* * *
В бою Моторолу всегда узнавали. Во-первых, по пластике перемещения по линии фронта. Его движения были вальяжными и спокойными, когда он нырял в укрытие, и резкими и рваными, когда выбегал на открытое пространство, чтобы произвести очередную серию выстрелов. Во-вторых, по фирменному шлему-каске, тесно сжимающему лицо, плотно застегнутому бронежилету, налокотникам и наколенникам, тактическим перчаткам. Экипировка для Моторолы - фетиш, да и для его подчиненных тоже. И надо сказать, педантичное отношение к средствам защиты не раз спасало жизнь самому командиру и его бойцам тоже. Есть такая категория ополченцев-фаталистов - мол, если судьба погибнуть - значит, так тому и быть. Мотор не был сторонником фатализма, граничащего с глупостью. Он ценил смелость и презирал бессмысленные потери.
На передовой в Иловайске его движения поначалу казались угловатыми, давали знать о себе предыдущие контузии плюс не восстановившаяся до конца ключица. Бронежилет, который раньше воспринимался как часть торса, сковывал плечи. Мозг помнил выработанную в боях манеру передвижения, тело не могло ее повторить в полной мере. Конечно, Моторолу это бесило. Перебежка от места высадки из "Урала", доставившего нас на передок, до первой огневой точки далась нелегко. Ребята из отряда Гиви - местного иловайского полевого командира - уже подготовили почву для грядущей перестрелки. В интенсивном темпе выпустили по депо пару десятков мин 82-го калибра. Украинские военные проснулись и начали работать на подавление. Развернуть минометы они еще не успели, поэтому прочесывали нашу сторону из стрелкового оружия: трещали полдюжины автоматов и ПК.
- В шахматном порядке, пять-шесть метров друг от друга, - скомандовал Моторола, выпрыгнув из грузовика.
До укрытия - плотного бетонного ограждения у самых рельсов - мы добежали одним истеричным рывком, пули вспискивали над головами, но с приличным запасом для нас, где-то на метр-полтора выше. Это означало, что противник не просматривает напрямую спринтерский участок, ведет огонь из укрытия наугад.
- Значит, и снайперов еще не успели выставить на верхние точки, - выдыхая, резюмирует Мотор, после того как мы достигли цели. - Но вот ПК у них точно не один… Не хотят просто раскрывать пулеметные гнезда, грамотно… Но ничего, мы сейчас туда задуем из всего, что есть.
Ребята на позициях подготовились к приезду командира. У стены была аккуратно сложена горка из "мух" - одноразовых гранатометов, припасена пара "шмелей" - более мощных зарядов, "морковок" для старого доброго РПГ тоже хватало. Метрах в пятидесяти от нас двое бойцов залегли у "сапога" или "шайтан-трубы", как называли это разрушительное устройство мотороловцы.
- С чего начнем, командир? - спросил готовый подавать снаряды ополченец неопределенного возраста. Под конец смены на линии фронта все бойцы становились на одно лицо. Те, кто постарше, как будто сбрасывали с десяток лет, те, кто помоложе, - наоборот состаривались на глазах. После перманентной перестрелки длиной в сутки всем им исполнялось как будто по сорок, в глазах и морщинках светилась одухотворенная зрелость, приправленная безумной искрой адреналина.
- Пусть ребята сначала "шайтан-трубу" разогреют. Надо сбить нацикам азарт, а то они остервенело палят по сторонам без оглядки. Сейчас пару выстрелов из СПГ и обратно в подвалы попрячутся, потом мы берем паузу - они расслабляются и начинают снова вылезать на поверхность от любопытства… Тут мы и включимся с новой силой. Введем противника в заблуждение… - разъяснил Мотор, и ополченец дал отмашку ребятам, залегшим у "сапога". Одного из них звали Шустрый, парнишка недавно еще был то ли поваром, то ли санитаром или посыльным, долго просился в подразделение к Мотороле, его скрепя сердце взяли, и вот теперь он хотел доказать всячески, что полезен и решителен в бою, потому показательно засуетился вокруг станкового гранатомета.
