Конечно, заманчиво в той ситуации, в какой сегодня оказалась Украина, отхватить давно просившийся в руки ломоть земли. Или, по крайней мере, сделать его суверенным (хотя всем ясно, что за суверенитет, экономическая самостоятельность сегодня, скажем, у Южной Осетии). Вдобавок и примеров в Европе полно – один только развал Югославии чего стоит, и появление такого странного образования как Косово.
Когда есть Косово, почему бы не быть Крыму?
Но вспомним Чечню, которая тоже хотела быть независимой примерно в те же годы, что и Косово, Южная Осетия, Абхазия. Что мы с ней сделали?..
Конечно, не хочется, чтобы Украина стала по-настоящему отдельным от России государством. Но то, что было оформлено в декабре 1991-го вырубить можно только топором… Последствия Беловежского сговора будут преследовать нас долго. И какими ещё будут последствия…
А, задумаемся, что принесёт Россия той части Украины, которую возьмёт под защиту? Чем режим Януковича существенно отличался от того, какой установлен у нас? Может быть, кто-то объяснит мне, недоумку, разницу…
В конце прошлого года для того, чтобы оставить западного соседа при себе, президент РФ обещал выделить ему (соседу) 15 миллиардов долларов. Выгода России от этих выделений прогнозировалась в долгосрочной перспективе. Большинство специалистов утверждало, что это потерянные деньги. Успели перечислить миллиарда два-три. Слава богу, не всё. Впрочем, теперь обещаются миллиарды Крыму. Кажется, вообще безвозмездно.
Не знаю, может, дальнейшие мои слова, это демагогия, очередной припадок либерастии, но я при упоминании о миллиардах долларов вспомню о россиянах, живущих во глубине России. Им эти миллиарды не нужны?
Мы всегда не прочь метнуться к очередным Босфору и Дарданеллам, а провести водопровод в деревне не в состоянии. Переселить жильцов разваливающихся бараков, построить детских садов столько, чтобы клюнувшие на демографическую программу не разрывались между ребёнком и работой. Ведь это просто позор – при нашем ничтожном населении до сих пор не воплотить в жизнь лозунг "Каждой семье отдельную квартиру". Да и большинство имеющих давятся всемером в двушках, трёшках.
Огромные куски России лежат в руинах. В руинах не войны, а ветхости. За сто лет разве что удалось плахи на крыше сменить.
Целые районы привыкли – поколение за поколением – к бедности. Но если в советское время людей хотя бы заставляли быть людьми, то теперь бросили. Теперь и в школу можно не ходить. Сиди в своей норе и не мешайся.
В России всё больше таких посёлков и городков. Или районов в больших городах. И они тянут страну в яму. В Саратове, где грунт подвижный и целые кварталы лачуг кособокие, я увидел это движение в яму воочию. Наглядно.
Зато распылять миллиарды на праздники и геополитические игры мы не скупимся.
Хм, тут встретил такую новость: "Сорваны сроки поставок оборудования для строительства столичного метро из-за дестабилизации политической обстановки на Украине, сообщает пресс-служба столичного строй-комплекса со ссылкой на заммэра Москвы Марата Хуснуллина.
"У нас подписан крупный контракт на 800 млн руб. с заводом в Днепропетровске на приобретение оборудования для строительства метро, однако из-за случившегося кризиса на Украине поставки задерживаются", – сказал Хуснуллин.
По его оценкам, задержки в поставках могут составить не менее 2–3 месяцев. В настоящее время столичные власти ищут альтернативные варианты приобретения оборудования, но и в этом случае задержек не удастся избежать".
С одной стороны, в современном мире производственные мощности зачастую находятся в разных странах – ничего удивительного. С другой стороны, мы уже почти пятнадцать лет как поднялись с колен, пребываем в стабильности, и зависеть от окружающих нас, пребывающих в лихорадке соседей вроде как несолидно. С третьей же стороны, пятьдесят процентов потребляемых россиянами продуктов питания произведены за рубежом, и страшно подумать, что будет, если нам эти поставки прекратят. А с четвёртой стороны, что означает эта новость про проблемы со строительством метро? Может, то, что надо пойти и навести там у них порядок. Не у нас, а у них.
Что же делать?
Март 2014
О вине и чёртиках
В № 11 "Литературной газеты" от 19 марта была опубликована статья Татьяны Шабаевой "Истина в вине?", посвящённая моему интервью с украинским литературным критиком Юрием Володарским ("Литературная Россия", № 10 от 7 марта).
