Да в книгах ли, в наградах ли только дело! В 1921 году расстреляли Гумилева. Ахматова была уже замужем за другим, но расстрелянный оставался отцом ее сына. Потом и сына и другого мужа арестовывали и ссылали. Кто из мужей Ахмадулиной был расстрелян - Евтушенко? Кто оказался на нарах - Нагибин? Кого сослали в Магадан - Геннадия Мамлина?.. А из гонений и критики что сама Ахмадулина видела страшнее статьи Бенедикта Сарнова "Привычка ставить слово после слова" в "Новом мире" № 12 70? Эту статейку можно сравнить с докладом Жданова, с постановлением ЦК о журналах "Звезда" и "Ленинград"?
Юрий Нагибин в дневнике, вышедшем уже после его смерти, записал 3 сентября 1973 года весьма пикантную сцену. В ресторане ЦДЛ его пригласили за свой стол Евтушенко, Ахмадулина и ее новый "малолетний супруг" Эльдар, двадцатилетний сын известного балкарского поэта Кайсына Кулиева (ей шел уже 37-й). Нагибин подошел, сел. Таким образом за одним столом вокруг Ахмадулиной сконцентрировались сразу три ее мужа - позавчерашний, вчерашний и нынешний. Отменно! Вот бы еще сюда завтрашнего да послезавтрашнего …
"Ахмадулина решила отметить мое появление тостом дружбы, - продолжал Нагибин.
- Господа! - воскликнула она с бокалом в руке. - Я пью за Юру!..
- Сядь, Беллочка. Я не люблю, когда ты стоишь, - прервал Евтушенко, испуганный, что Ахмадулина скажет что-то хорошее обо мне…
- Нет, Женя, я должна стоять, когда говорю тост. Да, Юра, о тебе все говорят: халтурщик, киношник. А я говорю, нет, вы не знаете Юры, он - прекрасен!"
А прекрасный Юра потом написал: "Ахмадулина недобра, коварна, мстительна и совсем не сентиментальна, хотя великолепно умеет играть беззащитную растроганность. Актриса она блестящая, куда выше, чем Женька, хотя и он лицедей не из последних. Белла холодна, как лед, она никого не любит, кроме - не себя даже - а производимого ею впечатления. Они оба с Женей - на вынос, никакой серьезной и сосредоточенной внутренней жизни. Я долго думал, что в Жене есть какая-то доброта при всей его самовлюбленности, позерстве, ломании, тщеславии. Какое там! Он весь пропитан злобой. С какой низкой яростью говорил он о добродушном Роберте Рождественском. Он и Вознесенского ненавидит… Жуткое впечатление осталось у меня от этого застолья" (с. 272).
Конечно, прочитать такое о себе и своем первом избраннике в дневнике человека, который знал обоих как облупленных, очень неприятно. Но может это сравниться с настоящим, а не телевизионным исключением Ахматовой из Союза писателей вместе с Михаилом Зощенко?
И при всем этом Анна Андреевна и в старости могла повторить свои давние стихи:
Мы ни единого удара
Не отклонили от себя.
И знаем, что в оценке поздней
Оправдан будет каждый час…
Но в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
А сейчас она с новой силой твердила бы:
Дай мне долгие годы недуга,
Задыханье, бессонницу, жар,
Отними и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар, -Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облачком в свете лучей.
А есть ли в стихах Ахмадулиной слово "Россия"? Анна Андреевна имела право сказать:
Я была тогда с моим народом
Там, где мой народ, к несчастью, был…
Это могли бы повторить кое в чем с иным, но тоже веским правом Ольга Берггольц, Юлия Друнина, Маргарита Алигер, Рита Агашина… А как могла бы отозваться на это их сестрица Ахмадулина? Разве что так:
Я всегда была с моим ПЕН-клубом,
С Женей, с Юрой, с Геной, с Борей тож…
Борис Мессерер уверял сейчас: "Необходимость верности чувству правды - главная черта Беллы". То же и Войнович: "Она мгновенно чувствует любую фальшь". Прекрасно.
Но во что же вы превратили ее юбилей? Вываляли в липкой патоке похвал, потом - в павлиньих перьях высокопарности и выставили, как чучело, на посмешище. И как она, болезная, все это вытерпела, как пережила!.. По напыщенности, слезливости и фальши это было словно генеральная репетиция похорон Ельцина, состоявшихся через две недели.