Подготовка орудия к выстрелу напоминала закладку дров в печку. Шустрый брал полено-снаряд, открывал створку буржуйки-трубы, решительным движением забрасывал чурку в условное пекло и захлопывал дверцу. Затем садился на одно колено рядом с установленной на треноге "шайтан-трубой", коротко прицеливался и "задувал" - на ополченском сленге это означало выстрелить по противнику из чего-то гранатометного. Грохот от этого акта был запредельный, несмотря на то что мы прятались за стеной поодаль. В одну из пауз командир услышал одиночный свист в направлении "сапога", который ни с чем не спутаешь. Больше всего он напоминает хлопок кожаной казачьей плетки о воздух. Боец, который должен был работать с Шустрым в паре, после трех-четырех выстрелов оглох окончательно, поэтому, когда Моторола крикнул ему:
- Открывай беспокоящий огонь из калаша, пока идет зарядка орудия, - тот с недоумением и замороженным взглядом смотрел на командира, разводя руками. Контузия, что называется "от своих", во время интенсивного боя явление распространенное.
Мотору пришлось на языке жестов объяснять: точка Шустрого противником уже раскрыта, работает вражеский снайпер, поэтому, пока один боец перезаряжается, другой должен на всякий случай прикрывать его беспокоящим огнем. Оглушенный ополченец задачу понял довольно быстро и теперь выпускал протяжные очереди из АК в сторону депо с энергией и азартом умалишенного. Секунд через тридцать заговорившему автомату уже вторили остальные двадцать стволов на позиции. Сколько ни бился Моторола, а эффект цепной реакции на фронте, когда стоит начать одному, за ним повторяют все остальные, преодолеть не получалось никак. И плевать всем было на то, что в этом дружном хоре стрелкового оружия противнику вскрывались все огневые точки подряд. Тогда как по правилам локальной обороны хотя бы две-три позиции должны не палиться и оставаться как бы в запасе, чтобы в переломный момент сбить врага с толку.
В общем, стреляли все, изначальная задумка - усыпить бдительность забаррикадировавшихся на железнодорожной станции тербатовцев - сорвалась. Теперь оставалось только одно - вступать в боестолкновение, исходя из тех реалий, что имелись.
У Моторолы было настолько хорошее настроение - снова оказался на передовой и руководил действиями подчиненных не по рации из штаба, а здесь, на месте, - что даже серьезные отклонения от хитроумного плана не могли испортить его. Он хотел как можно скорее вернуть прежнюю форму, ведь именно такие бои на средней дистанции в сто - двести метров - его конек. То, что всегда получалось виртуозно. Тут как раз в тему - поупражняться в стрельбе из подствольника - расстояние позволяет.
Излюбленное оружие Мотор сразу же пустил в ход и сначала навесиком отправил 25-й ВОГ через видневшиеся за бетонным ограждением вагоны товарного поезда. Граната разорвалась между рельсами и зданием депо, командир результатом остался доволен. Новость о том, что он уже вступил в бой, мигом пронеслась среди мотороловцев, и они чуть ли не толпой, с трудом стараясь держаться командирских установок - пять-шесть метров друг от друга в шахматном порядке - бежали к нам на точку. Вскоре под бетонной стеной скопилось человек десять.
- Малой, а ты что здесь делаешь? Вас же сменили, - обратился Трофим к ополченцу, которому на вид и семнадцати не дашь. Он пришел вместе с незваной подмогой.
Моторола хотел было сделать им втык за недисциплинированное поведение на линии соприкосновения с противником, но подзабытые эмоции от первых минут огневого контакта брали верх, азарт захлестывал всех, и его тоже. Подозвал к себе Малого.
- Заряжаешь "морковку" в РПГ здесь, потом выбегаешь на открытое пространство, - показывает рукой на пятиметровый проем в ограждении, - дальше у тебя не больше двух-трех секунд, чтобы прицелиться: стреляй и сразу обратно. Первый можно немного под углом - дистанцию почувствовать.
