- Да уж, я который раз замечаю, что откуда-то оттуда, - Сергей показал на небольшое футбольное поле, зеленеющее за деревьями, - несет какой-то тухлятиной. Как будто варят протухшее мясо.
- Это жарят кошек, - огрызнулся обиженный и никем не понятый Пузырек, и в его голосе прозвучали слезы.
Вечер прошел относительно спокойно, родители занимались своими делами и о чем-то спорили на кухне. Никита вставлял в фотоаппарат новую пленку, а Маша примеряла у себя в комнате мамины туфли.
Дело в том, что там, на море, в Крыму, где она провела чудесный, наполненный морскими и воздушными ваннами месяц, с ее телом произошли кое-какие изменения. Во-первых, она загорела и действительно изменилась, стала похожа на настоящую девушку. Во-вторых, она подросла и, что огорчило ее, у нее выросла нога. То есть увеличился размер ноги приблизительно в два раза! Возможно, потому, что она все это время плавала в ластах, которые и оттянули ее ноги. Еще мама заметила: "У тебя, Маша, ноги стали как ласты, а у женщины должна быть маленькая ножка". Она бы, может, и не заметила того, что у нее выросла нога, если бы не пляжные шлепанцы на толстой пробковой подошве. Как-то, уже перед самым отъездом, Маша с трудом смогла надеть их на ноги - настолько они оказались малы. Однако, если размер ноги увеличился, то почему же тогда мамины туфли ей по-прежнему велики, да еще как?! Практически так же, как и до отъезда на море. Парадокс.
Маша стояла посреди комнаты в маминых красных туфлях и смотрела на свое отражение в большом настенном зеркале. Да, ей было еще очень далеко до стройной и красивой мамы. И сколько же еще мучиться от сознания своего несовершенства?
Она сбросила туфли и потихоньку вернула их в мамину комнату. Настроение было испорчено напрочь. А когда она вспомнила, что за ней к тому же еще и следят и, быть может, хотят убить или ограбить их квартиру, ей и вовсе стало тошно. Она собралась было уже обо всем рассказать маме, а попросту говоря, поплакаться ей в жилетку, как вдруг вспомнила нечто такое, что сразу же подняло ей настроение. Письмо Соломона! Ведь ей же пришло письмо из Германии от Михаэля Бауэра, как она могла об этом забыть!
Она достала письмо, распечатала его и от радости была готова расплакаться. Маша всегда плакала, если на ее глазах или в ее душе происходило что-то невероятно приятное и трогательное, вот как это послание. "Машенька, я обещал тебе написать и написал. Ваш Соломон живет теперь в Берлине и стал совсем другим человеком. Мама очень много делает для меня, чтобы я забыл все то, что произошло со мной за эти пять лет, что мы с ней не виделись. Но я рад, что мои скитания не прошли даром и что мне повезло - я встретил такую девчонку, как ты. Я понимаю, что в письме не могу писать о том, что произошло в последние дни нашего пребывания в С., но это было, и это будет иметь продолжение. А еще я уверен, что когда-нибудь мы обязательно встретимся. Скорее всего, я уже на будущий год, возможно, в осенние или Рождественские каникулы, приеду к вам в Москву. Но пока я об этом только мечтаю. Маша, обязательно напиши, как у вас дела, чем вы занимаетесь и открыли ли вы агентство, о котором говорили. Если понадобится моя помощь или если ты просто захочешь со мной поговорить, то напиши мне письмо и отправь электронной почтой. Теперь и у меня есть электронный адрес, и мы сможем общаться с тобой, когда только пожелаешь. (Далее шел адрес.) Так что я жду твоего ответа. Твой Соломон. Или, если хочешь, Михаэль. Да, чуть не забыл. Помнишь, я тебе рассказывал про сторожиху, бабу Надю из детского сада? Так вот, я отправил ей посылку и денег. Если бы не она, мне в первое время после того, как я сбежал из интерната, было бы совсем худо…"
Когда Маша закончила читать, слезы текли по ее щекам, как дождевая вода. "Моя чувствительность когда-нибудь доведет меня до инфаркта" , - повторила она непроизвольно мамину фразу и промокнула слезы платком.