Сама статья не заставила бы меня сесть за ответ, хотя оценка моего интервью с Володарским Татьяной Шабаевой дана однозначно негативная. Впрочем, автор не выносит мне приговор, а скорее задаётся вопросами. Перечислять вопросы не буду ("ЛГ" доступна и в библиотеках России, и в Интернете, быть может, и в рознице ещё остались экземпляры 11-го номера). Объясню коротко, зачем я задал Юрию Володарскому "настолько инфантильные, беспомощные вопросы". И вообще – зачем взял это интервью.
Во-первых, реакцию Юрия Володарского на происходящее на Украине я заранее не знал. Знакомых (в том числе и виртуально) у меня в этом государстве немного. Из этих немногих Володарский представился наиболее удачным человеком для беседы: уроженец Киева, живущий там сегодня, еврей, человек русской культуры. Необычный типаж, короче.
Во-вторых, вопросы я действительно задал "инфантильные и беспомощные". Татьяна Шабаева даже посоветовала мне " нормально готовиться к интервью". Но мне лично подготовленные к интервью журналисты со сложными вопросами неинтересны – такого рода вопросы порождают кашу вместо ответов, порой интервью превращается в спор, а то и ссору, в которой невозможно ничего понять, кроме потоков эмоций… Я задал человеку, который находился всё время майдана, беспорядков, революции, вооружённого захвата власти (пусть читатель выберет подходящий эпитет) в Киеве, прямые вопросы и получил прямые ответы. Позиция Юрия Володарского на начало марта 2014 года мне ясна. Именно "на начало марта 2014 года", потому что ещё тогда я планировал (и планирую) задать ему практически такие же вопросы через несколько месяцев, через год. Интересно будет увидеть, поменялась ли его позиция или нет. Надеюсь, эта беседа состоится.
Теперь два слова о чувстве вины, которое стало лейтмотивом статьи Татьяны Шабаевой. С чувства вины автор начинает, им же и заканчивает.
"Прелюбопытный тип представляет собой русский интеллигент, обретающий опору в чувстве вины. <…> Придётся остановиться на исходном предположении (зачем я взял такое интервью у Володарского – Р.С.): перед нами тип русского интеллигента, которого корёжит не поддающееся логическому осмыслению чувство вины".
Чувство вины у меня действительно есть, и оно с каждым днём обостряется.
Я лично могу его логически осмыслить. Во-первых, чувство вины вызывает информационная война, которую ведут российские СМИ не только с теми, кто пришёл к власти на Украине, но и с украинским народом. Как данность звучат слова, что к власти в Киеве пришли бандеровцы (у меня это вызывает сомнение – как при любой насильственной смене режима к власти приходят разные силы, и мудрость соседних государств состоит в том, чтобы найти ту силу, с которой можно вести диалог, мы же мажем всех одной краской – и Яроша и Яценюка); украинцы, поддержавшие майдан тоже подвёрстываются к бандеровцам (попытка изучить вопрос, почему для некоторой части украинцев Бандера национальный герой приравнивается у нас к пропаганде нацизма). Государственный украинский флаг стал символизировать флаг врага.
Татьяна Шабаева советует мне смотреть украинское телевидение. К сожалению, в моём телевизоре украинских программ не нашлось, а то, что видел в интернете, не идёт с нашим боевым валом ни в какое сравнение… Да и газеты не отстают. Вот, к примеру, из неподписанной передовицы в том же номере "ЛГ", в котором опубликована статья Татьяны Шабаевой. Передовица посвящена референдуму в Крыму, и вот такой пассаж:
"И кстати – именно 16 марта 1944 года Ставка Верховного главнокомандующего приказала начать операцию по освобождению Крыма от фашистов. Ровно 70 лет назад. Гул истории, её неумолимый ход".
Да, воссоединение Крыма с Россией – событие эпохальное, в новейшей мировой истории исключительное (вне зависимости от того, с плюсом кто-то его воспринимает или наоборот). Но к чему такие сравнения? Зачем параллели с освобождением Крыма от фашистов (нацистов?) во время Великой Отечественной войны?
От таких сравнений и появляется у меня вполне логически осмысленное чувство вины.
И не только от этого. Чувство вины я испытываю и перед россиянами. Попытаюсь объяснить, почему.
Итак, Крым стал частью России. И министры, бизнесмены, экономисты, политики наперебой рассуждают о его "восстановлении". Разговор ведётся в таком ключе, что создаётся впечатление: Россия целиком – благоухающий сад, и вот ей достался пустырь, который тоже нужно превратить в сад.
