- Напротив, дядюшка. - Принцесса перестала рыдать и вздохнула. - Голова у меня сегодня почти не болит. Просто гудит, и в ушах звенит, и искры, но уже не болит, почти. Я бы даже позавтракала. Да, я бы даже позавтракала, и пусть мне принесут чашку вкусного шоколада и полбулочки. Даже, пожалуй, целую булочку.
- Это мы сейчас устроим. Но отчего тогда ты так плачешь, так убиваешься? Отчего ты порезала все эти подушечки? Они же были твои любимые, и ты спала на них с такого вот возраста! - Дядюшка остановил ладонь в метре от пола.
- Не говори мне, дядюшка, не говори! Я знаю. Но он не пришел, и мы теперь не пойдем смотреть на Луну. А-а-а!
- И когда он собирался прийти? - спросил дядюшка несколько озадаченно.
- Он сказал, ближе к вечеру...
- Вот как, - соображал дядюшка. - Но до вечера еще есть какое-то время, девочка. Он еще может прийти, и он наверняка придет... Если, конечно, ты не обещала отрубить ему голову.
- Хма-а-а... - Принцесса разрыдалась опять. - Я обещала, дядюшка, обещала! Но если только он не придет... А если придет, то зачем...
- Вот как, - продолжал соображать дядюшка. - А скажи, моя славная, скажи мне, кто он?
- Откуда я знаю, - пробурчала девочка вредно, дернув плечом. - Да и какая разница!
- Ты даже не знаешь имени?
- Не знаю, не знаю, не знаю!
- Это нехорошо, моя маленькая. Ведь если бы ты сказала мне его имя, я бы смог найти его и к тебе привести... Если тебе это действительно нужно.
- Нужно, нужно, нужно! Но пусть он сам придет, раз обещал! Все дядюшка, отпусти меня, отпусти, пусть мне принесут подушечки, и пусть унесут эту дурацкую пику. Прикажи им прямо сейчас! Пусть ее вообще выкинут! Или ее тоже нельзя выкидывать? Почему ничего, ничего, ничего нельзя выкидывать! Накидали всякого хлама, валяется тут без дела, не продохнуть.
- Уже иду. - Дядюшка осторожно отнял от себя принцессу и встал. - Но ты пока умывайся, одевайся и завтракай, потому что вчера ты так и не поговорила...
- Я никуда не пойду! - сказала вдруг девочка так твердо и четко, что дядюшка вздрогнул.
Она подняла голову и пронзила его синим взглядом. С растрепанными волосами на заплаканных щечках, надувшись, она смотрела так с полминуты. Потом шмыгнула носом, провела ладонями по глазам, встала, добрела до кровати и улеглась, уткнувшись лицом в скомканное покрывало.
- Вот так и буду лежать, пока не умру. Или хотя бы пока он не придет. И прикажи этим, наконец, дурацким послам отрубить головы, всем. И что никакого приема не будет.
Дядюшка молча вышел из Опочивальни, прошел длинными коридорами в Приемную залу, вышел к послам.
- Принцесса желает вам всем здоровья и благополучия, и приносит свои извинения по поводу отмены аудиенции, - объявил дядюшка. - Вчера она сильно ударилась, и сегодня ей нездоровится.
И это, как нам известно, была чистая правда.
Весь этот тяжелый, дурацкий, томительный день маленькая принцесса не выходила из Опочивальни. Она лежала в кровати, не отнимая лица от подушки, молчала, вздыхала, иногда тихо плакала. День шел, а он так и не появлялся, и уже перевалило за полдень, а он так и не приходил. Когда нянюшка позвала принцессу обедать, та только слабо отозвалась, что у нее болит голова и что обедать она не хочет. И ужинать не будет тоже (всем, как обычно, пусть поотрубают головы, а ее, наконец, оставят в покое).
Прошел день, и был вечер, холодный, ветреный, неспокойный, и тучи не расходились, и принцесса, расстроенная вконец, решила все-таки умирать.
- Как же так, - бормотала она, прижимаясь ноющим лбом к стеклам. - Как же так? Ну и пусть. Пусть, пусть, пусть! Все равно его нет, и он не пришел. И пусть не видно Луну. Он все равно не пришел. Я скажу дядюшке, и он прикажет его разыскать. А потом я отрублю ему голову. И сама отрублю! Вот так вот. Я злая, свирепая, страшная, мрачная, кровавая, жестокая и беспощадная. И пусть знает, как меня мучить.
