Домашних учителей Пушкина, поочередно трех французов в первое десятилетие его жизни, звали Монфор (или Монтфор, либо граф де Монтфор), Русло и Шедель. Был у него также и русский учитель с немецким именем - Шиллер. У его сестры одно время (до 1809 г.) была английская гувернантка, мисс или миссис Белли, очевидно, родственница Джона Белли (Бейли), преподававшего английский язык в Московском университете; если она и дала Пушкину несколько уроков, к 1820 г. он их совершенно забыл. Православный дьякон, отец Александр Беликов, учил его арифметике. Как-то возник план, еще до того как Пушкин был записан в Лицей (основанный 12 авг. 1810 г. Александром I и открытый 19 окт. 1811 г. в Царском Селе; см. коммент. к главе Восьмой, 1), отдать его в иезуитскую школу-пансион в С.-Петербурге; там учились Вяземский и многие другие видные люди России. В 1815 г. школу обвинили в намерении обратить учеников из православной веры в римскую, вместо того чтобы те учили только Вергилия и Расина. В декабре 1815 г. иезуиты были высланы из С.-Петербурга и из Москвы, а через пять лет вообще из России.
В конце восемнадцатого века, в период перемен и кровопролитий во Франции, многие выбитые из колеи французы покидали родину, чтобы получить малоподходящую должность гувернанток и домашних учителей в дебрях России. Русские дворяне, в большинстве своем православные, вполне оправданно стремясь дать детям модное поверхностное знание французской культуры, особенно не задумывались, нанимая учителями иезуитских священников. Эти бедные "outchitels" (фр.) часто попадали в переплет. По рассказу Пушкина (в письме невесте от 30 сент. 1830 г.), творческое воображение которого творило с семейной традицией чудеса, его дед по отцовской линии - Лев (1723–90), вспыльчивый помещик (отличавшийся дикой ревностью, как и прадедушка Пушкина по материнской линии - Абрам Ганнибал), заподозрив обитавшего в его доме французского учителя аббата Никола в том, что он - любовник его жены, без церемоний повесил того на заднем дворе пушкинского поместья - Болдино.
Во времена Пушкина французских гувернанток благородного происхождения называли "мадам" (даже если они были не замужем) или "мамзель". Ср. в его повести "Барышня-крестьянка": у дочери русского помещика была английская "мадам, мисс Жаксон, сорокалетняя чопорная девица".
Предположение, что "l'Abbé" могло означать фамилию, опровергается записью в черновике (2369, л. 5): "мосье l'abbé".
резов, но мил.У Байрона в "Дон Жуане", I, L, 1–3:
…он был ребенок очень милый…
И даже по ребячеству шалил…<Пер. Т. Гнедич>.
Пишо (1823) бледно переводит: "Сын Инес был очаровательный ребенок… в детстве несколько резов и шаловлив…".
Примечательно, что именная часть составного сказуемого - резо́в - с ударением, перенесенным на последний слог, делает эпитет сильнее, выразительнее, чем основная форма прилагательного - резвый, обычно означающего "живой", "игривый", "веселый", "подвижный", "бойкий" (последнее я использовал для передачи кажущейся крайне лукавой, а на самом деле совершенно невинной интонации слов "Ольга резвая", сказанных Онегиным о невесте Ленского в главе Четвертой, XLVIII, 2).
француз убогой.Прилагательное, одновременно сочетающее в себе понятия - бедности, покорности, ничтожности, заурядности.
шутя.Его приемы кажутся не столь остроумными, как у наставника Бенжамена Констана, учившего своего подопечного греческому простым способом: будто они вместе придумывали новый язык.
Летний сад.Le Jardin d'Eté - общественный парк на набережной Невы - с аллеями тенистых, облюбованных воронами деревьев (привезенных из-за границы вязов и дубов) и безносых статуй греческих богов (сделанных в Италии); там, сто лет спустя, гулял с учителем и я.
IV
Когда же юности мятежной
Пришла Евгенію пора,
Пора надеждъ и грусти нѣжной:
Monsieur прогнали со двора.
Вотъ мой Онѣгинъ на свободѣ;
Остриженъ по послѣдней модѣ;
Какъ Dandy Лондонскій, одѣтъ:
И наконецъ увидѣлъ свѣтъ.
