ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Рано утром следующего дня мама Красной Шапочки напекла целый противень пирогов и сказала дочке:
- Красная Шапочка, бабушка заболела. Не отнесёшь ли ты ей пирожков и горшочек свежесбитого масла?
- Конечно, мамуля! С удовольствием проведаю бабушку! - сказала Красная Шапочка.
Она положила пироги и горшочек с маслом в корзинку и отправилась в путь.
В лесу, на развилке, её ждал Волк.
- Здравствуйте, Волк! - сказала Красная Шапочка. - Сегодня вы неважно выглядите. Болеете?
- Болею, кхе, кхе, - сказал Волк.
- Куда ты идёшь, моя крошка? - как суфлёр в театре, зашептал из кустов Мока.
- Куда ты идёшь, моя, кхе, кхе, крошка? - спросил Волк.
- Я иду повидать свою бабушку, - сказала Красная Шапочка. - У меня есть для неё гостинцы: горшочек свежесбитого масла и пирожки.
- И далеко тебе идти? - зашептал голос из кустов.
- И далеко тебе, кхе, идти? - вяло повторил Волк.
- Далеко, - ответила Красная Шапочка. - Бабушкин дом довольно далеко отсюда, первый с той стороны леса.
Волк молчал.
- Говорите! - прошептал голос из кустов. - "Я тоже хочу навестить бабушку!"
- Если честно, кхе, никакого желания, - грустно сказал Волк.
- Что вы говорите? - спросила Красная Шапочка.
- Я говорю, кхе, что у меня тоже есть желание навестить бабушку.
- Так это же хорошо! - обрадовалась Красная Шапочка. - Там и встретимся!
- В этом-то и весь ужас ситуации, - пробурчал Волк.
- Я пойду этой тропинкой, - подсказал голос из кустов.
- Я пойду этой тропинкой, - обречённо повторил Волк.
- А ты - вот этой, - сказал голос.
- А ты - вот этой, - сказал Волк. - Хотя не понимаю, какая разница.
- Отлично! - сказала Красная Шапочка. - Посмотрим, кто из нас первым туда доберётся.
- Кто, кто! - буркнул Волк. - Конечно, я! Наивняк!
И Волк не торопясь направился по короткой тропинке, прекрасно зная, что в любом случае придёт первым. А Красная Шапочка пошла длинной дорогой.
По дороге она напевала весёлые песенки, собирала цветы и играла с красивыми бабочками.
У дома бабушки на окраине леса Волка уже поджидали наши спасатели. Было слышно, как стучат неподалёку топорами лесорубы.
- Ну вы и идёте! - возмутился кот Гарольд. - Нога за ногу. Мы уже полчаса вас ждём.
- Я предупреждал, - сказал Волк. - У меня ревматизм. А теперь выкладывайте, какое предложение вы хотели мне сделать?
- Я своё слово сдержу, - сказал Даня. - Слушайте. Сейчас вы съедите бабушку…
- За что мне такое наказание?! - ныл Волк.
- …Наденете её платье и чепец, а потом ляжете под одеяло.
- А платье обязательно надевать? - спросил Волк.
- Обязательно. Иначе Красная Шапочка вас сразу узнает, - сказал Мока.
- А по лицу она не узнает? - съязвил Волк. - Мы с бабулей, честно говоря, не сильно похожи. Только ка- кие-то отдельные неуловимые черты лица выдают наше сходство.
- Не философствуйте, пожалуйста, - сказал кот Гарольд. - Думаете, Красная Шапочка помнит, как выглядит её бабушка? Вы знаете, когда она видела её в последний раз? То-то же!
Даня продолжал:
- Придёт Красная Шапочка. Скажет "здрасте" и начнёт задавать вам всякие вопросы.
- Вопросы будут, мягко говоря, неожиданные, - добавил Мока.
- Дурацкие, я бы сказал, - заметил Кот. - Поэтому и ответы ваши могут быть дурацкие.
- В это время я буду сидеть в шкафу, - сказал Даня. - И подсказывать вам, что отвечать. И тут настаёт кульминационный момент. Вы заглатываете Красную Шапочку!
- Да мне столько не съесть, ребята, - взмолился Волк. - Я же на диете, кхе. У меня будет расстройство желудка.
- Ничего не будет, - сказал Даня.
- Желудок не успеет расстроиться, - убеждал Кот. - Потому что прибегут дровосеки, которые, слышите, работают неподалёку и, как говорят японцы, сделают вам харакири!
