- Мы на точке, потерь нет! - прохрипел в рацию Халед. Двухметровый детина, учившийся с Гайдаром на одном факультете. Заметный во всех отношениях тип, своими габаритами крайне привлекательный скорее для вражеских снайперов, чем для студенток.
- Принято! - поступил ответ из тыла.
Командир группы, капитан Халиль, тут же в свойственной ему хвастливой манере пробросил фразу - мол, как удачно он выбрал время для того, чтобы проскользнуть на передовую.
Россияне массированно отработали с воздуха по штаб-квартирам - в тылу игиловских позиций. Сирийская артиллерия атаковала огневые точки - ближе к линии соприкосновения. "Хезболла" запустила парочку своих фирменных реактивных подарков - по террористическим бункерам. В общем, у боевиков забот хватало.
Группа подкрепления, по его мнению, беспечно добралась до туристического квартала Пальмиры, который граничил со Старым городом. Гайдар думал иначе. Песчаные фонтанчики, поднятые игиловскими пулями, все никак не выходили из головы.
Им повезло, это факт. Теперь главное - распределить воду так, чтобы осталось самим. Вокруг упаковок с минералкой уже собирались группы из одичавших от жажды "соколов". Шесть бутылок Гайдар хотел умыкнуть, знал по опыту - свежих бойцов скоро бросят на задание, потом сиди в засаде без глотка. Но хитрый план внимательные сослуживцы раскрыли, и ему едва удалось отбить третью часть питьевого запаса.
Пару минут все были заняты страстным поглощением жидкости. Если игиловцы выжидали момент, чтобы пойти в контратаку, то они его упустили - нужно было это делать прямо сейчас. Утолив жажду, командир роты ополченцев Ибрагим - жилистый пятидесятилетний мужик с седой бородой, старший по гостинице, - устроил для новичков экскурсию.
Враг, оказывается, с трех сторон. Впереди - в Старом городе, прикрывается известными на весь мир пальмирскими колоннами, арками и прочими артефактами. Справа - в оливковых плантациях. И слева - у подножия скалистого хребта.
Троих бойцов Ибрагим предложил отвести на крышу, оттуда видно все как на ладони, но толпой подниматься не стоит. Завидев скопление, террористы жахнут из минометов. Крыша у них пристреляна. Гайдар вызвался идти, осмотреться получше не мешало бы.
Преодолев первый лестничный пролет, ополченец уже пенял на свою любознательность. Отдышаться после броска до отеля он толком еще не успел, а здесь - пять этажей перебежками.
По мелькающим в оконных проемах теням боевики палят из снайперских винтовок. Оптика у террористов навороченная, не расслабишься. На первом же пролете Гайдар чуть не схватил рикошет, игиловская пуля чиркнула о мраморные перила и звякнула о стену.
Крыша, как и полагается, была испещрена минными оспинами. Добровольцу не терпелось разглядеть в бинокль знаменитую Аллею саркофагов.
В университете в Латтакии Гайдар учился на историка, поэтому все, что связано с древней Пальмирой, вызывало в нем болезненный интерес. Террористы грозились уничтожить памятники при отступлении, разведчики подтверждали - артефакты заминированы. Так что, возможно, это последний шанс увидеть их вживую.
Насладиться античными видами у Гайдара не получилось. Едва настроив резкость бинокля, он сразу же разглядел среди колонн группу из десятка боевиков.
Сорвавшись на крик, он сообщил об этом Ибрагиму, тот выхватил бинокль, убедился, через секунду они передергивали затворы своих калашей и одиночными, экономя патроны, стреляли по черному отряду игиловцев. Те нырнули в соседние плантации.
- Бесполезно, - отрезал Ибрагим, - из автоматов не достанем.
- Я видел, во дворе БМП стоит, - предложил Гайдар, - нельзя из нее покрошить бородачей?
- Выгоним на открытое пространство - спалят. Да и не в этом даже дело… - ответил Ибрагим раздраженно.