Малой воевал у Моторолы с Семеновки, поначалу его вообще никто всерьез не воспринимал: парень школу еще не закончил, смугловатое лицо с хулиганским выражением было еще детским, по краям рта торчали две-три волосины подростковых усов, неестественно большие синие глаза выражали наивность. Над ним, конечно, подшучивали, гоняли, как самого молодого… Однако, когда в очередном бою настал его персональный "момент икс" - у каждого солдата он настает, - Малой оказался намного старше своих лет. На его счет записаны как минимум два подбитых БТРа, а это серьезное достижение даже по меркам бесстрашных мотороловцев.
В операции на Восточном фронте, когда ополченцы пробивали коридор к российской границе в районе Снежного, Малому и вовсе доверили командовать группой. Моторола тогда лечился в Крыму, поэтому в новой ипостаси парнишку не наблюдал, и теперь, конечно, тот хотел показаться перед командиром во всем героизме. Его группа дежурила на позициях с рассвета, и Малой за полчаса до приезда Мотора сменился, но специально вернулся на фронт - покуражиться. Поэтому на команду отреагировал молниеносно - через пару секунд РПГ с заряженной "морковкой" улегся на его тощее плечо. "Готов?" - "Так точно!" - "Пошел". Малой в заплетающейся манере, но очень быстро засеменил к провалу в стене, подзамешкался, потратил на прицел больше отведенного командиром времени, точно выстрелил и под одобрительные крики сослуживцев в расслабленном темпе вернулся на исходную. Он было заулыбался Мотороле, но лицо того осталось непроницаемым.
- Ты что, в натуре, дол…б? Сказано было две-три секунды и навесом! Ты кого там выцеливал? Укропы в окна, что ли, уткнулись посмотреть на тебя и ты хотел точно в форточку попасть? Снайпер как не-хер-на-хер мог сейчас тебя снять, и все, отвоевал бы ты свое… Были бы тебе и Новороссия, и ДНР, и кресты наградные посмертно… Завис там и еще обратно - как будто на прогулке. Кому понты эти нужны?
Малой уже второй раз за день огребал от командира. Первых звездюлей получил утром, перед тем как заступить на дежурство. Получили, в общем, все, поэтому было не так обидно, как сейчас.
* * *
Трофим довез нас до Иловайска минут за сорок, то есть мы подъехали к штабу где-то без пятнадцати шесть. В шесть у бойцов подъем, полчаса на утренние процедуры и затем развод на позиции: менять тех, кто дежурил ночью. На территорию базы нас пропустил заспанный вахтер, который не сразу даже понял, кто мы такие, - база числилась за полевым командиром Гиви. Он сам - местный, иловайский, собрал знакомых ребят и сформировал отряд, с которым приступил к зачистке города от ВСУ. Силы были, мягко говоря, не равны, потому мотороловцев и перекинули на это направление, помогать. Поскольку Гиви и его ребята довольно долго воевали здесь в одиночку и на подконтрольной им территории их каждая собака знала, то любой инородный джип с "камуфлированными" пассажирами воспринимался на аутентичных блокпостах неоднозначно. На одном из таких КПП, на подъезде к Иловайску уже, особенно мнительные постовые передернули затворы и хотели стрелять, когда Моторола в свойственной ему дерзкой манере потребовал пропустить нашу машину к фронту.
Он потом рассказывал - среди Гивиных ребят попадались и те, кто все-таки по своим стрелял. Никто не пострадал, но повод для стеба был основательный. Еще со Славянска в народ ушел мотороловский прикол: бойцов, которые в состоянии аффекта от страха или излишней предосторожности открывали огонь в сторону дружественных сил, называли сомалийцами. Ну типа как пираты сомалийские палят куда попало без разбору, в голове абсолютная анархия. И после того случая Моторола частенько предъявлял в шутливой форме Гиви, что тот понабрал к себе в отряд сомалийцев. Гиви, кстати, тоже будучи человеком с острым чувством юмора и склонностью к самоиронии, через какое-то время так и назвал свой батальон: "Сомали". В свежесозданном Министерстве обороны ДНР это вызвало недоумение, но в итоге название прижилось, а после противостояния в Донецком аэропорту юмористический флер вообще улетучился. Сомалиец на Донбассе - теперь не просто гордо звучит, но и устрашающе.
