- Но мы не можем рисковать Машкой, - вмешался Пузырек. - Ведь она может вернуться в любую минуту.
- В таком случае и за домом нам тоже следует установить наблюдение. Дронов, ты готов?
- Конечно, готов. Но было бы неплохо перезвонить Монастырскому - а вдруг ее там нет?
И Сергей, разыскав в своем блокноте номер телефона, позвонил. Сначала трубку никто не брал, и только после десяти или одиннадцати длинных гудков раздался характерный щелчок, и он услышал тихий мужской голос:
- Вас слушают…
- Здравствуйте, меня зовут Сергей. Сегодня к вам должна была прийти моя знакомая, Маша Пузырева, чтобы договориться насчет уроков французского. Она была у вас? Она сейчас находится у вас?
- Нет, у меня нет никакой Маши, молодой человек. Извините.
И он положил трубку.
- Тебе не кажется, что сегодня нам с тобой попадаются какие-то невежливые абоненты? - спросил Сергей у Дронова.
- Монастырский звонил нам, следовательно, у него что-то стряслось. Так что уж кому-кому, а ему это простительно.
- Хорошо. Но что теперь будем делать? Где искать Машку? Никита, ты хорошо знаешь свою сестру. Куда она могла деться?
- Если вспомнить про розы, которые ей вчера подарили, то ее исчезновение может быть связано как раз с этим подарком… Машка страсть как любит цветы. А там такой букетище - глаз не оторвать… Вы вот предположили, что цветы ей подарил ее преследователь. А я считаю, что нет… - И он вдруг вспомнил: - Да я же знаю, кто нам может сказать, от кого розы. Мама сама открывала дверь, когда их принесли, они еще говорили с Машей об этом. Я могу позвонить ей на работу и спросить.
- Не надо ничего спрашивать. Я и так понял, кто это может быть, - неожиданно сказал Дронов. - Это Кирилл Атаев. Он давно на нее глаз положил. А еще я знаю, что его родители занимаются цветами. Ну, посудите сами, кто еще может ей принести такой дорогой букет, как не он. Предлагаю позвонить ему домой. Если он дома, значит, Машка у него, и мы пригласим ее к телефону, а вот если нет…
Но Сергей уже начал набирать номер. Трубку взяла женщина, но, судя по голосу, не мать, а кто-то постарше.
- Можно Кирилла?
- Он на даче. А кто это?
- Горностаев, его одноклассник. А вы не знаете, он поехал один?
- Нет, с девочкой. С Пузыревой Машей. А что, что-нибудь случилось?
- Маша не предупредила своих родителей, и у нее могут быть неприятности. А вы не могли бы сказать, где находится дача или как туда позвонить?
- Извините, но не могу.
И здесь положили трубку.
- Люди вообще разучились разговаривать по телефону! - возмутился Сергей. - Что они себе позволяют?!
- Ну что, что ты узнал?
- Маша с ним, с Атаевым, у него на даче. Такие дела.
- Я понимаю, вы сейчас на нее злитесь, но все равно, Дрон, тебе надо бы дождаться ее у дома, чтобы на нее не напал этот парень.
Сашка промолчал, обдумывая услышанное. То, чего он так боялся, все же свершилось: Машка их предала, польстилась на розы Атаева. Машка - предательница?! И теперь он, Дронов, должен еще и караулить ее возвращение, чтобы на нее никто не напал.
- Я пошел… - поднялся он со своего места. - Буду ее ждать. Делать нечего.
- Вот и отлично, - успокоился Горностаев. - А мы с Пузырьком отправимся по адресу Логиновой и будем ждать, когда она вернется с работы. Посмотрим, не заявится ли к ней этот долговязый в черном.
- Деньги забери, - Пузырек протянул ему банку из-под колы, забитую долларами. - А то я на все куплю целый вагон таких вот баночек… - и он сглотнул слюну.