- Так! Стоп! - закричал Волк и даже перестал кашлять. - Хорошенькая перспектива! Вы что, с ума сошли? Зачем мне это надо? Я жить хочу! Я не хочу харакири! Нет, я пошёл! - И Волк стал пятиться от дома в сторону леса.
- Подождите, - сказал Даня. - Во-первых, сказку уже не изменишь. Как говорится, чему быть, того не миновать. Это судьба. Так придумал французский сказочник Шарль Перро, и тут уже ничего не поделаешь. Вас убивают, и из вашего живота выпрыгивают бабушка и Красная Шапочка. Живые и невредимые. Все танцуют и поют, а вас бросают воронам. Мы же предлагаем другой вариант.
- Какой? - Волк остановился.
- Мы хотим сделать из вас настоящую "звезду". О вас будут писать научные статьи, вас будут показывать людям, как диковину. Вы будете стоять, как памятник самому себе, и гордо смотреть на окружающих людей.
- Где это я буду стоять и гордо смотреть? - недоверчиво спросил Волк.
- В краеведческом музее. Сделают из вас чучело, вас поставят на видное место в главном зале и напишут табличку:
"Серый Волк из сказки "Красная Шапочка".
Спасён группой отважных следопытов-исследователей летом 2004 года".
- А шрам останется? - спросил Волк.
- Никакого шрама, - успокоил его Мока. - Над вами будут работать мастера высочайшего класса. Вы будете выглядеть как огурчик. Вы помолодеете на десять лет.
Вас будут всё время фотографировать. Вокруг будут говорить: "Какой красавец! Какая мощь! Какая стать! Какая сила!"
- Детям разрешат вас погладить, - невпопад добавил Тутукин.
- Вот этого не надо! - сказал Волк. - Я не любитель телячьих нежностей. Всё-таки я волк, хищник! - Видно было, что ребята его убедили.
- Ну и, наконец, у вас ничего не будет болеть. Ни-че-го! Никогда! - сказал Даня.
- Да, это здорово, - сказал Волк. - А то я уже измучился.
- И не надо будет заботиться о пропитании, - добавил Мока.
- Это называется - бессмертие! - сказал Тутукин.
- Будете, как огурчик, - с чувством добавил кот Гарольд.
- Согласен! - сказал Волк решительно. - Что я должен делать?
- Стучите в дверь и входите, - сказал Даня. - Я под шумок заберусь в шкаф. Дальше по плану.
- Ну, я пошёл, - сказал Волк.
- Ни пуха ни пера, - сказал Кот.
Волк не ответил и смело шагнул к двери бабушкиного дома.
Он дважды постучал.
- Кто там? - спросила бабушка.
Волк вопросительно обернулся.
- "Кто там", спрашивает, - сказал он.
- Это я, твоя внучка Красная Шапочка, - пропищал Мока за Волка. - Принесла тебе пирожков и горшочек свежесбитого масла!
- Заходи, - сказала бабушка.
Волк вошёл, и вместе с ним в дверь прошмыгнул Даня.
В доме сразу же начался какой-то кавардак. Гремела посуда, раздавались крики, сопение, с грохотом упало что-то тяжёлое.
- Ест, кажется, - сказал Мока.
- Какая гадость! - послышался крик Волка. - Это подвиг! Чего не сделаешь ради бессмертия!
Потом наступила тишина.
- Может, он и Даню схрумкал в неразберихе, - испуганно предположил Тутукин.
- Типун… э-э… вам на язык, - сказал Гарольд Модестович.
И тут они, услышав, что приближается Красная Шапочка, спрятались за кустом.
Девочка постучала в дверь.
- Кто там, кхе, кхе, кхе? - спросил Волк хриплым голосом и закашлялся.
- Это я, Красная Шапочка, - сказала девочка. - Я принесла тебе пирожков и горшочек свежесбитого масла.
- Заходи, открыто, - как только мог ласково сказал Волк.
Красная Шапочка вошла.
Волк натянул одеяло до самых глаз, чтобы она его не узнала.
Красная Шапочка поставила свою корзинку на стол и подошла к кровати.
- Ой! - удивилась она. - Какие у вас, бабушка, длинные руки чего-то!
- А это… это чтобы было легче лазить по деревьям. - Ничего лучше Волк придумать не смог.