От других бойцов, только что прибывших на передовую, посыпались предложения запросить помощь у сирийской артиллерии, все видели - в тылу развернуто несколько десятков батарей, ну или, в конце концов, сообщить координаты русским, чтобы ВКС нанесли удар по скоплению террористов. Ясно же, игиловцы что-то задумали.
Ибрагим посмотрел на советчиков так, что у всех возникло непреодолимое желание замолчать. Командир сухо объяснил - боевики укрылись слишком близко к Старому городу, рядом артефакты, а значит, никто никаких ударов с земли или с воздуха туда наносить не будет.
Остается одно - собирать отряд, чтобы зажать террористов в плантациях и вступить в ближний бой. В случае, если боевики сделают маневр - то есть углубятся в посадки на достаточное расстояние от античных памятников, - сообщить координаты. Авиация придет на помощь. Ну а еще лучше - выманить из Старого города как можно больше этих психов, чтобы спокойно добивать их в тенях оливковых рощ.
Ополченцы не стали спрашивать, из кого сформируют отряд камикадзе. Ребята из группы подкрепления обреченно переглянулись. Гайдар и еще двое добровольцев, стрелявшие по боевикам с крыши, начали методично заправлять недостающие патроны в рожки, другие тем временем поправляли разгрузки и нервно мельтешили в холле первого этажа.
Гайдар с тоской посматривал на две полторашки с водой, которые удалось оставить у себя, шансов разжиться дополнительными бутылками уже не было, запасы были распределены по гостиничным номерам. До плантаций на глаз около километра, то есть минут пять трусцой. Выдвижение по команде.
На верхних этажах раздается: "Огонь!" Снова застрекотали пулеметы - "Соколы пустыни" палят из окон отеля, отвлекают внимание, чтобы группу не заметил противник.
Капитан Халиль бежит первым, за ним связист Халед, рация на груди. Пятьсот метров пройдены, среди пустыря обгоревшие баки - отряд из одиннадцати человек как раз может за ними укрыться, чтобы передохнуть.
Треск гостиничных пулеметов смолкает. Пустыня, окружающая пальмирские руины, погружается в неожиданную тишину, слышны только хрипы и откашливания запыхавшихся бойцов.
Тридцать секунд без боя. А потом гул в воздухе. Российские вертолеты возвращаются. Механический рык оглушает. Дым в воздухе, разрыв, "соколов" обдает песчаной волной. Кто-то матерится. Гайдар видит рядом обезумевшего от грохота Халеда.
Он на чем свет стоит поливает русских, раздосадованный тем, что чуть не попал под дружественный огонь. Осколок от бомбы, к счастью, никого не ранил, но повредил рацию. Она абсолютно безжизненно валялась у его ног.
Здоровое негодование радиста сменилось откровенными упреками: мол, хорошо сидеть на базе в Хмеймиме, гулять по набережным Латтакии, после незатейливых вылетов получать звезды на погоны, легко воевать в небе, пока они, сирийские ополченцы, тут в пустыне сутками ползают, чтобы убивать их же, российских, террористов.
То, что львиная доля захвативших Пальмиру игиловцев - это боевики из Чечни, Дагестана, Узбекистана и других бывших республик СССР, в сирийском ополчении конечно же знали все. Однако Гайдар не мог согласиться с упреками соседа, хотел заткнуть его грубо, но сдержался:
- Полегче, Халед! Среди нас тоже русские есть…
Радист насмешливо вылупился на него.
- Да ладно… Где? - издевательски повертел головой. - Если ты про авиацию, то они уже улетели.
- Я, например, - спокойно ответил Гайдар, - у меня мама русская, я родился в Москве.
Это не был развод. Отец добровольца на самом деле учился на инженера в России, там он познакомился с москвичкой Екатериной, молодые люди поженилась, у них родился Гайдар. Детство парнишка провел в российской столице, даже в первый класс пошел там, но потом отцу предложили хорошую должность в Сирии, и они всей семьей переехали в Латтакию.
