Вечером, когда в доме всё затихло, Урсула зажгла свечу, достала бархатную коробочку в виде сердечка и с замиранием сердца открыла ее. Каменное ожерелье засверкало так, что стало больно глазам, хрустальные капельки росы задрожали, а в зеркальном треугольнике появилась радуга. Несколько минут девочка не могла оторвать взгляда от фантастической картины. Потом она аккуратно вынула ожерелье из коробочки, надела его на шею и, глянув в зеркало, замерла. Из серебряной темноты на нее смотрела девушка в пурпурном платье, украшенном камнями. Девушка улыбнулась Урсуле и поманила ее за собой. Урсула почувствовала, как чьи-то невидимые руки легко подняли ее и перенесли в длинный зеркальный коридор, в конце которого стоял высокий, крепкий мужчина с черной бородой.
– Дядя… Зигфрид? – не поверила Урсула.
– Зигфрид, – подтвердила Эхо.
– Благодарю тебя, милая Эхо, – проговорила девочка и побежала к дяде. Он поймал ее в свои объятия и закружил, непрестанно повторяя: "КакясчастливУрсула!"
Кружение завершилось у ворот дворца, в зеркальных стенах которого отражались бездонный океан, голубое небо, яркое солнце, бледная луна, бескрайние степи, высокие горы.
– Королева Аталанта сама расскажет о Зеркальном королевстве, – сказал дядя Зигфрид, подталкивая Урсулу вперед.
В большом, просторном зале, украшенном золотом, жемчугом и драгоценными камнями, на высоком троне восседала королева. Одета она была в пышное платье бирюзового цвета, расшитое золотом. Голову украшала янтарная диадема. В одной руке Аталанта держала пальмовую ветвь, в другой – глобус.
Возле трона стояли две крылатые девушки в серебряных нарядах. Одна держала в руках лавровый венок, другая – рог изобилия полный фруктов и жемчужин. Легкий дымок стелился по полу, укрывая маленького мальчика, который сидел у камина и бросал в огонь оружие.
– Проходи, Урсула, не бойся, – проговорила Аталанта. – Мы давно ждем тебя, чтобы поведать историю Зеркального королевства. Садись и слушай.
Урсула удобно устроилась на высоком стуле и затаила дыхание. Королева заговорила. Звук ее мелодичного голоса напоминал журчание ручейка. Урсуле даже показалось, что она не только слышит, но и видит все, о чем рассказывает королева.
Давным-давно, когда миры людей и зеркал были неразделимы, люди могли беспрепятственно ходить туда – сюда по зеркальному коридору, чтобы побывать в тайной комнате, где находились зеркала, обнажающие людские пороки. Зеркала не просто обнажали пороки, они впитывали их в себя, пряча все людские недостатки в темных лабиринтах подземелий. Люди выходили из тайной комнаты просветленными, наполненными добротой и любовью.
Но однажды в нашем Зеркальном королевстве появился человек, одетый в плащ ярко-лимонного цвета. О том, что это злой колдун Лоран, мы узнали лишь тогда, когда он проник в лабиринт, где были спрятаны пороки, и выпустил их наружу. Лоран позволил порокам пройти по зеркальному коридору в мир людей. А людей он запер в зеркальном мире, приказав им безропотно повторять все, что делают пороки. Люди и пороки поменялись местами. Мы превратились в рабов, лишенных собственного облика. Мы полностью копируем все, что делают пороки, подходя к своим зеркалам.
Раньше истина господствовала в мире, а теперь увидеть ее невозможно.
Чары желтого колдуна Лорана оказались настолько сильными, что люди не хотят больше знать истину. Они сроднились с пороками и уже не представляют себе жизни без них…
– Неужели ничего нельзя сделать? – воскликнула Урсула.
– Вначале избавиться от пороков было совсем несложно. Надо было просто приблизиться к зеркалу с зажженной свечей, чтобы огонь и тепло отпугнули пороки. Но…, – Аталанта горько вздохнула. – Лоран приказал своим слугам придумывать небылицы про несовместимость зеркал с огнем, чтобы никто не смог увидеть истину. Желтый колдун рассчитал все до мелочей. Страшные истории про зеркала разлетелись по миру со скоростью света. Но и этого Лорану показалось мало. Он приказал разбить все живые серебряные зеркала, оставив на земле лишь мертвые зеркала, в которых никогда не сможет блеснуть свет истины.
