Чубайс замельтешил: "Если Вы помните, я на прошлых судах Вам об этом говорил. В материалах дела содержится ответ на этот вопрос. У меня была машина моя личная, не служебная, БМВ". Последние слова он практически проглатывает, и они едва слышны на диктофоне.
Но не в интересах Найденова их замалчивать: "Ваша личная машина была бронезащищенной?"
Чубайс неохотно: "Нет".
Найденов: "Вас можно было разглядеть снаружи?"
Чубайс нехотя: "Ну, конечно, можно. Особенно через лобовое стекло".
Найденов: "Вы по Митькинскому шоссе на личном автомобиле ездили?"
Чубайс выдавливает: "Да-а".
Найденов: "Сами за рулем были?"
Чубайс еле слышен: "Да".
Найденов: "Вы на личной автомашине ездили в сопровождении охраны?"
Чубайсу приходится признаться: "Как правило, нет, хотя бывало и так".
Найденов подходит к кульминации своих вопросов: "Вы сказали, что против Вас работали профессионалы. Что им мешало вычислить Ваш личный автомобиль?"
Чубайс с наигранной бодростью: "Ну, как я знаю, у одного из организаторов покушения по четвергам был библиотечный день. Он только тогда мог с работы уйти. Это - во-первых. А во-вторых, Вы прекрасно понимаете, регулярность нужна. В одно и то же время выезжает человек".
Найденов: "Так если Вас в бронированном БМВ видно не было, а в личном автомобиле видно?"
Чубайс понимает, что прокололся: "Нет-нет, там примерно одинаково плохо видно. А вот то, что наткнулись на мой бронированный автомобиль - это большая ошибка. Не хватило профессионализма. Так же, как и с размером взрывчатки".
Найденов: "Вы можете точно назвать количество пулевых пробоин в двери БМВ, возле которой сидели?"
Чубайс: "Нет, я их не считал. Десятки пробоин".
Найденов: "А как Вы объясните, что согласно экспертному заключению, всего три пробоины пулевых с правого борта БМВ?"
Чубайс спешно ретируется: "Ну, я не специалист. Не отличу пулевые от осколков".
Котеночкина, адвокат Найденова: "Вы сказали, что вашу машину отбросило. Объясните смысловое значение слова отбросило. Как именно отбросило? Ее приподняло в воздух? Как это произошло?"
Чубайс неожиданно смутился: "Ну, мне трудно объяснить, что такое отбросило. Отбросило - это отбросило. Она шла прямо и после сильного удара справа она приподнялась и отодвинулась. Это и есть отбросило".
Все в зале с ужасом представили летающий по воздуху четырехтонный броневик.
Котеночкина воплотила образы в слова: "То есть, машина приподнялась и по воздуху перелетела к краю дороги?"
Судья уловила иронию и обиделась за летающего в броневике Чубайса: "Госпожа Котеночкина! Уважайте суд!"
Адвокат Закалюжный: "Вы можете объяснить, каким образом автомобиль Вербицкого, следовавший впереди вашего автомобиля, находившийся ближе к эпицентру взрыва, не получил ни одного ни осколочного повреждения, ни пулевого - ни одного?"
Чубайс даже глазом не моргнув: "Честно говоря, ответ-то ясен: работали профессионалы, они же убивали не Вербицкого. И взрыв был направлен на мою машину, а не на его".
Пули, науськанные персонально на главного энергетика, перелетавшие через машину Вербицкого и гонявшиеся за машиной Чубайса, трудно давались воображению присутствующих. За весь допрос по залу впервые пробежал короткий смешок.
Закалюжный: "На вопрос государственного обвинителя о расстреле БМВ в гараже, Вы сказали, что это глупость, бессмыслица. Вы можете конкретней ответить на вопрос: известно ли Вам что-либо о расстреле автомашины БМВ, на которой Вы ездили 17 марта 2005 года, в гараже. Было ли такое?"
Чубайс пытается увернуться от ответа: "Да, мне известна эта абсурдная версия, выдуманная обвиняемыми с тем, чтобы отвести от себя вину. А абсурдность ее тем более очевидна: как известно - произошел взрыв и взрывать машину в гараже…".
