- Принято, - сказали ребята.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Начало выборной кампании
В одно ясное конецмайское утро жители с удивлением заметили, что весь город заклеен предвыборными листовками.
Нет, дело не в листовках. К предвыборным листовкам давно привыкли, а дело в том, какими были эти листовки. Это был микст между фотографией и рисунком.
На листах был изображен мордастый тип лягушачьей наружности с сигарой в лапе. Изо рта у него выходил комиксовый пузырь, в котором было написано: "Я беру ответственность на себя!"
Внизу шел текст:
"Все на выборы Ж. Ж. Голицына-Сковородкина!
Друзья, пора отдать наш город в хорошие руки. И лучше рук, чем руки Жабжабыча, нам не найти. Он не будет брать взяток, потому что ему не на что их тратить: он не носит костюмов и шляп. Он не будет строить себе виллу: он любит жить в будке. Он не будет покупать себе машины: у него нет водительских прав. Ему совершенно нечего делать - он станет возрождать город".
В самом низу листовки было оставлено чистое место и было написано:
"Оставляйте здесь пожелания будущему мэру. Мы их ему передадим".
Прохожие внимательно читали текст и говорили:
- Ишь ты, какой мордарий с сигарой глаза выпучил.
- Нормальный мордарий, и глаза добрые. Ты к нам в ЖЭК зайди, там помордастее сидят.
Иногда вынимали ручки и приписывали внизу: "Давно пора разогнать нашу милицию. Она притесняет мелкий бизнес!", "Барсукова под суд!", "Кабанова под суд!", "Всех кабанят под суд!".
Христофор Христофорович Барсуков (в миру Кресттопор Кресттопорыч) и Антон Антонович Кабанов (в миру Питон Питоныч) - это были мэр и вице-мэр города.
Чувствовалось, что они сильно насолили жителям, раз их так прозвали в миру.
Все листовки развешивали ребята под руководством Влада Устинова и Кукарековой Любы. Вечером они собирали их со всех заборов и записывали пожелания трудящихся в одну большую тетрадь.
Главным пожеланием избирателей было отдать Барсукова и Кабанова под суд. Но были и другие, менее проблематичные. Люди просили снести ржавые гаражи в центре города, закопать рыжую яму около Института генетики, умоляли окончить строительство детского сада, требовали приделать правую ногу к памятнику Ленина около вокзала (потому что от нее остался один ботинок на проволочках), наказывали увеличить пенсию железнодорожникам и приказывали начать наконец усиленное строительство жилья.
Когда ребята доложили Жабжабычу все просьбы населения, он сказал со вздохом:
- Я как-то представлял все это по-другому!
ГЛАВА ПЯТАЯ. Первые происки
Мэр города Барсуков и его заместитель Кабанов не придали первым листовкам никакого значения - мало ли кто что клеит на заборах. Голосовательная машина у них в городе была хорошо отлажена, и они были уверены, что новых выборов им бояться нечего. Но когда ребята вывесили вторую партию листовок с улучшенными обещаниями кандидата Жабжабыча Голицына-Сковородкина, они не на шутку встревожились:
- Эге, так этот пучеглазый нас обойдет!
Срочно в мэрию был вызван начальник милиции Т. Т. Бронежилетов. Принимали его в гостевой комнате, специально обставленной дешевой пластмассовой мебелью, чтобы посетители второго сорта видели, как тяжело живется администрации города.
Посетители третьего сорта в мэрию вообще не допускались. А посетители первого сорта сами имели дорогие кожаные кабинеты.
- Ты что это, Трофим, за порядком не следишь? - сурово сказал Кресттопор Барсуков. - Ты что это демократию нарушаешь? Тут у тебя под носом какие-то люди предвыборную агитацию ведут, а ты их не арестовываешь.
- А что я могу сделать? - возразил Бронежилетов. - Эти люди все делают по закону.
В разговор вмешался Кабанов.
- Я тебе покажу кузькину мать. Раз по закону, значит, они еще опаснее. А они у тебя на свободе разгуливают. Срочно займись этим делом.
Он так грохнул кулачищем по пластмассовому столику, что стол треснул, и зажал руку Питон Питоныча.
Он минут десять не мог избавиться от этого столика и ходил по кабинету вместе с ним. Бронежилетов ушел, а Барсуков и Кабанов целый час вынимали руку Кабанова из стола, разламывая стол по кусочкам.