- Ты не прибедняйся, - усмехнулся Сергей, - они такие же мои, как и твои. Если бы не твоя светлая голова, кто знает, нашли бы мы клад или нет. И если бы не строгая Машка, я бы уже давно отдал тебе часть денег. Но ведь это же опасно - купишь вагон своей американской воды и лопнешь еще, не дай Бог… А так, денежки при мне, всегда в надежном месте и, если тебе что понадобится, ты мне только скажи…
Никита пожал плечами. Он и сам знал эту свою слабость в отношении денег, а потому понимал, насколько и Машка, и Сергей правы. Кроме того, деньги им всем еще нужны будут для дела.
И ребята разбежались: Дронов к соседнему дому, а Сергей с Никиткой - к Логиновой. Едва за ними захлопнулась дверь, как зазвонил телефон. Он звонил долго и отчаянно, и кто знает, как все могло обернуться, если бы ребята задержались в "штабе" еще хоть на пару минут…
Глава 6
БЕГСТВО ИЗ "РАЯ"
После бассейна они снова поднялись наверх, на солнышко, где шумели деревья, благоухали цветы и в мангале пылал костер, на углях которого дядя Юра собирался приготовить им шашлык.
- Здесь так тихо, - сказала Маша, оглядываясь.
Из дома были вынесены плетеные кресла и столик, который дядя Юра быстро накрыл скатертью и уставил бокалами и коробками с соками. Когда же он снова скрылся в доме, Маша, не выдержав, спросила:
- Кто это?
- Наш самый лучший и преданный работник.
- А вот все это? - она обвела рукой ухоженный сад и дом. - За всем этим ухаживает он один?
- Нет, у нас много работников.
- Но я никого, кроме дяди Юры, здесь не вижу.
- А ты и не должна никого видеть. Их держат в другом месте.
- У них свой дом? - Маша вспомнила, что довольно часто читала в книгах, особенно тех, где рассказывалось о событиях давно минувших дней, что слуги на Руси жили при усадьбах во флигелях или в специально построенных домах неподалеку от хозяев.
- Не уверен, что это можно назвать домом.
И тогда до Маши дошло, где живут эти невидимые слуги. Но чтобы не выдать свое волнение и возмущение по этому поводу, она ограничилась простым вопросом:
- И чем же они здесь питаются? Цветами?
- Нет, цветы они выращивают, за садом присматривают, в доме наводят порядок, а едят они у себя. Варят сами, дядя Юра привозит им продукты.
- И сколько вы им платите?
Но Кирилл не успел ответить. В это самое время дядя Юра принес большую вазу, наполненную мокрым виноградом и персиками.
- Ну, чем не рай? - спросил Кирилл, отщипывая одну виноградину за другой, и, щурясь от солнца, улыбался Маше.
Но Маше и виноград был не в радость - настолько диким ей показалось все то, что она только что поняла. Ей невозможно было больше находиться на этой даче, в этом прекрасном саду. Но как убежать отсюда, если все огромное и явно прибыльное хозяйство окружает колоссальный по своим размерам забор, сверху которого она только недавно заметила колючую проволоку, и по ней наверняка пущен электрический ток. Ей стало страшно. И только желудок при виде больших кусков мяса, которые дядя Юра проворно насаживал на шампуры, реагировал предательски. Шашлык - пища богов. Но ведь шашлык они могли бы зажарить где-нибудь в более спокойном месте и не в такой скучной и опасной компании, как Атаев… Ведь им с Кириллом и разговаривать-то было не о чем. Они сидели молча, вынужденные смотреть, как на них работает человек в комбинезоне по имени дядя Юра.
Маша спросила, где туалет. Ничего более умного она придумать не могла, чтобы побыть немного в одиночестве и обдумать свое положение. То, что Атаев не собирается отправлять ее домой раньше вечера, было ясно. Да и на чем он ее может отвезти, если в гараже один мотоцикл.