Признание Гайдара слегка ошеломило Халеда, но капитулировать безоговорочно было не в его характере, поэтому в ответ радист пробурчал что-то типа: вот и погибай сам теперь под дружественным огнем, если, конечно, не придумаешь, как починить рацию.
Точку в этой перепалке поставил капитан Халиль, который скомандовал группе сделать финальный рывок. Через пару минут "соколы" рухнули к корням оливковых деревьев. Нужно было отдышаться и разведать местность. Халиль бросил клич, но после такого кросса стремительно желающих идти на подвиг не нашлось.
Массивный Халед, которому на то, чтобы прийти в себя, нужно было больше времени, чем остальным, тут же предложил кандидатуру Гайдара:
- У нас же есть кому террористов высле живать, Гайдар и язык русский знает, бородачи же часто на нем между собой разговаривают. За своего сойдет, если поймают, - съязвил радист.
Командир, естественно, обратил внимание на стычку между бойцами еще там, на пустыре. И, как водится в таких случаях, отправил в дозор обоих. Тем более что и рациональное зерно в словах Халеда тоже присутствовало. Знание языка может принести пользу.
Ополченцы по очереди перебегали от дерева к дереву, Гайдар недружелюбно посматривал на радиста, тот отводил взгляд, так как понимал, что поступил в общем-то подло, к тому же они теперь в одной тарелке.
Спустя полчаса он увидел, как его русский сослуживец напряженно замер.
Гайдар махнул ему рукой, давая понять, чтобы радист оставался на месте и не шевелился. Сирийский москвич услышал вдалеке разговор нескольких боевиков, но пока не мог определить, на каком языке они говорят, - сквозь оливковую листву просачивались лишь тембры их басистых голосов.
Террористы приближались, речь становилась все громче, они явно не предполагали, что в плантациях может прятаться кто-то еще и подслушивать. Группу капитана Халиля радикалы не заметили, иначе не вели бы себя так расслабленно. Судя по стабильному звуку, игиловцы остановились и теперь в полный голос спорили друг с другом.
Гайдар изо всех сил сконцентрировался на разговоре и чуть не фыркнул от радости, когда четко расслышал русское слово "братан". Такое обращение было принято у террористов с Северного Кавказа.
Говорили боевики быстро, эмоционально, с ярким акцентом, большую часть слов ополченец разобрать не мог. Однако отдельно вырванные его слухом фразы - "пятьдесят человек", "стрелять из-за деревьев", "с другой стороны", "гостиница", "машина", "взрывчатка" - позволяли составить общую картину.
Гайдар понимал - им с Халедом нужно как можно скорее и как можно тише сваливать. Необходимая информация получена, даже с избытком. Оставаться на месте опасно - если игиловцы продолжат прогулку и наткнутся на двух "соколов", вся их разведка потеряет смысл, да и головы на плечах не задержатся. Оба они алавиты из Латтакии - таких в Даиш казнят с особым пристрастием. А уж если Халед и в плену вздумает юморить на его счет, то запытать алавита-москвича для радикалов будет вообще джекпотом.
Он дал знак оцепеневшему от напряжения радисту - оттягиваться назад. Тот с готовностью повернулся спиной и активнее, чем следовало, начал переступать через корни оливковых посадок. Гайдар решил красться на расстоянии метров тридцати от напарника - по параллельной траектории. Боевики продолжали активно что-то обсуждать, постепенно их голоса таяли.
И вот когда, казалось бы, еще метров пятьдесят - и они будут вне зоны слуховой досягаемости, габаритный и потому неуклюжий Халед натыкается на острую ветку, распарывает рукав хаковой гимнастерки. Трещит по швам не только форма, но и дерево. Гайдар замирает. Раздается стрельба.
Он срывается с места и сломя голову несется в сторону своих, петляя между тесными оливками. Где-то справа ломится сквозь чащу Халед. Выстрелы замолкают. Игиловцы, ви димо, не были готовы к погоне и на подозрительный звук отреагировали дежурными автоматными очередями, причесав беспорядочной стрельбой внушительный зеленый сектор и успокоившись.
