10. В БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ
У нас всё ещё затишье. Мы учимся, готовимся к будущим боям.
Нашу эскадрилью принимает бывалый лётчик - старший лейтенант Фёдор Семёнов. На его счету восемь сбитых вражеских самолётов.
Новый командир эскадрильи - москвич. У него, как у нашего "бати", лицо в ожогах. Он молод, широкоплеч, среднего роста. Походка у него решительная, быстрая. Во всей внешности есть что-то удивительно располагающее, внушающее уважение. Говорит спокойно, продуманно.
Вечером на разборе новый командир эскадрильи не раз напоминал нам:
- Самое важное - соблюдать боевой порядок группы. Цель каждого из нас - сбить врага. Но не гоняйтесь за "сбитыми", не отрывайтесь от группы, не нарушайте дисциплины.
Я сразу отметил в командире те качества, которые мы так ценили в Солдатенко: твёрдость, требовательность, товарищескую простоту.
После разбора полётов ко мне подошёл наш парторг Беляев, сел рядом со мной, и у нас завязалась тёплая товарищеская беседа. Беляев говорил, что теперь, во время подготовки к боям, я должен не только много учиться сам, но и учить более молодых и неопытных лётчиков. Он говорил, что, по его мнению, Евстигнеев, Амелин, я и некоторые другие лётчики, одновременно со мной пришедшие на фронт, достойны стать кандидатами в члены коммунистической партии.
Я слушал, не отводя взгляда от его серьёзного, спокойного лица, и чувствовал тот подъём, который испытывал несколько лет назад, когда Мацуй в аудитории техникума говорил о долге комсомольца. Парторг, очевидно, понял, что происходит со мной. С дружеской улыбкой посмотрев на меня, он поднялся, протянул мне руку и сказал:
- Работаете вы все добросовестно, воюете честно и смело. Приобрели военный опыт, знания, растёте политически. Считаю вас непартийными большевиками. Если ты решил, если чувствуешь, что готов принять высокое звание большевика, то подавай заявление. Подумай над этим.
Мы обменялись крепким рукопожатием. Беляев ушёл.
К вступлению в партию я готовился давно. Всё хотел поговорить с нашим комсоргом - старшиной Коротковым, но не решался. Мне казалось, что я ещё не заслужил права быть коммунистом.
Меня назначили заместителем командира эскадрильи.
Сообщив о назначении, Семёнов сказал, как всегда, твёрдо и дружелюбно:
- Ha-днях к нам поступит пополнение. Работы будет много. Нужно так подготовить молодых, чтобы они уверенно дрались с врагом. Надо подробно разбирать их вылеты, учитывать их ошибки. Учитесь командовать.
Готовясь к новым обязанностям, я стал прислушиваться к каждому слову командира, присматриваться к тому, как он командует, учит, воспитывает, как разговаривает с подчинёнными. Мне поручено ответственное дело - воспитание молодых боевых лётчиков.
Прибывает пополнение. Эскадрилья формируется из новых лётчиков.
Все они - комсомольцы. Большинство только что закончили лётную школу. У нас в эскадрилье три новичка. Паша Брызгалов - румяный и коренастый, у него раздвоенный подбородок и смеющиеся глаза; его школьный друг, Миша Никитин, - тонкий, мускулистый, очень подвижной и весёлый. Третий - Гопкало, тоже совсем ещё молодой паренёк.
Брызгалова Семёнов берёт к себе в ведомые. Ко мне назначен в ведомое Василий Мухин. Он уже бывал в боях.
Семёнов отводит меня в сторону и говорит:
- Помните: в дружбе ведомого и ведущего - успех пары. Приглядитесь повнимательнее к Мухину.
Мы с Василием провели много учебно-тренировочных полётов над нашим полевым аэродромом, приглядываясь друг к другу в воздухе. С этого начинается дружба пары.
На аэродроме Мухин ходит за мной - привыкает к моим движениям, голосу. Иногда забуду о нём, оглянусь, а он идёт по пятам. Забавная со стороны, но нужная в лётном деле "наземная подготовка". Как сейчас вижу улыбающееся белобровое лицо Мухина, его голубые зоркие глаза, прядь выгоревших на солнце волос, всю его крепкую фигуру.
