- Ну-у, хозяин, уже темень какая! Ну куда же идти. Спать пора уже, мы уже спать собрались. Куда же идти, да еще из Замка куда-то. Темно ведь уже, - заканючил Тургубадук, даже зажмурившись от неудовольствия.
- По важному делу, - сообщил терпеливо Каборга.
- Какие дела, когда уже темень? - ныл Тукка, прикрываясь огромной ладонью.
- Какие дела за воротами в такое-то время, - канючил Тургубадук, отпинываясь.
- Ага. Значит, вам уже неинтересно кого-нибудь заколоть, кому-нибудь отрубить голову? Значит, вам уже неохота порезать кого-нибудь на окровавленные куски? Исполосовать в ремни? Вы, значит, тоже покрываетесь пылью и птичьим пометом, как весь этот дряхлый замок? Значит, вам тоже хочется, чтобы нас покрошил в крошки и порезал в обрезки злой Шара?
Тукка и Тургубадук замерли и насторожились.
- Я отправляюсь на дело. Мне нужно украсть у Шары Волшебную силу. Вы представляете, что со мной будет, если я поеду один? Это ведь Волшебная сила, не что-нибудь. Вдруг меня правда изрежут в куски? И кого тогда вы будете защищать?
- А что это такое, Волшебная сила? - спросил Тукка.
- А ей можно отрубить голову? - спросил Тургубадук.
- Волшебная сила это такая штука, которую нужно украсть, - отрезал Каборга. - Собирайтесь! Дел будет много. Ты запросто сможешь проткнуть кого-нибудь своей пикой, Тукка, и несколько раз. А ты зарубить кого-нибудь своей алебардой, Тургубадук. А если нам повезет, даже отрубить кому-нибудь голову. Ведь здорово?
- Здорово?! - Тукка вскочил, поскользнулся на груде железа, упал, вскочил снова. - Еще как, хозяин! Вот этот дело, хозяин! Отправляемся, прямо сейчас, хозяин!
И он от радости вонзил пику в дверь оружейной, едва не снеся мальчику голову.
- Вот это я понимаю, хозяин! - пробасил Тургубадук, вспрыгивая и разрубая алебардой скамейку. - Вот это дело, хозяин! Поехали, поехали!
- Ждите меня у мостика, за воротами, я сейчас, - наказал Каборга, выпроваживая бандитов из оружейной.
- Только вы недолго, хозяин, - радостно оборачивались головорезы, - а то они все лягут спать, и мы никого не зарежем! Никому не отрубим хотя бы две-три головы.
- Я быстро! - успокоил Каборга. - Мне нужно только предупредить взрослых, что я отлучусь на пару-тройку часов, отрубить пару-тройку голов. Ждите!
- Так вы недолго, хозяин!
- Вы побыстрее там...
Они радостно угромыхали.
- Обожаю мерзавцев, - отметил Каборга с удовлетворением.
Он снял со стены старую ржавую кошку, подергал веревку, проверяя, не подгнила ли, направился в каморку советника.
Тот не спал, расхаживая из угла в угол. Ужин на столике был не тронут.
- Советник! Я придумал, что нужно сделать, - вошел Каборга в каморку. - Нужно съездить в тот Замок и украсть у этого негодяя Шары Волшебную силу. У меня есть одна книжка, так в ней написано, что если у мага отнять Волшебную силу, то он перестает быть магом. Если Шара пишет, что он маг, значит, у него есть Волшебная сила. Ну, должна быть. И если мы как-нибудь эту силу у него заберем, он перестанет быть магом и не сможет нас покрошить и порезать.
Советник поскреб затылок.
- А стоит ли так доверяться книгам? - спросил он озадаченно. - Ведь ехать-то далеко, два часа?
- А что делать? - вздохнул мальчик. - Если вокруг такой ералаш, может быть, хоть в книжке что-то осталось, толковое? Ладно, мы поехали.
- Вы бы взяли накидку, хозяин, - посоветовал осторожно советник.
- Там тепло, - бросил мальчик и вышел из каморки, прикрыв дверь.
Каборга прошел в конюшню, и приторочил кошку к седлу, и забрался на лошадь, и выехал во двор, и проехал под аркой ворот, и переправился через ров, и закричал на головорезов, которые, пытаясь размяться, упражнялись в отрубании толстых дубовых стволов вдоль дороги.
