- А недавно ёжика отпустил! - сердито гаркнул он. - От тебя одни неприятности!
- Сколько можно повторять! - обиделся Златти. - То был бешеный ёжик, кусал всех без разбора. Возьми я его - он бы тебе уже руку оттяпал.
- Мы бы ему намордник надели! - канючил Нытти. - И пусть бы мок, а теперь мокну я…
- Ладно вам! - шикнул третий. - Пошли отсюда, жрать охота!
- Жадди, ты всегда хочешь лопать! - возмутился Златти. - А как же план? Вспомните, за тысячу мы получим сто монет чистого золота. А за девятьсот девяносто девять - всего пятьдесят.
- Крот специально придумал такой договор, чтобы нас надуть! - всхлипнул Нытти. - А если я простужусь и умру, то вообще не получу своей доли…
- Жрать и точка! - взвыл, выскакивая из воды, Жадди. - У меня сейчас живот взорвётся от голода!
- Взорвётся он у тебя когда-нибудь за обедом! - сказал, выбираясь на берег, Златти. - Потому что ты обжора!
- Немеют пальцы, нос, язык… У меня температура… - скулил Нытти, отжимая штаны. - Зубы, и те немеют.
- Значит, есть не будешь! - обрадовался Жадди.
Гномы вытащили из воды невод, в котором сверкнуло что-то необычайно яркое, тут же быстро его смотали и трусцой, стараясь согреться, побежали вглубь леса.
Серёжик сидел ни жив ни мёртв. Так вот они какие, гномы! Попади Серёжик к ним, они надели б ему намордник и полоскали в воде, как приютских ежат. Значит, ежата собирают водоросли? Но что такое ослепительно сияющее вытащили гномы? Водоросли так не блестят. Похоже на бенгальский огонь.
И при чём тут Крот? Если гномы дружат с Кротом, от них нужно держаться подальше!
Но почему Крот платит золотом за речную траву, мешок которой стоит три боровика?
Вопросов было больше, чем ответов.
Серёжик зевнул и посмотрел вверх. Солнце, ещё розовое, золотило верхушки деревьев, здороваясь с каждой веткой. А ёжику ужасно хотелось спать. Он заметил дупло и залез туда, с трудом затащив котомку с камнями.
Во сне Серёжик видел ёжиков, которых заставляют нырять в ледяную воду.
Он хотел их спасти, но только беспомощно открывал рот. Ежики кричали: "Помоги! Помоги!", гномы злобно хихикали. И Серёжик знал, что если обернётся, то увидит что-то очень-очень страшное. Может быть, Крота, может быть, скелета, а может… самого Дракона!!! Каждой иголкой, каждым коготком он чувствовал страх, страх, страх!
И от страха проснулся.
В ушах всё ещё стоял крик о помощи.
Ужасно быть приютским ёжиком - это Серёжик знал всегда. Но что их отдают мучить гномам - это уж слишком!
Еще вчера он говорил ключу, что главное - помогать. Но как? Как он может помочь? Здесь какая-то банда: гномы, Крот… А он всего лишь маленький ёжик с ключом, свистком и спичечным коробком…
Может, прокрасться, разузнать, где у гномов нора, а потом свистнуть, позвать Гэйдла, вместе найти Осла и… И пусть он наколдует так, что гномы перестанут есть водоросли? Или вообще забудут о приютских ёжиках!
Но что такое сияло в реке?
От волнения захотелось есть. Серёжик открыл спичечный коробок, достал оттуда крошку, пакетик и, дунув, скороговоркой произнес: "Фр-фр! Вжик-вжик! Тр-тр! Брык-брык! Превращенья час настал, маленький большим вдруг стал!"
Тут же аромат свежей булки наполнил дупло, а пакет стал большим и упругим.
Серёжик проткнул его иголкой и стал тоненькой струйкой лить на язык прохладное молоко.
Он вытянул лапки, закрыл глаза и, откусывая от булки по маленькому кусочку, вспоминал кино про хомяка-разведчика. Тот был хитёр и, перекрашенный в лисёнка, два года жил в лисьей норе - самом логове рыжих шпионов… Он умел читать следы гусениц, расшифровывать запахи ветра, с закрытыми глазами определял, где север и юг, и носил за щекой пистолет.
Водяной, конечно.