И тут она вспомнила о велосипеде. Да, небольшой роскошный спортивный велосипед стоял в гараже позади мотоцикла, как вещь, которой уже наигрались и бросили…
Кирилл хотел проводить Машу в дом, но она отказалась, сказав, что хочет сама. Она и вошла в дом сама и даже закрыла плотно за собой дверь, но оказавшись в уже знакомом ей холле, схватила лежащие на окне ключи с металлической бляшкой, открывающей невидимые замки, и побежала в комнату, окна которой выходили как раз на гараж. Она довольно быстро справилась с окном. Открыв его, мягко спрыгнула в траву и осторожно, стараясь не шуметь, вошла в гараж. Вывела оттуда велосипед и покатила его прямо к воротам, скрытым в гуще деревьев. Дотронувшись бляшкой до металлического отверстия в каменной стене, она поняла, что была права: ворота, хорошо смазанные чьей-то заботливой рукой, разъехались, выпуская Машу, как птичку, на свободу.
Минута - и велосипед помчал ее к лесу, к той самой дороге между елей, которая непременно должна была вывести на центральную асфальтовую трассу.
Она буквально летела, не чувствуя ни своего тела, ничего вокруг, кроме податливых, послушных и волшебных педалей. И прислушивалась к доносящимся до нее звукам, ожидая услышать рев мотоциклетного мотора. Но навряд ли Кирилл догадается так быстро, что она сбежала. Тем более что ее рюкзачок остался лежать там, в кресле. Ну, пошла девочка в туалет. Кто может знать, сколько времени ей для этого нужно…
Когда впереди встречались кочки и она подскакивала на сиденье велосипеда, не чувствуя боли, ей хотелось только одного - чтобы как можно скорее показалась трасса.
И тут случилось то, что должно было случиться, когда ведешь велосипед в таком нервозном состоянии. Маша, не вписавшись в поворот, налетела на дерево… Колесо встало поперек, а Маша, вылетев из седла, приземлилась на жесткую, теплую, усыпанную гладкими, словно полированными, еловыми колючками землю. Солнце било в глаза, словно упрекая за все то, что произошло, начиная с раннего утра…
Маша с трудом встала и, ступив на правую ногу, вскрикнула от боли. Похоже, она подвернула или растянула щиколотку. Слезы застряли в горле, будто кусок колючей проволоки.
Дрожа всем телом от усталости - ведь она проехала на велосипеде несколько километров, не останавливаясь! - Маша, подволакивая больную ногу и таща за собой каким-то чудом уцелевший велосипед, вышла на лесную дорогу. Снова села на велосипед и, работая практически одной ногой, медленно двинулась к голубеющей впереди трассе. И вот тут-то до нее донесся шум. Он приближался. "Японская машина", - пронеслось в голове у Маши, и она, превозмогая боль, резко свернула с дороги снова в лес и рухнула вместе с велосипедом в кусты…
- Татьяна Николаевна Логинова? - спросил Серега Горностаев в трубку. Они с Пузырьком заняли наблюдательную позицию прямо напротив подъезда дома, где жила работница Московского Водоканала, и теперь, когда она пришла домой - в ее окнах зажегся свет, - решили ей сначала позвонить.
Было уже десять часов вечера. Сергей и Никита просто изнывали от усталости, околачиваясь вокруг дома и в каждой проходящей женщине видя Логинову.
- Да, это я, - ответил настороженный женский голос. - А кто это?
- Вам просили передать, что девочку взяли.
- Да? - голос звучал уже радостно. - Отлично! А где Гамлет?
"Судя по всему, - подумал Сергей, - Гамлет - это и есть тот самый тип во всем черном".
- Он сейчас занимается девочкой.
- Нечего с ней заниматься, пусть забирает капсулы и приезжает ко мне. Даже сегодня вечером не поздно. Если все получится, уже рано утром меня в Москве не будет. Скажите ему, что я жду…
Она бросила трубку.
- Ну что? - Никита сгорал от любопытства. - Что она тебе сказала?
- Я понял, что этого парня зовут Гамлет. И ему от Маши нужны какие-то капсулы. Нам надо срочно бежать к вам домой. Посмотри, на улице уже стемнело. Надо было договориться с Дроновым, чтобы он, после того как Маша окажется дома, ждал нас в "штабе". А то теперь мучайся, ломай голову, где они и что с ними?