– Ах! – вскрикнула Урсула и закрыла лицо руками.
– Чары злого колдуна хоть и очень сильные, но разрушить их все же можно, – проговорила королева и улыбнулась. – Добрый волшебник Доменик предсказал, что одну единственную дверь, соединяющую два мира, откроет девочка с серыми глазами и пепельными волосами. И вот, дверь открыта. Заклятие, наложенное на нас Лораном, разрушено. И это сделала ты, Урсула.
– Нет, нет, Ваше Величество, вы, верно, ошиблись, потому что я не открывала никаких дверей, – затараторила Урсула, вскакивая со своего высокого стула.
– Взгляни вон туда, Урсула, – попросила Аталанта, указывая в дальний угол залы. – Что ты видишь?
– Большое старинное зеркало, – бодро заговорила Урсула, – в оправе из ониксов, агатов, и… Так это же наше зеркало! Но…но, ведь оно разбилось, осыпав меня дождем из серебряных осколков.
– Правильно, – улыбнулась королева. – Разбилось ваше зеркало, которое и являлось дверью, соединяющей миры.
– Значит, вы теперь свободны! – обрадовалась девочка. – Вы все сможете вернуться на землю и…
– Нет, – покачала головой Аталанта. – Не все так просто, милая. Мы были в рабстве многие тысячелетия. За это время люди утратили секрет изготовления живых зеркал, которые позволили бы нам вернуться обратно.
– Неужели добрый волшебник не может вам помочь? – всхлипнула Урсула.
– Может, – сказала королева. – Но для этого нам надо достать осколок вашего зеркала. Мы попросили твоего дядю Зигфрида помочь нам, но…
– Отец приказал похоронить зеркало в фамильном склепе, – прошептала Урсула, чувствуя, как похолодели у нее кончики пальцев. А королева Аталанта вскрикнула и уронила лицо в ладони.
– Все пропало, – простонала она.
– Нет, Ваше Величество, – голос Урсулы зазвучал чуть громче. – Один осколочек чудом попал в мою комнату. Я спрятала его в бархатной коробочке, которую дядя Зигфрид подарил мне.
– Береги его, милое дитя, – попросила Аталанта. – Придет время, ты покажешь его зеркальным мастерам, и тогда…
– Урсула, Урсула, Урсула, – закричала няня. – Скорее вставай. За тобой приехала тетя Хлорис.
Урсула открыла глаза и увидела, что сидит за столом, а перед ней лежит раскрытая коробочка в виде сердца, в крышке которой сверкает зеркальный треугольник, отражая девочку с дорогим ожерельем на шее.
– Ах! – испуганно вскрикнула Урсула. – Что будет, если кто-нибудь все это увидит?
Она поспешно сняла ожерелье, убрала его в коробочку, а коробочку спрятала на самое дно саквояжа, в котором уместились все необходимые вещи.
Няня заглянула ровно через минуту после того, как Урсула завершила все приготовления.
– Ты сегодня поднялась раньше обычного, – удивленно проговорила она. – Неужели тебе так не терпится отправиться в далекий путь?
– Я и не думала подниматься очень рано, – возразила девочка. – Это ты разбудила меня, сказав, что приехала тетя.
– Я? – воскликнула удивленно няня.
– Да, ты. Ты, нянюшка, меня разбудила и забыла, – засмеялась Урсула и побежала в гостиную.
Тетушка Хлорис оказалась добродушной толстушкой с изысканными, аристократическими манерами. Она сразу расположила к себе всех домашних, рассказывая без устали забавные истории из их с папенькой детства. Урсуле даже показалось, что она всегда знала тетушку и всегда мечтала погостить в ее уютном доме, где трещат дрова в камине, где цветут диковинные цветы, и куда непременно в скором времени приедут все, все, все и даже слуги.
Урсула легко попрощалась с сестрами, няней, расцеловала маменьку, поклонилась отцу и села в карету рядом с тетей Хлорис.