Но если брызнуть из этого пистолета, у врага сразу осыпалась шерсть. Эх, хомяка сюда бы!!!
Серёжик высунулся из дупла и оглядел лес. Было тихо, ни одна птица не пела, ни одна белка не болтала с соседкой, никто не пробегал по делам. Листья на деревьях, и те не шелестели.
"Вот как все боятся гномов!" - подумал Серёжик, и от этой мысли у него заболели и лапы, и голова, и живот.
Но надо, надо, надо помочь приютским ежатам!
Некому их защитить.
- Узнаю, где нора, а потом свистну! - прошептал Серёжик решительно.
Он бесстрашно спустился вниз и направился в ту сторону, куда убежали гномы.
По примятым листьям, по бурой тине, которая падала с невода, ёжик искал нужную дорогу. Иногда он сбивался с пути и тогда возвращался назад.
Хотел спросить дорогу у ужа, но тот, блеснув глазами цвета жареной картошки, проворчал:
Когда с листьев облетят деревья,
Когда потечёт ручьями дверь,
Кто спасает, сам найдет спасенье
Вчера станет завтра. Верь не верь.
В который раз Серёжик слышал эту чепуху. С таким глупым ужом и говорить не о чем.
В конце концов к вечеру он добрался до замшелого дуба, под корягами которого нашёл круглую дверь. Она была замаскирована еловыми ветками, а над входом висела непонятная табличка: "Званый гость хуже незваного".
Серёжик задумался. Может, это нора какой-нибудь землеройки? Нужно залезть на дерево и подождать, кто оттуда выйдет.
Старый кряжистый дуб с засохшими ветками был такой высокий, что, кажется, верхушкой подпирал облака… Он недовольно заскрипел, когда Серёжик поставил на него лапку, и вдруг… Кора под лапкой скукожилась, сморщилась, как листок бумаги, и разорвалась! Из чёрной дыры ствола подул пропахший гнилью ветер, и неведомая сила стала затягивать ёжика внутрь! Ещё секунда - его закружило, как фантик, и он понёсся по склизкому чёрному тоннелю, пытаясь лапками ухватиться за его стенки. Дышать было невозможно, ужасный запах становился всё сильнее. Вот под лапкой оказался какой-то выступ, Серёжик вцепился в него, но куда там! Его тянуло и засасывало вниз, как будто кто-то включил огромный пылесос. Пытаясь затормозить, ёжик все больше и больше пачкал лапки чем-то вонючим и липким. Страх внутри его сердечка всё рос, рос и, когда стал таким огромным, что уже не помещался в ёжике, тот закричал. Но вместо крика из горла вырвался писк, как у мыши-полёвки.
От этого стало совсем жутко. Серёжик прямо на лету свернулся клубком. И дальше полетел так быстро, что уже через несколько секунд плюхнулся в какую-то грязь.
Было тихо. Ёжик подождал и осторожно выглянул. Никого. Тогда он встал и осмотрелся. На стене, у двери, висел тусклый светильник. Как ни был слаб его свет, Серёжик разглядел, что сидит в клетке! Часть комнаты была перегорожена чугунной решёткой, врытой в земляной пол. Но земли почти не было видно, под лапками колыхалась вязкая жижа, от которой шёл отвратительный запах. Серёжик залез на прутья и повис там, стараясь обсохнуть.
Тут же послышались шаги, и дверь распахнулась.
Перед ним стояли гномы! Те самые гномы, которых он видел у реки: Жадди, Златти и Нытти.
- Говорил же я, что гостеловка сработала!!! - заверещал Златти. - Только что это?
- Чёрная обезьяна… - предположил Нытти и сделал шаг назад.
- Обожаю жареных обезьян! - причмокнул Жадди и бросился к клетке.
Глаза его горели таким голодным блеском, что Серёжик взвизгнул.
- Да это же тот самый бешеный ёжик! - воскликнул Златти. - Только грязный.
- В речке отмоем! - хихикнул Нытти.
- И съедим! - подпрыгнул Жадди. - Это ж не приютский ёжик, значит, его можно съесть?
Все три гнома с любопытством рассматривали Серёжика. Он висел, держась за чугунные прутья, и думал только об одном: потерял он свисток, когда летел, или нет?
Златти покачал головой:
- Гляньте, как он смотрит. Запросто чего-нибудь откусит. Бешеного есть нельзя. Можно заразиться.
