружены в тыкву. Я пытался выдернуть их оттуда. Но тыква не отпускала.
- Эй, я застрял! - воскликнул я.
Лицо женщины исказилось от изумления.
- Ты в своем уме? Зачем ты это делаешь?
- Нет. Я… я правда застрял, - выдавил я. - Я не могу вытащить руки. Эта тыква… она как клей!
Она покачала головой, отчего уши на ее шапочке закачались.
- Ты же шутишь, правда?
Тут подоспел папа:
- Что здесь происходит? - Его взгляд остановился на тыкве у меня в руках. - Сейчас же положи тыкву, Девин! - потребовал он. - Зачем ты ее раздавил?
Он сдернул тыкву с моих рук. На рукавах моей куртки до самых локтей осталась тягучая желтая слизь.
Папа повернулся к покупательнице:
- Может, вы найдете другую тыкву, которая вам понравится?
Дамочка показала на еще одну большую тыкву:
- Думаю, вот эта подойдет.
- Девин будет рад отнести ее для вас, - сказал папа. И жестом указал мне на тыкву.
От моих рукавов ужасно воняло. Тыквенная мякоть была сырой и липкой.
Не обращая на это внимания, я нагнулся. Оторвал тыкву от плети. Прижал к груди.
- Ой-й-й-й-й! - взвыл я, когда и эта тыква сделалась мягкой, отчего мои руки провалились в самую ее сердцевину.
Папино лицо побагровело, и он заморгал часто-часто, как всегда бывает, когда он действительно взбешен.
- Девин, - процедил он сквозь стиснутые зубы. - Кажется, на сегодня ты свое отработал. Ступай в дом.
- Пап, но я… - начал было оправдываться я. И тут же понял: мне ни за что не убедить его, что вся эта чертовщина с тыквами происходит не по моей вине.
- Извини, - пробормотал я.
Дамочка явно была сконфужена. Папино лицо было красным, как помидор. Я повернулся и побрел прочь с тыквенного поля.
Моя куртка была вся измазана в тыквенной слизи. И когда я шел, повесив голову, шепчущее многоголосье зазвучало снова. Шепот поднимался над полем, становясь то громче, то тише…
- Девввввввин… Девввввввин…
Меня всего колотило. Сколько я себя помнил, мне никогда еще не было так страшно. И так одиноко.
Я увидел Хэйвуда, вращающего ручку кассового аппарата; он выдавал какому-то дядьке сдачу. Я подбежал к будке. В голове звучали шепчущие голоса.
Я ворвался в будку:
- Ты должен мне помочь. Они хотят до меня добраться.
Он прищурился:
- Кто? Кто хочет до тебя добраться?
- Я… я не знаю, - пробормотал я. - Тыквы. Плети. Все, что тут растет. Ты можешь мне помочь? Тебе все известно об этой ферме. Хэйвуд, ты можешь хоть что-нибудь сделать?
Он взглянул вниз. Я сразу увидел, на что он смотрел. Зевс. Черный кот сидел перед будкой, наблюдая за нами.
- Нет. Не думаю, - ответил Хэйвуд, не сводя глаз с кота. - Не думаю, что смогу помочь тебе, Девин. Извини.
- Ты должен, - упрашивал я. Я схватил его за отвороты штормовки. И не отпускал. - Ты обязан мне помочь. Давай встретимся после ужина. Тогда мы сможем поговорить.
Он по-прежнему смотрел на кота.
- Не… не думаю, - повторил он.
- Ты должен прийти, - не сдавался я, цепляясь за его куртку. - После ужина. Приходи к дому. Я встречу тебя у черного хода. Прошу тебя.
Шепот сделался громче. Мне показалось, будто тыквы катятся по полю. Катятся ко мне.
- Девввввввин… Девввввввин…
Шепот звенел у меня в ушах.