В конце книги, в качестве приложений, идут официальные документы американского правительства, касающиеся гомо и советского шпионажа, датированные 1950-1951 годами. Это в связи с советским атомным шпионажем, делом Розенбергов, которых посадили на электрический стул, и делом Алжера Хисса, советника президента Рузвельта, который оказался советским агентом, и последующим Маккартизмом, когда в Америке началась "охота на ведьм".
Помощник директора контрразведки ФБР Мильтон Лэдд, выступая с показаниями перед следственной комиссией Конгресса, заявляет:
"Коммунисты беспринципно и безоговорочно проводят программу выискивания слабых мест среди лидеров нашего правительства и индустрии. Фактически ФБР имеет в своем распоряжении безупречно надежную информацию, что высшие чины советской разведки давали приказания своим агентам собирать детали частной жизни работников американского правительства, их слабости, их знакомства, фактически любую информацию об этих людях, в надежде найти слабые места в их броне, которые можно использовать в дальнейшем" /стр.257/.
Теперь я открываю другую книгу Дональда Кори: "Гомо-секс: исторический обзор", Нью-Йорк, 1956, 440 страниц. И там читаем: "По-видимому, это техника, которую применял Гитлер, так как он якобы имел списки гомосексуалистов на высоких постах во всем мире. Потом эти списки якобы попали в советские руки" /стр.395/.
Но эта техника запатентована давно. Генерал Холмстон-Смысловский, сначала царский офицер, а потом офицер немецкого Генштаба, в своих мемуарах в газете "Наша страна" в Буэнос-Айресе пишет, что в 30-х годах он видел в архивах немецкого Генштаба подобные списки гомо в верхах царского правительства времен 1-й Мировой войны. Посмотрев на эти списки, генерал Холмстон заключает: "Могу сказать только одно, прямо как в "Пиковой даме" Пушкина: "Какие лица, какие имена!". Но эти имена Холмстон почему-то не называет.
Однако царская разведка тоже не дремала. Перед 1-й Мировой войной она заарканила начальника австро-венгерской контрразведки полковника Рэдля, который был гомиком и который за хорошие деньги продал все австрийские и немецкие военные тайны, а потом был вынужден застрелиться.
Следственная комиссия американского Сената сообщает по этому поводу следующее:
"Среди разведслужб хорошо известно, что все разведки мира считают сексуальных извращенцев, имеющих доступ к секретным документам, главными объектами для шантажа. Вопреки заверениям извращенцев, что они никогда не поддадутся шантажу, практически в каждом случае они чрезвычайно чувствительны, что их положение может стать известным их друзьям, сотрудникам и вообще публике" /стр. 274-275/.
Следственная комиссия консультировалась с целым рядом известных докторов и психиатров, которые являются признанными авторитетами в этой области, и пришла к таким выводам:
"Вообще говоря, открытые гомо обоих полов разделяются на два основных типа: активный, агрессивный, или мужской тип и пассивный, подчиняющийся, или женский тип. Гомо-мужчина пассивного типа часто женоподобен по своим манерам и виду, его притягивают мужественные мужчины, он сродни женщинам и дружелюбен с ними. С другой стороны, гомо-мужчина активного типа часто испытывает отвращение к женщинам. У него нет ни следа женственности в речи или манерах, которые выдавали бы его гомосексуальность. Этот активный тип тяготеет почти исключительно к гомо-мужчинам пассивного типа или к молодым мужчинам или мальчикам, которые необязательно гомо, но кто женоподобен по виду и поведению. Активный и пассивный типы гомо-женщин следуют той же общей схеме, что и гомо-мужчины. Также известно, что некоторые извращенцы являются бисексуальными, или двуполыми, которые живут и с женщинами, и с мужчинами. Эти двуполые существа часто женаты и имеют детей..." /стр. 271-272/.
Затем комиссия Сената приходит к заключению, что гомосеки и другие сексуальные извращенцы не подходят для государственной службы, так как "у них не хватает эмоциональной стабильности, как у нормальных людей" и "сексуальные извращения ослабляют моральную структуру человека до такой степени, что он не подходит для ответственных должностей" /стр. 273/.
