- Бродяжничество?! - воскликнул он, проницательно вглядываясь в меня. - Ты ведь пилот Pan Am, не так ли? Как же, чёрт побери, ты угодил в бродяги? Кто-то украл все твои самолёты?
- А ты-то кто? - полюбопытствовал я.
Пошарив по карманам, он просунул сквозь решётку визитную карточку.
- Алойс Джеймс Бейли по прозвищу "Залог", мой друг высокого полёта. По преимуществу поручитель. Мусора сажают, я вытаскиваю. Сегодня ты на их территории, дружище. А я могу вытащить тебя на свою, приятель. Значит, на улицу.
Нельзя сказать, чтобы надежда воссияла передо мной, но всё-таки затеплилась.
- Ну, скажу тебе правду, - осторожно начал я. - Это всё тот козёл из аэропорта. Вёл себя с девушкой как последний ублюдок. Ну, я и надрал ему задницу. Вот нас обоих и упекли за драку. Не стоило мне в это лезть. Когда шкипер узнает, что я в каталажке, я, наверно, лишусь работы.
- Какого чёрта ты городишь? - недоверчиво уставился он на меня. - Тебя чё, некому вытащить? Господи, да позвони друзьям, пусть внесут залог.
- Нет у меня здесь друзей, - развёл я руками. - Я сюда прилетел грузовым рейсом по чартеру. А базируюсь в Лос-Анджелесе.
- А как насчёт остального экипажа? - гнул он своё. - Позвони кому-нибудь из них.
- Они отправились в Стамбул, - соврал я. - А мне причитались отгулы. Я хотел транзитным рвануть в Майами, чтобы повидаться с девочкой.
- Ну, дьявольщина! В общем, прищемили тебе хвост, да? - констатировал Алойс Джеймс Бейли. Потом расплылся в улыбке, отчего вдруг стал обаятелен наподобие озорного беса.
- Что ж, мой боевой друг-ас, давай-ка поглядим, не удастся ли нам вытащить твою задницу из этих бостонских застенков.
Скрывшись, он не возвращался мучительно долго - добрых десять минут. И снова возник перед моим узилищем.
- Проклятье, залог за тебя пять тысяч, - он до сих пор не оправился от изумления. - Сержант говорит, должно быть, ты федералов конкретно достал. Сколько у тебя денег?
Надежда угасла, не успев толком затлеть.
- Долларов двести, а то и того меньше, - вздохнул я.
Сдвинув брови, он погрузился в раздумья.
- А документы у тебя какие-нибудь есть?
- Ещё бы, - я просунул между прутьями решётки удостоверение и лицензию пилота. - Смотри, сколько я уже летаю в Pan Am - семь лет.
- А персональный чек есть? - вдруг поинтересовался он, вернув документы.
- Ага, то есть, чековая книжка у сержанта внизу. А что?
- Потому что я приму у тебя чек, вот почему, реактивный ты наш, - осклабился он. - Сможешь выписать его, когда сержант выпустит тебя.
Сержант выпустил меня через тридцать пять минут. Я выписал Бейли чек на общепринятые 10 % от суммы залога - 500 долларов, вручив ещё сотню наличными.
- Это премия, вместо поцелуя, - посмеивался я от радости. - Знаешь, я бы тебя поцеловал, если бы не эта вонючая сигара!
Узнав, что я первым же рейсом улетаю в Майами, он подбросил меня до аэропорта.
А что разыгралось дальше, я узнал из надёжных источников, как любят выражаться в репортажах из Белого Дома. В тюрьму О'Рейли заявился вне себя от восторга, духом воспарив на такие высоты, что впору самому получать лицензию пилота.
- Ну-ка, рысью сюда Абигнейла - или под какой там он у вас фамилией записан! - хохотнул он.
- В половине четвёртого утра он выпущен под залог, - сообщил другой тюремщик; сержант уже сменился.
О'Рейли чуть удар не хватил.
- Под залог? Под залог?! Какой козёл дал за него залог? - наконец, сдавленно проверещал он, когда голос к нему вернулся.
- Бейли, "Залог" Бейли, кто же ещё? - отозвался тюремщик.