И она плакала, и слезы текли по щекам, и она хныкала, и надувала губки.
Потом она немного побродила по комнате, не замечая слуг, пришедших гасить огни. Потом пришла нянюшка, и девочка, вялая и отвлеченная (все равно ночью она умрет, решено) послушно переоделась в свою любимую ночную рубашку, короткую, блестящую, мягкую, с пронзительно-синими дракончиками по подолу. Потом улеглась на новые маленькие подушечки, и обняла их, и заплакала снова, только тихо, спокойно, про себя, чтобы никто не знал и не слышал, что она плачет. (Это ее личное дело. Пусть они себе там сверкают и носятся, а она будет плакать. Это ее личное дело.)
Потом она долго лежала, не закрывая глаз, просто так, рассматривая темноту. Потом в Каминной часы на полке пробили десять. Потом - пол-одиннадцатого. Потом - полдвенадцатого, и пора было умирать.
Тар-Агне лежала, вздыхала (нечасто), всхлипывала (еще реже), терла глаза, переворачивалась, снова вздыхала, снова переворачивалась и всхлипывала опять (правильно плакать уже не было сил), трогала шишку, которая заживала на лбу. И наконец стала проваливаться - засыпать.
Тут вдруг произошло очень странное.
В отдушине, которая была в дальнем от света углу, в стене под потолком что-то заерзало. Потом что-то затерлось, потом заворошилось. Затем узорная крышка отдушины отвалилась и мягко упала на толстый ковер. Образовалось отверстие, из которого выпало не очень большое, серое, непонятное и ужасно пыльное. Оно шмякнулось вслед за крышкой и стало чихать!
Принцесса вмиг вспрыгнула на кровати, взвизгнула, сгребла одеяло и спряталась за него. Серое, пыльное и чихающее стало тщательно разворачиваться. Наконец оно развернулось. Посреди Опочивальни возник мальчик, и за спиной его была лютня.
- Ты пришел! - закричала принцесса шепотом. - Ты пришел, ты пришел, ты пришел!
- Ну да, - сказал мальчик с некоторым недоумением. - А почему ты так странно радуешься?
- Я тебя дожидалась с утра! А ты все не приходил!
- Но я же тебе сказал, что приду ближе к вечеру.
- Ну и что! А вдруг?
- Хм... Но я раньше не мог. Никак не получилось. Мне пришлось пробираться в обход, вот я и задержался. У вас тут везде такие свирепые стражники! Они всем хотят отрубить голову. А все твое дурное влияние.
- Конечно мое, - радостно воскликнула Тар-Агне, спрыгнула с кровати и подбежала к мальчику. - Знаешь что? А как тебя зовут?
- Конечно знаю. Меня называют Ведд-Музыкант, но ты можешь звать меня просто Ведде.
- Замечательно! - Тар-Агне стала прыгать и хлопать в ладоши. Мягкий свет ночников замерцал на ночной рубашке. - А меня как зовут, ты знаешь? Ну да, знаешь, еще бы! Если б не знал, тебе отрубили бы голову, скорее всего.
- Я буду звать тебя Агне.
- Как хочешь. Но скажи, Ведде, скажи! Как мы пойдем смотреть на Луну? Ведь она скрылась за облаками! Противные облака съели Луну, и как же нам быть?
Ведде покивал головой, сережка сверкнула, хвост на затылке качнулся. Ночники отразились в полировке маленькой лютни.
- Там, куда мы пойдем, - сказал он серьезно, - Луну видно всегда. Поэтому ты не расстраивайся, но одевайся, и в путь.
Он оглядел принцессу - Тар-Агне стояла рядом, с длинными распущенными волосами, в короткой ночной рубашке, с сияющими в полумраке глазами.
- Там сыро и холодно, Агне. Я думаю, у тебя есть теплая куртка?
- Сейчас, подожди! А как мы пойдем? Мы что, полезем туда? - Девочка указала рукой в дыру отдушины под потолком.
- Да. Но потом-то нам все равно придется выходить на улицу.
- И это будет уже за стенами Замка? - с восторгом ужаснулась принцесса.
- Еще как. Поэтому одевайся.