Гайдар сбавил ход, напарника не слышно. Сердце ополченца сжалось - возвращаться к отряду, не попытавшись отыскать товарища, не позволяла совесть. С другой стороны, невыносимо было снова рисковать. Неизвестно, сколько бы он выбирал из двух зол меньшее, если бы не стоны Халеда где-то поблизости.
Гайдар нашел радиста в рытвине, отдаленно напоминавшей окоп. Тот пустым взглядом смотрел на ногу и что-то ворчал. Шальная пуля рассекла икроножную мышцу, но артерии и сухожилия задеты не были. Кровотечение останавливалось легко, он быстро наложил повязку - по идее этот медведь должен доковылять до лагеря самостоятельно.
Поддерживать Халеда все-таки пришлось, хромал ополченец сильно. Но что больше всего злило Гайдара - у радиста заела болванка. Он практически выл и по дороге продолжал во всем обвинять русских - за последний час они стреляли в него дважды. Сначала с вертолетов. Сидели бы лучше на базе, без них разберутся. Потом эти бородатые басмачи, проповедующие Халифат. Понаехали, своих было мало.
Гайдар, конечно, обронил сквозь стиснутые зубы (когда волочишь такую тушу, иначе не получается), что у террористов нет национальности, но эта искрометная реплика на раненого умника воздействия не возымела.
Тем временем основная группа их уже заждалась, все слышали стрельбу в плантациях. Капитан Халиль, само собой, был встревожен. Увидев разведчиков, парни без лишних вопросов перехватили Халеда, Гайдара командир отвел в сторону и протянул бутылку с водой. Сделав один экономный глоток и прополоскав рот, чтобы хоть как-то насытиться жидкостью, ополченец взахлеб пересказал командиру все подслушанное.
Боевиков в посадках не меньше сотни, одна группа планирует атаковать гостиницу с левого фланга, другая пойдет через пустырь - но все это лишь для отвлечения внимания. Пока "Соколы пустыни" будут отстреливаться из окон, думая, что их контратакуют, из Старого города к ним отправят автомобиль, набитый взрывчаткой. Смертник подгонит машину к северной стене здания и приведет устройство в действие. Последствия всем понятны.
Капитан Халиль подвел итог: через пустырь к гостинице не вернуться, его уже облюбовали радикалы, в плантациях пятьдесят террористов, а "соколов" здесь всего одиннадцать, вступать в прямое столкновение бессмысленно. Рация не работает, пацанов в гостинице надо предупредить о заминированной тачке и еще каким-то образом передать координаты для русских, чтобы авиация нанесла точный удар по скоплению боевиков в зеленке - шанс редкий, они сами вышли из-под прикрытия пальмирских артефактов.
Гайдар, естественно, еще пока тащил Халеда, усердно вертел все это в голове. План у него созрел, но он боялся предложить его командиру - вся группа подвергалась двойному риску, шансы на успех были минимальны, а похоронить их под шквалом мин и бомб при таком раскладе могли как свои, так и чужие. Капитан Халиль спросил сам. Гайдар рас сказал свою идею. Он предложил развести костер.
Конечно, дым заметит противник и наверняка начнет закидывать их самодельными ракетами, которых у игиловцев что у дураков фантиков. С другой стороны, черную гарь можно использовать как ориентир для своих, главное, чтобы до штаба добрался посыльный из отряда и скорректировал огонь российской авиации относительно костра.
Пока гонец будет в пути, есть вероятность, что плантации начнет вспахивать сирийская артиллерия - откуда наблюдателям из штаба знать, кто решил пожарить шашлыки в оливковой роще. Но в этом случае несладко будет всем, противнику в том числе.
Идею восприняли без энтузиазма. Вызывать огонь на себя занятие неблагодарное. Но других вариантов, похоже, не было. Поколебавшись, капитан Халиль согласился и дал приказ одним рыть хоть какие-то углубления, чтобы можно было укрыться от мин, другим - собрать достаточное количество хвороста, чтобы дров хватило хотя бы часа на полтора. Путь до тыловых позиций - кого бы туда ни отправили - предстоял неблизкий. А пробираться к ним нужно было осторожно, обходными тропами.