Затем: "...присутствие извращенца в правительственном учреждении оказывает развращающее влияние на его сотрудников. Эти извращенцы часто пытаются вовлечь нормальных людей в свои извращенные дела. Это особенно относится к молодым и впечатлительным людям, которые могут попасть под влияние извращенца... Один извращенец может загадить целое учреждение" /стр. 273/.
Затем: "...гомосексуалист склонен окружать себя другими гомосексуалистами не только в своей личной жизни, но и на работе... если гомосексуалист получит работу в правительстве,... почти неизбежно он будет пытаться устроить других гомосексуалистов на правительственные посты" /стр. 273/.
А потом и о шпионаже: "Отсутствие эмоциональной стабильности, характерное для большинства секс-извращенцев, и слабость их моральных устоев делают их податливыми к уговорам со стороны иностранных шпионов. Специалисты в области разведки считают, что извращенцы не выдерживают допросов опытными следователями..." /стр. 274/.
После этих разоблачений наступила эра сенатора Мак-Карти. Республиканская администрация президента Эйзенхауэра руками Мак-Карти чистила демократические авгиевы конюшни президента Рузвельта.
В Вашингтоне гремел судебный процесс Алжера Хисса, сладенького мальчика из Госдепартамента, который во время Ялтинской конференции в 1945 году, где решались судьбы послевоенного мира, был ближайшим советником президента Рузвельта, который в то время был уже живым трупом и мало что соображал. А потом выяснилось, что этот сладкий мальчик, который нашептывал на ушко президенту Рузвельту, был коммунистом и советским агентом.
Кстати, у коммуниста Алжера Хисса отец и сестра покончили самоубийством. А засыпал его раскаявшийся коммунист Уайтаккер Чеймберс, у которого брат покончил самоубийством. С чего бы это?
В результате всего этого стали сотнями гнать гомиков из Госдепартамента, вплоть до сладеньких мальчишек-лифтеров. А гомики в американской прессе подняли дикий вой, что в Вашингтоне идет настоящая охота на ведьм: погром, резня и Варфоломеевская ночь, наподобие Великой Чистки, которую в свое время устроил Сталин.
Но на практике гомиков из Госдепартамента потихоньку переводили в другие департаменты. По правилу: от перестановки слагаемых сумма не меняется.
Вот я, как следователь, беру еще одну книжку: "Гомосексуальная революция" д-ра Р. Мастерса, Нью-Йорк, 1962, где прямо говорится, что гомиков, которых повыгоняли из Госдепартамента, "просто потихоньку переводили в Центральную разведку ЦРУ" /стр.143/.
Ну а дальнейшее я и сам знаю. Ведь все американское руководство "Американского комитета по освобождению
России" с его радио "Свобода" в Нью-Йорке и Мюнхене - это работники ЦРУ, которых до этого повыгоняли из Госдепартамента. Теперь эти педерасты по радио освобождают Россию от большевиков при помощи комплекса латентной педерастии главного большевика Ленина. Как говорил товарищ Сталин: "Ленин умер, но дело его живет".
Но неужели советская разведка КГБ ничего этого не знает? Конечно, знает. Все и даже больше. И когда КГБ будет нужно, все эти гомики запрыгают, как караси на сковородке. Ведь в этой тайной игре все карты в руках КГБ.
Глава 7
КОВАРСТВО И ЛЮБОВЬ
Чтобы приобрести настоящую мудрость, сначала нужно побывать в ослиной шкуре.
Апулей
В июле 1954 года я прилетел в Америку, чтобы оформить бумаги на гражданство, подписать контракт с ЦРУ и вернуться на работу в Мюнхен, но уже в качестве американского резидента.
В Нью-Йорке мне позвонил Юрий Мейер и принялся опять сватать свою дочь. Он занимался этим и в Мюнхене, но там Наташа только фыркала и уверяла, что она в кого-то влюблена. Теперь же что-то переменилось. Наташа жаловалась, что ей уже 22 года, и в Югославии, откуда она родом, таких называют "перестарка", то есть старая дева. В общем, Наташа начала со мной флиртовать.
