Ты себя под Лениным чистил,
чтобы плыть в революцию дальше.
мы простили тебе посмертно
револьверную ноту фальши.
Это стихотворение напечатано в десятом номере за 1973 год альманаха "Поэзия", главным редактором которого был Николай Старшинов. Позже в воспоминаниях "Что было, то было" (М., 1998) он целиком привел его текст и заметил: "После выхода в альманахе это стихотворение не было опубликовано ни в одном издании. А с самим номером альманаха произошла странная история: он моментально исчез с полок книжных магазинов" (с. 43). Поэт Виталий Коржиков рассказывал Старшинову, что сам видел, как некие энергичные и мрачные молодые люди скупали альманах пачками явно не с добрыми намерениями.
Судя по всему, сегодняшняя публикация - лишь третья за 35 лет.
ВОРОНЕ БОГ ПОСЛАЛ УМЕНЬЕ КАРКАТЬ
Я над своим творчеством никогда
не задумывался.
А. Зиновьев
Среди балаболок, заполнивших в юбилей Дня Победы враньем о ней "Новую газету", "Аргументы и факты", телевидение, к великому изумлению многих, оказался и Александр Зиновьев. С большой статьей "Война будничная" он возник в "Литгазете". Как попал в такую компанию? В чем дело? Почему статья "будничная", коли на дворе праздник? На первый взгляд все это кажется невероятным. Поэтому приходится взглянуть на феномен Зиновьева издалека и пошире, и поглубже.
Е. Амбарцумов, его давний друг, писал о нем еще 1989 году: "Блестяще образованный философ, тонкий аналитик, поэт… Соедините Бердяева, Щедрина и Высоцкого, и вы, возможно(!), получите известное представление о Зиновьеве". Подумал и для полноты добавил в список еще Свифта.
Ну, что ж, можно и так. Это нам знакомо. Мозес Гесс, в молодости друг Маркса, уверял, что в том соединились в одно лицо Руссо, Вольтер, Гольбах, Лессинг, Гейне и Гегель. Правда, Маркс и Энгельс однажды заметили, что они "за писания Гесса отнюдь не берут на себя ответственность".
Но вот что пишут о Зиновьеве вовсе и не друзья-приятели. В.Кожемяко: "Всемирно известный философ, социолог, писатель" (Правда, 29.Х.02. Далее - П.). Ж.Касьяненко: "Социолог с мировым именем" (Советская Россия. 30.V.02. Далее - СР). В.Бондаренко: "Выдающийся, всемирно известный ученый и писатель… яркий пассионарий, своей энергией пробивающий все преграды… мудрец… гигант… один из духовных лидеров общества… (Завтра № 44 02. Далее - Зав.). Анатолий Костюков: "В последние десятилетия русской общественной мысли более заметного мыслителя, пожалуй, у нас и не было" (Литературная газета, 29.Х.02. Далее - ЛГ) и т. д.
Что ж, такие времена. Обо мне и самом порой так завернут, инда жуть берет и хоть святых выноси. Владимир Крупин однажды объявил в "Завтра", что Бушин - лучший критик современности. После такого комплимента я две недели из дома боялся выходить: вдруг встречу Бенедикта Сарнова, живущего рядом. Все же знают, что лучший критик не кто другой, а именно он, Беня.
А что Зиновьев сам о себе говорит? Это не слишком противоречит приведенным характеристикам, причем его самоаттестации гораздо шире и по охвату времени, и по разнообразию аспектов: "Я школу окончил с золотым аттестатом" (Зав. № 44 02)… "Я с отличием окончил университет" (СР.29. Х.02)… "Университет окончил, получив диплом с отличием, как раньше школу с золотым аттестатом" (П. 29.Х.02)…
Тут первый парадокс гиганта: свои похвальные грамоты, полученные в детстве и юности, помнит до глубокой старости, а в каком полку служил, на каком фронте воевал, как увидим, - начисто отшибло.