Василий чуть сутулился, как часто сутулятся лётчики, привыкшие сидеть крючком в кабине самолёта.
Мы жили дружной тройкой - Мухин, Кучеренко и я. Спали рядом на соломе. Вечерами долго разговаривали о родных. Старики Василия остались в деревне под Гомелем. У него, как и у меня, на сердце никогда нет покоя. Я всё время думаю об отце. Часто вспоминаю братьев: где-то они сейчас? Слежу за линией фронта и с нетерпением жду начала наступления наших войск.
В первых числах июня Петро Кучеренко получил назначение в другую часть и улетел. Пусто стало без него в землянке. Три месяца фронтовой жизни сроднили нас.
11. ПЕРЕД БИТВОЙ НА КУРСКОЙ ДУГЕ
Наступил июнь 1943 года.
Наша часть по-прежнему стояла на аэродроме в девяноста километрах от линии фронта. Отсюда перед нами лежал путь на Киев, Чернигов, Полтаву, Кременчуг - на Украину.
В воздухе и на земле было тихо. Но к нам на полевые аэродромы прилетели свежие эскадрильи истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков. По земле бесконечным потоком двигались наши танки, артиллерия, пехота.
Мы продолжаем учебно-боевую подготовку. На тренировочные полёты теперь обращается особое внимание. Семёнов тщательно проверяет наши знания.
В конце июня 1943 года старшие сержанты - мои товарищи и я - получили звание младших лейтенантов.
Комсомольское собрание в тот вечер прошло торжественно и оживлённо. Каждому хотелось выступить, поделиться своим боевым опытом, сказать о той гордости, которую он испытывает сегодня, вступив в офицерскую семью. Мы горячо обсуждали доклад заместителя командира по политической части о роли советского офицера.
Я знал - мне многого не хватает, чтобы стать настоящим офицером военно-воздушных сил, настоящим, испытанным лётчиком, хотя у меня на счету было уже около тридцати боевых вылетов. "Боевые качества куются постепенно", вспоминал я слова Солдатенко.
В полку не прекращалась напряжённая боевая учёба. По всему чувствовалось, что предстоят большие, решительные бои. Было известно из газет, что в Германии идёт всеобщая мобилизация, что там выпущены новые виды оружия - танки "тигр" и самоходные орудия "фердинанда.
Летая в разведку над вражеской территорией, мы видели, что фашисты подтягивают свежие части.
Как мы потом узнали, враг, пользуясь отсутствием второго фронта, стягивал сюда, к Курской дуге, большие силы, рассчитывая захватить плацдарм, занятый нашими войсками, нанести удар, выйти к Москве.
Но Верховный Главнокомандующий великий Сталин разгадал замыслы фашистов и заблаговременно направил сюда наши закалённые войска и мощную технику.
Мы уверенно ждали начала боёв.
12. БОЕВОЙ СЧЁТ ОТКРЫТ
5 июля 1943 года я проснулся на рассвете от грохота канонады. Проснулись и мои товарищи. Все, словно сговорившись, вскочили с коек и помчались на аэродром. Построились. Собрался весь личный состав. Волнуемся.
Командир объявляет:
- Товарищи! Противник перешёл в наступление на Белгородско-Курском направлении. Он рассчитывает ударом с двух сторон - от Орла на юг и от Белгорода на север - обрушиться на наши войска. Но его замыслам противопоставлена стратегия нашего Верховного Главнокомандующего товарища Сталина. Враг должен быть уничтожен, и он будет уничтожен!
Оглушительное "ура" прокатилось по аэродрому.
Командир продолжал:
- Настал час испытания боевых качеств молодых лётчиков нашего полка. Перед нами ответственная задача - прикрыть советские наземные войска от вражеской бомбардировки с воздуха… Все по машинам!
Весь первый день боёв наша часть просидела в самолётах на земле. Мы, видимо, находились в резерве.
Наутро, чуть свет, мы снова на аэродроме. Полк получил боевое задание: прикрыть наземные войска от вражеской бомбардировки с воздуха.