Василий Аксенов упомянул в передаче стихотворение "Маленький самолет", но как-то невнятно, я не понял, что он хотел сказать. Яснее говорила об этом стихотворении сама Ахмадулина в одном интервью: "Я сочиняю даже во сне. Во сне родилось стихотворение "Маленький самолет", совершенно безгрешное… Тогда толком и не знала, что же мне приснилось. Сейчас я начинаю понимать этот сон: начало войны, бомбежка, но сердце ребенка все же сильнее войн, жалостливее и сострадательнее. Когда люди закричали: "Ура! Подбили!", у меня сжалось все внутри. Это было сильное впечатление. Поэтому и финал стихотворения был таким: "Пускай мой добрый странный сон хранит тебя, о самолетик!" ("ЛР", 10.8.01). Ей нравится, видите ли, в данной ситуации роль ангела-хранителя немецкого бомбовоза.
Ну, ребенок есть ребенок. Ахмадулиной шел пятый год. Над Москвой, большей частью на подступах к ней было сбито 1392 немецких самолета (ВОВ, энциклопедия. М., 1985. С. 589). И девочка, если бы видела, 1392 раза могла бы переживать не за родной город, не за разрушенные и сгоревшие дома, не за погибших сограждан (а их было около 2 тысяч), а за все эти бедные самолетики, так ловко бросающие бомбочки… Да, ребенок есть ребенок, существо безгрешное, но стихотворение-то написала взрослая женщина, знающая что такое эти самолеты. Да, над снами не властны и взрослые, но в их власти рассказывать свои сны другим или нет, писать по их "мотивам" сочинения или не писать, печатать то, что написано во сне, или не печатать. Взрослые люди, а уж тем более писатели да еще "небесные гости" должны понимать, что бывают сны, как и некоторые факты, реальные знания, которыми не следует делиться ни с кем, их можно только унести с собой в могилу.
Откровенно говоря, мне сомнителен этот рассказ о детских чувствах. Как могла Ахмадулина видеть немецкий самолет? Семья жила на улице Разина, в центре Москвы. И как могло случиться, что во время налета ее мать, майор НКВД, и отец, высокопоставленный чиновник, не укрылись с дочкой в бомбоубежище или в метро, которое недалеко? Я помню немецкие налеты. Было всем известно, куда попадали бомбы - в здание ЦК (там погиб драматург Александр Афиногенов), в Большой театр, в Вахтанговский, в писательский дом, что в Лаврушинском переулке (была повреждена квартира Ильи Эренбурга), в Щербаковский универмаг, в дом, что в Телеграфном переулке, где жила трехлетняя девочка, через семнадцать лет ставшая моей женой… Но я ни разу не видел, как сбивали немцев, должно быть, потому что это происходило, повторю, главным образом на западных подступах к Москве, а я жил на восточной окраине - в Измайлове. К тому же, ведь за все время в налетах участвовало около 8 тысяч машин, а прорвались к городу только 229, т. е. 2,8 %. Однако чего в жизни не бывает. Допустим, Ахмадулина все-таки видела. Но и тогда мне сомнительно: ведь дети очень чутко улавливают и поддаются состоянию взрослых - радости, страху, панике… А вот она одна даже в той ситуации не поддалась и даже чувствовала нечто противоположное всем? Очень сомнительно.
Тогда зачем же написала стишок и с какой целью, спустя много лет, стала разъяснять его случайному незнакомому корреспонденту. А вот именно затем: посмотрите, какая я необыкновенная, своеобычная, какое я многогранное чудо, над моим именем будут плакать… Зачем еще можно так растелешаться?
Этот "Маленький самолет" Ахмадулина посвятила своему другу Окуджаве, а тот ей - "Надежды маленький оркестрик". Обменялись маленькими презентами. И выходит, поэтесса угодила в точку. Ведь Окуджава говорил: "На войне я был фашистом, потому что защищал Сталина". А Виктор Ерофеев рассказывает, что когда Сталин умер, Окуджава сказал: "Это был мой самый счастливый день в жизни". Позже счастливым днем его жизни был день расстрела Дома Советов. Корреспонденту газеты "Подмосковье" он сказал: "Я смотрел это как финал детективного фильма - с наслаждением".