Но читаем дальше: "В тех сферах, где я работал, я был первооткрывателем" (Независимая газета, 29.Х.02. Далее - НГ)"… "Я входил в тройку лучших логиков мира" (Зав. № 44 02)… "Я полностью пересмотрел всю логику" (Горизонт № 12 89. Далее - Г)… "Я совершил переворот в логике (П.29.Х.02)… "Еще в советские годы я добился мировой известности в логике, социологии и литературе" (Вечерняя Москва, 29.Х.02. Далее - ВМ)… "Мои книги издавались на западных языках. Меня цитировали, приглашали на международные конгрессы… Однажды получил 49 приглашений" (Г)… "Я написал первую вышедшую за границей книгу "Зияющие высоты" со знанием дела… Книга получилась сильная… Книга произвела сильное впечатление… Книга имела успех… Как писали газеты, Зиновьев ворвался на небо мировой литературы как метеор. Книга сразу была переведена на многие языки" (Г)… "Я за десять лет жизни на Западе написал больше двадцати книг"… "Трудно сосчитать, сколько у меня книг. Научных - больше десяти штук, а художественных где-то больше двадцати"…
Думаете, это все? Нет, метеор летит дальше: "За 21 год на Западе я написал более сорока книг, из них более 30 - художественные. И это лишь потому, что выехал на Запад в 56 лет… Моя жена хорошо готовит… Я пережил два покушения, две попытки похищения" (ВМ и НГ). А если бы не эти покушения-похищения да если бы выехал с такой отменной стряпухой пораньше, то, видно, написал бы столько, что уж никто не смог бы и сосчитать… Между прочим, очень интересно, кто, когда и где - у нас или на Западе? - покушался на жизнь яркого пассионария, а главное, с какой целью, т. е., грубо говоря, кому он нужен, этот мудрец? Тайна…
Может быть, разгадка в дальнейших признаниях. "В литературе я могу конкурировать с крупнейшими писателями мира (прозаиками) - это однозначно и общепризнано. Так же как и в логике"… Но, конечно, и в поэзии: "Уровень большинства поэтов мне по зубам. Того же Евтушенко мог бы заменить" (Зав.)… Так вот, не Евтушенко ли и организовал покушения-похищения с целью устранить конкурента?
Тем более что, как пишет Зиновьев дальше, "одно время я входил в десятку самых печатаемых писателей Запада"… "В Германии я много писал просто для заработка. Печатали во всех(!) странах (Их около двух сотен. - В.Б.). Переводили на все(!) языки (В мире свыше 2,5 тысячи языков. - В.Б.). Мало того, "на Западе я, глубинно русский человек, наверное, был чемпионом по количеству интервью" (НГ)… Ну как мог Евтушенко все это стерпеть!
И вот гордый итог: "Я убежден, мои книги являются серьезным вкладом в русскую культуру". Прекрасно! Однако это все-таки вопрос будущего, - как говорится, вскрытие покажет.
Но философ не останавливается перед тем, чтобы объявить и еще более широкоохватный итог своей жизни: "В свои 80 лет я, Александр Зиновьев, даю свою самооценку. Перед вами глубоко русский человек с опытом мировой цивилизации, со своей системой. Я, Александр Зиновьев, - есть одна из точек роста России. Пока Зиновьев с его результатами социального анализа не будет официально признан в России и максимально использован - не поднимется Россия!" (Зав). Иначе говоря, перед нами еще и спаситель Отечества.
Между прочим, как Зиновьев оказался на Западе, не совсем ясно. Сам он говорит об этом путано. Живя еще в Мюнхене, уверял: "В 1978 году мне предложили в течение нескольких дней покинуть страну, угрожая в противном случае тюрьмой и ссылкой… меня выслали… меня выгнали". Вернувшись на родину, рисовал несколько иную картину: "Мне предложили: или дадим срок, или в течение шести месяцев уезжай на Запад". И еще: "Мне предложили два варианта: или я выбираю 12 лет тюрьмы, а семью отправляют в ссылку, или мы уезжаем из страны". И вдруг: "Еще до моей эмиграции.."(СР). Так что же это было - изгнание или эмиграция? Если изгнание, то сколько же все-таки дали на сборы - несколько дней или полгода? Кому грозили ссылкой - ему или семье? И кто же именно делал эти предложения и грозил - КГБ? Партком МГУ? Райком? ЦК? Неизвестно.