Онъ по-Французски совершенно
Могъ изъясняться и писалъ;
Легко мазурку танцовалъ,
И кланялся не принужденно:
Чего жъ вамъ больше? Свѣтъ рѣшилъ,
Что онъ уменъ и очень милъ.
Французское клише; ср. "Послание о доводах против поощрения искусств и словесности" (1761) Жака Делиля:
Dans l'âge turbulent des passions humaines
Lorsqu'un fleuve de feu bouillonne dans nos veines…
<B мятежный век людских страстей,
Когда огненный поток кипит в наших жилах… >.
Русское "кипит", адекватное французскому "bouillonne", далее встречается несколько раз (например, глава Первая, XXXIII, 8: "кипящей младости моей").
Онегин родился в 1795 г. и завершил учебу не позднее 1811–12 гг., приблизительно в то время, когда Пушкин начал учиться в только что основанном Лицее. Между Онегиным и Пушкиным - 4 года разницы. Ключи к этим датам в главах: Четвертой, IX, 13; Восьмой, XII, 11 и в предисловии к отдельному изданию главы Первой.
прогнали со двора.Самое близкое по смыслу значение русского слова "двор" в этом контексте "дом", "старое имение", "гнездо".
Либеральная французская мода, например, стрижка à la Титус (короткие с гладкими, ровными прядями), проникла в Россию сразу после отмены различных нелепых ограничений, касавшихся одежды и внешности, навязанных своим подданным царем Павлом (задушенным группой недовольных им придворных мартовской ночью 1801 г.).
В 1812–13 гг. у европейских денди в моде были короткие лохматые волосы, "приобретавшие намеренно небрежный вид после двух часов работы над ними", - пишет У. М. Прэд о прическе денди былых времен ("О парикмахерском ремесле" в "The Etonian", I [1820], 212).
Dandy лондонский.Слово "dandy", напечатанное по-английски, Пушкин сопроводил примеч. 2: "Dandy, франт". В черновике своих примечаний к изданию 1833 г. он добавил определение "un merveilleux" <"великолепный">.
Слово, возникшее на шотландской границе около 1775 г., было в моде в Лондоне с 1810 по 1820 г. и означало "щеголь", "франт" ("шикарные дети Метрополии", - как курьезно заметил Эган в кн. II, гл. I нижеупомянутого сочинения). Пишо в примечании к своему "переводу" (1820) "Беппо" Байрона, LII, неточно определяет понятие "денди" как "английский щеголь".
Пирс Эган в книге "Жизнь в Лондоне", кн. I, гл. 3, так описывает родословную лондонского денди: "Денди был зачат Тщеславием от Жеманства - его матери, Щеголиха или Франтиха - его бабушка, Бездельница - его прабабушка, Пустозвонка, Притворщица - его прапрабабушка, шутиха и пижонка, а его самый ранний предок - Дурак".
Эпоха денди "Красавчика" Браммела в Лондоне длилась с 1800 до 1816 г.; в онегинские времена он все еще вел элегантную жизнь в Кале. Его биограф - капитан Уильям Джесс писал в Лондоне в 1840-е годы, когда на смену понятию "денди" пришло понятие "тигр" <"ярко одетый мот">: "Если, насколько я понимаю, броские причуды в одежде - такие, например, как избыточные ватные и прочие набивки, штаны, сшитые из такого количества ткани, что хватит еще на куртку или пальто, воротнички рубашек, отпиливающие уши того, кто их носит, и углы воротничков, угрожающие выколоть ему глаза… составляют понятие дендизма, не подлежит сомнению - Браммел не был денди. Он был "красавчиком"… Его главная цель - избегать всего броского". Онегин тоже был "красавчиком", не денди (см. также коммент. к главе Первой, XXVII, 14).
увидел свет."Свет" в этом контексте означает "le monde", "le beau monde", "le grand monde" <"большой свет">, "фешенебельный свет", "блестящий свет", "высшее общество" - целый букет синонимов.
Ср. у Поупа: "Мой единственный сын, он увидит у меня Свет: / Его французский совершенен…" ("Подражание Горацию", кн. II, послание II).
