В начале ноября неоправданно большие надежды Петлюра возлагал на миссию Антанты, о которой было известно лишь то, что она собралась в Бухаресте и готова выехать на Украину для немедленного заключения перемирия между Деникиным и Петлюрой. Решения важнейших проблем отложили еще на три дня, до прибытия миссии... Но она так и не приехала, она была фантомом, фантазией - ложной информацией украинских дипломатов.
К 6 ноября Петлюра стал склонятся к мысли о необходимости отослать в штаб белогвардейцев в Одессу объединенную делегацию от командования армий УНР и УГА для переговоров о перемирии, с условием, что она не будет касаться политических вопросов. Но в тот же день стало доподлинно известно, что Тарнавский еще 5 ноября подписал сепаратный договор между УГА и "белой" армией.
"Белые", особо выделяя галичан, наотрез отказались вести какие либо переговоры с представителями Петлюры. Более того, белогвардейские генералы заявляли, что армия Петлюры состоит из подданных Российской империи и офицеров российской армии, которые как изменники будут привлечены ими к военно-полевому суду.
А уже 8 ноября вскрылись все "тайны" Тарнавского. Стало известно, что Тарнавский еще 25 августа издал приказ, в котором указывалось, что "генерал Деникин нам не враг", и завязал тайные контакты с командованием белогвардейцев. 25 октября Тарнавский, тайно от Петрушевича и Петлюры, отправил к "белым" свою делегацию для переговоров. Эта делегация подписала 1 ноября трехдневное перемирие, которое было вскоре продлено. Начиная с 1 ноября Галицкая армия не выполнила ни одного приказа Петлюры и объединенного штаба. По приказу Тарнавского, в тыл с фронта, оголив его основные участки, были тайно отведены войска УГА.
Генерал Слащов, который подписывал перемирие с Тарнавским, заявлял, что считает армию Петлюры только "группой повстанцев", подобной махновцам, а генерал Шиллинг заявил, что Петлюра - просто "бандит".
Тарнавский и "белый" генерал Слащов 5 ноября (украинские историки часто неверно указывают дату 6 ноября) подписали мирный договор, а скорее - почетную капитуляцию Галицкой армии. По этому договору вся Галицкая армия переходила в состав Добровольческой армии и обязывалась беспрекословно подчиняться приказам Деникина и непосредственно "командующего войск Новороссийской области" генерала Шиллинга. Правительство Галичины прекращало всякую государственную деятельность и должно было переехать в Одессу, под контроль "белых". В армейские штабы УГА направляются белогвардейские офицеры. Единственная "кость", которую "белые" бросили галичанам, - внутренняя автономия частей, с сохранением старого командования, а также обещание не использовать галичан в борьбе против петлюровцев, хотя махновцы назывались в качестве непосредственных противников.
Хотя галицкие командиры потом долго доказывали, что договор имел "чисто военный характер", в действительности это был акт политической капитуляции. Эта капитуляция стала возможна в силу особенностей УГА, что была создана на основе беспрекословного подчинения солдат приказам генералов и офицеров, т.е. на основе строжайшей дисциплины. В Галицкой армии не было сильного, революционного влияния солдат на офицеров, поэтому "нижние чины" оказались только пешками в "офицерской игре". Привыкнув подчиняться приказам, часто не раздумывая, галицкие солдаты обрекли свою армию на бесславный конец и переход от одного "хозяина" к другому... В 1920 году галицкие войска перейдут от белогвардейцев в Красную армию, а потом снова к Петлюре.
Итак, 8 ноября галицкий генерал Цириц привез в ставку Петлюры, что находилась в вагоне штабного поезда, текст договора. Адъютант Петлюры Доценко вспоминал, что Петлюра, получив бумагу с текстом договора, "прочитал и побледнел, а глаза смотрели куда-то в пространство... в вагоне застыла мертвая тишина", а Петрушевич удалился в свое купе... плакать.