Дорога и новые впечатления так увлекли девочку, что она не заметила, как подошло к концу путешествие, и как изменилась тетя. Вместо добродушной, улыбчивой женщины появилась раздражительная и злая старуха. Она проводила девочку в малюсенькую комнатку под самой крышей и, процедив сквозь зубы: "Здесь ты будешь жить", собралась уходить. Урсула подалась вперед, чтобы обнять тетушку и пожелать ей доброй ночи, но та резко выставила вперед руки и громко крикнула:
– Не смей этого делать никогда!
Урсула замерла на месте, поняв, что жить ей в тетушкином доме будет несладко. Единственным успокоением было наличие в саквояже бархатной коробочки в виде сердечка, в которой лежало волшебное зеркало.
Дождавшись, когда в доме все стихло, Урсула зажгла маленький огарок свечи и увидела зеркальный коридор, где ее поджидал весельчак путти. Он смешно раздувал щеки, стараясь поднять Урсуле настроение. Но она ни разу не улыбнулась, продолжая безуспешно ломать голову над странным превращением, произошедшим с тетей.
– Не стоит из-за этого огорчаться, – проговорил путти. – Обман всегда надевает маску добродетели. Хорошо еще, что у твоей тетки хватило ума не нарядиться милой девчушкой.
– Но почему же никто не распознал ее надувательства? – изумилась Урсула.
– Потому что никто не хотел видеть ее истинное лицо, – ответил путти. – Твои родные смотрели на медовые соты в руках обманщицы, не обращая внимания на змеиное жало, торчащее из-под юбки. Таковы законы перевернутого мира, лишенного истины. Люди обращают внимание лишь на то, что радует их зрение. Они смотрят на розовые лепестки в руках глупости, поощряющей их на низменные желания, но не замечают бубенцов, трезвон которых делает явными все неправедные дела.
– Как же мне научиться различать, где истина, где ложь? – поинтересовалась Урсула.
– Надо внимательно смотреть вокруг, – пояснил путти. – Пороки наряжаются в яркие, разноцветные одежды, чтобы привлечь к себе внимание. Украшают себя множеством золотых цепочек и перстней. Но все это – лишь маски, которые не могут долго скрывать их истинную сущность.
Гнев и раздражительность вульгарны и крикливы. Жадность непременно будет держать в руке толстый кошелек, утверждая, что ей не на что купить хлеба. Лень будет валяться в постели, не желая даже переменить одежды. Тощая и чахлая зависть поселится в мрачном, грязном доме. У клеветы с языка будет сочиться яд, а огромные уши всегда будут готовы слушать советы невежества и подозрения.
Отличительные черты добродетели – скромность, стыдливость и стойкость. Она неподкупна, бескорыстна и справедлива. Всегда принимает взвешенные решения, учась на уроках прошлого. Добродетель благоразумна, потому что она смотрит истине прямо в глаза. Взгляни же на свое истинное лицо, Урсула, – сказал путти, подталкивая девочку к овальному зеркалу, которое держали птицы-сирены с женскими головами.
В зеркальном отражении Урсула увидела девушку, одетую в белые одежды. Лицо девушки скрывала полупрозрачная вуаль. В руках она держала щит, цепь и зажженную свечу. У ее ног лежал рог изобилия, а за спиной виднелись два сильных крыла.
– Что это значит, путти? – спросила Урсула, с любопытством разглядывая отражение.
– Щит, цепь и вуаль – это целомудрие, – пояснил путти. – Щит нужен для того, чтобы отражать разящие стрелы купидона.
– А зачем он посылает стрелы? – заинтересовалась девочка.
– Чтобы заставить людей любить или ненавидеть друг друга, – сказал путти. – Если купидон пустит золотую стрелу, то человек будет мучиться от любви, забыв обо всем на свете. А если стрела будет стальной, то в сердце человека поселится лютая ненависть, и целью его жизни станет месть. Чтобы позабавиться, купидон заставляет людей влюбляться в тех, кто их люто ненавидит.
– Как жестоко с его стороны поступать подобным образом, – покачала головой Урсула.
– Да, – подтвердил путти. – Мир, в котором правит страсть, полон коварства, безразличия и зла. Страсть можно обуздать, если сковать ее крепкой цепью.