Тар-Агне сбегала в Гардеробную и принесла свою любимую меховую накидку - длинную, мягкую, сверкающую, замечательную.
- Нет. - Ведде внимательно оглядел и ощупал накидку. - Она там вся испачкается и порвется. Тебе нужна какая-нибудь старая, мятая и, по возможности, грязная тряпка.
- А Луна?! Как же смотреть на Луну в грязной тряпке?!
- В данном конкретном случае Луна не обидится. Луна понимает, что, почему и как.
- Но у меня нет грязной тряпки... - Тар-Агне уже собралась снова расплакаться, но Ведде положил руку ей на плечо.
- Я так и знал, - сказал он ободряющим голосом. - И поэтому взял с собой это.
И он вытащил из-за пазухи грязный, мятый мешок. В мешке оказалась куртка - старая, блеклая, затертая, штопанная, но все еще крепкая и вполне теплая, чтобы согреть маленькую принцессу за стенами Замка в промозглую ночь.
- Конечно, - привычно захныкала девочка, разглядывая замечательную одежду. - У меня нет такой ловкой куртки! И такого мешка у меня нет еще больше. А если и заведутся, то дядюшка заставит их выкинуть, точно! Нет чтобы повыкидывать весь этот хлам! Пику нельзя выкидывать, эту дурацкую вазу в углу тоже нельзя - знаешь как она меня бесит! Знаешь как она мне не нравится! Найти бы того кто ее сделал, и отрубить ему голову. Или хотя бы того кто ее сюда поставил, и отрубить ему голову. Или по этой же голове треснуть, этой же вазой. А лучше обоим.
- Давай одеваться! - Ведде распахнул куртку. - Залезай. Она чистая... Внутри, я имею в виду.
Тар-Агне облачилась в старую куртку.
- Какая ловкая куртка! Какая уютная! Я хочу приказать себе совершенно такую же.
- Это моя старая куртка. В ней я первый раз тебя увидел, и в ней ты мне сразу понравилась. В смысле, я был в ней, а ты мне понравилась.
Тар-Агне погладила пыльную куртку.
- Теперь это. - Ведде развернул мешок.
- То есть как? - испугалась Тар-Агне и даже немного отпрыгнула. - В мешок? Зачем?
- Там очень пыльно. Если ты не наденешь мешок, ты станешь пыльной. Твои мягкие блестящие волосы станут мерзкими клочьями. Твоя замечательная ночная рубашка превратится в сухую половую тряпку. В общем, тебя придется мыть и отскребывать, а это больно и неприятно. И потом, принцессы не могут быть пыльными! По-моему, это должно быть ясно без объяснений.
- Ну хорошо, хорошо, хорошо. Я надену страшный мешок. Только как же я там все увижу? Вдруг я уползу не в ту сторону? Вдруг я там заблужусь? Вдруг я там куда-нибудь выпаду, и даже не замечу куда? А как же Луна?
- Я прослежу, чтобы этого не случилось, - сказал Ведде снова серьезно. - Ну давай, надевай мешок, и я затолкну тебя в дырку.
Принцесса тщательно надела мешок. Тогда Ведде поднял ее (ведь она была маленькая и совсем не тяжелая) и пропихнул в отверстие. Потом он взял в зубы мешок для себя, и подпрыгнул, и ухватился руками за край, и подтянулся, и пролез внутрь, и там облачился в мешок, и позвал тихо и успокаивающе:
- Ты как?
- Неуютно, - призналась из мешка принцесса. - Колется. И угол какой-то в спину.
- Потерпи! Ведь нам нужно увидеть Луну. А чтобы увидеть Луну, нужно и потерпеть. Сейчас я буду тебя волочь. Ты лежи себе в мешке как лежится, тут места хватит даже для дядюшки.
- Я ему передам, - сообщила принцесса. - Ну давай, волоки! Ну Луна ведь уйдет, она же не будет нас ждать, ведь так, Ведде?
- Не бойся, нас она сегодня дождется, - сказал Ведде серьезно. - Волоку!
Он потянул за собой сверток с принцессой. Тар-Агне принимала мучения в мужестве (когда тебя волокут в мешке по трубе отдушины, оказывается, вовсе не здорово) и даже старалась не хныкать. Голова немножко побаливала, в мешок все-таки пробивалась пыль, и девочке два раза пришлось чихнуть. И потом, как ни старался Ведде волочь маленькую королеву с самым возможным в таких условиях королевским комфортом, один раз Тар-Агне так здорово стукнулась, что даже вскрикнула.