Она направилась было в комнату, где находился папин компьютер. Искушение написать Соломону прямо сейчас, воспользовавшись электронной почтой, было велико. Но Маша сдержала себя: ей не хотелось посвящать в свою переписку с другом родителей. Мало ли о чем ей захочется поговорить с Соломоном!
Она снова вернулась к себе, забралась на диван и включила телевизор. И в этот момент зазвонил телефон.
- Привет, Маша, - услышала она незнакомый голос и сразу же подумала, что история с преследованием продолжается.
- Кто это? - спросила она и вся напряглась.
- Кирилл. Ты что, уже меня не узнаешь?
Она сразу же успокоилась и даже несколько обрадовалась этому звонку. Кирилл Атаев - еще один ее одноклассник. Красивый парень, почти на голову выше Сергея и Дронова, черноволосый, похожий на восточного принца из сказки. Он и раньше оказывал Маше знаки внимания - покупал маленьких пушистых зайчиков и котят, шоколадки, жевательную резинку, - а теперь вот позвонил.
- Узнаю-узнаю, - успокоила она его. - Как дела? Ты по делу звонишь или просто так?
- Даже не знаю, как и сказать… дело в том, что я видел тебя недавно. Скажу сразу - тебе очень идет загар. Ты стала такая красивая…
Маша почувствовала, что краснеет.
- Это все?
- Нет, не все. Я хотел пригласить тебя к себе на дачу. Завтра, например.
Вот уж чего-чего, а приглашения Маша никак не ожидала. Она знала, что родители ее не отпустят, потому что не знают семью Атаевых, а потому не могут доверить им свою единственную дочку. Кроме того, Маша и сама не может дать согласие на встречу, потому что на завтра запланирован поход к Монастырскому - учителю французского. А дело - прежде всего. И как она посмотрит в глаза своим друзьям, когда утром не появится в их штабе? Да и с преследователем надо бы поскорее разобраться и "расставить все точки над "i", как любит повторять ее папа.
- Нет, Кирилл, ты меня извини, но я завтра не смогу. У меня дела.
- Ты с Сергеем встречаешься или Дроновым? - по его тону было нетрудно догадаться, что он разозлился. Кирилл вообще был взрывной, непредсказуемый, хотя и невозможно красивый.
- Я ни с кем не встречаюсь, просто у нас общие дела.
- В общем, я тебе завтра утром перезвоню, а пока что выйди из квартиры и посмотри… - и он бросил трубку.
Маша в полном недоумении вышла из комнаты и направилась в прихожую.
- Маша, ты куда? - услышала она из кухни голос всевидящей мамы.
- Мне только что позвонил Кирилл, он сказал, чтобы я вышла из квартиры и что-то там посмотрела…
- Подожди, я сама посмотрю…
Мама, вытирая руки о передник, пошла открывать дверь. Открыв, ахнула и крикнула: "Борис, ты только посмотри, какие цветы дарят нашей дочери… Ничего себе букетик, да здесь десятка три роз…"
Маша заглянула маме через плечо и увидела лежащий прямо на пороге в прозрачном целлофановом коконе огромный букет розовых маленьких роз. Ничего красивее она еще не видела. И все это предназначалось ей, Маше!
"Да, наверное, я все-таки соглашусь и поеду с ним на дачу", - подумала она, принимая букет, и, поднеся его к лицу, вдохнула аромат роз.
- Готово! - услышала она и, резко повернувшись, увидела стоящего в дверях детской Никиту с фотоаппаратом в руках. - За этот снимок ты подаришь мне двухлитровую бутылку фанты.
Глава 4
ХОЛОДНАЯ БЕЛАЯ КОШКА
Утром, проснувшись, первое, что Маша увидела, был букет роз. Тот самый, что подарил ей невозможный Атаев.
Она подошла и понюхала цветы: "Роскошный букет, ничего не скажешь". Таких роз она не видела даже у своей соседки - актрисы Ларисы Ветровой.