- А ты разве лазаешь по деревьям? Ты же старая, бабушка! - удивилась Красная Шапочка.
- Это чтобы крепче обнимать тебя, моя дорогая, - шёпотом подсказал из шкафа Даня.
- Я пошутила, девочка, - исправился Волк. - Это чтобы крепче обнимать тебя, дорогая. Ты веришь мне?
- Верю, - сказала Красная Шапочка. - А почему у тебя такие большие уши, бабушка?
- А у меня, внученька, они от рождения такие. В нашем роду у всех были такие уши. И у мамы, и у папы, и у бабушки моей, и у дедушки… У всех! И у тебя такие будут, когда вырастешь, - сказал Волк и добавил: - Если успеешь.
- Дурак! - прошептал в шкафу Даня.
Красная Шапочка удивлённо пощупала свои маленькие ушки.
- А глаза-то какие у тебя большие! - сказала она удивлённо.
- Кашляю я очень, - сказала "бабушка". - Вот глаза на лоб и лезут.
- Понятно, - сказала Красная Шапочка. - А зубы- то, зубы какие огромные!
- А это, внученька, чтобы было легче съесть тебя в конце концов! - крикнул Волк и проглотил Красную Шапочку.
У него сразу так сильно заболел живот, что он с воплем выскочил из избушки на улицу, даже не успев снять бабушкино платье и чепец.
А тут уже дежурили дровосеки с длинными топорами. Они ловко, в три удара, разделались с Волком.
Из волчьего живота выскочили испуганная бабушка в ночной рубашке и Красная Шапочка, обе живые
и невредимые. Потом выскочили, тоже живые и невредимые, три зайца, удивлённо оглянулись по сторонам и зигзагами помчались к лесу. Потом выскочил всклокоченный петух, сказал: "Спасибо!", звонко закукарекал, от счастья попытался взлететь, понял, что из этого ничего не получится, и быстро-быстро побежал прочь.
- Вот обжора! - сказал кот Гарольд. - "Я ничего не ем! У меня больной желудок"! Ничего святого!
- А мне его немного жаль, - грустно сказал писатель Тутукин. - Всё-таки он был, в сущности, больной и несчастный.
- Да, - сказал Даня, - Волк оказался довольно покладистый. Но ничего не поделаешь. Зато теперь в этой сказке полный порядок. Всё встало на свои места.
- А если завтра бабушка опять заболеет и Красная Шапочка пойдёт к ней с гостинцами? - спросил Тутукин.
- Значит, придёт другой волк, - предположил Мока. - В этом дремучем лесу волков пруд пруди. И всё повторится сначала. Это закон любой сказки.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда участники экспедиции выбрались из колодца, опять было раннее утро. Опять на траве ещё лежала роса и был сильный туман.
- Надо же! - удивился писатель Тутукин. - Такая же погода, как несколько дней назад.
- А это то же самое утро, - пояснил Даня. - Это в сказке мы были несколько дней, а здесь ничего не изменилось - когда вышли, тогда и пришли. Секунды не прошло.
- Поразительно! - удивился Тутукин.
Они тащили Волка по сырой траве.
- Вот отдадим Волка Николаю Спиридоновичу, - сказал Даня. - И он сделает из него чучело. Николай Спиридонович - классный таксидермист.
- Кто, кто? - переспросил Кот. - Он таксист, этот Николай Спиротехнович?
- Не таксист, а таксидермист - это человек, который изготавливает чучела животных и птиц. И такси тут ни при чем. Волка поставят в краеведческом музее, и будет у него вторая жизнь.
- Как у Тутанхамона, - добавил Мока. - Того тоже по всем странам возят, показывают публике.
- Главное, что мы своё обещание выполнили, - сказал Даня.
Около дома с беседкой путешественников ждала бабушка Ксения Эдуардовна.
- Ай да молодцы! - сказала она. - Быстро вы управились. Ставлю всем пятёрки. Давайте свои дневники.
Тут она увидела, что ребята пришли не с пустыми руками.
- О! Да у вас трофей! - Она всплеснула руками. - Молодцы!
- Трофей пойдёт в музей, - скаламбурил Мока.
- Умницы! Какой красавец! В нашем краеведческом музее волка нет, - сказала бабушка. - А теперь тщательно мыть руки и за стол! - И она зазвонила в маленький колокольчик, как на первое сентября.