Я готов принять на веру все похвалы нашей прессы Зиновьеву, а во имя спасения России - даже многие его самоаттестации, но, увы, кое-что в них и в его "системе" все-таки несколько озадачивает. Так, он самым решительным образом твердит: "Я - человек из будущего!" Это как понимать? Все мы из прошлого, а он один из будущего, - родился, выходит, не в 1922 году, а в 2082-м, и вот оттуда снизошел к нам? Интересно! Мы знаем поэтов, которые говорили о своем частичном бессмертии, как Пушкин, например: "Нет, весь я не умру…" Или о своем прорыве из настоящего в будущее, как Маяковский: "Я к вам приду в коммунистическое далеко…" Он же писал:
У нас
поэт
событья берет,
опишет
вчерашний гул,
а надо рваться
в завтра,
вперед,
чтоб брюки трещали в шагу.
Но о прорыве из будущего в настоящее - никто ни словечка. И вот один Зиновьев-метеор прорвался, причем я лично не слышал, чтобы при этом трещали его брюки…
Столь же категорично мудрец заявляет: "Я есть суверенное государство из одного человека" (Зав.). В поэзии встречаются намеки и на это, допустим, у Марины Цветаевой:
Еще вчера в руках держал,
Равнял с Китайскою державою,
А нынче рученьки разжал
И уронил копейкой ржавою…
Но это мужчина равнял любимую женщину с Китайскою державою. В любовном экстазе чего не брякнешь! А ведь ни я, ни вы, читатель, конечно, не встречали ни одного нормального человека, если не считать Людовика XIV, что сам себя именовал бы государством, - ни в прошлом, ни в настоящем. Значит - сомненья прочь! - откуда же пассионарию взяться, как не из будущего.
Но возникает вопрос: а его жена и дети являются гражданами этого суверенного государства? Их муж и отец выдал им паспорта? Есть у них прописка? Судя по всему, не являются, не выдал, не имеют. Опять парадокс: родные же люди, а, как русские в Прибалтике, - "неграждане"! Надо полагать, по идее Зиновьева, в будущем все люди будут суверенными государствами. Но здесь новая закавыка: если муж полезет под одеяло к жене, она не расценит ли это как вражеское вторжение, как грубое попрание ее суверенитета и не даст ли надлежащий отпор наглому оккупанту, стремящемуся вопреки международному праву подмять под себя независимую Китайскую державу или Бразилию? Все-таки и тут много неясного…
Да, изданий и переводов было на Западе множество, а как современники-то, что читатели? "Одна пожилая француженка в Авиньоне сказала мне, - радует нас писатель, - что читает "Зияющие высоты" как Библию. Уже прочитала двадцать два раза" (Г)… "А Надежда Мандельштам сказала, что она ждала эту книгу всю жизнь, что это ее книга, что прочитав, она почувствовала некое облегчение, просветление" (Там же).
Здесь следует, наконец, кое-что прояснить. Автор делает вид, будто Н.Мандельштам это какой-то среднестатистический мировой читатель, и вот он его обожает. Между тем, Надежда Яковлевна резко индивидуальная личность, большая ненавистница советской власти. Почему же она так хвалила книгу глубинного русского метеора? Да потому что книга насквозь антисоветская. Как и все остальные сочинения Зиновьева, вышедшие на Западе. Потому от первой же его книги и посветлело на душе у Мандельштам и назвала она ее "моей книгой".