Дело происходило на пляже в Си-Клифе. Наташа в купальном костюме. Как говорится, товар лицом, без обмана. Надо сказать, что я хотел обязательно русскую жену, а Наташа была невеста довольно соблазнительная. В результате я сделал ей предложение. Она мое предложение приняла: обнимались, целовались и обменялись обручальными кольцами. Таким образом, Наташа стала моей официальной невестой.
В Вашингтоне мне предлагали стандартный контракт на два года. Но я согласился на один год с возможностью последующего продления на второй год.
В сентябре я вылетел назад в Мюнхен, а невеста, ссылаясь на семейные обстоятельства, сказала, что прилетит позже. Правда, она провожала меня в аэропорту и даже всплакнула. Однако и позже она не прилетела, якобы опять по семейным обстоятельствам. Зато она писала мне письма, где уверяла - люблю! люблю! люблю! - и припечатывала письма поцелуями из губной помады. В общем, какая-то капризная невеста. Всякое бывает, думал я, все люди разные.
Так прошло полгода. В феврале 1955 года мой главный начальник Андрю Гольдберг, начальник станции ЦРУ в Мюнхене, пригласил меня на ланч в загородный ресторан и спрашивает, не хочу ли я продлить мой контракт на второй год.
Да я бы с удовольствием, - говорю я, - но, видите ли, у меня невеста в Америке. И мне сначала нужно выяснить мои семейные обстоятельства.
Дома я сразу же пишу Наташе деловое письмо, где прошу немедленно ответить мне окончательно ДА или НЕТ, чтобы я знал, как мне поступать в дальнейшем. Ведь брак - это самый серьезный шаг в жизни человека. И самое главное - я был влюблен. А любовь, как говорят, слепа.
Проходит неделя, другая. По воздушной почте должен бы уже придти ответ. Но ответа нет. Так проходит месяц. Я пишу второе письмо, вежливо, но настойчиво повторяю мои обстоятельства и прошу немедленно, подчеркиваю - немедленно, ответить мне: ДА или НЕТ?!
Позвонить ей по телефону я не могу. За это время она с семьей перебралась из Нью-Йорка в Вашингтон, и ее нового телефона я не знаю. Наконец, через два месяца от капризной невесты приходит письмо: она щебечет как соловей в мае, как ей хорошо живется, но на мой вопрос, насчет ДА или НЕТ она не отвечает. Так, словно она моих писем не получала. Что делать? Не буду же я просить ЦРУ, Центральное Разведывательное Управление США, разведывать про мою невесту.
А время идет да идет. Если бы Наташа написала мне НЕТ, я бы просто позвонил Гольдбергу и сказал, что продляю мой контракт на второй год. Потом, как многие работники ЦРУ, я вообще остался бы в Германии - на американских хлебах, то есть жалование в долларах. Так можно жить в Германии как кум королю.
Но получилось иначе. Контракта я не продлил. А в сентябре, буквально за пару дней до возвращения в Америку, получаю я от невесты долгожданное письмецо. Дословно: "Гриша, если ты возвращаешься в Америку ради меня, то лучше не приезжай. Наташа".
Коротко и ясно. Только с запозданием на полгода. И без всяких там поцелуев при помощи губной помады.
В общем, бывшая невеста сделала мне колоссальную пакость. И совершенно умышлено. Она так меня запутала, что из-за нее я потерял хорошую работу, продал меблированную квартиру и машину и должен ехать в Америку неизвестно зачем. Это ясно. Я не понимал только одного: почему и зачем она это сделала.
Прилетаю я в Вашингтон и захожу к моей бывшей невесте. Спрашиваю, в чем дело. Она спокойно объясняет, что она, видите ли, передумала и что теперь она по уши влюблена в другого, в летчика, блондина с голубыми глазами. Вижу, что Наташа все врет. Целая куча каких-то загадок.