- Хватит сорить! Мало вам, весь Замок сегодня опилками запорошили. Вот как заставлю завтра все убирать, будете знать.
- Так как же так, хозяин? - заныл Тукка. - Если завтра крошить и резать, зачем убирать, хозяин?
- Зачем убирать, хозяин, когда завтра крошить? - забубнил раздосадованно Тургубадук.
- Молчать! - свирепо закричал мальчик. - Если прикажу убирать, значит будете убирать. Вам что, приятно будет крошить и резать в таком свинарнике?
На это головорезы не нашлись что ответить.
Поехали.
Каборга - на кляче, туши головорезов - по сторонам, трусцой, от которой окрестности сотрясались до самых предгорий. Тукка и Тургубадук выполняли гораздо больше работы, чем было необходимо для того, чтобы просто двигаться по дороге. Они постоянно забегали вперед, обшаривали кусты, старательно прочесывали кустарник, для верности тыкая пикой и алебардой во что ни попадя. А еще Тукка, в радостном ожидании настоящего дела, прихватил любимую дубинку, которая теперь то и дело мелькала в свете луны, околачиваясь по укромным местам, где вернее всего было спрятаться негодяям.
Так проехали с полчаса. Каборга уже устал наблюдать за тем, чтобы Тукка и Тургубадук не сверзились в какую-нибудь канаву, как это и произошло. Тукка наткнулся на ежика, заверещал от восторга, отбросил в сторону пику и с ежиком в ручищах побежал к Тургубадуку. Тургубадук, в свою очередь, выкинул алебарду и умилился. Они стали носиться с ежиком, и носились до тех пор, пока Тукка не произвел землетрясение, грохнувшись в какую-то яму, а Тургубадук не произвел второе землетрясение, грохнувшись туда же за ним.
Пришлось Каборге спешиваться и выручать их. Когда они выбрались на поверхность, вдобавок пришлось спускаться к ручью и купаться, потому что на головорезов страшно было взглянуть, даже страшнее обычного. Они перемазались влажной глиной, и еще на них налипли палые листья, и они долго гоготали, тыча друг в друга сардельками пальцев. Когда Каборге, наконец, удалось более-менее их отскрести, прошло минимум полчаса, и они уже сильно опаздывали.
- Можно подумать, - свирепел мальчик, вернувшись в седло, - что нас там будут ждать. Вы что, думаете, нас там ждать будут? Подождем, дескать, еще полчасика, пока Тукка и Тургубадук не приедут, не порубят нас в окровавленные кусочки? Пока нам голову не отрубят? Вы что, на самом деле так думаете? Нет, вы скажите, скажите! Вы что, на самом деле так думаете?
- Но ведь он был такой славный, - басил Тукка. - У него были такие славные ушки, и носик!
- А еще у него были такие блестящие глазки, - умилялся Тургубадук хрипло. - И еще он так славно пофыркивал!
- У него были такие иголочки! - лопотал Тукка. - Внизу черненькие, а сверху все серебристые.
- А коготочки какие на лапках! - Тургубадук улыбался счастливо. - Такие маленькие и остренькие! Почти такие же остренькие, как моя алебарда.
- Нет, как моя пика, - возразил Тукка.
- Ну уж нет, - отрезал Тургубадук. - Как моя алебарда!
- Сейчас как дам тебе! - пригрозил Тукка и уже развернулся, чтобы наконец врезать Тургубадуку, но Каборга изо всех сил треснул его кулачком по лысине, в которой отражалась луна.
- Что за наказание! - воскликнул мальчик. - Все! Мы разворачиваемся и едем домой. С меня хватит. Пусть этот Шара, наконец, приезжает и режет всех в крошки. Мне наплевать. Даже и хорошо. Порежет, может быть, хоть тогда не придется больше все это терпеть.
- Ну хозя-а-ин, - заскулил несчастный Тургубадук. - А как же отрубить голову? Ну вы же обещали, хозяин. Ну как же так?
- Ну вы же сказали, хозяин, - завыл расстроенный Тукка. Хотя бы пару раз кого-нибудь треснуть дубинкой. Ну как же так?
- Тогда быстро вперед, и без слов.