Маша взглянула на часы и обмерла: одиннадцать! Сейчас в любую минуту за ней может приехать Кирилл или же начнутся звонки Горностаева и Дронова, а она еще в постели?
Приняв решение исчезнуть из города раньше, чем о ней вообще кто-то вспомнит, Маша ринулась в ванную комнату. По дороге она успела разобраться, что в квартире она совершенно одна. Родители, понятное дело, на работе. А вот Никита - поросенок! - уже куда-то убежал. Наверное, снова искать во дворе следы внеземных цивилизаций…
Маша умывалась, одевалась и причесывалась в таком темпе, что у нее перед глазами уже начали плясать стены. Пришла в себя только на кухне, где, наскоро позавтракав, угомонилась, наконец, раскинувшись в большом плюшевом кресле. Все. Она была готова отправиться с Кириллом на дачу его родителей. Безусловно, об этом никто и ничего не должен знать. А потому ей необходимо обо всем договориться с братом. Хотя бы выяснить, есть ли у него ключи.
В душе она понимала, что задумала подлость. Но искушение провести целый день в обществе красавчика Кирилла, да еще и втайне ото всех, подстегивало ее и не давало времени да и возможности опомниться.
Выходить из дома, чтобы искать Никиту, было опасно: Кирилл мог позвонить в любую минуту. Но и оставлять брата без ключей она тоже не могла.
И тут случилось чудо: Никита объявился сам. Дверь открылась, Маша услышала звон ключей и, на свое счастье, увидела, наконец, брата.
- Ты где был? - строго спросила она, помня о том, что лучший способ защиты - нападение. И ей ни в коем случае сейчас нельзя выдать свою растерянность и волнение перед предстоящей поездкой.
- Гулял, - невозмутимо ответил Пузырек, тоже наверняка преисполненный своих тайн, которые тоже пока не собирался ей открывать.
- Ключи у тебя есть?
- Есть. Ты идешь в "штаб"?
- Я решила сначала пойти к Монастырскому и договориться с ним об уроках, а потом позвоню вам, - соврала она, не глядя в честные глаза Никиты. И, не дожидаясь ответа, поспешила укрыться в своей комнате.
Когда раздался телефонный звонок, она была уже на пределе волнения. Услышав голос Кирилла, облегченно вздохнула: значит, ничего не отменяется…
- Подходи к арке через пять минут, сможешь?
Кирилл имел в виду арку, соединяющую улицу с внутренним двором дома, в котором она жила.
- Хорошо, договорились.
Она положила трубку и, подхватив свой рюкзачок, набитый разной мелочью вроде купальника, расчески, солнцезащитных очков и даже маленького полотенца, кинулась к выходу.
- Никита, я побежала! - крикнула она куда-то в пространство квартиры, где должен был находиться брат, и, распахнув дверь, буквально пулей вылетела на лестницу.
С лифтом тоже повезло - он довольно скоро приехал и услужливо распахнул свои двери. И только на первом этаже ее ждал удар.
Двери лифта открылись, и перед ней возникла высокая долговязая фигура во всем черном.
- А-а-а! Ма-а-мочки! - закричала она, сорвала с плеча рюкзак и наотмашь, со всей силы принялась хлестать своего преследователя куда придется.
Мужчина, никак не ожидавший такого внезапного и дерзкого нападения, отпрянул назад. И в это время Маше удалось проскочить мимо него к лестнице, ведущей прямо к выходу. Несколько секунд, и она уже распахивала дверь. Еще мгновение - и она ворвалась в темень арки и замерла там, прижимаясь к прохладной стене. Это был отличный наблюдательный пункт, откуда просматривался почти весь двор, часть футбольного поля и даже крыльцо ее дома, на котором тотчас появился Черный человек. Держась за щеку, он медленно осматривался, как будто надеялся еще увидеть сбежавшую от него жертву. То есть Машу.
Между тем Маша тряслась от страха. Поэтому, когда послышался звук подъезжающей машины, она восприняла его как спасение. Красный "джип-чероки" мягко притормозил возле арки со стороны шумной улицы, и Маша кинулась к нему.