- Не знаю, что с ними, но вот нам с Машкой сегодня не поздоровится. И влетит нам от родителей по первое число, - тяжко вздохнул Пузырек. - Хотя я готов все вынести, лишь бы меня кто-нибудь покормил. Но какие капсулы? Что за ерунда?
Они на автобусе вернулись к себе во двор. Окна квартиры Пузыревых не светились, и это означало, во-первых, что там нет Машки, во-вторых, не было и родителей, которые могли уже бегать по всем близлежащим дворам в поисках своих, явно отбившихся от рук чад.
Зато светились окна "штаба"! И Сергей с Никитой побежали туда. Дверь открыл Дронов. Вид у него был заспанный.
- Наконец-то. Думал, что уж и не дождусь вас. Значит, так. Парень вернулся, а это значит, как мы с вами и говорили, что он не маньяк. Подождал-подождал, а потом ушел.
- Его зовут Гамлет, - вставил Пузырек. - А где Машка-то?
- Ее не было. Я прождал довольно долго, а потом не выдержал и решил вернуться сюда…
- Как ты решил вернуться сюда? А если она сейчас будет возвращаться, а на нее нападет этот Гамлет? - закричал Сергей. - Ты что, с ума сошел?!
- Вы же меня не дослушали. Просто у меня возникла мысль, а не позвонить ли мне снова Монастырскому? Что, если она сначала поехала куда-то по своим делам, а потом решила все-таки наведаться к Монастырскому…
- Ну и что? - спросил Никита.
- Я прибежал в "штаб" на минутку и позвонил Монастырскому. И выяснил, что Маша у него, оказывается, была. Причем не так давно.
- Я ничего не понимаю. Где Маша? Где она сейчас?
- Дома.
Сергей с Никитой переглянулись.
- Ты видел ее?
- Представь себе, не увидел, потому что мы разминулись с ней. Она, наверное, прошла домой как раз, когда я ушел позвонить.
- Ты звонил ей?
- Звонил. Но она сказала мне, что не может разговаривать, что все объяснит завтра. Так что Машка - дома. Вот почему я жду вас здесь.
- Но окна-то у нее не горят…
- Думаю, она спит.
- А родители?
- Не знаю…
Сашка Дронов выглядел подавленным. И у него было несколько причин для этого. Машка ему не доверяла и ничего не рассказала о сегодняшнем дне. Кроме того, она отказала ему во встрече. Вот и доверяй после этого женщинам. .. А когда он, не выдержав, спросил ее, хорошо ли она провела время с Атаевым, Машка и вовсе обозвала его дураком и швырнула трубку. Словно это была и не она.
Сергей уже набирал Машин номер. Долго слушал, после чего сказал: думаю, она отключила телефон.
- Я домой, - сказал Пузырек. - Все узнаю, расспрошу, а потом позвоню вам, договорились?
И, не дожидаясь ответа, побежал домой.
***
Машу из леса, что на Николиной горе, привезли совершенно чужие люди. Две молодые женщины на красивой иностранной машине. Увидев в кустах девочку, упавшую вместе с велосипедом, они не смогли проехать мимо и не предложить помощь. На все их вопросы Маша отвечала лишь слезами - от стыда не могла произнести ни слова. И лишь позже, уже в машине, рассказала своим спасительницам о том, что сбежала с дачи одного своего приятеля, который был с ней очень груб.
Понимая, что нельзя показываться перед друзьями в таком виде (при падении она, помимо того что повредила ногу, еще и поранилась), да еще и не выполнив своего обещания наведаться к Монастырскому, Маша, на вопрос, куда ее отвезти в Москве, назвала адрес "француза". И ее привезли к старому дому, что на улице Пушкина.
- С тобой все будет в порядке или, может, тебя отвезти в больницу? - спросила одна из женщин. Но Маша, трудно соображая и стараясь вовсе не смотреть на тех, кто ее спас, лишь замотала головой. Поблагодарила за все и, попросив визитки, распрощалась с несколько удивленными ее поведением женщинами.
И только забежав в подъезд и спрятав под лестницу велосипед, она, прислонившись к стене, отдышалась и немного пришла в себя. Ведь что ей, в сущности, предстояло сейчас сделать? Так, сущую ерунду: позвонить Монастырскому в дверь и переброситься с ним парой слов. Либо он согласится давать ей уроки французского, либо откажет. Одно из двух. Но у нее во всяком случае будет алиби.