– Значит, цепь нужна, чтобы заковать страсть в оковы? – спросила девочка.
– Да, – улыбнулся путти. – А зажженная свеча – это символ веры в победу добра, в торжество добродетели и истинной мудрости. Рог изобилия – символ милосердия. Крылья – надежда на благие перемены. Жители Зеркального королевства надеются на тебя, Урсула…
– Урсула, что здесь происходит? – закричала тетушка Хлорис, появившаяся на пороге. – Кто позволил тебе жечь мои свечи?
От неожиданности Урсула вскрикнула и уронила на пол бархатную коробочку. Тетя Хлорис втиснулась в маленькую комнатку и принялась наступать на племянницу.
– Мартин сказал мне, что ты послушная девочка, что у тебя не будет от меня никаких секретов. А ты в первый же день вытворяешь неизвестно что. Немедленно рассказывай мне обо всем, не-то я выброшу твою безделушку, – тетушка ловко подхватила коробочку с пола и, помахав ей перед носом Урсулы, прошипела: – Ну, я жду.
– Это не безделушка, – прошептала девочка. – Это подарок дядюшки Зигфрида.
– Уж не того ли безумного братца твоей матери, которого Мартин выгнал вон? – злобно захохотала Хлорис.
– Он не безумный, – воскликнула Урсула. – Он самый, самый, самый замечательный человек!
– Молчать! – рассвирепела тетя. – Не смей в моем доме вспоминать имя этого безумца. К тому же, я терпеть не могу сентиментальных воспоминаний, поэтому с огромным удовольствием вышвырну эту безделушку в окно.
– Не-е-е-е-т! – закричала Урсула, подавшись всем телом вперед, но было поздно, бархатное сердечко вылетело в открытую форточку.
– Что, что, что же Вы наделали? – простонала девочка.
– Я сделала то, что должна была сделать, – сообщила тетя и злорадно улыбнулась. – А теперь я запру тебя в этой комнате и…
– Нет! – вскрикнула Урсула и, оттолкнув тетю, выбежала вон.
– Вернись немедленно, дрянная девчонка, – загремел тетин голос. Но Урсула и не думала ей подчиняться. Она выбежала на улицу и, опустившись на колени, принялась обшаривать каждый миллиметр земли в поисках заветного сердечка.
– Господи, сделай так, чтобы я его нашла, – молила девочка, обливаясь слезами.
– Я не имею права потерять его. Если я его не найду, то зеркальный народ погибнет, и никто тогда не узнает истину, а это ужасно несправедливо.
– Т-ш-ш-ш, – зашептал ветерок, запутавшись в волосах Урсулы. – Алёра! Радуйся.
– Чему же тут радоваться? – всхлипнула она.
– Если ты сейчас же не вернешься, то я больше не пущу тебя в дом, и тебе придется провести ночь в собачьей конуре, – закричала тетя Хлорис, появляясь в дверном проеме. – Считаю до двух. Раз… Урсула… Два.
Дверь с грохотом закрылась.
– Алёра! Ты свободна! – воскликнул ветерок и звонко рассмеялся.
– Тебе смешно из-за того, что мне придется провести ночь в собачьей конуре? – рассердилась Урсула.
– Нет, нет, – поспешно ответил путти. – Я радуюсь тому, что ты так легко избавилась от злой тетки. Теперь ты можешь делать все, что захочешь. А это значит, что ты должна отправиться в Венецию!
– Зачем? – испугалась девочка.
– Странный вопрос, – хмыкнул путти. – Ты же должна показать свой зеркальный осколок венецианским мастерам.
– Но его у меня нет, – всхлипнула Урсула. – Его выбросила в окно злая тетка Хлорис.
– Т-ш-ш-ш, не стоит плакать, – попросил ветерок, погладив девочку по голове. – Смотри повнимательней.
– Хорошо, – сказала девочка, опуская голову вниз. – Вот если бы у меня был малюсенький огарочек свечи, то я сразу бы нашла бархатное сердечко.
В тот же миг из-за туч выглянула луна, и Урсула увидела прямо перед собой темно-вишневую бархатную коробочку в виде сердечка.
