- У орлов очень острое зрение, - успокоил Паук Паукович. - Если луч ляжет не на вершину, а лишь к подножию горы, Гэйдл, однако, все буквы разглядит.
Дома их ждал чудесный завтрак: рисовая каша с яблоками! И так как ложек не было, Серёжик вместе со всеми ел её лапами. Правда, только верхними. Хотя, если бы он попробовал есть нижними, пауки бы нисколечко не удивились.
Сказали бы:
- Молодец! Так удобнее.
А к чаю были паушки - маленькие ватрушки с творогом и крыжовником.
Глава 15
Погоня
Конечно, Серёжик не ждал, что Гэйдл прилетит на следующий день. Но прошла неделя, а от него не было ни слуху ни духу.
Даже Паук Паукович начал волноваться, не съели ли телеграммный луч грозовые тучи.
Сказать по правде, Серёжику не очень хотелось уходить от пауков.
Тем более к Дракону, у которого из ушей всякая гадость льётся, да ещё туда, где с листьев облетают деревья!
Дни становились прохладнее, все чаще лил дождь. Пауки сплели ёжику мохнатый свитер с капюшоном, пришили к штанам теплую подкладку.
Серёжик тоже не сидел сложа лапы. Он сам соткал платочек с буквами. Получилось "МАМ", на "Е" не хватило места.
Пауки удивились таким способностям, и ёжик делал наравне со всеми забор вокруг дома. Это было нелегко: нити нужно было переплетать по многу раз, чтобы они стали толстыми, как верёвки.
В конце работы кусок такой верёвки оказался лишним, и Паук Паукович хитро прищурился:
- Ну-ка, привяжите её к осинам!
Пук и Пак завизжали от радости. Серёжик посмотрел на них и тоже взвизгнул.
Он только по телевизору видел канатоходцев!
Веревку натянули высоко, но это никого не испугало. Старые пауки прошлись всего разочек, а молодые, Пук и Пак, бегали взад-вперед как угорелые.
Серёжик сидел под кустом и представлял, что он в цирке. Он думал: "Пауки не похожи на меня, у них много лап и глаз. Но они не страшные! Они просто не похожи на меня".
Паук Паукович сказал:
- А ты чего? Хочешь, научим? Иди сюда.
И пока спускали верёвку, Серёжик подумал: "А ещё они добрые".
Верёвку положили на жухлую траву, на опавшие сухие листья. Оказывается, сначала нужно учиться держать равновесие и ходить внизу, не наступая на землю.
Только через день Серёжик смог добираться с одного края на другой, не сходя с верёвки. Её немножко приподняли. Пауки подбадривали:
- Не бойся!
А на следующий день верёвку повесили ещё выше. И Серёжик, конечно, падал и, конечно, набивал шишки, но на третий день бегал, как настоящий канатоходец. И если терял равновесие, то не плюхался в траву, а цеплялся за верёвку и снова на неё забирался.
Пауки аплодировали ёжику всеми лапами. А старичок Пау кричал, что хочет его усыновить.
Самым трудным было залезать на осину. Пук и Пак ползли по стволу легко, так же как по стенам ипотолку. А Серёжик, сколько ни старался, - расшибал лоб. Ветки были высоко: не дотянуться.
Паук Паукович, устав его подсаживать, пообещал:
- Ты будешь первым ёжиком-верхолазом!
И он сдержал слово, сам лично сплел четыре маленьких тапочка с клейкими подошвами. Серёжик натянул их на все лапы и мгновенно вскарабкался на потолок!
- Я - паук! Я - паук! - веселился Серёжик, бегая вниз головой. В когда-то страшном слове не было ничего страшного.
Верёвка стала неинтересной! Теперь ёжик наперегонки с Пуком и Паком забирался на любые деревья и даже по стенам на крышу дома.
Оттуда он и заметил летящего орла.
- Гэйдл! Гэйдл! Я здесь! - закричал Серёжик, подпрыгивая.
Но орёл уже увидел его и, описав красивый круг, сел возле трубы.
- Быстро собирайся! - приказал он. - Сюда летят королевские гуси! Кто-то выследил тебя и доложил во дворец!
Серёжик сбегал за котомкой, бросил туда платочек, клейкие тапочки; чуть не плача, попрощался с пауками. Паучихи Пка и и Пуа еле успели собрать еду.