Были у сочинителя и другие внимательные, благодарные читатели. Кто? А вот же: "Из моих работ, из моих научных выводов западные службы черпали информацию, и я за это ломаного гроша не получил" (ВМ). Так прямо и признается, что работал на "службы". На какие? Да уж известное дело - на те самые, недреманые. Причем - бескорыстно, на голом энтузиазме. Правда, теперь жалуется: ни гроша не получил! Обидно, конечно. Тем более что ведь как отменно другие-то крупно заработали на этом: "Солженицын очень богатый человек. А когда обрабатывали Горбачева, каких только званий и премий не выдали. Так и купили!" А его и покупать не надо было, сам снабжал.
Отсюда, из антисоветской лютости, у Зиновьева, как и у Солженицына, обилие изданий, переводов, интервью, разного рода приглашений ("В одной Италии был больше пятидесяти раз"). Тогда на Западе был великий спрос на всякую, на любую антисоветчину. Сейчас ни Солженицына, ни Зиновьева там не издают. Черные мавры сделали свое черное мавританское дело, теперь могут вернуться на родину и отмыться. Так они и сделали.
Между прочим, я думаю, что, возвратившись в 1989 году из Германии, Зиновьев и тут стал чемпионом по количеству интервью. Но вот странно, ни он сам, ни его собеседники ни разу не упомянули, что ведь мавр больше двадцати лет, с 1953 года по 1976-й, был членом КПСС и к тому же членом редколлегии журнала "Вопросы философии".
Раз дело дошло до философии, до упомянутой выше спасительной "системы" чемпиона по интервью, то хотелось бы уяснить, какое место в этой "системе" занимают марксизм, коммунизм, и сами Маркс, Ленин и Сталин, о чем он так много пишет.
Вот, например, читаем: "Еще в школе я прочитал Маркса и Энгельса" (ВМ.29.Х.02). Да неужто все 50 или сколько там фолиантов? Может, только "Коммунистический манифест"? Ну, ладно, допустим, прочитал все 50, каждый по 600–700 страниц. Но понял ли что-нибудь, стал ли умнее, образованней? Нет, говорит, "знаний и образования мне не хватало". Выходит, увы, не в коня корм.
Действительно, смотрите: "Маркс и Энгельс обещали отмирание государства, а у нас оно никак не желало отмирать. Я понял, что идеалы коммунизма неосуществимы" (там же). Так разочаровался, так осерчал, словно Карл и Фридрих прикатили однажды в кэбе к нему в костромскую деревню Пахтино, вызвали на гумно и сказали: "Знай, Саня, как только ты окончишь школу, получишь свой золотой аттестат, в тот же день государство откинет копыта, испустит дух. Вот те крест!" Но он получил золотой аттестат, вышел на улицу, глядь, а навстречу участковый милиционер. Не умер проклятый Левиафан!
Зиновьеву в таком случае обратиться бы к товарищу Сталину. Он разъяснил бы пытливому юноше, что Маркс и Энгельс говорили об отмирании государства не через 10–20 лет после социалистической революции в одной стране, а в отдаленном будущем после победы коммунизма во всем мире или в большинстве стран. И добавил бы, что если социализм победил в одной стране, а во всех других странах еще капитализм, то "страна победившей революции должна не ослаблять, а всемерно усиливать свое государство, органы государства, армию, органы разведки, если эта страна не хочет быть разгромленной капиталистическим окружением". И еще: "Сохранится ли у нас государство также при коммунизме? Да, сохранится, если не будет ликвидировано капиталистическое окружение, если не будет уничтожена опасность военных нападений извне". А то, что враг будет действовать не только извне, но и изнутри, что в его кремлевском кабинете усядутся гнида Горбачев и пиявка Ельцин, этого Сталин предвидеть, конечно, не мог.
Но не будем строги к 16-летнему разочарованцу, со дня на день ожидавшему кончины государства, а еще сильней, может быть, - распределения по потребностям. Но вот ему уже 75 годков, а смотрите-ка, что опять изрекает: "В советской идеологии говорится, что коммунистическое общество будет обществом равенства. Это вздор (любимое словцо в адрес инакомыслящих. - В.Б.). Общество, в котором все люди равны экономически и социально, невозможно! И в коммунистическом обществе существует неравенство, и это естественно. Есть различия начальников и подчиненных. Это отношения неравенства"(Г).