О'Рейли же во гневе ринулся к Бейли.
- Это ты сегодня утром внёс залог за Фрэнка Уильямса?!
- За пилота? - поражённо уставился на него Бейли. - Конечно, я его вытащил. А почему бы и нет, твою мать?
- И сколько же он тебе заплатил? Сколько? - проскрежетал О'Рейли.
- Ну, обычную таксу, 500 долларов. Вот он, чек.
Взглянув на чек, О'Рейли швырнул его Бейли на стол, буркнув:
- Ну ты и попал, мудак, - и повернулся к двери.
- В каком это смысле? - вскинулся Бейли, когда агент ФБР уже схватился за ручку двери.
- А депонируй его на свой банковский счёт, дерьмо, - свирепо ухмыльнулся О'Рейли, - и поймёшь, в каком смысле.
На улице массачусетский детектив обернулся к О'Рейли.
- Можем объявить его в розыск, у нас есть словесный портрет.
- Без толку, - тряхнул головой О'Рейли. - Он уже в пятистах милях отсюда. Никому из бостонских копов его не поймать.
Благоразумный человек и в самом деле был бы в пяти сотнях миль оттуда. Но я благоразумием не отличался. Уж если ты горяч, то и с зажиганием у тебя полный порядок, и я всегда заводился с пол-оборота.
Едва Бейли подвёз меня в аэропорт и скрылся, как я поймал такси и остановился в ближайшем мотеле.
А на следующее утро позвонил в банк, у которого был филиал в аэропорту.
- Службу безопасности, пожалуйста, - попросил я у телефонистки.
- Служба безопасности.
- Ага, слушайте, это Коннорс, новый охранник. Я сегодня дежурю в ночь, а формы у меня нет. Форма порвана в клочья из-за чёртовой аварии! Леди, где я могу раздобыть ей замену? - возмущённым тоном протараторил я.
- Ну, мы получаем униформу от "Бик Бразерс", - успокоительно проворковала женщина на том конце провода. - Поезжайте к ним, мистер Коннорс. Вам подберут что-нибудь.
Мгновенно найдя адрес "Бик Бразерс", я заодно пролистал ещё кое-какие разделы "Жёлтых страниц".
И первым делом направился в "Бик Бразерс". В моих полномочиях никто не усомнился, и уже через четверть часа я обзавёлся всеми аксессуарами охранника: рубашка, галстук, брюки и фуражка с названием банка, вышитым так же на нагрудном кармане и правом рукаве рубашки. Заглянув в фирму, поставлявшую товары полиции, присмотрел портупею и кобуру "Сэм Браун". Наведавшись в оружейный магазин, выбрал копию-реплику полицейского револьвера 38-го калибра. Вообще-то пугач был совершенно безвредным, но оказавшись у него на прицеле, не испугался бы только полный осёл. Потом взял в аренду фургон, и когда выезжал из мотеля, на всех дверцах красовались надписи "СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ ФАСОЛЬ ШТАТ НЭЙШНЛ БАНКА".
В 23:15 я стоял по стойке смирно перед аэропортовским филиалом ночного хранилища банка "Фасоль Штат Нэйшнл", а сейф хранилища украшала сделанная прекрасным шрифтом табличка: "НОЧНОЕ ХРАНИЛИЩЕ ЗАКРЫТО ПО ТЕХНИЧЕСКИМ ПРИЧИНАМ. ПОЖАЛУЙСТА, РАЗМЕШАЙТЕ ВКЛАДЫ У ОФИЦЕРА СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ".
А прямо перед хранилищем красовалась тележка с раздутым вертикальным мешком наподобие почтового.
Конверты в него опустили не менее тридцати пяти человек.
Ни один не сказал мне ни слова, кроме "Добрый вечер" или "Спокойной ночи".
Когда последний магазинчик закрылся, я запечатал горловину мешка и потащил наворованное к фургону. И застрял, пытаясь преодолеть проём выходной двери - как ни тужился, никак не мог заставить тележку перевалиться через крохотный порожек, уж больно тяжела она была.
- В чём дело, дружище?