- Скорее же! - крикнул Гэйдл и, схватив Серёжика за шкирку, бросил себе на спину.
Через секунду они были уже высоко. Серёжик последний раз посмотрел на ставший родным паучий домик, на столпившихся возле него пауков. Их было еле видно. А ещё через секунду дом превратился в точку и пропал. Вокруг, куда ни глянь, простиралось море багряных и золотых листьев. Оно волновалось, шелестело, будто звало Серёжика обратно.
Куда? Куда они летят? Может быть, Гэйдл спрячет его у себя, и Серёжик увидит горы? А может быть, орёл доставит его к самому Дракону да ещё научит, как спасти маму? И совсем скоро Серёжик её обнимет, прижавшись щёчкой к застиранному фартуку?!
- Вот они! - послышалось сзади. - Заходи справа, заходи слева!!!
Серёжик оглянулся. Гогоча, за ними неслись чёрные королевские гуси.
- Именем Королевской полиции приказываю остановиться!!!!!! - донеслось гулким эхом.
У одного из гусей к шее был пристёгнут мегафон.
Они подлетали всё ближе - уже можно было разглядеть перламутровые короны на фуражках и глаза, сверкавшие злостью! А ведь это, подумать только, были те самые гуси, которые катали Серёжика во дворце и помогали ловить воздушные шарики!!!
Орёл сложил крылья и камнем полетел вниз.
- Пригнись, - скомандовал он.
Серёжик упал на жесткие перья, обняв орла за шею, и с ужасом смотрел, как быстро приближается земля.
Вдруг Гэйдл неожиданно взмыл вверх, повернул, закружился и снова начал падать. Ветер свистел, хлопали огромные крылья, от неожиданных разворотов подбрасывало вверх.
Гуси начали отставать.
- Не умеют маневрировать, - крикнул Гэйдл. - Держись!
Серёжик держался изо всех сил, но так кружилась голова, что он зажмурился, чтобы не видеть, как вертится, то приближаясь, то удаляясь, лес.
У самого уха вдруг что-то просвистело. Ёжик открыл один глаз. Гуси стали стрелять резиновыми пульками. У каждого в клюве теперь было зажато по узкой жестяной трубке.
Гэйдл метнулся в сторону. Потом вновь бросился вниз. Серёжик видел, что одним крылом орел стал махать слабее.
"Ранили, ранили! - ужаснулся ёжик и заревел. - Ранили из-за меня!"
- Вот и полетали! - хмуро сказал Гэйдл, начиная снижение.
Он спустился и нашёл маленькое дупло, почти у земли, под корягой замшелого дуба.
- Прячься, - строго сказал орел.
Серёжик с трудом протиснулся в темную глубину.
- Вот теперь можно и поговорить, - устало вздохнул Гэйдл. - Где переводчик?
- Унесла чинить фрейлина, - на чистейшем птичьем языке пробормотал, продолжая хлюпать носом, Серёжик.
Орёл не удивился.
- Сбываются пророчества Древней Книги, - кивнул он.
- Тебя догонят! Улетай!
- Крыло подбито, - объяснил Гэйдл. - Далеко не улететь. Лучше говори, зачем послал телеграмму.
- Тебя поймают, Гэйдл! - заторопился Серёжик. - А телеграмма… Потому что ключ не слушается, не открывает, только спрашивает: "Что самое главное? Что самое главное?" А что самое главное, Гэйдл?
Орёл величаво запрокинул голову. Гусей пока не было видно.
- Главное для всех разное. Для Королевы Лебедь главное - богатство, для меня - мудрость, для твоей мамы…
- Я! - поспешно вставил ёжик. - А для пауков - паутина.
- Много нас на земле. У каждого зверя, у каждой птицы, у каждой самой маленькой мушки есть что-то своё главное.
- И у червячка? - удивился Серёжик.
- И у червячка.
Гэйдл не суетился, говорил степенно, как будто не волнуясь, что вот-вот его схватят.
- А бывает такое самое-самое главное - общее для всех?
- Конечно! - кивнул Гэйдл. - Тем и жив мир.
"Именем Королевской полиции…" - донеслось сверху…
Гэйдл не договорил, метнулся в сторону, успев бросить Серёжику в дупло маленький деревянный свисток.
- Если будет очень-очень трудно, свистни! - крикнул он. - Я прилечу, где бы ни был. Только помни: услышу лишь один раз. Только один!