В свою очередь, Ерофеев признается: "Я пришел в полный восторг от хунты Пиночета. Мне было приятно, что президента Альенде убили. Мне было радостно…" По свидетельству поэта Бориса Куликова, Виктор Астафьев однажды сказал: "День смерти Шолохова будет счастливейшим для меня днем". Вот она, эстафета демократии и либерализма…
А как на фронте мы встретили известие о смерти Гитлера, Геббельса и Гиммлера? Да никак. По воспоминаниям маршала Жукова, когда он сообщил Сталину о самоубийстве Гитлера, Сталин сказал: "Доигрался подлец". Только и всего, никаких восторгов. Таким и было наше общее отношение. Как позже - и к известию о казни большинства подсудимых на Нюрнбергском процессе. Как и теперь - при известии о смерти Ельцина, которого мы ненавидели сильней, чем Гитлера. А тут - Альенде ничего не сделал плохого ни лично Ерофееву, ни его стране, Ерофеев и не знает его, но - ликует при известии о его убийстве! Таковы светочи демократии…
И ведь это еще не все.
3 октября 1993 года Ельцин расстрелял народ у телецентра в Останкино, 4-го - у Дома Советов и в самом Доме, - многие сотни убитых, а 5-го в "Известиях" под заголовком "Писатели требуют от правительства решительных действий" было напечатано письмо 42 в основном московских и ленинградских писателей, получившее в литературном обиходе название "Раздавите гадину"! Его авторы со страниц одной из самых многотиражных газет взывали к властям: "Хватить говорить! Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей демократии?.. Хватит! Мы не можем позволить, чтобы судьба народа, судьба демократии зависела от кучки идеологических пройдох и политических авантюристов".
И далее перечислялись меры, которые президент Ельцин и правительство должны предпринять незамедлительно. Тут преобладал лексикон святой инквизиции: "отстранить"… "приостановить"… "признать нелегитимным"… "закрыть"… "распустить"… "выявить и разогнать" и т. п. В частности, гуманисты и либералы требовали во имя демократии закрыть газеты "Правда", "Советская Россия", "Литературная Россия", "День"…
И под этим текстом, Анатолий Салуцкий, хрустальным перышком изящно вывела свою подпись и твоя благополучно здравствующая великая дачная соседка, сочинительница стишка "Маленький самолет", ей было уже не пять годочков, а подбиралось под шестьдесят. Тут расписался и автор трогательной песенки про "надежды маленький оркестрик под управлением любви"…
И еще сорок подписей: "А.Адамович (умер), А.Ананьев (умер), А.Анфиногенов, Г.Бакланов, З.Балаян (?), Т.Бек (умерла), А.Борщаговский (умер), Василь Быков (умер), Борис Васильев (жив), А.Гельман (отец Марата Гельмана), Д.Гранин, Ю.Давыдов (умер), Д. Данин (умер), А.Дементьев (лечится в Израиле), М.Дудин (умер), пародист А.Иванов (умер), Э.Иодковский (умер), Р.Казакова (овдовела), С.Каледин, Ю.Карякин, Я.Костюковский, Т.Кузовлева (овдовела), А.Кушнер, Ю.Левитанский (умер), Д.Лихачев (умер), Ю.Нагибин (умер), А.Нуйкин (жив?), В.Оскоцкий, Г.Поженян (умер), А.Приставкин, Л.Разгон (умер), А.Рекемчук, Р.Рождественский (умер), Владимир Савельев (умер), В.Селюнин (умер), Ю.Черниченко (жив), А.Чернов, М.Чудакова (овдовела), М.Чулаки (умер), Виктор Астафьев (умер).
Мир праху усопших, увы, не доживших до юбилея наследницы Лермонтова с такой шеей…
РАЗГАДКА ЛИЛИ БРИК
28 и 29 мая по первой программе телевидения показали нам фильмок "Про это, про поэта и про Лилю Брик". В нем приняли участие все ведущие бриковеды и самые знаменитые лилезнатцы современности во главе с Аркадием Ваксбергом, членом Союза писателей Москвы, вице президентом Русского ПЕН-клуба, лауреатом "Литгазеты" в Париже, автором где-то в камышах нашумевшей книги "Сталин против евреев", ошибочно переведенной на многие языки как "Евреи против Сталина".