В Америке я почувствовал себя как рыба, выброшенная на песок. С одной стороны, я решил писать вторую книгу. А с другой стороны, во мне заговорила кровь дяди Васи, бывшего следователя по особо важным делам при атамане Все-великого Войска Донского. Уж слишком много вокруг меня всяких загадок, серьезных загадок. Начиная с дела о гибели НТСовских парашютистов и кончая моей странной невестой. И все это было связано. Кончив работу в разведке, я занялся контрразведкой. На свой собственный страх и риск.
Первым делом я выяснил загадку моей капризной невесты. Она усиленно подчеркивала, что она дворянка. А оказалось, что она не дворянка, а лесбиянка. И всю историю со мной она затеяла, чтобы замаскироваться. А ее гомосексуальность связана с садизмом. Вот поэтому она и устроила мне большую пакость - это доставляет ей удовольствие. Это своего рода психическое извращение.
Некоторые могут сказать: "Я бы такой невесте разбил морду в кровь. А потом бил бы ногами, чтобы об такую пакость руки не пачкать!".
Да, но я человек не агрессивный, я человек созерцательного типа. А за Наташей тянулась целая цепочка других загадок. Например, мой непосредственный начальник Алеша Мильруд, который уверял, что он мой лучший друг, в деле с Наташей вел себя очень странно. Если Наташа заманивала меня в Америку, то Алеша как бы подталкивал меня в спину. Если со стороны Наташи это была подлость, то со стороны Алеши это было предательство - и служебное преступление. В ЦРУ такие фокусы не любят.
При расследовании любого преступления, нужно поставить такой вопрос: кому это было нужно? За последний год КГБ делал несколько попыток убрать меня из Мюнхена. Вплоть до агентов из советской зоны, которые должны были похитить меня, но которых арестовала немецкая полиция. Дело было серьезное, и об этом даже писали в газетах.
Итак, то что не удалось КГБ, удалось Наташе Мейер. Но при помощи Алеши Мильруда. Оглядываясь назад, я вспоминаю всякие мелочи, на которые я раньше не обращал внимания. Ну, вот такая мелочь. Когда жена Алеши узнала, что я обручился с Наташей, она меня спрашивает:
- А вы Наташу хорошо знаете? - и смотрит мне внимательно в глаза.
- Конечно, - говорю я.
- Смотрите, вы должны ее хорошо знать! - говорит Алешина жена и в ее голосе явно звучит предостережение - и этот настороженный взгляд. Но тут Алеша подошел и увел жену, словно опасаясь, что она наговорит лишнего. У этих психов особая чувствительность, своего рода флюиды.
Похоже, что жена Алеши знала, что Наташа лесбиянка. Но сама она Наташу не знала, и это мог ей сказать только Алеша. А от меня Алеша это скрывал. Все это мелочи, но из таких мелочей складывается жизнь человека. Из-за этих мелочей я очутился в Америке. Иначе пил бы я себе пиво в Мюнхене.
А за одну мелочь цепляется вторая мелочь. В ноябре 1955 года начальство в Вашингтоне поручило Алеше, чтобы он встретился со мной и разузнал подробности насчет попытки КГБ похитить меня в Мюнхене. Встретились мы в ресторанчике на Лексингтон авеню, рядом с ньюйоркской квартирой ЦРУ. Посидели мы, поболтали, а под конец я спрашиваю моего бывшего начальника:
- Алеша, скажи, а ты знал, что Наташа Мейер лесбиянка?
Боже, что тут произошло с Алешей! Он поперхнулся кофе, расплескал кофе по столу, молча вскочил, высыпал мелочь за кофе и буквально убежал из ресторанчика. Больше я Алешу никогда не видел. Вот вам и мой лучший друг.
Забавно, что реакция Алеши была в точности такая же, как у Бармина, начальника "Голоса Америки", который пытался уколоть меня тем, что Наташа мне отказала. Когда же я сказал, что "ваша Наташа" лесбиянка, Бармина чуть не хватил удар, он подавился своей яичницей со шпинатом, вскочил и убежал. Теперь та же история повторяется с Алешей. А закон здесь такой: дегенераты не выдерживают прямых разговоров насчет дегенерации - и они всегда инстинктивно покрывают друг друга.