Оглянувшись, я едва не обмочил штаны: менее чем в полутора метрах от меня стояла пара полицейских штата. Пусть и не те же самые, но всё-таки…
- Ну, сейф не в порядке, а грузовик сломался, придётся везти в фургоне, а без чёртовой гидравлики мне не справиться, я же не Геракл, - застенчиво усмехнулся я.
Старший из двоих - краснолицый и рыжеволосый - рассмеялся.
- Ну, чёрт, давай поможем, - он ухватился за рукоятку тележки. Рванув её втроём, мы без труда перевалили её через порожек. Потом они помогли мне дотащить тележку до фургона и закинуть в него громоздкую махину. Захлопнув задние дверцы, я с улыбкой обернулся к полицейским:
- Спасибо, ребята. Я бы угостил вас кофе, да только нужно доставить ето состояние в банк.
Оба рассмеялись.
- Да ладно, не волнуйся, - поднял руку один. - В другой раз, лады?
Менее часа спустя я уже сортировал добычу в комнате мотеля, выгрузив её из фургона. Только банкноты. Мелочь, квитанции на приём кредитных карт и чеки я свалил в ванну.
Наличными я отхватил 62 тысячи 800 долларов. Переоделся в костюм, завернул трофей в запасную рубашку и поехал в аэропорт, где забрал свой багаж. А ещё через час сел на рейс до Майами, делавший получасовую остановку в Нью-Йорке. Этим временем я воспользовался, чтобы позвонить администратору Бостонского аэропорта. Но вместо него меня соединили с секретаршей.
- Послушайте, скажите людям из банка "Фасоль Штат", что большую часть украденного вчера они найдут в номере 208 в мотеле "Рест-Хейвен", - проговорил я и повесил трубку.
На следующий день я вылетел из Майами в Стамбул.
В Тель-Авиве мы задержались на час.
И за этот час я уплатил долг чести. За всю свою карьеру я ни разу не одурачил ни одного простого человека.
Найдя филиал американского банка, я выложил на стойку перед кассиром стопку купюр:
- Мне нужен заверенный банковский чек к немедленной оплате на пять тысяч.
- Да, сэр. Ваше имя?
- Фрэнк Абигнейл-младший.
- Хорошо, мистер Абигнейл. Вы хотите выписать чек на свое имя?
- Нет, - тряхнул я головой. - Запишите получателем Алоиса Джеймса Бейли по прозвищу "Заклад" из Бостона штат Массачусетс.
8. Для игрушечного самолёта хватит и небольшого экипажа
Некоторым людям просто полагается свита: президенту, королеве Елизавете, Фрэнку Синатре, Мохаммеду Али, Арнольду Палмеру - в общем, большинству знаменитостей.
И лётчикам.
- А где ваш экипаж, сэр? - полюбопытствовал портье стамбульского отеля. Вопрос был мне уже не в новинку.
- Экипажа со мной нет. Я просто прилетел подменить заболевшего пилота, - звучал мой стандартный ответ на подобные вопросы, задаваемые в Европе и на Ближнем Востоке куда чаще, чем Соединённых Штатах. Очевидно, в отелях старого материка куда более привыкли обслуживать целые экипажи разом. Одинокий пилот возбуждает любопытство.
А любопытство порождает подозрения.
Мне нужен экипаж, рассуждал я в тот вечер, обедая в турецком ресторане. Форму я снял; я вообще надевал её теперь лишь по особым случаям, да ещё когда регистрировался и выписывался из отеля, втирал чек или выпрашивал бесплатный полёт.
Мысль об экипаже приходила мне в голову уже не раз - правду говоря, всякий раз, когда мне попадался на глаза капитан корабля в окружении экипажа. Мало того, что его положение внушало меньше сомнений, чем моё, так ему ещё и было куда веселее, чем мне. Стюшки, как я заметил, обычно брали на себя роль служанок, субреток и сестёр пилотов. С другой стороны, роль фальшивого лётчика требовала действий в одиночку. Впрочем, человек, пребывающий в бегах - обычно субъект жалкий. Трудновато разыгрывать из себя светского льва, когда крадёшься, как ошпаренный кот на помойке. А мои любовные отношения в общем и целом отличались продолжительностью кошачьих свадеб, да и интеллектуального удовлетворения доставляли примерно столько же.