Еще в 1999 году означенный Ваксберг, будто бы не имеющий никакого отношения к производству ваксы, сочинил книгу об означенной Брик. В аннотации сказано: "Загадка этой хрупкой женщины, до последних дней (дожила до 88 лет) сводившей с ума мужчин, миновавшей рифы Кремля и Лубянки…" А какие рифы Кремля грозили ей, сотруднице Лубянки?
"… Женщины, устоявшей перед всеми ветрами жестокого XX века…" Какие ветра? Когда дул ветер революции 1905 года, "мы, - рассказывала она сама, - собирались у кого-нибудь из подруг на дому и выносили резолюции с требованием независимости Польши". Это понятно: уже на нашей памяти такие же друзья и подружки собирались в Доме кино и вот так же требовали независимости Прибалтики. Перед тем, как засвистел ветер Первой мировой войны, Лиля вышла замуж за улизнувшего вскоре от армии Брика и "молодые поселились в снятой для них скромной квартирке из четырех комнат в Чернышевском переулке". Туда ветер не задувал. "А осенью 1914 года переехали в Петроград… Пир во время чумы, царивший тогда в столице, захватил и Лилю с Осей". Когда поднялась буря Великой Октябрьской революции, Лиля уже была за широкой спиной Маяковского, сразу заявившего: "Моя революция!" Когда грянул ураган Великой Отечественной, Лиля с Осей тотчас оказались в Перми и она писала там воспоминания о Маяковском. Что еще? Позже все ветры дули в ее паруса.
Дальше: "… загадка этой женщины так и осталась неразгаданной". Нет, не осталась. Ее разгадал замечательный поэт Ярослав Смеляков, о чем будет сказано в конце статьи.
Дальше: "Ее называли современной мадам Рекамье, считали разрушительницей моральных устоев, обвиняли в гибели Маяковского. Одни боготворили ее, другие презирали и ненавидели. К 85-летнему юбилею Ив Сен-Лоран (слышали такого?) создал для нее специальное платье (с подпорками?), а молодой французский романист признался в любви (видимо, анонимно). Она была одной из самых магических женщин XX века".
Точнее было бы сказать "мОгических", ибо какая женщина, кроме нее, могла бы получать львиную долю посмертных гонораров поэта, женой которого она не была?
Дальше - 1976 год, вечер Андрея Вознесенского в Доме актера. "Вечер окончен. Нас ведут (!) в кабинет директора Александра Моисеевича Эскина. Шампанское, фрукты, конфеты… Андрей угощает. Но почетная гостья Лиля Юрьевна делает только один глоток (85 все-таки!). В ее огромных темных глазах неувядающей красоты - печаль и усталость. "Мы только что из Парижа… Завтра сочельник. Приходите…"
Завтра: "За стол! За стол!.. Пусть каждый берет сам". А уж брать-то есть что!.. В Москве тех лет с пустыми полками магазинов - икра, крабы, угри, миноги, заливной судак, копченый язык, колбасы всевозможных сортов, французский сыр, марроканские мандарины…"
Всего этого хрупкая женщина при благоприятном ветре добилась через министра внешней торговли и председателя Госбанка Алхимова. А тот будто бы утряс дело "не иначе как с Сусловым". Она всю жизнь была хрупкой владычицей могучих ветров.
Еще? "Лиля Юрьевна благоухает французскими духами. Ухоженное лицо, где морщины выглядят как искусная графика, кажется творением великого мастера. Ее рыжие волосы, тронутые уже не скрываемой сединой, изумительно сочетаются с темно-карими глазами, серебряной брошью с большим самоцветом посредине, цепочками разноцветных бус и благородно черным тоном платья, для нее одной сочиненного, ей одной посвященного. В кокетливые сапожки засунуты ноги немыслимой тонкости. Спички - не ноги…" Разумеется, все это, в том числе ноги, изумительно сочеталось с миногами, крабами, копченым языком и с колбасой за два двадцать.
Дальше цитировать это ювелирно-гастрономическое сочинение лауреата "Литературки" я не в силах.