…Нашу эскадрилью ведёт Семёнов. Мы ещё далеко от линии фронта, а на земле уже видны пожары. Подлетаем ближе. Запах гари чувствуется даже в кабине. В воздухе тают разрывы зенитных снарядов.
Идёт настоящее воздушное сражение. Ничего подобного я ещё не видел и не мог себе представить.
В наушниках шлемофона [В наушниках шлемофона; шлемофон - головной убор лётчика (шлем), в который вделаны радионаушники.] слышатся команды наших офицеров с радиостанций наведения. Не успевает выключиться один передатчик, как включается другой. Разобраться трудно… Товарищи из других эскадрилий уже вступили в бой. Иногда в наушниках раздаются чьи-то отрывистые команды:
- Атакую, прикрой!
- Внимание, слева "мессер"!
С земли доносится:
- Соколы, атакуйте! Бейте их, бейте!
Зорко слежу за командиром и готов выполнить каждый его приказ.
Семёнов сообщает: "Подлетаем к линии фронта".
Вслед за этим раздаётся его команда: "Впереди ниже нас более двадцати самолётов противника. Атакуем!"
И действительно, ниже нас по-воровски, сторонкой, направляется к линии фронта до двадцати семи пикирующих бомбардировщиков "Юнкерс-87" под прикрытием истребителей. Самолёт командира вихрем понёсся на бомбардировщики. Несколько секунд - и горящий "юнкере" рухнул на землю.
Семёнов крикнул:
- Орлы, бей их!
Быстро захожу одному из "Юнкерсов" в хвост. Ловлю его в прицел. Дистанция подходящая. Нажимаю на гашетки - пушки заработали. "Юнкерс" начал маневрировать. Почти вплотную сближаюсь с противником. Обжигает мысль: "Неужели уйдёт безнаказанно?" Как во сне, слышу голос ведомого: "Бей, Ваня: прикрываю!"
Стиснул зубы, продолжаю стрелять и думаю: "Если не собью, то буду таранить, последую примеру Габуния".
Дал несколько длинных очередей. И вдруг самолёт врага вспыхнул и пошёл вниз. С каким торжеством, с какой радостью взмываю вверх! Кричу своему ведомому:
- Вася, друг, одного кокнул!
Оглядываюсь по сторонам. Вижу, от меня отвалил "мессер". Сразу понял, какая опасность грозила мне только что. Я не заметил, как в хвост моей машины зашёл "мессершмитт". Но ведомый был начеку и во время прикрыл меня словно щитом, отбив атаку "Мессершмитта". Если бы не он, гитлеровец расстрелял бы меня в упор.
Наша дружба выдержала испытание в этом жарком воздушном бою. Удар советских истребителей ошеломил врага. Строй бомбардировщиков рассыпался. Противник в беспорядке сбросил бомбы в расположение своих войск и ушёл на запад.
Я ещё не успел опомниться. Губы у меня ссохлись. Хотелось лить. Я был словно в горячке. Но вот снова послышалась команда: "На подходе группа бомбардировщиков. Атакуйте!"
Мы снова врезаемся в свежий строй фашистских самолётов. Противник становится в оборонительный круг. Вражеские стрелки открывают по нас бешеный огонь.
Пристраиваюсь к самолёту противника. Сел, как говорят, ему на "хвост". Думаю: "Сейчас в упор расстреляю". Отчётливо вижу кресты. Пора открывать огонь. Нажимаю гашетки… Но пушки молчат. Я и не заметил, что все снаряды уже израсходованы.
Атакуя первого "Юнкерса", я по неопытности открыл огонь с большой дистанции и вёл его длинными очередями. За несколько секунд израсходовал все боеприпасы. Это был хороший урок. Я на опыте убедился, что нужно экономно расходовать боеприпасы, а для этого действовать точно, быстро, с расчётом.
Между тем противник резко шарахнулся от меня в глубь своего строя и чуть не столкнулся с другим "юнкерсом".