Я бывал в Крыму. Да, люди живут там скромно, скудно. Но нигде я не увидел той нищеты и разрухи, какая есть во многих районах России. У нас десятки тысяч людей находятся в первобытном состоянии – электрификация пришла и ушла, о газификации и не слыхали, до ближайшего магазина полдня пешком, автолавка не может доехать – дороги съело болото. А сколько семей в Сибири, на Севере обитают в вагончиках, бочках, цистернах! Сколько задыхаются угольным дымом, выбросами алюминиевых заводов, целлюлозно-бумажных комбинатов! Мостики через крошечные речушки строятся годами, и жители деревень за такими речушками месяцами (осенью и весной) оторваны от мира. Сибирь затапливают, пилят, высасывают, травят, оставляя людей на голой земле. Например, недавнее переселение жителей деревень, попавших в зону затопления водохранилищем Богучанской ГЭС, мало чем отличалось от переселения народов семьдесят лет назад…
Конечно, можно снова говорить: те миллиарды, что будут вложены в Крым, не вложили бы в глубинные (неинтересные инвесторам) районы России. У нас с Олимпиады в Сочи прижилась такая поговорка: "Так бы разворовали, а так хоть в дело пойдут". Но это лично меня не утешает.
А русский язык, "запрещение" которого на Украине вызвало у нас столько возмущения и фактически стало поводом для вмешательства во внутренние дела соседей. В России без всяких особых законов русский язык в ряде республик перестаёт быть государственным, да и языком межнационального общения тоже. И не только в республиках. В Ростовской области, Ставропольском крае есть целые классы, ученики которых не говорят по-русски и не хотят его учить. Он им здесь, в такой России, уже не нужен.
И последнее в связи со статьёй Татьяны Шабаевой.
Она недоумевает, почему интервью с Юрием Володарским опубликовано в "почвеннической, консервативной газете, какой всегда была "Литературная Россия".
Ну, опубликовали потому, наверное, что "Литературная Россия", в первую очередь, одно из очень немногих сегодня по-настоящему свободных изданий, не зависимых ни от правящего курса, ни от капризов миллионеров-спонсоров, которых у "ЛР", в отличие от других СМИ попросту нет.
За последние месяцы на страницах "Литературной России" появилось много материалов по украинской проблеме. Материалов разных, порой, полярных. Многое, кстати, присланное в газету было отвергнуто. Но не по идеологическим причинам, и не по несовпадению с позицией редакции. Критерии в "ЛР" иные – качество текстов.
И вот тут остановлюсь на позиции редакции. В данном случае редакции "Литературной газеты". Эта позиция и заставила меня "отозваться на критику".
Видимо, статья Татьяны Шабаевой показалась редакции (или кому-то из редакции) "ЛГ" мягковатой и кто-то, укрывшись за ширмой "От редакции", дописал такой вот текст:
"Сенчин в шортах
"ЛГ" последовательно отмечала каждое новое произведение Романа Сенчина. Но, судя по всему, сознание, что он засиделся в шорт-листах литературных премий с солидным финансовым наполнением, сыграло с ним злую шутку. Никакого иного способа преодолеть этот барьер, кроме как составить пандан либеральным хозяевам премиальных денежных мешков, не существует. Там успех определяется не качеством написанного, а исключительно антироссийской и антигосударственной позицией автора. И Сенчин, кажется, наконец понял, как поскорее вырасти из шорт. Иначе зачем ему интервьюировать третьеразрядного критика, но видного идеолога "киевского оранжизма", полагающего, что "идеалы оранжевой революции – это демократия, справедливые выборы, свобода слова и прочие европейские ценности"? Сегодня все эти "ценности" уже щедро оплачены кровью украинцев. Сенчин не может не знать, что "поближе к Европе " в оранжевом варианте непременно означает "подальше от своей власти". Но если на Западе, а уж тем более в Киеве сегодняшнего образца за такую "супротивность" можно серьёзно поплатиться, то в России за это, напротив, есть шанс получить немалые преференции. Когда такой выбор совершает человек, компенсирующий недостаток таланта, это не удивляет. Но когда ему вторит одарённый русский писатель, это вызывает горькое чувство разочарования".
Что ж, прискорбно, что я не оправдал доверия "Литгазеты", которая "последовательно отмечала каждое" моё "новое произведение". Что заставил разочароваться тех (или того), кто, оказывается, был мною очарован. А вот дальнейшее, про то, что я пытаюсь при помощи интервью с Володарским создать какой-то пандан (негоже, кстати, газете, истово борющейся за чистоту русского языка, пользоваться забугорыми словечками) либеральным хозяевам литературных премий, могло бы, конечно, вызвать у меня приступ несвойственного мне хохота, если бы не несколько причин.
Во-первых, жаль автора этого небольшого текста (не вся же редакция, собравшись кружком, его писала). Какие демоны вьются над его головой. Или чёртики дёргают за уши… И главное, уже давно. Будь это сотрудник какого-нибудь агитлистка, я бы не горевал, но он ведь трудится в газете, хоть отчасти связанной с литературой.