Узнав содержание договора между УГА и "белым" командованием, Петлюра и Петрушевич подписали приказ об аннулировании "позорного" договора, о немедленном аресте Тарнавского и его начальника штаба и о суде над "изменниками".
Тем временем, договорившись с Тарнавским об отводе войск с позиций, белогвардейцы 7 ноября неожиданно ударили во фланги частей Надднепрянской петлюровской армии. Глубокий прорыв в петлюровские тылы конницы "белых" был воспринят как всеобщая катастрофа и привел к бегству частей с позиций. Окруженные части петлюровцев под угрозой пленения и уничтожения стремительно покидали позиции. Как бы довершая катастрофу, уже 9 ноября ударили сильнейшие для этого времени морозы и выпал глубокий снег. Стремясь оторваться от наседающих "белых", петлюровцы бросали артиллерию и обозы... Это отступление напоминало зимнее бегство французской армии из России в 1812 году. Солдаты бежали не только от пуль, но и от холода и болезней.
Белогвардейцы 10 ноября захватывают Жмеринку, 14 ноября - Могилев-Подольский, расколов фронт на две части. После этого прорыва прерывается всякая связь между армиями Петлюры и УГА.
В разгар всеобщего отступления Петлюра прибыл на фронт, которого уже не существовало. Он еще был уверен, что Надднепрянскую армию спасти возможно, что петлюровцы еще способны обороняться, несмотря на потерю Винницы, Жмеренки, Бара. Для сохранения остатков армии Петлюра подписывает приказ об отступлении армии к Проскурову. У него еще жила надежда удержать знакомые по былым сражениям земли Западного Подолья и Восточной Волыни. Но этот приказ был хорош пять дней назад, в начале наступления "белых", а ко времени его прихода в войска передовые части белогвардейцев оставили далеко позади арьергард отступающих к Проскурову петлюровцев.
Возвратившись в тыл, Петлюра увидел лишь предательство, панику и отчаяние... Но оптимист Петлюра 11 ноября пишет в письме Ливицкому, что у авантюры галичан есть даже "хорошие стороны". Петлюра надеялся, что Петрушевич уедет из УНР, а перед своим отъездом он "должен передать мне фактическое руководство Галицкой армией".
Петлюра еще надеется на возвращение Галицкой армии под свои стяги и считает, что сил петлюровской и Галицкой армий вполне достаточно, чтобы отбиться от "белых". Но Галицкая армия уже была полностью окружена "белыми" и освобождала фронт, отходя на юго-восток, в тыл "белых", к Балте. Несмотря на крах обороны, другой неисправимый оптимист - командующий Тютюнник, убеждал Петлюру, что есть еще надежда сохранить фронт и отстоять Западное Подолье.
Петрушевич, который всего четыре дня тому назад обличал Тарнавского как "предателя", отказавшись от своих слов, уже выступал за договор с Деникиным. Уже от имени нового командующего УГА Мыкитки в Одессе 17 ноября 1919 года был подписан новый сепаратный договор с "белыми", на тех же унизительных для галичан условиях. От каких-либо переговоров с представителями Петлюры белогвардейские генералы отказались...
Петрушевич метался... Он то требовал отстранить Петлюру и сменить министров, то, потеряв всякую надежду, предлагал отказаться от независимости Украины, то создать новое "правое" правительство УНР и "выпросить" у Деникина автономию... Вчерашний лидер независимой
Галичины заявлял: "...мы не доросли до самостоятельности", и все думы о самостоятельности Украины - "фантазия". Подписав себе этими словами политический приговор, Петрушевич, боясь ареста, не придумал ничего лучшего, как покинуть Каменец-Подольский и выехать в Румынию.
В то же время Совет министров УНР решил передать высшее руководство Галицкой армией Петлюре... и немедленно подписать договор с Польшей.