Обратимся к шедеврическому сочинению другого бриковеда: В.Катанян. "Лиля Брик, Владимир Маяковский и другие мужчины". И другие, понимаете?
"Лиля с пятнадцати лет вела счет поклонникам". Тут можно ограничиться сухим перечнем. Именно в пятнадцать лет ее занесло в Бельгию. Там какой-то студент сделал ей предложение. Она отказала, но адресочек оставила. Он прислал открытку: "Я умираю…". Но, кажется, пережил ее. "Вскоре семья приезжает в Тифлис, и Лилю атакует молодой богатый татарин". Предлагал две тысячи за прогулку с ним по Военно-Грузинской дороге. Вдруг - Польша. "Там родной дядя вне себя падает пред ней на колени и бурно требует выйти за него замуж". Едва унесла ноги-спички… Дрезден. Там женатый хозяин санатория требует того же. А в Москве объявился сын миллионера Осип Волк. И он пытался, но не съел Красную Шапочку. Потом появился учитель музыки. И вот "из любопытства они сошлись. Его сестра вышла на кухню мыть посуду, и пока там журчала вода, в столовой на диване это все и произошло". По другим сведениям, - на пуфике.
Тут вспоминается один рассказ Эммы Герштейн о горемыке Надежде Мандельштам: "Ей не исполнилось еще шестнадцати, когда она влюбилась в своего репетитора. Товарищ старшего ее брата, он относился к ней бережно. Но Наде это не нравилось, и она решилась… Убежала из дома на маскарад, заинтересовала там какого-то поручика и поехала с ним в номера… Вернувшись домой, позвонила своему репетитору и сообщила о случившемся. Тот взвыл и потребовал, чтобы она тотчас к нему приехала, что и было выполнено. "Вы подумайте, в первую ночь - двое!" - восхищенно говорила она мне… У меня было чувство, что я имею дело с существом какой-то другой породы" (Мемуары. М., 1998. С. 388).
Но в отличие от Нади для Лили удовлетворение любопытства обернулось беременностью, хоть и случилось все на пуфике под шум водопроводного крана. "Это был настоящий скандал в благородном семействе, и родные предприняли все нужные меры".
Что было потом? В Москве - Гарри Блюменфельд, только что приехавший из Парижа. В Мюнхене - Алексей Грановский. "Лиля продолжала роман с Грановским, не прерывая любовных отношений с Гарри", - т. е. тоже двое сразу, но не обязательно в одну ночь.
Наконец появился Осип Брик. Он писал матери: "Лиля, моя невеста, молода, красива, образована, из хорошей семьи, еврейка, страшно любит меня - чего же еще? Ее прошлое? Это детские увлечения, игра пылкого темперамента". Родители были против брака, но сдались.
Однако игра пылкого темперамента продолжалась и после замужества. Появился некий Лева Гринкруг, сын банкира. "Он был одним из самых элегантных юношей Москвы, выписывал костюмы из Лондона, носил монокль, делал дорогие подарки возлюбленным".
Извини, читатель, дальше я уж совсем не могу. Вот таким был и показанный нам фильм. Дальше - Ярослав Смеляков, разгадавший загадку Бриков:
"Я СЕБЯ ПОД ЛЕНИНЫМ ЧИЩУ…"
Ты себя под Лениным чистил,
душу, память и голосище,
и в поэзии нашей нету
до сих пор человека чище.Ты б гудел, как трехтрубный крейсер,
в нашем общем многоголосье,
но они тебя доконали
эти лили и эти оси.Не задрипанный фининспектор,
не враги из чужого стана,
а жужжавшие в самом ухе
проститутки с осиным станом.Эти душечки хохотушки,
эти кошечки полусвета,
словно вермут ночной сосали
золотистую кровь поэта.Ты в боях бы ее истратил,
а не пролил бы по дешевке,
чтоб записками торговали
эти траурные торговки.Для того ль ты ходил, как туча,
медногорлый и солнцеликий,
чтобы шли за саженным гробом
поскучневшие брехобрики?!Как ты выстрелил прямо в сердце,
как ты слабости их поддался,
тот, которого даже Горький
после смерти твоей боялся?Мы глядим сейчас с уваженьем,
руки выпростав из карманов,
на вершинную эту ссору
двух рассерженных великанов.