- Я прошу прощения, Ксения Эдуардовна, но я, пожалуй, пойду домой, - сказал писатель Тутукин. - Там у меня хомяк некормленый и мама, наверное, волнуется…
Тутукин пришёл домой, попил компота, покормил своего хомяка, который шелестел в клетке опилками, и сел за стол.
Он положил перед собой лист бумаги, взял ручку и уставился в стену.
Тут он увидел, что от стены отошёл кусок обоев. Тутукин зацепил оторванный лоскут и потянул. Весь лист обоев отделился от стены и упал на стол.
Тутукин хотел было продолжить своё занятие и отодрать все обои на веранде, но вовремя спохватился, надавал себе по рукам и снова взял ручку.
Он начал писать, испытывая при этом незнакомое ощущение.
Легко получилась первая фраза. И вторая. И третья. И пошло, и пошло.
Он исписывал мелким почерком страницу за страницей. Мысли прыгали и скакали в его голове, опережали руку, и он торопливо писал строчку за строчкой, страницу за страницей, счастливо улыбаясь каждой хорошей фразе.
Его звали на обед, но он только отмахивался: "Я работаю!"
Его звали на ужин, но и тут он не встал из-за стола: "Не мешайте мне работать!"
К концу следующего дня вся веранда была завалена исписанной им бумагой.
Тутукин сделал из одного листа самолётик и запустил его. Потом уже никак не мог остановиться, и все исписанные им листки стали самолётиками, которые кружили по веранде и плавно ложились на пол.
Тутукин был счастлив. Хорошая повесть для детей у него получалась.
Когда уже начало темнеть, он потянулся и вышел во двор. Вечер был тёплый, как парное молоко.
Тутукин открыл калитку и пошёл в сторону Крапивной улицы, где жил Даниил.
Уже в начале Крапивной он услышал пронзительный свист и увидел какое-то яркое мигающее свечение. До дома Даниила было ещё метров пятьдесят.
И тут Тутукин встал, заворожённый зрелищем, которое перед ним разворачивалось.
Над посёлком медленно взлетала уже знакомая ему беседка. Три сопла извергали синие огненные струи. Беседка уходила всё выше и выше в небо и скоро превратилась в еле заметную яркую звёздочку.
Тутукин долго махал рукой ей вслед, счастливо улыбаясь.
Часть вторая
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Возвращаясь домой, Тутукин думал только об одном: как он вытянется на диване, подложив под голову мягкую подушку, накроется тёплым одеялом из верблюжьей шерсти и будет сладко спать три дня и три ночи.
Он открыл скрипучую калитку и увидел, как на веранде метнулась какая-то странная тень.
В доме кто-то был.
"Мама? - подумал Тутукин. - Нет, не мама. Она днём уехала в город… Уходя, ещё отругала меня, что в такую погоду не встаю из-за стола… Значит, воры!"
В животе у него противно похолодело.
Дрожащими руками Тутукин подобрал с земли палку и неслышно поднялся по ступенькам крыльца. Прислушался. За дверью что-то шуршало и хлопало, как бельё на ветру.
Вспотев от страха, Тутукин сделал глубокий вдох, от которого потемнело в глазах, и с криком "Вот я вас!!!" рывком распахнул дверь…
За столом сидел высокий бородатый седой старик в лохмотьях и, разглаживая ладонью бумажные самолётики, складывал их в стопку, что-то при этом бормоча.
По веранде шумно летала чёрная Ворона, ловко подбирая клювом новые самолётики.
- Ага! - мельком взглянув на Тутукина, сказал старик. - Явился, не запылился.
Ворона с грохотом приземлилась на стол, выплюнула очередной самолётик и, склонив голову набок, уставилась на Тутукина единственным глазом.
- Стучаться надо! Перепугал до смерти! - недовольно заметила Ворона.
- Что здесь происходит? - спросил Тутукин, от неожиданности нелепо размахивая перед собой палкой. - Кто вы такие?!
- Палку брось, - сказал старик, невозмутимо продолжая перекладывать мятые листочки на столе. - Мы к тебе по делу.
Тутукин на всякий случай убрал палку за спину.
И тут он увидел, что полоса обоев, днём раньше упавшая со стены, уже не длинный лист плотной бумаги, а мосток, кое-как сколоченный из досок. Деревянный настил уходил прямо сквозь стену веранды вдаль и там терялся в тумане.
- Да брось ты палку-то наконец! - рассердился старик. - Нам тебя убивать резона нет. Ты нам нужон живой. Оставь палку и садись.