Серёжик, чтобы подтвердить, что он бешеный, зарычал.
Гномы отпрянули. Златти почесал затылок, достал из-за пазухи какой-то справочник, полистал.
- И в воду он не полезет, если бешеный. Написано, что у всех, кто болеет бешенством, водобоязнь!
- Ну и что? - сказал Нытти. - Мы его туда на веревке забросим.
- Да перегрызёт он веревку! - вмешался Жадди. - Такому цепь нужна.
Серёжик зарычал снова и стал плеваться (он видел по телевизору, как ведут себя звери, укушенные бешеными комарами).
- Мда… - сдвинул брови Златти. - Продать такого бешеного и слюнявого мы не сможем. Цепь стащил Крот… Новую покупать дорого… Значит, нужно вылечить.
- Что значит вылечить? - загромыхал Жадди. - Бешенство лечится чертополохом и пиявками целый год! Так когда-то лечили моего дедушку.
- Вот в кого ты уродился…
Жадди не услышал. Его глаза сверкнули безумным блеском.
- И этот грязный ёжик будет полгода нас объедать?! - топнул он. - Ни за что! Я не боюсь бешенства! Раз дедушка переболел - мне не страшно. Я ёжика СЪЕМ! Сам! В сметане!
Златти достал счёты и стал что-то высчитывать.
- Действительно, содержание этого гостя нерационально. Пока он вылечится, слопает кучу продуктов. Да и цепи нынче дорогущие. А если у Жадди иммунитет, то, может, он и не заразится? Хорошо, Жадди. Можешь съесть. Но закусывай пиявками и чертополохом.
- Эй! Вы чего! - закричал Серёжик. - Я совсем не бешеный! Я тот самый ёжик, которого ищет Королева. За меня мешок золота дадут!!!
- Он ещё и сумасшедший, - махнул рукой Златти, - его дядя в сумасшедший дом вез.
Серёжик разревелся, вцепившись в прутья что есть силы.
Но Жадди оказался сильнее. Схватив ёжика под мышку, он выбежал из гостеловки, радостно распевая:
- Ёжик в сметане! Трам-парам-пам! Ёжик в сметане! Съем его сам!
- Давно я не видел его таким весёлым… - заметил Златти, снова достал счёты и, пощёлкав, заключил: - Да, съесть намного дешевле.
Глава 21
Ёжик в сметане
Жадди притащил ёжика в кухню и швырнул в грязную раковину, полную каких-то объедков. Затем открыл кран и побежал искать кастрюлю. На Серёжика полилась ржавая холодная вода. Мокрый, он стал шарить по карманам в поисках свистка. Пусто!!! Ни свистка, ни ключа, ни спичечного коробка! Наверное, все это вывалилось, когда он падал.
Серёжик выскочил из раковины и заметался в поисках убежища, оставляя повсюду мокрые следы. Жадди поймал его и, облизнувшись, снова сунул под кран.
- Не ешьте меня, пожалуйста!!! - взмолился Серёжик.
Но Жадди, не обращая на него внимания, бормотал: "Ёжик в сметане! Ёжик в сметане!" Он твердил это как заклинание и не мог остановиться! Кое-как помыв Серёжика мочалкой, гном вытер его своей бородой (размазав грязь по ней и ёжику) и торопливо наполнил водой кастрюлю.
Затем накидал в печку дров, бумажек и… чиркнул спичкой! Зловеще метнулись языки пламени, накидываясь на добычу. Серёжик с ужасом смотрел, как огонь жадно лизал дрова… Потрескивая, они разгорались всё сильнее и сильнее!
Что делать?! Ёжик схватил Жадди за руку и, заливаясь слезами, стал просить его сжалиться.
- Гномик, миленький, не надо! - плакал ёжик. - Я очень маленький. Во мне совсем-совсем нет мяса, одни иголки!
Жадди не отвечал. Безумно вращая глазами, он продолжал мурлыкать: "Ёжик в сметане! Ёжик в сметане!"
Схватив Серёжика за шкирку, гном бросил его кастрюлю! Бульк! Затем поставил кастрюлю на печку и стал крошить туда чеснок. Барахтаясь в ледяной воде, Серёжик стал хвататься за края посудины. Но секунда, и прямо на лапки (как больно! ой-ой-ой, как больно!) упала крышка! Стало темно.