За рулем сидел верзила в белом спортивном летнем костюме, которого Маша видела первый раз в жизни. А рядом с ним - Кирилл. Его новенькая синяя с белым бейсболка разве что не сверкала - настолько была вызывающе красива. Да и сам Кирилл, тоже загорелый и во всем белом, не хуже водителя, выглядел потрясающе. Он сильно подрос за лето, и чувствовалось, что знает об этом и гордится.
- Привет, - он вышел из машины, помог Маше сесть на заднее сиденье, после чего сел рядом с ней. - А я думал, что тебя родители не отпустят.
- Вообще-то я им ничего не сказала, - шепнула она ему на ухо, не желая, чтобы водитель был свидетелем ее признания.
- Да ты не обращай на него внимания, - махнул в его сторону Кирилл. - Он нем как рыба. Водитель моего отца.
Отец Кирилла прежде работал директором овощного магазина, что находился прямо в соседнем доме на первом этаже. Но это было довольно давно, а теперь этот магазин стал небольшим и дорогим супермаркетом. А вот чем занимался Атаев-старший, можно было только догадываться. "Мой отец - бизнесмен" , - говорил Кирилл. Но в чем состоял его бизнес, так никто и не знал.
- Купальник взяла?
- Взяла, а что, там у тебя речка есть?
- Речка-то, само собой, есть. Но есть и бассейн. Увидишь - закачаешься.
Маша расслабилась и закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что она стала совсем взрослой.
- Подумаешь, бассейн… - проговорила она, пожимая плечами. - Если бы ты видел, в каком аквапарке мы с Никитой были… Да и что такое бассейн по сравнению с Черным морем…
Горностаев с Дроновым пытали Никиту: где Маша.
- Лично я ей не верю, - сказал Дронов. - Прежде чем идти к Монастырскому, она должна была рассказать нам, посоветоваться.
- А чего тут советоваться, когда речь идет об уроках французского? - защищал Машу Сергей. - Думаю, что она приняла правильное решение - не откладывать в долгий ящик встречу с нашим потенциальным клиентом.
Ему нравилось это слово "потенциальный", что в его понимании означало "будущий", "почти готовый к употреблению".
- А я ей не верю, - продолжал стоять на своем Сашка. - Она говорила с тобой об этом вчера вечером?
- Нет, - покачал головой Пузырек. - Она была вечером занята совершенно другим. Ей кто-то прислал розы. Огромный букет. И оставил прямо на пороге.
- Я знаю кто, - даже не дослушав его, предположил Дронов. - Это ее преследователь. Она нам морочила голову, потому что боялась признаться в том, что за ней ухаживает взрослый мужчина.
- Саш, по-моему, ты спятил. Машке всего тринадцать лет, а этому чертяке - под тридцать будет. Это уголовщиной пахнет… И вообще, как ты можешь подумать такое о Маше?
- Ну ты, Дрон, даешь, - не выдержал и Никита. - Да Машка его, знаешь, как боится? Нет, здесь ухаживанием не пахнет. Здесь что-то другое…
- Ну, раз так, Машки нет, займусь-ка я своей фоссой, - сказал Сергей.
Глядя на него, можно было подумать, что у него случилось несчастье - так он расстроился из-за внезапного исчезновения Маши.
- И как же ты этим будешь заниматься? - спросил Дрон.
- А я по компьютеру определил адреса чучельников. Позвоню, договорюсь о встрече и попрошу сделать мне чучело. Хотя шансов у меня мало: где они возьмут в Москве фоссу? Другое дело, что у кого-нибудь из них она уже есть.
- Тоже мне, занятие нашел… А кто останется на телефоне - принимать заявки? То есть я хотел сказать, отвечать на звонки клиентов? - спросил Сашка. У него тоже было испорчено настроение, а потому он не мог сейчас нормально реагировать даже на обычные слова своего друга, не говоря уже о его непонятном желании потратить кучу денег на какую-то мертвую высохшую мадагаскарскую кошку.