Поляки, видя успехи белогвардейцев, опасались "излишнего" усиления Деникина. Петлюра надеялся сыграть на "польских страхах", предлагая создать оборонительный военный союз из Польши, Украины, Латвии, Литвы, Эстонии, Грузии, Азербайджана. В принципе Пилсудский сам вынашивал эту идею, конечно, при сохранении верховенства Польши в этом союзе. Пилсудский видел в Деникине "реакционного генерала с антипольскими настроениями". Пилсудский опасался, что в случае победы Деникина над большевиками "белая" армия могла развернуться и против Польши. В принципе, Деникин если и допускал существование независимой Польши, так только в узких этнографических границах, без Волыни, Галичины, Холмщины, Западной Белоруссии, что также не устраивало поляков. Поляки делали ставку на поражение Деникина, хотя открытых действий не могли себе позволить, потому что Деникина опекала Антанта. Приходилось исподтишка вредить белогвардейцам, завлекая обещаниями Петлюру, ведя через посредников "сверхтайные" переговоры с Лениным. Позже Деникин обвинит Пилсудского в том, что тот в 1919-м помог спасти Советскую власть...
От Пилсудского ожидали удара по "красным" в направлении Мозырь-Гомель. На этот удар рассчитывали как Петлюра, так и Деникин, этот удар планировала Антанта. Однако войска Польши вплоть до разгрома "красными" Деникина не сдвинулись с занимаемых позиций.
Перед выездом Петрушевича за кордон, 14 ноября 1919 года, Петлюра лично приехал в "ставку" Петрушевича, потребовав от него передачи Главному атаману формальной власти над Галицкой армией. Петлюра надеялся на то, что солдатские массы Галицкой армии, возмутившись договором с "белыми", отстранят "изменников" и вернутся под "его руку". Но хотя власть диктатора была только на бумаге и Петрушевичу уже почти никто не подчинялся, диктатор наотрез отказался сдавать "булаву"..
Никита Шаповал вспоминал эту сцену: "Петрушевич лежал больной, с двумя револьверами при себе, а его дом был окружен верными солдатами с пулеметами и т. д., потому что он боялся ареста. Долгие разговоры не привели ни к чему, потому что Петрушевич категорически отказался передать командование Петлюре, говоря, что он не может отважиться передать армию людям, которые ее полностью разрушали, потому что он им не верит..."
Словом, даже криком дня была "Зрада!" (предательство). Солдаты-петлюровцы требовали расправы с предателями - галицкими генералами и Петрушевичем. Так что диктатору было чего опасаться в Каменец-Подольском...
Новый военный министр Сальский и командир несуществующего Объединенного штаба Юнаков находились в не меньшем, чем галицкий диктатор, смятении. Они считали, что нужно немедленно ликвидировать фронт и всем "спасаться" в Польше. Сальский констатировал: "Война для нас окончена... Уничтожила нас не военная сила противника, а тиф..."
И снова, как в критические дни конца июня 1919-го, командующий Василий Тютюнник настаивал на возможности продолжения войны. У Тютюнника, как всегда, уже был готов новый "спасительный" план: эвакуировать армию и все правительственные учреждения из Каменец-Подольского в Проскуров и далее в Староконстантинов, "на отдых", в то же время предложив польской армии занять своими войсками район Каменец-Подольского и Староконстантинова. Это защитит левый фланг армии Петлюры от наскоков "белых". Тютюнник считал, что тыл армии Петлюры также прикроют поляки, а вот правый фланг армии, в Полесье, уже был защищен частями Красной армии, что проявляли в ноябре-декабре 1919-го нейтралитет в отношении петлюровцев.
Сконцентрировав все войска в районе Староконстантинов-Шепетовка, Тютюнник планировал после непродолжительного отдыха и переформирования вновь повести их в наступление, ударив по тылам Деникина, армия которого, как многие тогда считали, уже через две недели потеряет всякую боеспособность.