- Это почему нас под суд? - спросил Барсуков.
- Завидуют, - сказал Кабанов.
- Чему тут завидовать? Встаем мы в семь, ложимся в двенадцать. Все время по стройкам, по заседаниям. Ну и что, что я построил себе дом на два этажа у Водозабора, так у губернатора Проценко дом на пять этажей.
- А я, - сказал Кабанов, - купил себе две автомашины, так у вице-губернатора их четыре.
- Люди злые, - решили оба начальника.
И срочно был вызван известный в городе фотограф Стенькин. Его пригласили уже в главный кабинет и очень плотно закрыли двери.
- Слушай, Стенькин, - сказал Барсуков, - ты давно хочешь открыть у нас фотоателье. Верно?
- Верно.
- И помещение ищешь.
- Ищу.
- И не находишь.
- Не нахожу.
- Хочешь, чтобы мы тебе помогли?
- Хочу.
- Хорошо, мы тебе поможем. А ты помоги нам.
- Как? - спросил потрясенный Стенькин.
Ему и в голову не могло прийти, что он может чем-то помочь самым важным людям города.
- Нужен компромат на одного типа.
- Кто это?
- Голицын-Сковородкин.
- Кандидат в мэры?
- Он.
- Трудный случай, - сказал Стенькин. - Это будет особо дорого стоить.
- Почему? - спросил Кабанов.
- Он мне почти что друг.
Крест Топорыч и Питон Питоныч задумались.
- Может, тебе он и друг, - сказал Барсуков, - но всему городу он враг.
В конце концов они договорились, что Стенькин получит помещение под фотостудию в центре города (на улице Ленина). А он за это в течение месяца накопает серьезный компромат на Жэжэ (то есть на Жабжабыча).
И Стенькин начал копать.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. Избирательный штаб работает
В один из дней весь весенний город запестрел листовками:
"Все на встречу с кандидатом в мэры Ж. Ж. Сковородкиным. Встреча состоится в главном зале мэрии в семь часов вечера в первый четверг июня".
Ребята набирали листовки на компьютере и вешали их по всем домам и заборам. К этому времени избирательный штаб Жэжэ сильно возрос. Игра понравилась многим ребятам, и школьники включались в дело целыми классами.
На листовках был изображен Жабжабыч с лопатой в руках и в телогрейке. Изо рта шел пузырь с текстом: "Каждому жителю по комнате. Каждому району по кинотеатру!".
Папа Устинов прочитал листовку:
- А вы вашего кандидата зарегистрировали?
- Нет.
- Значит, вас не допустят на выборы.
- Почему не допустят?
- И что нам делать?
- Прежде всего собрать подписи избирателей за Жабжабыча. Для нашего города их должно быть не меньше тысячи. Потом идти в избирательную комиссию и регистрировать кандидата.
* * *
Целую неделю Владик, Люба Кукарекова, Витя Верхотурцев и другие избирательные орлы ходили по подъездам и собирали подписи для выдвижения Жабжабыча в кандидаты.
Тактику разработала Люба Кукарекова. Она звонила в дверь и говорила:
- Здравствуйте. Какой у вас двор запущенный - сплошная помойка. А подъезд, наверное, два года не ремонтировали.
- Какое там два, все десять лет, - говорили жители.
- Вот поэтому мы и предлагаем выбрать нового мэра.
- Это кого же?
- Голицын-Сковородкин Жаб Жабыч.
- Помилуйте, - возмущались жители. - Нам только Жабжабыча не хватало! Лягушки в мэры пошли. Мало нам заслуженных артистов.
- А вы не горячитесь, - говорила Люба. - Давайте будем рассуждать. Зарплата у вас маленькая?
- Маленькая.
- Квартплата высокая?
- Высокая.
- Дом ваш запущен?
- Очень запущен. Уже по стене трещины пошли.
- Так что вам и терять нечего. Кроме собственной бедности. А Жэжэ все исправит.
- Пожалуй, верно, - соглашались жители и подписывали лист за Жабжабыча.
- Он хотя бы работоспособный? - спрашивали они напоследок.
- Очень работоспособный - над одной бумагой может сидеть день, - успокаивали ребята.
- Ну, и ладно.
Для убедительности и для будущей регистрации пришлось написать биографию кандидата Сковородкина.