"Так и без снарядов, - думаю, - можно сбивать самолёты врага!" Минут десять гоняюсь за противником. Вражеские самолёты, не выдержав атаки наших истребителей, повернули на запад, суетливо сбрасывая бомбы.
Мой личный счёт открыт: я сбил один фашистский самолёт.
…Мы благополучно, без потерь, вернулись на свой аэродром. В привычной обстановке я ещё острее почувствовал радость. Меня обступили лётчики, механики. Мухин, возбуждённо жестикулируя, рассказывал о том, как я зажёг самолёт и как он отбил атаку "мессера".
Да, но надо сначала по всем правилам доложить командиру. Так и хотелось бежать! Но я подтянулся и спокойно, медленно, как полагается бывалому лётчику, направился к KП. Навстречу идёт Семёнов. Почему у него такое хмурое, недовольное лицо? Я растерялся, запнулся, позабыв заранее приготовленные слова. Семёнов посмотрел на меня и сердито сказал:
- Мне всё известно, видел. Я вами недоволен. Дерзости у вас много. Это хорошо, но в таких сложных условиях надо быть сдержанным, а то самого, как куропатку, собьют. В бою нельзя горячиться.
Он замолчал, а я стоял перед ним навытяжку, в полном смятении. Вдруг командир улыбнулся и протянул мне руку:
- А в общем - молодец! Так и бей их! Но смотри не зазнавайся! Заруби на носу мои слова…
От сердца отлегло. Я был благодарен командиру за то, что он предостерёг меня, заставил быть скромнее и требовательнее к себе.
Первый бой показал, что одного умения водить машину, одного лишь знания самолёта, желания победить врага, одной лишь смелости ещё мало - надо уметь определить замысел противника и, молниеносно оценив обстановку, опередить врага. Успех в воздушном бою решают секунды.
Вечером после разбора полётов в столовой было шумно и весело, как никогда. Говорили без умолку. Многие в этот день одержали свою первую победу над врагом.
На следующий день, 7 июля 1943 года, мне удалось одержать вторую победу - сбить "Юнкерс-87", а через день - два "Мессершмитта-109".
13. В НАСТУПЛЕНИЕ!
С каждым днём бои делались всё напряжённее. Грандиозная битва развёртывалась на дуге, обращённой к западу от Курска. Видимо, враг готовился долго и сейчас в бессильной ярости бросал на поле боя одну дивизию за другой, но они быстро таяли. Планы фашистов провалились. Враг встречал нашу мощную оборону на земле, наше мощное сопротивление в воздухе и стал вести себя нервозно и истерично.
Наша авиация наносила врагу сокрушительные массированные удары.
Через несколько дней после начала битвы на Курской дуге советская авиация завоевала полное господство в воздухе.
К 16 июля 1943 года фашисты на нашем участке фронта перешли к обороне. Но наши войска не дали врагу закрепиться и предприняли мощное контрнаступление, отбросив противника на юго-запад.
24 июля Верховный Главнокомандующий поздравил войска наступающих фронтов с ликвидацией летнего наступления фашистов, о котором они трубили на весь мир. Вражеская оборона подготовлялась долго - Советская Армия сломила её за несколько дней.
…Немецко-фашистские захватчики отступают. Наши войска не дают им возможности опомниться. Мы по-прежнему не вылезаем из своих машин - делаем по нескольку вылетов в день. Наш боевой счёт растёт. Спим мало. Иногда досыпаем днём в землянке. А когда техники спят - неизвестно. Они всю ночь просматривают и ремонтируют машины.
Наш полк перелетел на аэродром ближе к линии фронта. Развалины. Пепелище. Крестьяне встретили нас на околице разрушенного села. Впереди шёл старик со строгим, скорбным лицом, с длинной бородой. Он приблизился к командиру части, обвёл рукой - вот, мол, смотрите сами! - и сказал:
- Сынки, видите это?
Нас окружили ребята, женщины. Все мы были глубоко взволнованы.
Вечером я написал письмо в наш сельсовет и отцу: решил, что пока письма будут идти, войска 1-го Украинского фронта выгонят врага из родной деревни.