- Ты что? - спросил, отдуваясь, Ведде. - Стукнулась?
- Моя бедная шишка! - захныкала девочка. - Шишка! Можно я немножко поплачу, Ведде? Просто ударилась, больно, и все. А когда ударишься, больно, можно ведь немного поплакать? Ладно? Можно? Немножко.
- Хорошо, - сказал Ведде. - А я тогда отдохну, а то мне не очень удобно тебя волочь, и чтобы еще лютню не зацепило.
- Ты мне обещал сыграть музыку! - воскликнула девочка из мешка. - Ты ведь сыграешь, Ведде?
- Конечно. Только давай сначала доберемся до нашего места. Так ты будешь плакать?
- Не буду. Не хочу. Я хочу музыку. И Луну! Волоки.
Ведде проволок принцессу в мешке еще какое-то время - и рухнул в дыру.
- Я упал! - сообщил он снизу, и голос его заглох в пыльном мраке.
- И что? - крикнула в ответ принцесса. - Ты не сломал лютню? А тот как же ты будешь играть мне музыку?
- С лютней ничего не случится, не переживай. Теперь подожди. Я тут оставил веревку. Сейчас я поднимусь к тебе и развяжу, а потом мы спустимся по веревке. Ты умеешь спускаться по веревкам?
- Не знаю, - вмиг огорчилась принцесса. - Я никогда не спускалась по веревкам. А что делать?
- Пробовать. Я поднимаюсь.
И Ведде пролез по веревке к дыре, из которой только что выпал, и развязал принцессу, и выручил ее из мешка.
- Держись за меня. Обними меня, например, за шею.
Девочка так и сделала. Тогда Ведде благополучно спустился вниз, аккуратно отставил принцессу в сторону, достал из кармана фонарик. Маленький луч заплясал по непонятным предметам.
- А где мы? - Принцесса вцепилась мальчику в локоть. - И что это за штуки такие?
- Это старая кухня. Ее закрыли еще до того, как ты родилась - и я тоже - потому что полы начали подмокать.
- Откуда ты знаешь, Ведде?
- Люди говорят.
Фонарик выхватывал из темноты котлы, сковороды и кастрюли - черные, огромные, страшные.
- Агне, иди за мной! Не отставай, а то еще потеряешься тут, в этих штуках.
Они прошли в непонятную комнату. В середине стояла большая деревянная плаха. Рядом валялись черные кости, крюки, топорики, топоры и прочая ржавая ерунда.
- А что вот это такое, Ведде? - спросила принцесса, когда луч света остановился на огромном мясном ноже, ржавом, в какой-то коросте. - Вот это вот что такое?
Ведде наклонился, чтобы поднять нож.
- Мясной нож.
Он передал девочке нож, и она приняла его, осторожно, дрожащими пальчиками.
- Он ужасно, он страшно тяжелый. А что это на нем такое, черное, липкое и отвратительное?
- Это кровь. Только она в сыром тут подвале превратилась в какую-то слизь. А была кровь.
- Настоящая?! - Принцесса побелела так, что было видно даже в отсвете фонарика.
- Здесь разделывали животных, всяких там коров, свиней и баранов, чтобы потом готовить из них мясные блюда.
Принцесса, с жутким железом в руках, оглядывала страшную комнату.
- И вот этим ножом им отрубали головы? - Она пришла в полный ужас.
- И ноги, и вообще разрубали на много частей. И кости очень громко хрустели. Я слышал.
- Вот этим, значит, ножом? - Принцесса в смятении оглядывала железку. - И он был весь запачкан кровью, и она брызгалась в стороны? Ай! Зачем, зачем, зачем ты мне его дал! Какой гадкий, какой отвратительный нож! Ай!
И принцесса разжала пальчики. Ржавый нож глухо звякнул о пол.
- Давай быстрее уйдем отсюда, Ведде. Давай быстрее, быстрее, быстрее отсюда уйдем. Это плохое место, и мне здесь очень не нравится. Только подумать, в нашем старом, славном, уютном Замке, где живет дядюшка, и где я живу тоже, есть такие плохие места!
- Ха! - усмехнулся Ведде очень недобро. - Ты даже не представляешь, какие плохие места есть еще в нашем Замке. Одно из таких нам придется пройти.