И она, сильно прихрамывая и чувствуя подкатывающую тошноту и сильную головную боль, поднялась на третий этаж и позвонила в дверь. Послышались шаркающие шаги, затем тихий голос спросил:
- Кто там?
- Это я, Маша Пузырева, откройте, пожалуйста.
Алексей Константинович Монастырский был высоким худощавым мужчиной с печальными, как у бассет-хаунда, глазами, глядящими на мир словно через стекло разочарования и душевной боли. Более грустного и несчастного человека, каким показался ей учитель французского языка, Маша еще не видела. "Видать, ему и впрямь нужна наша помощь", - подумала Маша, глядя ему прямо в глаза.
- Ну проходи, Маша Пузырева, - пропустил ее Алексей Константинович в квартиру, и от Маши не скрылось, с каким удивлением учитель рассматривает ее.
- У меня неприятности… - только и пробормотала она, как бы извиняясь за свой растрепанный, откровенно замызганный вид. - Но я к вам по делу.
- Проходи.
Маша, все так же припадая на левую ногу, потому что на правую было уже невозможно наступить, доковыляла до комнаты и бухнулась в кресло.
- Мы с родителями собираемся во Францию, - сказала она, чувствуя, как от вранья начинают полыхать ее щеки. - И мне нужно в короткий срок овладеть хотя бы разговорным. Вы не могли бы дать мне несколько уроков?
Алексей Константинович, осмотрев ее с головы до ног, покачал головой:
- Я думаю, что перед тем как тебе заняться французским, Маша Пузырева, тебе нужно оказать первую медицинскую помощь.
Она хотела ему что-то возразить, но он, подняв свой указательный палец вверх, строго погрозил им Маше:
- Никакие возражения не принимаются. Значит так, в первую очередь покажи-ка мне свою правую ногу…
Маша вытянула ногу и сама чуть не ахнула, увидев, какой сине-красной стала ее щиколотка. А та косточка, что находится внизу, сбоку вообще утонула в распухшей мякоти ступни, словно ее и не было.
- Сейчас мы поедем с тобой к" травмпункт. А уж потом, если у тебя останется желание заниматься со мной французским и если после разговора с родителями ты еще будешь в состоянии думать об этом, то позвонишь мне..,
Так Маша оказалась в травмпункте, ближайшем к улице Пушкина. Там ей сделали рентгеновский снимок ноги (оказалось, что перелома нет, это растяжение) и туго забинтовали; наложили швы на колено (находясь в состоянии шока, она и не заметила, что у нее содрана кожа с левого колена); обработали какой-то жгучей жидкостью и смазали йодом ссадины на локтях и даже лице. Вот в таком жутком, перебинтованном виде Монастырский и доставил ее на такси домой.
- Тебя искали твои друзья, - сказал человек с лицом бассет-хаунда и горько улыбнулся. - Но надеюсь, что ты сама им все объяснишь.
- Можно, я позвоню вам завтра?
- Конечно, можно…
Они разговаривали на лестничной площадке почти в темноте - за окном синел теплый летний вечер.
- Родители твои дома?
- Не знаю, в окнах нет света, может, они уже ищут меня…
Он хотел уже уйти, как Маша окликнула его:
- Подождите, Алексей Константинович, можно вас о чем-то спросить?
- Спрашивай, - едва слышно ответил он, как если бы у него чисто физически не осталось сил продолжать разговор.
- А почему вы такой грустный?
Он усмехнулся в темноте.
- Когда-нибудь ты и сама поймешь, что мы - песчинки на этой планете… и никому нет дела до нас, каждого в отдельности… Понимаешь, у меня пропала жена. Прошла уже целая неделя, как ее нет, а ее никто не ищет.
Маша вся покрылась мурашками: так вот что, оказывается, толкнуло его на столь отчаянный шаг, как звонок в частное детективное агентство, где над ним посмеялись легкомысленные подростки…