Конечно, хотелось быть с войсками 1-го Украинского фронта. Но цель у нас была общая. Вероятно, не один лётчик 1-го Украинского фронта с волнением следил за боями на нашем участке, с нетерпением ждал освобождения родного села под Белгородом.
14. НАЗНАЧЕНИЕ
5 августа был освобождён Орёл и в тот же день - Белгород. В этот вечер прозвучал первый в истории Великой Отечественной войны салют: столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам, освободившим Белгород и Орёл, артиллерийскими залпами.
Настроение приподнятое, радостное: скоро начнём и с украинской земли гнать фашистскую нечисть!
На следующее утро после освобождения Белгорода я, как всегда, подошёл к своему "Ла-5" и приветствовал его: это у меня уже вошло в привычку. Влез в кабину.
- Товарищ командир! - кричит мне Иванов. - Вас зовут.
Я в два прыжка очутился на земле. Ко мне подходят командир соединения и командир части. Рядом с ними - Семёнов. Спешу навстречу.
- Поздравляю вас, товарищ младший лейтенант, с высокой наградой - орденом Боевого Красного Знамени!
- Служу Советскому Союзу! - отвечаю я взволнованно.
Командир соединения пожимает мне руку и прикрепляет орден к моей гимнастёрке.
Евстигнеев, Амелин и многие мои товарищи также получают боевые награды.
Семёнов обнимает меня:
- Запомни, что я тебе скажу. По всему вижу: ты собьёшь много вражеских самолётов. Но смотри в оба: слишком не горячись, не забывай первого сбитого…
Я крепко запомнил простые, искренние слова старшего товарища.
…Рано утром меня вызвал на КП командир части:
- Семёнов назначается моим заместителем, вы - командиром эскадрильи, а Брызгалов - вашим заместителем.
Я вышел с КП обрадованный, но в то же время озабоченный: для новой должности недостаточно обладать одними лётными качествами - необходимо воспитать в себе способности командира, приобрести опыт вождения групп.
Конечно, командовать труднее, чем выполнять приказание командира. Ведь это значит - не только отдавать приказание, но и учить, как его выполнять, воспитывать подчинённых.
Евстигнеев, а позже и Амелин тоже были назначены командирами эскадрилий. Мы упорно работали над собой, чтобы оправдать высокое звание командира эскадрильи.
15. РАЗВЕДЧИК
Кончился срок моего кандидатского стажа, и я подал заявление о приёме в члены партии.
Трудно передать, с каким нетерпением ждал я заседания партийной комиссии! Всё время думал об этом и ещё тщательнее готовился к каждому боевому вылету.
С 4 августа 1943 года началось наше наступление на Харьковском направлении. Я узнал, что в эти дни в неравном бою погиб Кучеренко. Он воевал храбро: на его счету было уже десять сбитых вражеских самолётов.
Вечная память тебе, Петро!
…14 августа, когда я только что возвратился с боевого задания по прикрытию наших войск и собрался идти в столовую, меня срочно вызвали на командный пункт.
Передо мной поставлена задача: моей шестёрке надо прикрыть действия нашего разведчика - ему поручено ответственное задание. Встретиться с разведчиком мы должны в воздухе над нашим аэродромом.
Я собрал лётчиков эскадрильи и рассказал о задании. Мы разошлись по машинам и стали ждать. Обед нам подали прямо в самолёты.
Прошло двадцать минут. Над аэродромом появился самолёт, это был наш разведчик. Взлетели. Я связался с ним по радио и доложил, что готов к сопровождению. Летим на высоте трёх тысяч пятисот метров. Облачность три-четыре балла. Разведчик идёт впереди, моя шестёрка - позади. Идём над линией фронта. Вражеские зенитки открыли огонь.
Когда мы углубились во вражеское расположение километров на двадцать, я заметил фашистские истребители.
Они направлялись к нам.
Предупреждаю лётчиков по радио:
- Ястребы, будьте внимательны! Сзади, ниже нас, двенадцать истребителей противника.
Самолёты врага подходят ближе.
Мы начали маневрировать, чтобы прикрыть разведчика и не дать врагу возможности зайти к нему в хвост.
Внезапная атака противника сорвана.