К этому времени стало известно, что Красная армия, громя "белых", сокрушила оборону врага и подошла к Харькову. С юга также приходили обнадеживающие известия: повстанцы Махно уже три недели вели упорные бои на Запорожье и даже захватили крупнейший промышленный центр Екатеринослав (Днепропетровск).
Петлюра поддержал план Тютюнника, потребовав продолжения войны для сохранения государственности Украины (хотя бы уезда независимой территории). Реализуя план отступления, Петлюра отправил телеграмму польскому командованию с предложением занять своими войсками Проскуров и Каменец-Подольский, покидаемый армией УНР, при условии сохранения в этих городах украинской администрации и неприкосновенности оставшегося там имущества УНР. Польское командование на это согласилось с энтузиазмом, предоставив даже транзитный путь через свою территорию.
Поляки просили Петлюру удерживать армию от демобилизации еще недели две. И по их расчетам, к этому времени Деникин будет выбит с Украины, а польская армия выступит против "красных" и поможет петлюровцам в их борьбе. Однако, как только поляки вошли в Каменец-Подольский, они, забыв о своих обещаниях, арестовали несколько петлюровских министров, распустили украинскую администрацию и провозгласили присоединение города к "Великой Польше".
15 ноября в Каменец-Подольском состоялось последнее заседание Директории. На нем "директора" Макаренко и Швец, передав все свои полномочия Петлюре, заявили о своем отъезде за границу, на мирную конференцию, "от греха подальше". Тогда же в Польшу выехало три министра и более сотни чиновников учреждений УНР. Никита Шаповал писал об этом событии так: "Петлюра во время паники оформил свое самодержавие".
"Столица" была оставлена петлюровцами 17 ноября и в нее вошли польские войска, а в этот же день белогвардейцы ударили по Проскурову, стремясь снова расколоть остатки армии Петлюры.
В полдень 17 ноября Петлюра на автомобиле выезжает из Каменец-Подольского, предварительно отправив из города свою жену и дочь во Львов, откуда они перебираются в Варшаву.
А Петлюра на автомобиле в сопровождении двух адъютантов устремляется в неизвестность... На полдороге до Проскурова, из-за мороза, вода в моторе автомобиля замерзает и Петлюре приходиться ночевать в придорожной сторожке... Он тогда мог стать очень легкой добычей даже для небольшого разъезда "белых".
Переехав в Проскуров, украинское правительство перебралось "из огня да в полымя". Проскуров уже штурмовала конница "белых". Последним актом войны против белогвардейцев стала шестидневная оборона Проскурова (17-22 ноября) под командованием Василия Тютюнника. Все последующие события были незначительными локальными стычками и наскоками 300-500 "белых" кавалеристов.
Хотя армия уже была неспособна к боевым действиям, Тютюннику удалось каким-то чудом организовать оборону Проскурова. Оборона его была спасительной для государственного ядра УНР.
Дело в том, что поначалу ни Петлюра, ни его министры, направляясь в Староконстантинов, не думали больше одного-двух дней находиться в "опасном" Проскурове. Но Петлюру задержали в Проскурове переговоры с польским командованием, а потом случилось непредвиденное.
Задержка поездов на Староконстантинов была обусловлена восстанием крестьян "Республики Пашковская волость", которые, создав "пробки" на железной дороге, нападали на поезда с целью их грабежа. Пользуясь слабостью власти, эта волость "стихийной анархии" уже несколько месяцев никому не подчинялась. Да и сами восставшие не могли толком объяснить, за что и против чего они выступают. Они превратили разграбление складов и поездов в выгодный "промысел", но так и не смогли подвести под него идеологическую базу.
У Петлюры было еще несколько надежных полков, чтобы подавить эти выступления, но он предпочел не проливать кровь... Вскоре делегация республиканцев убедила крестьян пропустить поезда государственного центра и армии УНР через "свою" территорию. Но к этому времени было уже поздно пробиваться через Пашковскую волость, "белые" разъезды перекрыли железнодорожный путь.