Во-вторых, не хохочется мне из-за того, что некоторые члены редакции "Литгазеты", обитающие то за высокими заборами в Переделкине, то в Испании, предпочитающие произведённое в Европе нашему, делают вид, что борются с "европейскими ценностями". Вряд ли они делают это искренне, бескорыстно. По-моему, эти члены получают за свою роль немалые преференции. Может, я и ошибаюсь, конечно, заблуждаюсь. Я небольшой криминалист, в отличие от автора произведения "Сенчин в шортах".
В-третьих же, быть для так называемых либералов леваком с националистическими завихрениями, а для так называемых патриотов и почвенников – русофобом и либеральским прихвостнем, это для пишущего человека интересное положение. Весёлое. Но в последнее время демонстрация внутренней нецелостности стала делом рискованным. Не знаю, как там в Европе и в Киеве, но у нас за это вполне можно поплатиться. И если не сегодня, то в ближайшем будущем. Не исключено, что ко мне однажды придут некие лица и, показав в виде ордера на арест именно текстик из "ЛГ", велят "пройти".
Подобные случаи, кстати сказать, в истории "Литературной газеты" уже бывали.
Март 2014
В тени весны
На днях я посмотрел фильм "Фальсификация", посвящённый делу гражданского активиста Даниила Константинова.
Напомню, он обвиняется в убийстве. Якобы Константинов 3 декабря 2011 года на юге Москвы, возле станции метро "Академика Янгеля" во время драки зарезал молодого парня. Буквально через пару дней Константинов был задержан во время протестной акции, и, как он утверждает, получил в здании отделения полиции от незнакомого гражданина предложение сотрудничать с центром по борьбе с экстремизмом. После отказа гражданин пообещал Даниилу большие неприятности, и 22 марта 2012-го Константинова задержали, предъявив обвинение в убийстве.
Уже больше двух лет он в заключении.
Сорок минут фильма повествуют о ходе следствия, семимесячном судебном разбирательстве. По сути, бывая на многих заседаниях, я всё это знал, видел, но, спрессованный, сюжет непридуманной, из реальной жизни истории произвёл гнетущее и в то же возмущающее душу и разум впечатление.
Российское, советское, да и мировое правосудие знает множество примеров, когда на скамье подсудимых оказывались люди, вина которых была крайне сомнительна. Многие из них, тем не менее, получали сроки заключения. Из США довольно часто приходят известия, что человека освобождают через десять-двадцать-тридцать лет, так как оказывается, что он невиновен. Не так давно был снят фильм "Убеждение" о том, как сестра на протяжении 16 лет доказывает, что её брат не убийца, и в конце концов побеждает.
Да, от несправедливости, ошибки, предвзятости никто не застрахован. Но дело Даниила Константинова наверняка будет выделятся как одно из самых поразительных.
Дело в том, что 3 декабря, в тот самый день и даже час, когда на юге Москвы произошло убийство, Константинов находился на севере город, в ресторане, отмечая в кругу семьи и знакомых день рождения своей матери. Тому есть доказательства – фотоснимки, свидетельства официантов, сигналы мобильного телефона Константинова… Приводить здесь всё попросту нелепо – лучше гляньте "Фальсификацию", которую можно найти в интернете. Там всё наглядно, документально. Заверяю.
Поверьте, я сам слышал на одном из заседаний, как судья воскликнула, обращаясь к представителям обвинения: "Вы с чем пришли в суд вообще?" Оказывается, ни с чем. Единственный свидетель убийства – профессиональный вор, не могущий связать двух слов, вещдоки потеряны, следователи ничего не помнят, а обвинители руководствуются "ощущением", что убийца – Даниил Константинов.
Следствие длилось более полугода. Причём ключевые заседания проходили в закрытом режиме. Почти все ожидали обвинительного приговора, тем более что его оглашение было назначено на предновогодние дни, а в самый день вынесения приговора РИА "Новости" и некоторые другие новостные агентства пустили информацию, что суд признал Даниила Константинова виновным в убийстве. Вход в здание суда был затруднён, проверка документов, шмонание сумок производились нарочито медленно: судя по всему, приставам и прибывшему на помощь ОМОНу очень не хотелось, чтобы внутри (даже не в зале заседания, а в коридорах, на лестницах) находилось много людей. В суд вбегали всё новые и новые группы молодцев в шлемах и с дубинками. Мне, находившемуся часа два сначала во дворе, а потом возле рамки металлоискателя, было очевидно, что правоохранители готовятся к подавлению того, что по их понятиям называется "беспорядки".
И тут с верхних этажей прозвучало: "На доследование!"