Неужели конец?! Никогда-никогда он больше не увидит мамочку, никогда не вырастит мандариновое дерево, никогда не пойдёт в первый класс?! Вода стала теплеть, скоро лапкам стало горячо! Серёжик рванулся из последних сил и головой приподнял тяжёлую крышку. Уцепившись за края кастрюли, он обжёгся, но успел заметить, что в кухне никого нет. Ёжик зажмурился и, подтянувшись, вывалился на раскаленную плиту.
От резкой боли он взвизгнул и свалился на пол. И вдруг услышал тоненький певучий голосок:
- Жадди пошёл за сметаной! Ныряй в ванну!
Ничего не понимая, Серёжик огляделся. Никого! Он бросился к ванне, стоявшей в углу, и в ужасе отпрянул! Вся она почти до краёв была полна чёрных майских жуков. Они неторопливо ползали друг по другу, переваливаясь и топорща усики. Серёжик отскочил.
Но тоненький голосок крикнул:
- Не медли! Скорей! Скорей!
Ежик и сам услышал приближающиеся шаги! Свернувшись клубком, он упал в копошащуюся массу.
"Какое счастье, что у меня есть иголки! - подумал Серёжик. - Иголкам все равно, кто по ним лазит. Им даже не щекотно".
Жуки тем временем быстренько вскарабкались к нему на спину. Облепили со всех сторон, шелестя крыльями. Хлопнула дверь.
- Ну, раз-два, взяли! - послышался голос Златти.
- Тяжело! - закряхтел Нытти.
- Не ной! За усачей мы получим сто изумрудов!
Серёжик почувствовал, как ванна под ним заколыхалась.
- А из кастрюли вкусно пахнет… - завистливо протянул Нытти.
- Да, Жадди знает толк в стряпне. Но как бы не пришлось ему давиться пиявками с чертополохом.
Серёжик лежал ни жив, ни мёртв. Он так боялся, что его заметят, что стал дрожать.
- Что-то ванна трясётся… - заметил Нытти.
- Это у тебя руки трясутся, хлюпик.
Гномы шли недолго и скоро опустили ванну на пол.
- Отборные жуки! - хвастливо сказал Златти. - Кроту понравятся!
- Он хитрый! Сам ловить не хочет! - всхлипнул Нытти. - А я на охоте нос расквасил, порвал капюшон, разбил коленку! И жуков в нашем лесу с каждой весной всё меньше и меньше.
- А изумрудов в кадушке всё больше и больше!
Вдруг послышался такой жуткий вопль, что Серёжик едва не вскочил. Его охватил ужас, лапки сами собой стали куда-то мчаться. А так как лежал он, свернувшись клубком, свои же пятки били его по носу!
- Бешенство! - хором воскликнули гномы.
Они помчались на кухню и увидели, что всё в ней перевернуто вверх дном. На полу валялись кастрюли и сковородки, мука белела островками вперемешку с крупой. Мусор из ведра был вытряхнут, картошка рассыпана. Жадди искал ёжика в каждой корзинке, в каждой банке!
Он выл, вырывая волосы из бороды! Грязные клочки её летали тут и там.
Увидев братьев, Жадди разревелся: "Ёжик в сметане! Ёжик в сметане!"
Ничего другого, как ни старался, он вымолвить не мог.
- Вот что значит есть бешеных ёжиков! - поучительно сказал Златти.
Гномы принялись пихать упирающемуся Жадди лекарство.
- До чего доводит жадность! - хихикал Нытти, черпая пиявок из бочки половником.
Он перестал завидовать, и настроение его улучшилось.
- Жадность - это прекрасно! - возразил Златти, накалывая вилкой колючий чертополох. - Но у порядочного гнома она должна быть к золоту, деньгам, драгоценным камням и звёздам!
Жадди еле успевал жевать - гномы кидали ему в рот всё новые и новые порции. В конце концов лекарство стало вываливаться, путаясь в изодранной бороде.
Только лучше Жадди не становилось. Он так колотил ногами по полу и таращил глаза, что гномы решили запереть его в гостеловке.
- Пусть посидит, пока не очухается! - сказал Златти.
- Да, да! Он опасен! - кивнул Нытти. - Кто бы мог подумать: от такого маленького ёжика такое большое бешенство!