И они ехали по ночной дороге, и в небе ярко и чисто серебрилась луна, и горы на горизонте сверкали снежными пиками, и лицо трогал ласковый ветер - нес аромат палых листьев, холодный и терпкий.
И они проехали так еще час, и Тукка только два раза треснул Тургубадука по шее, а Тургубадук только раз огрел Тукку плашмя алебардой. И вот наконец впереди, на холме над дорогой засветились в луне белые башни старого Замка. Деревья по сторонам дороги раздвинулись, и мальчик с верными головорезами выехал на поляну у подножья холма. Впереди в высоте мерцали теплыми точками несколько окон. Луна полным кругом жглась в черноте холодного осеннего неба.
- Стоять, - приказал мальчик, вглядываясь в серебристую стену и соображая, в какое из окон вернее всего пробраться.
- Ну и где же, хозяин? - заозирался Тургубадук, потрясая алебардой. - Где они? Кому же отрубать головы?
- Я никого не вижу, хозяин, - завертел головой Тукка, размахивая дубинкой и вздымая длинную пику. - Кому же протыкать кишки?
- Во-первых, я сейчас заберусь во-о-он в ту башню, и кого-нибудь вам оттуда, может быть, сброшу. - Мальчик уже решил, что пробираться в Замок будет через маленькую восточную башенку, в которой на самом верху горел огонек. - Во-вторых, вы сами тоже ищите! Привыкли, что я за всех думаю, дармоеды! А сами даже голову себе найти не хотят, отрубить чтобы. Даже пары кишок не поищут, чтобы выпустить. Проткнуть чтобы. Все Каборга, Каборга! Каборга тут, Каборга там. А ну, быстро!
Тукка с Тургубадуком деловито поплевали на руки, перехватили понадежней оружие, пригнулись и, свирепо сверкая глазками, отправились на поиски жертв.
- Значит так, - решил, наконец, мальчик. - Лезу в восточную башню. Там все устроено так же, как и у нас, так что не заблужусь. Окошко только мешает, но - чепуха. Я полезу под ним, и меня никто не заметит. А вон то окошко я знаю... Караульная, так же как и у нас. А из караульной я проберусь в Главную башню. А уж там и вообще чепуха. Ступеньки везде одинаковые. Ну, должны быть.
Тогда мальчик перешел вброд замковый ров (воды в нем было по щиколотку), поднялся по некрутому склону и подошел к стене башни.
- Можно и так, конечно, забраться, - пощупал он раскрошенный камень стены. - Ничуть не хуже, чем по ступенькам... Но разумней со страховкой работать.
Он отошел от стены на нужное расстояние, раскрутил кошку и запустил. Кошка звякнула, скрипнула, проскрежетала и прочно устроилась на карнизе, в укромной нише на высоте локтей тридцати. Каборга старательно подергал веревку, выпустил узел, чтобы можно было снять кошку на обратной дороге, полез.
Он забирался все выше, и припорошенный лунным сиянием мир ширился. Вдалеке, в предгорных низинах уютно помаргивали огоньками деревни. Ветер стих, и шелест листвы смолк. Было спокойно и очень уютно под черным холодным небом, в воздухе на веревке. Каборга долез до кошки и выпрыгнул в нишу. Цепляясь руками за стену, он осторожно двинулся по карнизу. Теперь нужно было сделать самое важное: нагнуться и проползти под окном. В комнате горел огонь, и стало быть, кто-то сейчас находился. Каборга пригнулся и скрючившись так, пролез пол-окна. Потом он остановился, изо всех сил сражаясь с желанием подсмотреть хотя бы глазком, кто же там, в комнате, и почему он не спит в такое позднее время.
- Наверно какой-нибудь чернокнижник, - решил мальчик, заставляя себя ползти дальше. - Этот Шара, небось, привез с собой целую толпу чернокнижников, и теперь заставляет их сидеть ночь напролет, чтобы изобрести пакость. А кто еще может тут быть? Нормальные люди не живут в башнях. Только маги и чернокнижники, кто еще? Надо ползти дальше... Или посмотреть? Посмотрю только глазком, заодно узнаю, что это за чернокнижники, а то в книгах про них пишут, а я еще ни одного не видел. Все, только глазком - и дальше.
Решившись, Каборга подтянулся на руках, завел подбородок за подоконник и повис, разглядывая каморку.