Разумеется, мои мечтания о собственном экипаже объяснялись не только потребностью в дружеском общении. Лётный экипаж - а в моём представлении он сводился только к стюардессам - сделает мою роль пилота гражданской авиации более убедительной, я узнал, что к одиноким пилотам всегда приглядываются. И наоборот, пилот с целым выводком очаровательных стюардесс почти наверняка выше всяких подозрений. Если в путешествиях меня будет сопровождать компания красивых спутниц, я смогу разбрасывать свои ничего не стоящие чеки, как конфетти, а хватать их будут, как конфеты на свадьбах, думал я. Не сказать, чтобы до сих пор я испытывал какие-нибудь затруднения с их всучиванием, но только поштучно. А с экипажем за спиной смогу сбывать липовые чеки пачками.
Через неделю из Стамбула я перебрался в Афины.
- А разве экипаж не с вами, сэр? - осведомился портье. Я дал обычный ответ, но мне стало не по себе.
Назавтра я улетел в Париж, в гости к семейству Лавалье.
- Жаль, что ты летаешь не в Air France, а то я была бы членом твоего экипажа, - сказала Моника как-то раз, и эта реплика окончательно убедила меня в необходимости экипажа.
Но где же собрать экипаж пилоту без портфеля, даже не умеющему управлять самолётом? Взять насколько девушек наугад и предложить: "Эй, детки, хотите побывать в Европе? Я придумал грандиозный план втирания очков…"? Не годится. А полнейшее отсутствие каких-либо связей в преступных кругах, что американских, что европейских, не позволяло поискать помощи и там.
Решение пришло ко мне в Западном Берлине - с очень дальним прицелом, преисполненное риска, но при том и весьма многообещающее. Изрядную часть мёда мне всегда приносили места, где пчёлки Pan Am так и роились. И хотя назвать эту компанию матерью родной я уж никак не мог, то в каком-то смысле был её приёмным ребёнком, а это обстоятельство требовало сыновней верности.
Пусть экипаж мне сорганизует сама Pan Am.
Слетав в Нью-Йорк, я позвонил в отдел кадров Pan Am, представившись начальником отдела по трудоустройству небольшого западного колледжа "Прескотт-Пресвитериан-Нормал".
- Я знаю, что вы засылаете свои вербовочные команды в разные колледжи и университеты, вот и подумал, не могли бы вы внести в этом году в свой график и нашу школу? - сказал я.
- Извините, не можем, - ответил кадровый инспектор Pan Am, ответивший на мой звонок. - Однако в Аризонском университете наша команда в октябре целых две недели будет вести собеседования с кандидатами на различные должности, и наверняка с радостью поговорит со всеми вашими студентами, пожелавшими работать в Pan Am. Если хотите, можем послать вам кое-какие брошюры.
- Было бы замечательно, - и я дал ему фиктивный адрес несуществующего колледжа.
Для исполнения моего замысла требовалась отвага альпиниста. Надев мундир, я отправился в ангар 14 Pan Am в Кеннеди. Благодаря палёному удостоверению, болтавшемуся на нагрудном кармане, вошёл я без труда, а затем полчаса провёл, лениво бродя по отделу снабжения, пока не собрал всё необходимое: большие и малые конверты, гордо украшенные названием Pan Am, стопку анкет для приёма на работу и массу красочных брошюр.
Вернувшись в мотель, я прежде всего составил письмо начальнику отдела по трудоустройству Аризонского университета. Pan Am, писал я, в этом году намерена применить новую технику подбора персонала. Вдобавок к обычным рекрутерам, посещающим университет в октябре, говорилось в письме, Pan Am также высылает пилотов и стюардесс для собеседований с будущими преемниками их дела, поскольку настоящий лётный персонал способен лучше описать перспективы работы в Pan Am, а также и лучше оценить кандидатов.