Так закончилась моя карьера в качестве штатного агента ЦРУ. Точка.
* * * * *
Весной 1957 года я получил приглашение на Гаагский конгресс солидаристов Национально-Трудового Союза НТС, очередная пропагандная акция ЦРУ Перелет в Европу и все расходы оплачивает НТС, то бишь ЦРУ. Видно, мои старые знакомые в Вашингтоне вспомнили про меня. Так почему не проветриться? А из Гааги я слетаю в Мюнхен, проведаю моих бывших соратников по ЦОПЭ.
В самолете ко мне подсел Кока Болдырев, представитель НТС в Вашингтоне. Это с его дочкой Лекой лесбиянит теперь моя капризная невеста Наташа Мейер. Все старые знакомые, почти родственники. Кока болтает о том о сем, а потом говорит:
- Вот был я недавно в Италии, по делам НТС. А потом мы заехали в Помпею. Это город, который был уничтожен при извержении Везувия, якобы за какие-то грехи. Теперь там музей и есть там специальная комната, куда пускают только по специальному разрешению. Там собраны очень интересные статуэтки, которые изображают все те грехи, из-за которых погибла эта Помпея. Вы там не были?
- Нет.
- Очень интересно. Там педерастия всех сортов. И маленькие мальчики. И маленькие девочки, - Кока довольно хихикает. - И спереди, и сзади. И с животными тоже. Очень богатая коллекция. Очень рекомендую посмотреть.
- Вот, вот, - думаю я. - Потому у тебя и дочка лесбиянка. Гаагский конгресс проходил в дешевеньком отеле, где неподалеку был квартал красных фонарей, район легальной проституции. Прохожу я как-то мимо, а оттуда выскакивают Кока Болдырев и Володя Самарин, бывший редактор НТС-овского журнала "Грани". Поддергивают они штаны и хихикают:
- Мы у этих проституток спрашиваем: "А как тут у вас насчет мальчиков?" - говорит Кока.
- Мальчиков, говорят, нельзя, - усмехается Самарин. - Но мы вам сделаем минет не хуже мальчиков.
Они думают, что это тот Климов, которого они знали раньше. Но теперь это другой Климов. Теперь во мне заговорила казачья кровь - и теперь я следователь по особо важным делам при атамане Всевеликого Войска Донского.
- Боже, - думаю я, - значит, и Самарин тоже такой.
В помещения Конгресса НТС встречаю я Игоря Кронзаса, моего бывшего вице-президента ЦОПЭ и специалиста по гибели НТСовских парашютистов. Того самого, который вместе с полковником Поздняковым настойчиво приглашал меня половить рыбку на советской границе, ночью, костер разведем, и ящик водки будет. Так упрашивали и уговаривали, что это было очень странно и неестественно. А когда рыбка не клюнула, вскоре немецкая полиция арестовала в Мюнхене агентов из советском зоны, которые должны были меня похитить. Вместе с Кронзасом и Поздняковым.
Кронзас радостно трясет мне руку, как будто он встретил богатого американского дядюшку. На лице, как прилепленная, вечная улыбочка. Фальшивая улыбочка.
В зале заседаний Конгресса, чтобы подчеркнуть революционную работу НТС, на боковой стене висят портреты НТСовских парашютистов, которые засыпались в СССР. В траурных рамках. А под ними прогуливается с улыбочкой человек, который их засыпал - Игорь Кронзас.
Над столом президиума Конгресса висит портрет главного героя НТС д-ра Трушновича. Тоже в траурной рамке. А под этим портретом главный доклад делает глава НТС Романов, всем известный педераст, о чем прекрасно знает и ЦРУ, и КГБ. Но ведь перед смертью д-р Трушнович воевал не так с советской властью, как с педерастом Романовым. Однако убрали не Романова, а д-ра Трушновича. Странно все это. Какие-то лисьи игры между ЦРУ и КГБ.
А я смотрю на все это и чувствую себя в положении человека, который знает слишком много. Здесь лучше держать глаза и уши открытыми, а рот закрытым.