Опять - ничего подобного о равенстве коммунисты не говорили. Хоть теперь-то, когда он признал Сталина гением, открыл бы его "Вопросы ленинизма" и почитал: "Под равенством марксизм понимает не уравниловку в области личных потребностей и быта, а уничтожение классов, т. е. А) равное освобождение всех трудящихся от эксплоатации после того, как капиталисты свергнуты и экспроприированы; Б) равную для всех отмену частной собственности на средства производства после того, как они переданы в собственность всего общества; В) равную обязанность для всех трудиться по своим способностям и равное право получать за это по их труду(социалистическое общество)…
При этом марксизм исходит из того, что вкусы и потребности людей не бывают и не могут быть одинаковыми и равными по количеству или по качеству ни в период социализма, ни в период коммунизма. Вот вам марксистское понимание равенства". Уж чего яснее?
Прошло еще пять лет, Зиновьеву уже перевалило за 80, старше всех классиков марксизма, но опять удивляет свежестью мысли. Заявив, что философия, в том числе марксизм, никогда не была наукой, дает такое опровержение ее, философии: "Первое, чем ошарашивают студентов-философов профессора, это изречение древнегреческого философа: "В одну реку нельзя войти дважды". Что это значит? Мы, что, купаться ездим на разные реки?"
Автор тридцати художественных произведений все понимает буквально, мыслит один к одному, загадочным образом не ведает, что существует иносказание, образ, метафора. Журналистка Н. Склярова, в беседе с которой он это заявил, пыталась объяснить философу, что тут речь идет не о том, будто нельзя дважды войти в Истру или Клязьму, - можно! Реки будут течь по тому же руслу в тех же берегах под теми же именами, но в них что-то изменится, вода будет новая. Не сечет! Да еще и упорствует старик: "Что же получается, с одной и той женой нельзя переспать дважды? Эта формулировка - словесное жульничество". Конечно, было бы весьма увлекательно, если жена каждый раз изменялась бы полностью, становилась другой женщиной, как это мыслит философ, да еще, допустим, из марксистки превращалась в троцкистку, но, увы, дело обстоит не совсем так.
С той же лихостью духовный лидер общества в соответствии со своей "системой" расправляется и с писателями: "Есть крылатая фраза: "Человек создан для счастья, как птица для полета". Это бред сивой кобылы. Или же - "Красота спасет мир". Это чепуха". В первом случае сивой кобылой наречен В.Г.Короленко, замечательный и во многом гораздо более достойный писатель, чем иные гиганты современности. Между прочим, Надежду Мандельштам тоже возмущает приведенная фраза: "Нашелся умник, изрек… В лагерях хватит места для любых крикунов"(Вторая книга. М. 1990. С.138). Родство душ: оба мыслят один к одному. Мандельштам не понимает, что ведь Короленко говорил не о том, будто человека невозможно посадить в лагерь, а для чего он создан.
Но вернемся к философии и к зиновьевской "системе". Как видим, в марксизме он не понял даже самых ясных его идей. Однако заявляет: "Марксистская идеология в том виде, в каком она существовала в Советском Союзе, стала неадекватной состоянию и интересам этого общества" (Г). Так было сказано в 1989 году в Мюнхене. Вернулся мудрец на родину и продолжает в том же мюнхенском духе в "Завтра": "С марксизмом сейчас уже ничего не сделать. Он уже не адекватен времени". Да еще и добавил тогда же в "Советской России": "С марксизмом два века спустя уже ничего не сделаешь, и нынешним коммунистам сегодня брать на себя ответственность и за Маркса не стоит". И вдруг в "Независимой газете" 22 октября 2002 года: "Марксизм не был выдумкой Маркса. В нем воплощены идеалы, выношенные всем человечеством. И пока человечество не придумает новых, равноценных идеалов, марксизм не умрет".