– Алёра, – прошептала она, прижимая дядин подарок к груди. – Алёра!
Урсула поднялась с колен и открыла коробочку. Из зеркального треугольника на нее глянула круглолицая, печальная девушка с лунным серпом в пшеничных волосах. Губы девушки чуть дрогнули, и Урсула услышала тихие слова:
Пойдем со мной по Млечному пути,
То молоко, что добрая Юнона
Давала Геркулесу из груди,
Чтоб стал бессмертным,
Сильным и свободным.
А капли, что упали вниз с небес,
Раскрылись вдруг цветами белых лилий,
Зеркальными созвездьями Земли,
Чтоб люди, не страшась, по ним ходили.
Иди по лилиям – то Млечный путь Земли.
Он направленье верное укажет.
А радуга, сходящая с небес,
Тебе, где ложь, где истина покажет.
Урсула улыбнулась и бодро зашагала вперед. Дорога привела ее к морю и утонула в пенных волнах. Утомленная ночным путешествием Урсула решила немного вздремнуть. Она забралась под перевернутую рыбацкую лодку и уснула. Ей приснилась добродушная тетушка Хлорис, превращающаяся в злую сгорбленную старуху с крючковатым носом.
Старуха трижды хлопнула в ладоши. На ее зов явились два мальчугана: один – светлокожий с белыми прямыми волосами, а другой – темнокожий с черными кудряшками до плеч.
Светлокожего звали Морфеем – сном. Ему старуха приказала запугать Урсулу, замучив ее кошмарными сновидениями.
Темнокожего мальчика звали Мор – смерть. Ему старуха велела заключить спящую Урсулу в свои объятия и не выпускать до тех пор, пока она не испустит дух.
Малыши захлопали в ладоши, но тут же заспорили, кому достанется право утащить душу Урсулы в вечную пустоту. Спорщиков угомонила Хлорис, сказав, что о душе племянницы она позаботиться сама.
Все трое принялись выплясывать странный танец и дико хохотать. Урсула вскрикнула и, открыв глаза, увидела, что узкая полоска солнечного света проникла под лодку и разделила пространство пополам. Урсуле захотелось поскорее выбраться из-под лодки, чтобы окончательно сбросить оковы жуткого сна.
Теплый ветерок растрепал ее волосы, пощекотал нос, заставляя вдохнуть неповторимый морской воздух. Солнышко погладило ее щеки своей теплой ладошкой, а веселая птичка пропела утреннюю песенку.
– Доброе утро! – сказала Урсула и, сделав несколько шагов к морю, замерла. На берегу сидел человек, фигура которого показалась ей знакомой.
– Не может быть, – прошептала Урсула и потерла глаза. Человек выпрямил спину и чуть повернул голову. Теперь сомнений никаких не осталось.
– Дядюшка Зигфрид! – закричала девочка, бросившись в объятия к изумленному дяде.
– МоядорогаяУрсуланеможетбыть?! – воскликнул дядя, прижимая девочку к себе. – Как, скажи на милость, ты сюда попала?
– Папенька отправил меня к тетушке Хлорис, а она выбросила в окно твой подарок, а потом выбросила и меня, – выпалила Урсула.
– Как она посмела выбрасывать ребенка в окно?! – возмутился дядя. – Ты не ушиблась?
– Нет, нет, – засмеялась девочка, – тетя вовсе не выбрасывала меня в окно. Она выбросила в окно твое сердечко, а меня хотела запереть. Но я выбежала на улицу, а тетя закрыла дверь, оставив меня ночевать в собачьей конуре.
– Возмутительно, – насупил брови дядя Зигфрид. – Откуда вообще взялась эта тетка?
– Это папенькина сестра, – пояснила Урсула. – Она сначала была очень-очень хорошей, а потом…
– Выкинула ребенка на улицу, – закончил дядюшка Зигфрид. – Нет, моя милая, что– то подсказывает мне, что сестра твоего отца никогда не была хорошей. Она просто притворилась, а вы поверили. Но неужели Матильда ничего не заподозрила?
– Не знаю, – пожала плечами Урсула. – Мама выглядела счастливой. Она не сделала ни одного наставления перед моим отъездом.