Под окном громоздилась кучка разноразмерных тюков. У стенки небольшой стол - чернильница, перевязанная стопка книг, одинокий листок бумаги с четверостишием, перо. Напротив стола - расстеленная кровать. Напротив окна, рядом с дверью - большое мутноватое зеркало с тумбочкой. На тумбочке уютно горела свеча. Перед зеркалом сидела девочка в ночной рубашке и причесывалась. Длинные волосы спутались, и девочка иногда шипела оттого что их приходилось с усилием раздирать. Каборга сразу обратил внимание на лицо, отраженное в зеркале - оно было обиженно-недовольным, как будто совсем недавно девочка поругалась (возможно, с родителями).
Девочка сидела к окну спиной - каборгина взлохмаченная голова сразу попалась в зеркало. Девочка вздрогнула, обернулась, в глазах ее вспыхнул радостный интерес.
- Ты кто? - спросила она, с гребешком в волосах. - Ты лезешь, чтобы меня украсть, да?
Тогда Каборга подтянулся еще и запрыгнул в комнату.
- Тебя что, заточили? - Он подошел к столу, чтобы прочесть четверостишие на листке.
- Не смотри!
Девочка вскочила со стула, бросилась к листку, перевернула, накрыла руками.
- Ну не буду, - буркнул Каборга в некотором смущении. - Откуда я знал, что нельзя?
- Я же не думала, что кто-то полезет ко мне в окно читать... А как ты пролез? Шара сказал, что в Замок и мышь не пролезет!
- Ну я же не мышь. А что это у тебя? Стихи?
- Не скажу. - Девочка осторожно разглядывала Каборгу. - Но... Если хочешь, я тебе покажу. Только потом. Ладно?
- Только не очень долго. - Каборга рассматривал комнату и краем глаза девочку. - А я не умею писать стихи. Пробовал... Но наш старик сказал, что если еще раз попробую, лучше уж он превратит меня в лысого ежика.
- А кто такой ваш старик? И почему ты думаешь, что меня заточили? А что, лысые ежики бывают? Слушай, ты что, пришел, чтобы меня украсть? Если украсть, тогда давай быстрее!
Девочка смотрела на Каборгу, и в ее темных глазах блестели теплые искры.
- Ну, когда я тут был в прошлый раз...
- А когда ты тут был в прошлый раз? И зачем ты тут был в прошлый раз? И что здесь вообще было раньше? Здесь правда полы протекают?
- Подожди, подожди, подожди! - Каборга выставил перед собой руки, отгораживаясь от потока вопросов. - Я тебе все это расскажу, только потом, ладно? Слушай, что ты делаешь? - Он приблизился к девочке и осторожно вытащил гребешок из спутавшихся волос. - Ты ведь так выдерешь себе все волосы! Ну разве так можно? Превратишься в лысого ежика, сама, без волшебников.
- Знаю, - хмыкнула девочка. - Но ведь знаешь как неудобно!
- А где твоя нянюшка? Тебе что, некому даже волосы расчесать? Они у тебя такие длиннющие, как ты сама-то?
- А у меня нет нянюшки. И вообще, у меня нет никого. Я сижу здесь с утра до вечера и только иногда брожу по Замку, когда взрослые уходят по военным делам. Ну, там где открыто... У них вечно дела всякие, ты же знаешь. Тем более, мы же сюда приехали, чтобы завоевывать мир. Вот они и заняты с утра до вечера.
Девочка снова вернулась к зеркалу и уселась на стульчик, надувшись. На Каборгу она не смотрела - она смотрела под ноги, в обшарпанный пол (даже не помыли как следует, отметил Каборга).
- Ну ты не расстраивайся так, - сказал он успокаивающе и подошел к ней с гребешком в руках. - Давай я тебя расчешу. Я знаю, как это делается, - соврал он, подумав.
- Знаешь? - Девочка повернулась лицом к зеркалу. Свеча уютно помаргивала в прохладном ветерке из окна. - Откуда? Ты же не такой длинноволосый, просто лохматый. Или у тебя есть кого расчесывать?
- Сейчас нет, - сказал Каборга, еще раз подумав, и на этот раз правду. - Не вертись! Ну не вертись же, а то я тебе расцарапаю ухо. Откуда у тебя такой гребешок? Им ведь слонов чесать, а не девочек.