Загоготали гуси.
- Схоронись!
Серёжик свернулся клубком и затаил дыхание.
- Ты где-то здесь спрятал ёжика! - орали гуси. - Именем Королевы - говори где!
Гэйдл молчал.
Серёжик не видел, как связали гордого орла и поволокли во дворец.
Всё так же, уткнувшись носом в пятки, он думал: "Гэйдл спас меня. А кто спасёт его? Есть ли у Гэйдла такой свисток, чтобы кто-то примчался к нему на помощь?"
Ошарашенный этой мыслью, Серёжик сел.
А ведь такой свисток должен быть у всех! И у самой маленькой мушки, и даже у червячка. Разве это не самое главное - знать, что кто-то всегда поможет?
Значит, самое главное - помогать? Мне помог Гэйдл, помог Тим, помогла Трясогузка, пауки и Сова. А кому помог я?
В дупле пахло грибами. Наверное, здесь когда-то была кладовка запасливой белки. Пахло, как дома на далёкой-далёкой Самолётной улице. Над головой шумели листья и медленно пролетали мимо дупла, падая на землю. На одном спланировал мышонок и, заглянув к Серёжику, пропищал:
Когда с листьев облетят деревья,
Когда потечет ручьями дверь,
Кто спасает, сам найдет спасенье
Вчера станет завтра. Верь не верь.
Он был такой маленький, словно игрушечный. Мигнул глазками-бусинками цвета жареной картошки и пролетел мимо. Серёжик даже испугаться не успел. Он решил, что мышонок ему снится, и повернулся на другой бок.
Какие двери, какое спасенье?
Этот Дракон расправится с ним. Как полыхнёт пламенем изо рта, как зальёт вонючестью из ушей, как рубанёт когтями-саблями!!! От таких мыслей по иголкам пробежал холодок. Серёжик свернулся клубком и уснул. Даже не поужинал.
Глава 16
Фьоро и его осел
Проснулся ёжик от ослиного крика.
Осёл не просто кричал, он пел. Серёжик прислушался и разобрал слова:Мне нечего есть и нечего пить!
Как тяжело на свете мне жить…
Иа-Иа-Иа! Несчастная судьб-иа!Ах, как устали ноги
Брести по пыльной дороге!
Иа-Иа-Иа! Несчастная судьб-иа!И бьют меня, и ругают…
И злым хлыстом подгоняют…
Иа-Иа-Иа! Несчастная судьб-иа!
Пел Осёл, так жалобно всхлипывая, так подвывая, что Серёжик сам чуть не разревелся. Он торопливо развязал котомку, чтобы накормить несчастного, и осторожно выглянул из дупла.
Осёл сидел около тележки с большущей корзиной румяных яблок и между завываниями откусывал от каждого по куску. Не доедая, он бросал яблоки обратно в корзину.
Из зарослей ивняка вышел толстый хорёк в длинном халате и огромных туфлях с загнутыми носами. На голове у него красовалась цветастая чалма.
- Поймал? - спросил он.
- Ты же, вид-иа-шь, Фьоро, что нет, - беспечно ответил Осёл, надкусывая очередное яблоко.
- Так ищи!
- Еще чего! - хихикнул Осел. - Он скоро сам выйдет.
- Да может, его тут нет? - колдун с досадой пнул корзину. - Я весь берег обошёл, все кусты излазил.
- Гуси сказали, что здесь. Я и сам носом чую, что рядом! - Осёл понюхал воздух. - Где-то недалеко. Сейчас я его выманю.
Осел зарыдал:
Мне нечего есть и нечего пить!
Как тяжело на свете мне жить…
Иа-Иа-Иа! Несчастная судьб-иа!
Серёжик сидел ни жив, ни мертв. Колдун Фьоро! Осёл! Значит, их прислали королевские гуси!
Сердце застучало громко, кажется, на весь лес! Еще секунда, и услышат! Чтобы заглушить стук, Серёжик прижал к груди котомку.
Но на берегу было не до него.
- Зачем ты надкусываешь яблоки? - верещал колдун.
- Делю их на твои и мои, - весело объяснил Осёл, - чтоб не перепутались.
- И где мои?!
- На дне. Отсюда не видно.
Колдун завизжал:
- Я сейчас превращу тебя в муху!!!