Биография была очень короткой:
"Жабжабыч Голицын-Сковородкин по образованию старший научный сотрудник - биотехник. Под судом не был. Доброжелателен. Очень считается с мнением народа, в частности детей. Никакой личной собственности не имеет, кроме фотоаппарата и коробки сигар".
Будущих избирателей очень смущало то, что никакой личной собственности Жабжабыч не имеет. Один вредный избиратель по фамилии Скипидаров так прямо и сказал:
- Значит, не наворовался.
- Да ничего подобного, - возмутилась Люба. - Просто ему ничего не надо.
- Такие люди, которым ничего не надо, самые опасные, - сказал Скипидаров. - Их только власть привлекает, значит, будут над народом измываться. Личный интерес обязательно должен быть.
Пришлось придумывать Жабжабычу личный интерес. На очередном заседании избирательного штаба Владик спросил Жэжэ:
- А какой у тебя личный интерес?
- Очень простой. Чтобы у меня был кабинет, машина и шофер. Чтобы все было как у людей.
- Очень мило получается, - сказала Люба. - Выбирайте меня в мэры, чтобы у меня был свой кабинет.
- Это чушь, - согласился Витя Верхотурцев. - Забудь ты про кабинет и машину. Что ты, Жабжабыч, лично для себя хочешь?
- Зарплату хочу, чтобы свою будку починить. Я уже в нее не влезаю. Телевизор хочу. Новую жилетку хочу. Мясорубку хочу купить. Сигары хочу. В Африку хочу поехать.
- Ничего себе размах, - сказал раскованный Леня Коблиц.
- А что, - вмешался старший Попов (Женя), - я думаю, так надо и говорить. Избирателей это не испугает. Вот если бы он про "мерседесы" говорил и про дачи с гектарами, тогда бы народ от него отвернулся.
- А при чем тут мясорубка? - спросила Люба Кукарекова.
- Хочу на мясную пищу переходить, а зубов у меня нет. Пластины одни.
Эти сведения записали в избирательный реестр.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Встреча с избирателями
Главный зал мэрии ребятам не предоставили.
- Ваш кандидат еще не зарегистрирован. Мы не знаем никакого Голицына-Скороваркина.
- Он не Скороваркин, он Сковородкин.
- Все равно не знаем.
Но ребята решили встречу с избирателями не отменять: "Раз не пустили нас в зал, хорошо - будем встречаться на лестнице, прямо на ступеньках". Погода для встречи была самая что ни на есть избирательная: ни жары, ни холода, ни комаров. Такую погоду можно только выиграть в лотерею раз в десять лет. Именно при такой погоде раньше жили наши бабушки и дедушки.
К семи часам стали собираться избиратели.
Пришел церковный звонарь - приятель наших ребят Коля Верный. Пришел папа Владика - Пал Палыч Устинов, пришел вредный избиратель Скипидаров, который спрашивал про личный интерес, пришла местная правозащитница Валерия Прямодворская, и пришел милиционер Дубинкин, для того чтобы разгонять несанкционированную встречу.
Ему было твердо сказано:
- Если соберется больше двадцати, разгоняй.
Несколько человек гуляли по площади, делая вид, что гуляют. Среди них был фотограф Стенькин с портативной телекамерой в кармане. И, конечно, налицо был весь наш избирательный штаб в составе Влада Устинова, Любы Кукарековой, братьев Поповых, Лени Коблинца и Вити Верхотурцева.
Жабжабыч встал на верхней ступеньке и обратился к населению:
- Друзья, посмотрите вокруг, что вы видите?
Друзья посмотрели вокруг, но ничего особенного не увидели.
- Ничего не видим, - сказал Коля Верный.
- Правильно, ничего. А мы должны видеть новый город, - важно сказал Жэжэ. - Новый город, полный света и стекла. Нам пора покончить с трущобами. Нам давно уже пора все автомобильные дороги загнать под землю.
Тут даже наши ребята оторопели.
- А преступность? - сказал Жабжабыч. - Она возросла у нас на десять процентов. На северной части города игральным бизнесом заправляет итальянская мафия, на южной - пуэрто-риканская.
- Это точно, - сказал прогуливающийся недоверчивый Скипидаров. - Вечером от этих пуэрториканцев проходу нет.
- Жабжабыч, - спросил Леня Коблиц, - когда это ты так хорошо научился говорить?
- Я речь мэра города Бостона за прошлый год прочитал.
- А где ты ее взял?