Ср. у Байрона "Дон Жуан", XII, LVI, 1–2:
Мой Дон Жуан, как мы упомянули,
В изысканное общество попал.
Хоть микрокосм, встающий на ходули,
Сей высший свет, по сути дела, мал.<Пер. Т. Гнедич>.
Ср. у Эгана: "Преимущества, вытекающие из "видения Света"… пробудили любопытство нашего Героя" ("Жизнь в Лондоне", кн. II, т. 3).
писал. Небольшая синтаксическая неправильность в тексте - вольность, которую английское прошедшее время чрезмерно утрирует.
непринужденно;V, ; Без принужденья;V, и : Ученый малый, С ученым видом знатока.Повторение одних и тех же эпитетов в непосредственной близости друг от друга характерно для русской литературы девятнадцатого века с ее сравнительно малым словарным запасом и юным презрением к элегантным синонимам.
Что он умен и очень мил.Буквальный английский перевод кажется мне слишком современным. "Мил", использованное Пушкиным в предшествующей строфе ("резов, но мил"), идентично французскому "gentil". "Le monde décida qu'il était spirituel et très gentil".
V
Мы всѣ учились понемногу,
Чему нибудь и какъ нибудь:
Такъ воспитаньемъ, слава Богу,
У насъ немудрено блеснуть.
Онѣгинъ былъ, по мнѣнью многихъ
(Судей рѣшительныхъ и строгихъ),
Ученый малый, но педантъ.
Имѣлъ онъ счастливый талантъ
Безъ принужденья въ разговорѣ
Коснуться до всего слегка,
Съ ученымъ видомъ знатока
Хранить молчанье въ важномъ спорѣ,
И возбуждать улыбку дамъ
Огнемъ нежданыхъ эпиграммъ.
Мы все учились понемногу, / Чему-нибудь и как-нибудь.Парафраз этих двух строк, которые трудно перевести, не обедняя или не обогащая их смысл, мог бы быть: "Все мы учились без какой-либо определенной цели вещам случайным по существу и по форме", или проще: "Мы учили старое по-старому".
Все описание беспорядочного образования Онегина (глава Первая, III–VII) по своей легковесной манере подобно описанию в "Дон Жуане" Байрона, I, XXXVIII–LIII, особенно LIII, 5–6: "Да, я учился там, познания впивая, / Какие - все равно…" <пер. Г. Шенгели>. Пишо (1820): "Je crois bien que c'est là que j'appris, comme tout le monde, certaines choses - peu importe".
Текст Пушкина также причудливым образом похож на строки, которые он не мог в то время знать - из посредственного произведения Ульрика Гюттенгера "Артюр" (1836): "Я небрежно завершил воспитание, слишком небрежное" (ч. I, гл. 3).
Артюр, по совпадению, один из кузенов Онегина, подобно Чаадаеву (см. коммент. к главе Первой, XXV, 5), нашедший лекарство от сплина в римско-католической вере.
Ученый малый, но педант.Одна из разновидностей педанта - человек, которому нравится высказывать, провозглашать, если не навязывать, свои мнения, с большой доскональностью и точностью деталей.
Слово (итал. "pedante", использовалось Монтенем, ок. 1580 г., "un pedante") первоначально означало "учитель" (и было, вероятно, связано со словом "педагог") - тип, который был высмеян в фарсах. В этом смысле его использовал Шекспир, а также в России восемнадцатого века Денис Фонвизин и другие (также в глагольной форме "педантствовать" - навязывать свое мнение и пустословить). В девятнадцатом столетии слово обретает различные дополнительные значения, вроде "тот, кто знает книги лучше, чем жизнь" и т. п. или "тот, кто тратит чрезмерные усилия на пустяки" (Оксфордский словарь английского языка). Это слово также применимо к людям, которые щеголяют своим эзотерическим знанием или применяют любимую теорию нелепым образом, без учета конкретных обстоятельств. Ученость без скромности или юмора - основной тип педантства.
Матюрен Ренье (1573–1613) так описывал педанта (Сатира X):
Il me parle Latin, il allègue, il discourt
.......................................................
[dit] qu'Epicure est ivrogne, Hypocrate un bourreau,
Que Virgile est passable…
<Он говорил со мной по латыни, приводил ссылки, рассуждал
............................................................................