- А вот и нет, - снова обиделась девочка и снова надулась. - У слонов, если хочешь знать, кожа нежная-нежная, и ее очень легко порезать, и порезы на ней заживают очень долго, если хочешь знать.
- Да? А откуда ты знаешь? - Каборга в изумлении даже выпрямился, отставив гребешок в сторону. - У тебя есть слон?
- Нет, - сказала девочка вредно. - А про слонов у меня книжка, если хочешь знать.
- Ну, мало ли что пишут в книжках. А что за книжка? Вон там? - Каборга кивнул на перевязанную стопку книг.
- И там тоже. Ну ты будешь меня расчесывать?
Каборга стал осторожно расчесывать девочку. Сначала он расчесал сбившиеся клочки на кончиках, потом стал расчесывать дальше от кончиков, потом ближе к корешкам, медленно, тщательно, аккуратно. Девочка перестала хныкать. Она замерла и даже зажмурилась от удовольствия.
- Как здорово, - прошептала она. - У тебя правда так здорово получается...
- Просто я тебя расчесываю последовательно и спокойно. Поэтому здорово и получается. Все нужно делать последовательно и спокойно, и тогда все будет получаться здорово. Это так наш старик говорит, но тут бы я с ним согласился.
- А думать? Ведь думать тогда тоже нужно последовательно и спокойно? Да? Чтобы здорово получалось думать?
- Ха, - хмыкнул Каборга с мрачным удовлетворением. - Еще как. Если так думать, то часто можно вообще не говорить ничего.
- А ты можешь ко мне вот так приходить хотя бы раз в день? И расчесывать? - Девочка продолжала жмуриться.
- Раз в день? Не-е-ет... Далековато. Я к тебе два часа добирался, на лошади!
- А ты откуда? Ты где живешь?
- Есть тут Замок один, рядом. Неважно, потом расскажу... А ты лучше сама ко мне переезжай. Бери книжки, стихи, и переезжай. - Каборга продолжал водить гребешком по волосам (пусть даже все и было расчесано).
- Ага, - снова обиделась девочка (на этот раз, Каборга видел, не на него). - Если ты меня украдешь, с удовольствием. А так... Сижу здесь одна, в окне, даже из Замка не выпускают.
- Догадываюсь! Даже гребешка не дадут человеческого. Где ты его взяла? - Он повертел гребешком. - Это же орудие пытки, а не гребешок. Дай его мне. Отнесу нашему старику, ему пригодится, в лысых ежей превращать.
- Он откуда-то вывалился, и я его подхватила... А что такое орудие пытки?
- Ну-у... Я точно не знаю, но читал, что это неприятная штука. Но подожди! Тобой тут, выходит, вообще никто не занимается? У тебя кто-нибудь есть, вообще? У тебя до этого, - он постучал гребешком по тумбочке, - был хоть какой-нибудь гребешок? Чем же ты расчесывалась?
- Был. Сломался.
- Почему ты не попросила новый?
- Почему я не попросила? Я попросила! Я ныла и хныкала, даже хватала за рукава, а что толку? Когда Магистр готовится завоевать мир, не до гребешков. Меня отовсюду прогнали, вот я и сижу тут уже второй день.
- И тебя даже некому расчесать?!
- Что ты говоришь! Кому я тут нужна? Я думала, хоть ты меня украдешь. Хотя бы чуть-чуть... Ну, хотя бы ненадолго...
Каборга испугался - девочка собиралась расплакаться. Он погладил ее по колену, по старенькой ночной рубашке.
- Я тебя украду, обязательно. Честное слово! Возьмем твои книжки, стихи, и украду.
- И будешь расчесывать по вечерам? Вот так, здорово, как сейчас, последовательно и спокойно?
- Буду! У нас в Замке много всякого места, выберем для тебя что-нибудь... Слушай, у вас тут и на самом деле все так запущено, как даже у нас не запущено. Сидит девочка, одна-одинешенька, вся лохматая, ей даже гребешка не дадут, чтобы расчесаться как следует. И еще собираются завоевать мир! Но слушай, я чуть не забыл, зачем я сюда пришел. Ты случайно не знаешь, как бы мне пробраться к вашему Шаре?