Тутукин послушался. Он бросил палку в угол и сел на диван.
Ворона перешла на другой край стола и опять уставилась на Тутукина.
- Это всё твоя работа? - спросил старик, помахав в воздухе стопкой мятых листочков.
- Его, его, чья ж ещё, - сказала Ворона, шумно взмахнув крыльями.
- Ну, допустим, моя. - Тутукин, почувствовав, что гости не очень опасны, немного расслабился. Он откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу. - Вы сначала представьтесь, а то я что-то не понимаю, в чём дело!
- "Представьтесь"! - передразнил его старик. - Сейчас…
Он зашуршал бумагой, перебирая листочки.
- Вот, пожалуйте! Читаю специально медленно: "МИМО НЕГО ПРОШЁЛ ВЫСОКИЙ БОРОДАТЫЙ
СЕДОЙ СТАРИК В ЛОХМОТЬЯХ, НА ПЛЕЧЕ КОТОРОГО СИДЕЛА ЧЁРНАЯ ОДНОГЛАЗАЯ ВОРОНА. "КТО ЭТОТ СТАРИК?" - СПРОСИЛ КОРОЛЕВИЧ. "ЭТО БЕЛЫЙ ПОЛЯНИН, - ОТВЕТИЛ ДЯДЬКА. - БЫВШИЙ НЕПОБЕДИМЫЙ БОГАТЫРЬ. МОЙ ТЕБЕ СОВЕТ - С НИМ ЛУЧШЕ НЕ СВЯЗЫВАТЬСЯ".
- Узнаёшь? - Старик взглянул на Тутукина.
Тутукин растерялся. Это был эпизод из его повести.
- А за одноглазую ответишь, - пригрозила Ворона.
- Чего вы от меня хотите? - спросил Тутукин.
- Вот! - сказал Белый Полянин. - Это уже мужской разговор. А хотим мы, добрый молодец, чтобы ты довёл дело до конца, уж коли начал. А начал ты за здравие, ничего не скажешь. Здорово описал наше Королевство и Короля нашего, в общем-то неплохого мужика. Как будто с натуры писано. Молодец!
- Спасибо, - робко поблагодарил Тутукин.
- Не за что, - ответил бывший богатырь. - И дальше всё у тебя ладно получилось. Королевич провинился перед отцом. Что было, то было. Хорошо, что папаша его не убил. Вовремя догадался, что его неправильно поймут. Как же, сына собственного казнить, у кого рука подымется! И что просто выгнал его вон из дворца на все четыре стороны. Иди, мол, гуляй, уму-разуму учись. Всё так и было, правда это. И что приставил к нему дядьку, чтоб тот смотрел за мальцом, - тоже правда.
- Лучше бы дядьку одноглазым сделал, - заметила Ворона.
- Не мешай, Карамба! - Белый Полянин отмахнулся от Вороны. - А ты знаешь, что это за человек - дядька?
- Да нет, - сказал Тутукин. - Просто так написал. Дядька и дядька. Меня в детстве родители всегда дядькой пугали. Вот, мол, не будешь есть кашу - придёт дядька. Вот не будешь слушаться - дядька придёт. Я этого дядьки страшно боялся, когда маленький был.
- В том-то и дело! Надо думать, когда пишешь. Вот ты, к примеру, написал, что Королевич полез в колодец воды испить.
- Ну?
- А дядька возьми и захлопни крышку на колодце! И на замок!
- Так, минуточку! - Тутукин вскочил с места. - Я такого не писал!
- Правильно, не писал. Вот твой последний листочек, мы его тоже нашли. Читаем:
"ПОДОШЛИ ОНИ К КОЛОДЦУ. "ХОРОШО БЫ ВОДЫ НАПИТЬСЯ", - СКАЗАЛ КОРОЛЕВИЧ. "НАПЕЙСЯ, КОЛЬ ХОЧЕШЬ", - РАВНОДУШНО ОТВЕТИЛ ДЯДЬКА. ВЕДРА У КОЛОДЦА НЕ ОКАЗАЛОСЬ, ТОЛЬКО ВЕРЁВКА НА ВОРОТЕ БОЛТАЛАСЬ. КОРОЛЕВИЧ УХВАТИЛСЯ ЗА ВЕРЁВКУ И СТАЛ СПУСКАТЬСЯ К ВОДЕ"… Всё.