- Мамочка! - зашептала принцесса и впилась мальчику в локоть. - Давай быстрее же их пройдем и побежим смотреть на Луну!
- Да. Держи меня за руку.
И он взял горячую маленькую ладонь, и они вышли из ужасной комнаты. Шли они долго: спускались по каким-то скользким ступенькам, открывали какие-то сгнившие двери, протеснялись в какие-то затхлые дыры. Ведде бесстрашно рассекал фонариком мрак, и принцессе с ним рядом, держа его за руку, было вовсе не жутко, а даже, может быть, интересно. Когда мальчику пришлось повозиться с дверью, которая не открывалась, она даже осмелилась отпустить руку и немножко пойти прогуляться. (Недалеко, шагов на десять-пятнадцать, а то и вправду еще как заблудишься - подумать только, все это в нашем старом, добром, уютном Замке!)
- Я пойду погуляю, Ведде, хорошо, ладно? Я недалеко. А ты пока открывай замок, а я пока немножечко погуляю. Можно?
- Хорошо, Агне. Если вдруг чего-нибудь испугаешься, сразу кричи, и я тебя выручу. И не уходи далеко, здесь правда легко заблудиться. В общем, кричи, если с тобой вдруг что-то случится.
- Обязательно! Только давай я лучше буду кричать просто так, когда со мной еще ничего не случится?
- Нет уж, ты лучше кричи только если что-то случится, - запретил Ведде, копаясь с затвором.
- А как же я буду кричать, если со мной вдруг что-то случится? Если я просто буду кричать, то это значит, что со мной ничего не случилось. А если со мной вдруг что-то случится, то вдруг я тогда не смогу кричать? Как же тогда узнать, что со мной что-то случилось?
- Нет, лучше кричи только тогда, если что-то случится. Ну постарайся, - сказал мальчик. - По крайней мере, когда кричат, если что-то случается - способ проверенный.
- Ну ладно, ладно, ладно! Не злись на меня! Я постараюсь кричать только тогда, когда со мной вдруг что-то случится. А раньше кричать не буду. Если получится. Ну, я пошла погулять. Да, Ведде, ладно? Ты меня позовешь?
- Конечно. - Мальчик соображал, как же одолеть упрямый затвор.
Тогда принцесса сделала три осторожных шажка в сторону. Затем еще три, потом еще три - и исчезла во тьме. Только отсвет фонарика слабо мерцал на старой куртке, разоблачая, куда пошла погулять девочка.
Вернулась она через минуту, держа в вытянутой руке большущую крысу. Крыса висела за хвост, вниз головой, извивалась, дергалась, дрыгалась, стараясь добраться до маленького кулачка. Черные искорки глаз посверкивали в темноте, и крысе очень не нравилось, что с ней так обращаются. (Пусть хотя бы принцесса - ей-то небось не понравится, если ее поймают, схватят и подвесят за хвост, вниз головой?) Крыса была торжественно предъявлена Ведде, который к этому времени почти справился с дурацким затвором.
- Смотри, Ведде! - сказала принцесса с восторженным ликованием. - Смотри, какое милое, какое замечательное существо! Смотри, у него лапки, и глазки, и ушки, усищи и хвост, длинный-предлинный и гибкий! И еще оно мягкое и в меру пушистое. Смотри, Ведде, какое милое, какое замечательное существо! Видишь, какое оно славное! Видишь, не все так ужасно в Замке.
- Ты мучишь животное, - откликнулся мальчик с неодобрением. - Оно висит вниз головой, ему противно и неудобно.
- А что это, Ведде, что это за животное? Я хочу себе завести такое! Я прикажу завести себе точно такое, но не буду вешать его за хвост вниз головой. Я просто буду с ним дружить, гладить, за ним наблюдать. Кормить буду. Какое оно замечательное! А что это, Ведде, что это? - И девочка поднесла крысу к глазам и стала радостно ее разглядывать.
- Это крыса, - сказал мальчик, открывая затвор.
- Крыса? - растерялась Тар-Агне. - Это вот и есть крыса? Вот это и есть как раз-таки крыса? Ай! - Она взвизгнула и отвела от себя руку с крысой. - Ай, ай, ай! Я боюсь! Спаси меня, Ведде! Это же крыса!