- Мне ее Пал Палыч в Интернете нашел, - и он продолжил: - Почему у нас не действует антимонопольный закон? Почему РАО "Дженерал электрик" постоянно повышает цены? Почему нет конкурирующих компаний?
- Правильно! - закричали из толпы. - Этого Чубайса пора гнать взашей! По пятьсот рублей в месяц за свет платим, а ему все мало.
- А метрополитен? - витийствовал Жэжэ. - В каком он состоянии? Кругом окурки и темные личности. Я не имею в виду цвет кожи.
И хоть в городе N никакого метрополитена не было, люди одобрительно загудели. Новые прохожие стали подходить к Жабжабычу.
Подтянулся и милиционер Рогдай Дубинкин. Он твердо помнил: "Если соберется больше двадцати человек, разгоняй".
Он уже насчитал девятнадцать. И не знал, считать себя самого или нет. С одной стороны, он был милиционер, а с другой - тоже человек.
А Жабжабыч тем временем заканчивал речь. Речь мэра города Бостон за прошлый год:
- Мы уменьшим налоги на бедных и увеличим налоги на богатых. Мы поставим на место эту кучку лжедемократов, называющих себя демократической партией. Минимальная почасовая оплата у нас будет двадцать долларов.
- Это что, в месяц? - послышалось в толпе.
- Наверное, в неделю, - пояснил кто-то.
- А теперь переходим к вопросам, - сказал Жабжабыч. - Я жду.
Вперед вылез вредный избиратель Скипидаров:
- А какой у вас личный интерес? Без личного интереса нельзя.
Жэжэ был готов к этому вопросу.
- Мой личный интерес очень прост. Я хочу сделать евроремонт в моей будке. А то в щели уже можно лапу просовывать. Телевизор хочу купить. И в Африку хочу поехать.
Люди одобрительно загудели. Посыпались другие вопросы:
- Сколько вам лет?
- У вас есть семья?
- Где вы работаете?
Жабжабыч вежливо и, не торопясь, отвечал:
- Лет мне - тридцать с хвостиком.
- Семья у меня есть. Один ребенок и двое родителей. - Он имел в виду Влада и его папу и маму.
- Работаю я на ответственной работе - охраняю жилой объект. До этого работал в Министерстве оборонной промышленности собаководом.
К избирателям подошел фотограф Стенькин, и количество участников превысило двадцать.
- Все, расходитесь! Кончай базар! - приказал милиционер Дубинкин.
- Как кончай базар? - вмешалась Валерия Прямодворская. - А свобода собраний? А свобода слова?
- При чем тут свобода слова? - удивился Рогдай Дубинкин. - Я же не в тюрьму вас тащу, я просто разгоняю.
Он был очень настырен. Не зря товарищи по работе ласково звали его В Рог Дай.
- Гражданин, - сказал он Жабжабычу, - покиньте помещение.
- Не покину, - уперся Жабжабыч.
Дубинкин попытался взять Жэжэ на боевой прием, но Жабжабыч выскальзывал.
Это здорово разозлило Рогдая, он вытащил из-за пояса резиновую дубинку и треснул Жабжабыча по башке. Результат был неожиданным: изо рта Жэжэ вылетел тугой резиновый кулак (язык Жабжабыча) и долбанул Дубинкина прямо в лоб. Дубинкин даже выскочил из милицейской фуражки.
Это уже было сверх всяких сил. Рогдай грозно потянулся к кобуре.
Но тут опять получилась ерунда. Во все времена городскую милицию ругали за ношение огнестрельного оружия, и вся милиция носила в кобурах что придется. Кто отвертку, кто гаечный ключ, кто половник. Рогдай Дубинкин носил большую столовую ложку, чтобы всегда можно было проверить качество пищи в придорожных кафе.
Прицелившись ложкой в Жабжабыча, он закричал:
- Руки вверх!
Жабжабыч от ужаса замер на целых десять минут и вообще испортил всю картину разгона народа, потому что его стало невозможно сдвинуть с места.
Тут к Дубинкину подступила Валерия Прямодворская:
- Что вы сделали? Вы же человека убили!
- Я не хотел, - испугался милиционер. - Это он сам убился.
Дубинкин с удивлением рассматривал свою ложку.
Группа сторонников подхватила Жабжабыча и понесла его к газону.
- Не туда, не туда, - вдруг сказал Жабжабыч слабым голосом, - а вон туда.