[говорил], что Эпикур пьяница, Гиппократ - жесток,
Вергилий - посредственность… >.
(См. коммент. к главе Первой, VI, 8).
Мальбранш в начале восемнадцатого столетия в отрывке, упоминаемом в моем комментарии к Эпиграфу романа, говорит о педанте следующее (для него Монтень был педантом!):
"Внешность и видимость светского человека поддерживаются… двумя стихами из Горация… сказочками… Педанты те, кто кичится своею мнимою ученостью и кстати и некстати цитирует всевозможных писателей; кто говорит только для того, чтобы говорить и заставить глупцов восхищаться собою… [они] обладают обширною памятью и плохою рассудочною способностью… пылким и громадным воображением, но воображением непостоянным и необузданным"
<пер. Е. Смеловой>.
В целом определение Аддисона ("Зритель", № 105. 30 июня 1711) оказывается самым близким к мысли Пушкина о поверхностном образовании Онегина:
"Человек, выросший среди Книг, и не способный говорить ни о чем ином, и есть… тот, кого мы называем Педантом. Но, по моему мнению, мы должны расширить этот Титул, и давать его каждому, кто не способен продумать до конца свою Профессию и путь Жизни.
Кто более Педант, чем любой столичный щеголь? Отними у него Игорные дома, Список модных красавиц и Отчет о новейших недугах, им перенесенных - и он нем".
См. тонкую защиту педантизма Хэзлиттом в "Круглом столе" (1817), № 22, "О педантизме": "Всякий, кто до некоторой степени не является педантом, хотя и может быть мудр, не может быть очень счастливым человеком" и т. д.
"Пустой череп педанта, - говорит Уильям Шенстон, - вообще представляет собой трон и храм тщеславия" ("Эссе о людях и обычаях" в Сочинениях [Лондон, 1763], II, 230).
Существует другая разновидность педанта - тот, кто вводит людей в заблуждение образцами "учености". Схолиаст, чрезмерно информативный и сверхточный в своих ссылках, может быть абсурден; но тот, кто стремится произвести впечатление количеством сведений, не беспокоясь о точности данных, которые он воспроизводит (или которые другие воспроизводят для него), и не заботясь о том, не ошибается ли его источник или наука - мошенник. Сравните в этой связи стихотворение Пушкина "Добрый человек" (ок. 1819 г.), написанное четырехстопным ямбом:
Ты прав - несносен Фирс ученый,
Педант надутый и мудреный -
Он важно судит обо всем,
Всего он знает понемногу.
Люблю тебя, сосед Пахом -
Ты просто глуп, и слава Богу.
Понимание комизма "ЕО", V, 7, также зависит от понимания читателем того, что эти важные и самоуверенные особы (существующие, конечно, везде и повсюду), которые считались миром моды "строгими судьями", были в действительности настолько невежественны, что легкое остроумие, проявленное в шутку современным молодым человеком, или его глубокомысленное молчание поражали их как преднамеренная демонстрация чрезвычайно точного знания.
Высказывалось предположение (см. коммен. к парижскому изданию 1937 г.), что "но" является типографской ошибкой, вместо "не"; это не объясняет, почему Пушкин сохранил "но" в следующих трех изданиях.
Стараясь, как всегда, превратить Онегина в образец возрастающей добродетели, Н. Бродский ("Евгений Онегин" [1950], с. 42–44) пытается доказать фальшивыми картами отрывочно подобранного цитирования, что во время Пушкина, так же как и во времена Фонвизина, педант означал честного человека и политического мятежника. Конечно, это неверно.
счастливый талант.Галлицизм. См., например, у Вольтера в "Бедняге":
J'ai de l'esprit alors, et tous mes vers
Ont, comme moi, l'heureux talent de plaire;
Je suis aimé des dames que je sers.
<В то время я блистал остроумием, и все мои стихи
Имели, как и я, счастливый талант нравиться;
Меня любили дамы, которым я служил>.
См. коммент. к главе Первой, IV, 12.
Огнем нежданных эпиграмм.Еще один галлицизм. Ср.: "le feu d'une saillie" <"огонь остроумия">.