Одиннадцать "соколов" в спешке подготавливали костровое место, ребята обсуждали между собой, у кого больше шансов выжить. У посыльного или у тех, кто останется? Пришли к выводу, что шансы не ахти у всех.
* * *
Гайдар стоял на наблюдательном пункте, расположенном на катарской вилле. Оттуда открывался вид на всю Пальмиру. Тут располагался оперативный штаб. Он только что сообщил координаты русским офицерам в командный центр. Сирийцы запросили авиаудар на триста метров левее дыма в плантациях.
Костер, по всей видимости, полыхал исправно. Столб гари был отчетлив. Генерал, командующий на этом фланге штурмом, признался еле живому от усталости добровольцу, что сначала в штабе недоумевали. Неужели террористы оказались настолько глупы, что разожгли костер и тем самым открыли свое месторасположение? Артиллеристы не торопясь вычисляли координаты и собирались уже пристреливаться. Гайдар подоспел вовремя.
Теперь дело было за россиянами. Над виллой пролетели четыре вертушки, сделав вираж над зеленкой и предварительно разбросав вокруг себя "ловушки", они в очередной раз за этот день механически зарычали. Над оливковыми деревьями поднялись обширные и густые клубы. Дым ополченского костра было уже не разглядеть, эффект от удара поглотил его без остатка.
Гайдар стремительно сбежал по мраморной лестнице катарской виллы и уговорил внизу ребят из сводного подразделения подбросить его как можно ближе к гостинице "Тадмурта". Той самой, куда несколько часов назад их группу во главе с капитаном Халилем бросили на подкрепление. Там ополченец собирался ждать своих сослуживцев, которые вызвали огонь на себя. Ему оставалось надеяться, что кто-то из них выжил.
В отеле его вновь встретил Ибрагим, командующий этой точкой. Он как будто поседел еще больше, хотя в его случае это было почти невозможно. Гайдар в подробностях пересказал директору отеля - так Ибрагима уже прозвали подчиненные - все события, которые произошли с момента их последней встречи.
Они просидели на крыше еще три, четыре, пять часов - Гайдар не знал точно сколько, знал только, что эти часы были невыносимы. Глаза покраснели и слезились от постоянного и напряженного наблюдения в бинокль, в который ополченец тщетно пытался разглядеть оставленный в плантациях отряд.
И наконец на закате линзы нащупали десять фигур. Бойцы группы Халиля перебежками возвращались через выжженный авиацией пустырь к гостинице. Один из них заметно прихрамывал.
Трюфели со вкусом тротила
Пару дней назад они взяли Пальмиру. Жемчужина пустыни перешла под полный контроль правительственных сил. Часть подразделений перекинули в тыл - на отдых. Гайдару повезло меньше. Его группа вообще не должна была заезжать в древний город.
Игиловцы отступали в глубь песчаных пространств - в сторону Эс-Сухны, но по-прежнему огрызались. Диверсионные группы джихадистов то и дело атаковали армейские и гражданские колонны. Отвоеванные участки трассы еще плохо охранялись.
Чтобы это исправить, "Соколов пустыни" снова кинули на передовую. Командование приказало выставить в пустыне "секреты" - сеть замаскированных блокпостов на расстоянии от основного шоссе, ведущего на восток.
Ополченцы отслеживали джипы под черными флагами. Если игиловцы передвигались на двух-трех пикапах - добровольцы атаковали их самостоятельно. Если численность вражеского отряда была критичной - вызывали на помощь российские вертушки.
Прежде чем зависнуть в "секрете" посреди пустыни, Гайдару все-таки удалось на часок заскочить в Пальмиру. В тот день все пребывали в эйфории. Ребята держали свои позиции в гостинице "Тадмурта" на окраине - от игиловцев можно было ожидать всего чего угодно. Тем не менее контратаковать террористы не спешили, и командир отпустил Гайдара поглазеть на знаменитые артефакты.