Осёл расхохотался:
- Давай, давай! Хоть в пылесос!
Серёжик похолодел от ужаса и одновременно позавидовал: "Вот это Осёл! Ничего не боится!". Ему так захотелось посмотреть на чудесное превращение, что он краем глаза выглянул из дупла.
Хорёк, сверкая глазами, закрутился на одном месте:
- Бигль! Шмигль! Ай-лю-лю!
- Ой-ой-ой! - Осёл стал кататься по траве. - Сейчас умру!
"Превращается!" - ахнул Серёжик и затаил дыхание. Но Осёл лишь заливисто смеялся:
- Бигль! Шмигль! Ай-лю-лю! Ой, не могу… Бигль! Шмигль!
Фьоро топал ногами, ругался, подпрыгивал, но сделать ничего не мог.
Наконец Осёл устал хохотать и, улегшись на спину, заявил:
- Ничего-то ты не умеешь! Помнишь два-три пустяковых заклинания!
- Ничего не пустяковых… Молчалку знаю и телефон…
- Говорил я тебе: учись! А ты что? Лепил из пластилина шарики, рисовал танки в тетрадке.
- Не шарики, а бомбы! - надулся Фьоро. - Во мне кипит разрушительная сила.
- Пусть кипит, - усмехнулся Осёл. - Пять лет ты ходил в высшую колдовскую школу, а даже молоко из воды не можешь сделать!
- Я наоборот могу! Из молока - воду!
- Наоборот все могут, - махнул копытом Осёл.
Фьоро обиженно засопел.
- Пока ты стрелял пульками по соседним партам и корчил рожи, - продолжал Осёл, - я учился. А кто был я? Просто осёл, возивший воду. Помнишь?
- Еще бы! Просто осёл! - брызгая слюной, заверещал Фьоро. - Ты привозил тележку с тяжёлыми бочками, я проделывал в них дырки, и вся вода вытекала!
- Ты был не просто лентяй, а злющий и хитрый лентяй.
- Во мне кипела разрушительная сила!
- Пока она кипела, я запомнил заклинание, которое повторял профессор, и стал заделывать дырки сам. С тех пор я каждый день стоял под окном и учился. У меня не было тетради. Я писал копытом по песку. Ветер сдувал мои надписи, пробегали ученики, затаптывая их.
- Я специально стирал твои закорючки ботинками! - фыркнул колдун.
- А мне хотелось учиться. Когда ты уходил домой, я шёл к окошку профессора и стоял под ним до поздней ночи, запоминая всё, что он говорил.
- Ну и что? - разъярившись, крикнул Фьоро. - Диплом и большую золотую медаль всё равно получил я!
- Потому что слушал мои подсказки, - напомнил Осёл. - Ну-ка попробуй, найди этого ёжика без меня.
Фьоро развернул какую-то карту и стал сыпать на неё белый порошок, бурча под нос:
- Шуши, мыши, пёс на крыше…
- Да не пес, а кот!
- Шуши, крыши, кот на мыши… - колдун почесал затылок.
Осёл забрал карту, сам посыпал её белым порошком и сам прочел длиннющее заклинание:
- Шуши, мыши, кот на крыше! Звёзды, небо и вода! Солнце всех на свете выше! Ландыш, маки, резеда! Синий цвет и цвет зелёный! Вкус и сладкий, и соленый! Шуши-мыши! Мыши-шуши! Покажи нам здесь часть суши! Где-то прятался секрет! А теперь секрета нет!
Карта заискрилась голубоватым сиянием. Осёл, продолжая хрустеть яблоком, сказал:
- Тут ёжик. В семи метрах от нас.
- А семь метров это сколько?
- Вспоминай, Фьоро, вспоминай! Это ещё в первом классе учили!
Как ни был напуган Серёжик, он успел хвастливо подумать: "Я не ходил в первый класс, а метры знаю".
И тут его больно схватила за шиворот цепкая лапа!
- Браво, Фьоро! Браво! - зааплодировал копытами Осёл. - Только что ж ежонок такой маленький?
Гордый колдун бросил Серёжика в тележку.
- Маленький-то маленький, а всю лапу исколол! - скривился Фьоро. - Но ничего… Я получу за этот репейник мешок золота!
Осёл укоризненно покачал головой.