"Белая" конница 22 ноября, прорвав оборону, вошла в Проскуров. На юг и на север от города пути уже были перерезаны. По железной дороге можно было двигаться только на запад. Петлюра и правительство были вынуждены эвакуироваться на станцию Черный остров и далее на станцию Вийтивцы, что находилась в 18 километрах от польского фронта.
Заехав к самой границе, Петлюра оказался в ловушке, Впереди поляки, позади и с флангов "белые". А "белые" Петлюре обещали суд и расстрел... На "выездном" заседании министров было решено кинуть вагоны и отступать на двух автомобилях и подводах на Староконстантинов. Это было безумное решение, ведь от Вийтивцев до Староконстантинова путь был неблизкий и очень опасный. "Белогвардейцы" и повстанцы "разной окраски" представляли вполне реальную угрозу. По дорогам рыскала конница "белых", имеющая предписание найти и захватить Петлюру, живым или мертвым.
Гораздо спокойнее было бы через полчасика въехать в "польские" владения, сохранив архивы и государственную казну (40 тысяч золотых и 30 тысяч серебряных монет царской чеканки, 200 тысяч франков и множество бумажных денег советского, царского и "директорского" образца). На эти деньги "головка" движения могла безбедно существовать и в Польше, изображая из себя "правительство в изгнании". Но жребий был брошен, борьба продолжалась... Петлюра еще не хотел добровольно оказаться в "польской клетке".
Не имея возможности вывести в Староконстантинов архивы и военное имущество, Петлюра приказал все оставляемое сжечь. Из 12 членов правительства с Петлюрой осталось только 5 министров и около 30 чиновников. Все, кто желал покинуть штаб, министерства, учреждения, могли выехать в Польшу, получив на первое время щедрое пособие.
Командующий армией Тютюнник убеждал потерявших надежду отступавших, что после захвата Проскурова в погоню "за Петлюрой" устремились не более тысячи белогвардейцев и чтобы отбиться от преследователей, нужно только дать армии "выспаться и вымыться", что все отступление происходит уже по инерции, перед врагом, которого нет. Очевидно, так оно и было на самом деле. Армия Петлюры просто не имела моральных сил остановиться и перейти к обороне. Трудно назвать численность боеспособных частей армии УНР, возможно, это примерно 8- 9 тысяч штыков, учитывая то, что около 10 тысяч солдат к декабрю 1919-го заболело или умерло от тифа.
В конце ноября петлюровцы немного оторвались от преследователей, а "белые", После захвата Проскурова, остались на позициях Проскуров-Хмельник-Казатин.
"Красные", пользуясь неразберихой, "под шумок" захватили "петлюровский" Бердичев.
26 ноября беглецы приезжают в Староконстантинов, где проводят спешное заседание правительства и командования. Исходя из того что враг мог штурмовать город в любую минуту, было решено, удерживая как можно дольше Староконстантинов, отойти дальше на север, оторваться от белогвардейцев и дать армии отдохнуть от переутомления.
Разложение бегущей армии не заставляет Петлюру сдаться. За годы войны он привык к экстремальным условиям, привык к временным проигрышам. И "ноябрьский крах" он еще рассматривал как временное затруднение. Петлюра надеялся, что Деникин в первых числах декабря 1919-го будет полностью разбит Красной армией (тогда в своих стратегических расчетах Петлюра ошибся всего недели на две). После краха Деникина Петлюра строил планы удара по тылам "белых", чтобы восстановить положение фронта, имевшее место в середине сентября 1919 года, и таким образом обрести территорию и республику.
Вместе с тем Петлюра считал, что переход к партизанской борьбе губителен для сохранения государственной структуры и "все уничтожит". Нужно было удержать хотя бы кусочек территории республики, чтобы с требованиями украинских министров и послов считались в мире. Для будущей борьбы необходимо было и сохранение армии.