Заехав на базу, Моторола сразу направился в кабинет к напарнику, в казарме царила тишина, но сам Гиви уже не спал. С благородным смуглым лицом и статью горца - его русская кровь замешена на кавказских дрожжах, - он был раза в полтора выше Мотика. Они сработались и сдружились буквально за пару дней.
- Ну что, мой брат, когда укропов кошмарить начнем? - приветствовал его Моторола, пародируя кавказский акцент. Получалось натурально, потому что служил на Северном Кавказе, а еще долго у бабушки в Сочи жил - тоже как-никак горские места.
- О, мой рыжебородый друг! Сейчас кофе попьем и приступим! - встал навстречу Гиви. Стол был покрыт полусекретной иловайской картой с двухцветной разметкой свои - чужие. Гиви с подозрением посмотрел в мою сторону, я виновато отвел глаза (привычка - разглядывать карты), Мотик ситуацию перехватил:
- Этому можно доверять, не вникай.
В кабинете по всем углам гроздьями висели рации: стояли на зарядке и неприятно потрескивали.
- Пойдемте лучше на улицу, - предложил Гиви, и мы вернулись во двор.
База располагалась на территории то ли бывшей пожарной части, то ли райотдела милиции. Бойцы, что из местных, уже суетились, Гиви распорядился напоить нас утренними тонизирующими напитками.
- А пожрать у вас что-нить есть? - бодро уточнил Моторола.
- Сухпай трофейный, - отрапортовал Гивин адъютант.
- Блин, как же задрал этот сухпай… Неси!
Тем временем на часах пробило шесть, и если сомалийцы уже вовсю натирали мылом сальные от душной ночи лица, то мотороловцев во дворе не было. Они еще спали. Зная взрывной характер Мотора, я ждал реакции. Однако командир невозмутимо поглощал украинскую тушенку, тщательно закусывая ее черствым хлебом.
- Ясно теперь, почему в твоем подразделении потерь так мало: когда война идет, мотороловцы спят, - не выдержал Гиви.
Мотик, слегка причмокнув, опустил ложку в консервную банку:
- Что-то жрать все время хочется… Надо, наверное, пропить курс таблеток против глистов. В этом году еще не вытравливал. - Диалог плавно перетекал в тарантиновскую плоскость, Моторола сохранял абсурдное для его темперамента спокойствие: - Все хорошо в украинском тушняке, только изжога потом адская. - Демонстративно пошкрябал ложкой по опустевшей жестяной таре, облизал ее. - А сладенького у вас нет ничего, к чаю?
На столе тут же появилось варенье.
Сочувствующие идеям ДНР жители Иловайска несли ополченцам различного рода до машние консервы. В варенье дефицита не было. Моторола обстоятельно заедал чай сливовым джемом, а когда насытился, достал тонкие укороченные сигареты. Заядлые курильщики называют такие зубочистками. С того момента, когда для его подчиненных должен был прозвучать подъем, прошло уже минут двадцать. Командир с курортным видом выпускал изо рта дым. До выдвижения на позиции оставалось всего ничего.
- Мои уже "Нонну" разворачивают, - подначивал напарника Гиви.
- Не переживай, братан, мои сейчас в ускоренном режиме соберутся, у меня есть тайное средство, - в той же флегматичной манере отвечал Мотик. - Трофим, принеси, пожалуйста, из машины мой автомат и подсумок с ВОГами, - загадочно распорядился он.
Водитель, который вслед за командиром уплетал за обе щеки сначала тушенку, потом варенье, сытой походкой направился к джипу.