Серёжику было слышно лишь обрывки фраз. Успокоившись, что его не будут искать, он задремал. Но вдруг откуда-то сверху раздался дребезжащий голосок, похожий на тот, что он слышал на кухне:
- Скорее выбирайся!
Ежик выскочил и увидел, что в комнате никого нет.
- Прячься в тумбочку! - поторопил его тот же голос.
"Наверное, это дерево говорит", - решил ёжик и огляделся. Тумбочек было много. Они беспорядочно стояли друг на друге, а вокруг валялись какие-то мешки, вёдра и грабли.
Серёжик открыл первую попавшуюся, оттуда вывалились зелёные гусеницы. Открыл вторую, вылетели бабочки. С опаской заглянул в третью. Там лежала маленькая серебряная шпага.
Серёжик залез в эту тумбочку и осторожно взял шпагу в лапы. Тут же стало светло! Она засияла от эфеса до кончика клинка.
Ёжик поискал под гардой батарейки, но ничего не нашёл. Шпага светилась сама по себе, но только если он брал её в лапы.
И тут вдруг ему ясно вспомнились слова Древней книги "Ибо придёт на землю смельчак в игольчатой броне с Великим Ключом и Серебряной шпагой…" Неужели… та самая?! Только зачем ему шпага, если нет ключа?
Бах! Бах! Бах! Загромыхала дверь.
Серёжик услышал, как прибежали гномы. С лязгом стали открываться замки.
- Ах, как мы рады! Как рады! Добро пожаловать! - засуетился Златти.
- Странно пахнет… - послышался голос Крота. - Знакомый запах.
- Это Жадди ёжика ва… - начал Нытти, но ойкнул и затих.
- Что? Какой ёжик?
- Не ёжик, а ножик. Жадди ножик точил, - ласковым голоском объяснил Златти. - Дорогой Крот, Вы не забыли изумруды?
- А чего тут у вас гусеницы по стенам ползают, бабочки летают?
- Да тумбочки усохли за лето, сами открываются.
- Не очень-то вы бережёте товар… Помните, к Новому году мне нужно 500 бабочек для подарка её Величеству и три килограмма гусениц Фрейлине. Получите два алмаза. А если бабочек будет 499, а гусениц хоть на грамм меньше, то один.
- Все сделаем в лучшем виде! - залебезил Златти. - Посмотрите, какие отборные жучки. Один усатее другого!
Затем послышались охи Нытти, счёт, снова загремела ванна, стали лязгать замки и наконец всё стихло.
- Видал, какие изумруды? Один в один! - довольно сказал Златти.
- Он обманул. Их не сто, а девяносто семь, - захныкал Нытти. - Крот утащил три камушка в рукав.
- А чего ж ты молчал?
- Боялся…
- Один бешеный, другой - трусливый. Тьфу!
Ругаясь, гномы ушли.
Серёжик обрадовался, что дверь рядом, и решил, что убежит, как только стемнеет. Но тут вспомнил, что ключа у него нет, и вздохнул.
- Не спишь? - вдруг услышал он тот же голосок. - Расскажи, как там на воле?
Серёжик приоткрыл дверцу.
- Ты дерево, тебе виднее. А я даже не знаю, день сейчас или ночь.
- Какое же я дерево… - отозвался тоненький голосок. - Я была бы рада стать деревом, веткой или даже просто листочком, лишь бы увидеть Солнце, Луну, сестриц… Услышать, как гудит шмель, почувствовать дуновение ветра, понюхать мои любимые незабудки, покататься на облаке… Ты когда-нибудь катался на облаке?
- Нет…
- О… Это чудесно! Нет ничего лучше, чем лежать в его нежной мякоти. От малейшего движения ты проваливаешься вглубь пушистости, а воздушнее и слаще её нет ничего на свете. Можно плыть, откусывая маленькие кусочки, вдыхать ароматы трав, моря, приносимые ветром…
- Откусывать кусочки облака? - перебил Серёжик.
- Конечно! - засмеялся невидимый собеседник. Грустный смех был похож на перезвон колокольчиков. - Разве ты не видел, что летящие облака тают?
- Ну да…
- Это потому что мы едим их, когда катаемся. О, облако слаще меда, нектара всех цветов и сока всех деревьев!
- И даже мандариновых ломтиков?!
- Ага!
- И даже сгущёнки?
- Конечно! А главное, его можно есть очень много и не бояться растолстеть. От облака только летучесть повышается.
- Что-что?