- Предлагаю не обсуждать мое решение, тем более что я не собираюсь делать ничего такого, что могло бы помешать нашей работе, - сухо ответил Сергей. - С Машкой мы еще разберемся, а пока советую не срывать на мне свое раздражение. Вот и Никитка раскис… Что с тобой? У тебя такой вид, словно ты вот-вот разрыдаешься…
Но Никитка молчал. Он дал себе слово, что будет молчать до тех пор, пока пленка в его фотоаппарате не кончится. А потом… А потом они все поймут, что на Земле идут тайные приготовления к всемирному потопу…
Сергей достал свою записную книжку, куда он вписал телефоны чучельников, которые работали при Зоологическом музее, и позвонил по первому.
- Это квартира Родионовых? Здравствуйте, я бы хотел заказать чучело одного животного. Но не хотелось бы говорить об этом по телефону…
Дронов, который во время разговора смотрел на Сергея, заметил, как его друг сначала густо покраснел, потом побледнел, после чего и вовсе опустил голову и положил трубку на место.
- Ты чего? Что тебе такого сказали?
- Сказали, что звонить по такому поводу безнравственно… Что у людей горе, а я звоню…
- Может, этот мастер умер?
- Даже и не знаю. Надо позвонить по другому телефону…
Он набрал следующий по списку номер. Но там ему ответили еще более странно: мол, телефон находится на прослушивании, и теперь до него, то есть до Сергея Горностаева, доберутся…
- Он что, назвал твое имя? - спросил Дронов.
- Да нет, ты что… Просто меня с кем-то спутали.
- Давай свой список, теперь позвоню я, - предложил Сашка. - Какой там номер?
Но Сашке тоже не повезло. "Чучело! Молодой человек, никогда больше не звоните сюда, но ваш номер я все же записываю, у нас есть определитель. Думаю, что милиция во всем разберется…" - послышался трескучий старческий женский голос.
- Да что это такое? - воскликнул Дронов. - Ты что-нибудь понимаешь?
- Если честно, то нет.
Никита принес из кухни жестяную банку с колой и разлил по стаканам.
- Вот, выпейте, легче будет…
И тут началось. Сначала послышались звонки в дверь - кто-то неистово жал на кнопку, грозя раздавить ее. А потом раздались голоса: "Открывайте, милиция!"
- Похоже, мы куда-то влипли… - Сергей стоял и не мог пошевелиться от страха. - Но ведь мы же ничего такого не совершали…
- Это они по мою душу, - опустил голову Пузырек. - За гипсовыми слепками пришли.
Но это никакая не милиция, а космические наблюдатели, переодетые в милицейскую форму. Это - оборотни. Их цель - изъять все, что могло бы помочь человечеству подготовиться к всемирному потопу…
Он говорил это так серьезно, что Сергею стало страшно уже не за себя, а за бедного, помутившегося рассудком Пузырька.
- Ладно, пойду открою. Мы - не преступники. Да… вот только доллары нужно куда-нибудь спрятать. Никитка, можешь засунуть их себе за пазуху?
- Давай… не думаю, чтобы они стали меня обыскивать… Но лучше все-таки спрятать в более надежное место.
- Куда? - Сергей стоял перед ним с пачкой стодолларовых банкнот и выглядел растерянным.
- Да вот сюда, в банку из-под колы. Сейчас вот только ножницы возьму, чтобы отверстие сделать побольше… Давай свои доллары, я все это сделаю на лоджии, пока ты будешь с ними объясняться…
Вот теперь, оказавшись в экстремальной ситуации, Пузырек уже почему-то не выглядел сумасшедшим. Он казался более спокойным, чем Горностаев с Дроновым вместе взятые.
Сергей открыл дверь, и в квартиру тотчас вломились люди в камуфляжной форме и ринулись во все комнаты. Один из них, постарше и в гражданской одежде, представился следователем прокуратуры Розовым Вадимом Андреевичем.
- Насколько мне известно, эта квартира принадлежит гражданке Саржинои. А что здесь делаете вы? - он явно нервничал, а потому смотрел на ребят с нескрываемым раздражением.