Моторола тем временем наблюдал, как Гивины парни здесь же, во дворе, в десяти метрах от трапезного стола, разворачивают артиллерийскую установку "Нону-К". По плану, прежде чем проводить разведку ближним боем вагонного депо, где засели добровольные евробоевики, иначе говоря, рекруты территориальных батальонов "Донбасс-1" и "Донбасс-2", по объекту наносились удары из тяжелых орудий. Мотик хотел, чтобы его люди работали под прикрытием артиллерийского огня, так гораздо комфортнее, да и вообще по уму. Если на Семеновке под Славянском ресурсы были ограниченны настолько, что воевать приходилось не так, как положено по законам войны, а исходя из скромных возможностей, то здесь, в Иловайске, дела обстояли значительно лучше. Незадолго до Иловайской операции ополченцы разгромили ВСУ под Снежным. Вместе с территорией украинские военные оставляли боеприпасы, технику. Армия ДНР интенсивно перевооружалась за счет противника. И конечно, Мотороле, который в годы службы повоевал в российской армии во вторую Чеченскую кампанию, это особенно грело душу. Трофеи давали возможность более тщательно готовить зачистки и планировать штурмовые операции. Нельзя было сказать, что артиллерийская мощь теперь на их стороне. Да, противник находился в шаге от того, чтобы оказаться в полном оперативном окружении. Однако при этом у самих вэсэушников проблем с вооружением особых не намечалось. Как докладывала разведка, у ВСУ снарядов как у дурака фантиков. С советских времен еще запасы остались. О том, что противник огрызался, и огрызался серьезно, говорили внушительные пробоины в крыше казармы, где Гиви разместил мотороловцев. ВСУ обрабатывали ополченский тыл из "Градов", саушек, пушек Д-30, минометов, из всего чего не лень.
- Вот, командир. - Трофим протянул ему родной калаш с прикрепленным у дула подствольником. - И подсумок, как ты просил.
С той же беспечностью, с которой поглощал местные угощения на завтрак, Мотор мягким движением достал ВОГ-25 из сумки-хаки, поместил гранату в подствольник и, не особенно прицеливаясь, выпустил ее прямо в зияющую дыру казарменной крыши. На чердаке прогремел взрыв.
Гиви, не очень понимая, что происходит, подбежал к рыжебородому другу:
- Ты куда шмаляешь???
- У вас все равно потолок будет течь, моя граната погоды не сделает, - дедуктивно пояснил ситуацию Моторола и опустил в подствольник еще один ВОГ.
Гиви несколько секунд недоумевал и потом заржал во всю свою кавказско-русскую удаль:
- Офигенный будильник!
После второго разрыва в беспробудной казарме послышались крики, внутри здания забурлила жизнь. Мотику показалось мало, и на чердак полетела третья граната. Тут уже из дверей, толкаясь и обгоняя друг друга, во двор посыпались раздерганные взрывными флюидами тела. Глаза мотороловцев горели адреналиновым блеском и резко контрастировали с сонными "лицевыми опухолями", которые не успели сойти с воспаленных от духоты черепов за столь короткий после пробуждения срок. Боец с позывным Малой, завидев командира, с надрывом закричал:
- Мотор, срочно в укрытие, в подвал! Нас атакуют! - Кожа его лоснилась от тревожного пота.
Вдогонку этому громкому заявлению неслись деловитые комментарии.
- Вот укропы, суки, как точно пристрелялись к базе, - ворчали старожилы.
- Быстрей, быстрей… - подзуживал их командир, - что ж вы во двор-то бежите, марш по норам.
Подчиненные никак не могли отдуплиться и метались по площадке перед казармой, не обращая внимания на ядовитые взгляды сомалийцев, которые уже давились от хохота. Малой первым обратил внимание на подвох и с типичной для него искренней наивностью, подбежав к Мотороле вплотную, полушепотом спросил:
- Не по нас, что ли, стреляют?
- Еще как по вас!
- Стоп… А чего никто не прячется?
- Ты время видел? - уже с нарастающей строгостью спрашивал Моторола, ярость стремительно брала верх над юмористическим настроем. Резкая смена интонаций была характерна для него, особенно вблизи передовой. - Какого хера, я приезжаю за полсотни кило метров к шести утра, не опаздываю, а вы подняться вовремя не можете?! Гиви уже артиллерию выставил, а твои в кроватях дрочат! Быстро построиться!
Растерянность на лицах бойцов сменилась на виноватую готовность выполнить любой приказ.