Колдун вытащил из тележки ржавую клетку и запихнул туда ёжика. Вот она - тюрьма всех птиц и зверей!! Серёжик заплакал.
Фьоро повесил на клетку замок, а ключ положил в ухо.
- Поехали!
- Лень! - зевнул Осёл. - Спать хочу! Отправимся завтра…
Сколько ни топал ногами Фьоро, сколько ни плевался - Осёл будто не замечал. Он укрылся клетчатым пледом, который тут же наколдовал прямо из воздуха, и захрапел.
Глава 17
В клетке
Осёл спал, а Фьоро не обращал на ёжика никакого внимания. Колдун чертил на песке какие-то знаки и всё время ругался. Что-то у него не получалось. Лишь один раз из серого камешка повалил дым, в котором что-то квакало. Но что это, похоже, не понял и сам Фьоро.
Клетка была тесной. Серёжик жевал паушки - гостинец, который паучихи успели положить в котомку. Творог таял на языке, крыжовник пах летом.
Накрапывал мелкий дождик. Незаметно подкрался вечер, а затем наступила ночь.
Фьоро забрался в тележку, укрылся одеялом, на котором были нарисованы пушки и пулеметы, и захрапел. Клетку с ёжиком он бросил на землю. От неё тянуло холодом и сыростью. Дождь усилился.
Серёжик вскоре так промок и замерз, что у него зуб на зуб не попадал. Он и клубком сворачивался, и прыгал, но согреться никак не мог.
Даже клейкие тапочки натянул, но лапки всё коченели, и скоро ему стало больно пошевелить коготками. Он натянул пустую котомку на голову и стал часто-часто дышать. Носу стало теплее.
"Хр-хр…" - громко храпел Фьоро. "Пс-пс…" - сопел Осёл.
"Скоро зима, - думал Серёжик. - Совсем немного, и все-все-все изменится. Деревья станут похожими на старые мётлы, а лужи покроются ледяной коркой. И, бр-р-р, станет ещё холоднее… А волшебный снег, на который так приятно смотреть из окна, обняв чашку с горячим чаем, - этот самый снег будет падать на иголки… А лапки?! Каково им будет брести по снежной каше?" Потом он подумал, что, может, и брести не придётся… Поставят клетку на каком-нибудь подоконнике и будут кидать ёжику морковку…
Грустные мысли всё вокруг делали грустным. Грустные чёрные ивы грустно смотрели в грустную реку.
Там время от времени раздавался всплеск… Наверное, резвились непослушные маленькие рыбки, которых мамы не могли уложить спать. Таинственным светом мерцали звёзды. И вдруг кто-то сказал страшным голосом:
- Ключ!!!
Серёжик замер. Рыба или звезда? Звезда или рыба?
Он схватился за карман. Ключ был на месте. Ёжик огляделся, прислушался к тишине, спящим деревьям и небу. Оно было похоже на огромный чёрный платок с миллионом дырочек, наброшенный на лампу. Может быть, и правда, небо - это дырявый платок, которым накрывают Солнце? Может, солнечный, а не звёздный свет пробивается к земле сквозь черноту? Может, это само Солнце сказало?!
Кто-то громким голосом повторил совсем близко:
- Ключ!!!
Серёжик перепугался и мгновенно свернулся клубком. Сердечко забилось часто-часто. Ключ хотят! Его ключ!!! И голос опять знакомый!!!
"Не отдам, ни за что не отдам", - дрожа, думал ёжик. Он так долго лежал, свернувшись, и нюхая паучьи тапочки, что незаметно согрелся и задремал. А когда проснулся, стало светать.
"Кто-то говорил про ключ!" - вспомнил ёжик и прислушался. Было тихо. Как же он сразу не догадался?! Ключ!!!
Серёжик торопливо вытащил его из кармана и просунул лапку сквозь прутья. Замок, конечно, мал! Дырочка совсем крошечная. Но только он приставил ключ к замочной скважине, тот тут же уменьшился.
- Что самое главное? - пропищал он. Ведь теперь ключ стал малюсеньким, как булавка.
Серёжик прошептал:
- Мама.
Ключ повернулся, но замок не открылся.
Что же ещё? Совсем недавно ёжик сказал бы про ананасы и богатство, но, пожив во дворце, понял, что это не главное.
Серёжик нащупал в кармашке свисток и уверенно шепнул:
- Помогать.