"Пилот посетит ваш студгородок в понедельник 9 сентября и в течение трёх дней сможет принимать для собеседования кандидаток в стюардессы, - гласило поддельное письмо. - Отдельным пакетом вам направлены также брошюры и анкеты; возможно, вы пожелаете распространить их среди заинтересованных студенток".
Подписав письмо именем начальника отдела кадров Pan Am, я положил его в конверт Pan Am, а в большой конверт уложил брошюры и анкеты. Затем отправился в административное здание Pan Am, отыскал комнату служебной почты и вручил послания юному служащему, отрывисто велев отправить их авиапочтой.
Я подумал, что собственный штемпель Pan Am с девизом "Самая опытная авиакомпания в мире" придаст фальшивой почте больше шику.
Письмо и прочие материалы я отправил 18 августа. А 28 августа позвонил в Аризонский университет, где меня соединили с начальником отдела по трудоустройству студентов Джоном Хендерсоном.
- Мистер Хендерсон, говорит Фрэнк Уильямс, второй пилот Pan American World Airways. У меня через пару недель намечен визит в ваш университет, и я звоню, чтобы выяснить, получили ли вы наши материалы и приемлемы ли даты.
- О, да, мистер Уильямс! - возликовал Хендерсон. - Ждём вашего визита с нетерпением, материалы пришли. На самом деле мы развесили объявления по всему студгородку, и у вас уже солидное число кандидатов.
- Ну, не знаю, что там сказано в полученном вами письме, - солгал я, - но начальство велело мне беседовать лишь с двумя старшими курсами.
- Мы понимаем, мистер Уильямс. На самом деле, до сих пор и обращались-то лишь третий и четвертый курсы. - Он предложил выделить мне комнату в студенческом городке, но я отказался, заявив, что уже забронировал номер в отеле, излюбленном компанией.
В Аризонский университет я прибыл к восьми утра в понедельник 9 сентября, и Хендерсон сердечно поприветствовал меня. Конечно же, на мне была форма. Для проведения бесед Хендерсон выделил отдельную комнатку.
- На сегодняшний день у нас тридцать кандидаток, и я запланировал так, чтобы они приходили по десятку в день, - сообщил он. - Конечно, я знаю, что вы будете говорить с каждой индивидуально, и если хотите, можете установить свой график. Но первые десять придут сюда к девяти.
- Ну, думаю, сначала поговорю со всей группой, а потом буду проводить индивидуальные собеседования, - решил я.
Первые десять студенток были просто очаровательны, как в целом, так и по отдельности. Глядя на них, я сильно, как никогда, ощутил необходимость в собственном экипаже. Все десять взирали на меня так, будто я - Элвис Пресли, и вот-вот покажу себя во всей красе.
- Прежде всего, леди, - напустив на себя деловой вид, начал я, - хочу, чтобы вы знали, что всё это так же в новинку для меня, как и для вас. Я куда больше привык к кабине авиалайнера, чем к аудиториям, но компания поручила эту задачу мне, и я надеюсь выполнить её успешно. Думаю, это мне по силам, если я смогу рассчитывать на вашу помощь и понимание.
Я говорю "понимание" потому, что при определении, кого наймут, а кого нет, последнее слово остаётся не за мной. Моя задача лишь отобрать девушек, которые, по моему мнению, наиболее подходят на роль стюардесс, и дать им рекомендации. Начальник отдела кадров может отвергнуть любую или всех кандидаток, предложенных мной. Однако я также могу сказать, что если вас примут по моей рекомендации, вам уже не придётся проходить собеседование больше ни с кем.
И вот ещё что: вряд ли Pan Am наймёт хотя бы одну из вас до того, как вы окончите колледж. Но если вас выберут как будущих стюардесс, то мы намерены оказывать вам на последнем курсе кое-какую помощь, чтобы вы не испытывали искушения поступить на какую-нибудь другую работу. Я всё понятно изложил?
Да, изложил я понятно, подтвердили девушки. Тогда я распустил их и начал беседовать с ними поодиночке. Я ещё толком не знал, какого именно рода девушки нужны мне в "экипаже", зато знал, какие мне не подходят. Мне не нужны были невинные простушки, не способные вынести удар, если узнают, что их втянули в хитроумную махинацию.