Закалюжный напоминает: "Я говорил не о взрыве, а об обстреле".
Чубайс с вызовом: "А я говорю о взрыве и о расстреле".
Закалюжный: "Вы все-таки не ответили на вопрос: известно ли Вам, расстреливали БМВ в гараже РАО "ЕЭС" или нет?"
Чубайс вяло, уже без напора: "Ну, конечно же, известно. Это абсурд, выдуманный защитой, он не соответствует действительности".
Закалюжный: "Скажите, Вы всегда давали аналогичные показания на следствии и в суде, в частности об обстоятельствах пересадки из БМВ в автомобиль Лендкрузер?"
Чубайс возвращает себе безмятежный вид: "Да, конечно. Вы имеете в виду простой вопрос: почему об этом мной не было сказано на первом суде, а сказано на втором? Это очень просто: я тогда и сейчас отвечаю только на те вопросы, которые мне задаются. Меня спросили - пересаживался ли я? Я сказал - да. Раньше об этом не спрашивали - я и не сказал, вот и все".
Закалюжный: "Сокрытие вопроса о Вашей пересадке не связано с обеспечением безопасности, как говорили здесь Ваши помощник и водитель?"
Чубайс переминается: "Эти вопросы не ко мне".
Закалюжный: "Почему Вы на предварительном следствии не давали показаний о том, что Вы пересели в другой автомобиль?"
Чубайс раздельно, сквозь зубы: "Потому что я отвечал на вопросы, которые мне задавались"
Закалюжный: "Вы всегда описывали Ваши ощущения от взрыва так, как сегодня в суде?"
Чубайс снова уклоняется от прямого ответа: "Я всегда описывал их правдиво. И сегодня в том числе".
Допрос защитой завершен, но Миронов повторно просит слова. Вздохнувший было с облегчением Чубайс захлебывается молчаливым бешенством.
Миронов: "Скажите, потерпевший Чубайс, тот факт, что во время Вашего руководства РАО "ЕЭС" тарифы на электроэнергию выросли в десять раз, - это тоже результат Вашего настроения после имитации взрыва?"
Судья быстро придумывает, как замять неудобную тему: "Вопрос снимается как направленный на оскорбление потерпевшего".
Миронов: "Анатолий Борисович, во время своих показаний Вы неоднократно говорили: как писал Ваш отец, как писал Ваш отец… Так, может, мое привлечение в качестве покушавшегося на Вас является Вашей личной местью за деятельность и разоблачения, которые делал мой отец?"
Чубайс аж вспотел от неожиданности: "Слушайте, ну, я-то откуда знаю, чего Вы делали и как Вас привлекли к обвинению".
Миронов: "Вы мне скажите - да или нет?"
Чубайс сбивается на оправдания: "Я Вам отвечаю, что я не могу в принципе дать ответ на вопрос, какие основания были у следствия привлекать Вас. И я не мстил Вам за Вашего отца, к которому, кстати, у меня было вполне нормальное отношение".
Миронов: "Критерием моего возможного участия в покушении, критерием профессионализма Вы назвали то, что я, якобы, являюсь мастером рукопашного боя. Так в Вас на Митькинском шоссе стреляли или Вас там били ногами?"
Чубайс с трудом выкарабкивается из ямы, которую сам же и выкопал: "Ну, не смогли же машину остановить. А так, я думаю, что побили бы тоже".
Миронов: "Вы мне подскажите логику Вашего утверждения о моем профессионализме?"
Чубайс продолжает карабкаться: "Логика очень простая. Вы задали вопрос: а может ли аспирант, работающий над диссертацией, выйти на действия такого рода? Вы себя не назвали. Вы сказали: может ли? Я сказал: да, может, если он мастер рукопашного боя. А Вы - мастер рукопашного боя?"
Миронов: "Нет. Но я знаю, что Вы распространяли эту клевету, которую проплачивали, и она выплескивалась на экраны. Я хочу уточнить все-таки: Вас били ногами там или стреляли, Анатолий Борисович?"
Судья монотонно, как диктор на железнодорожном вокзале: "Я предупреждаю Вас о недопустимости некорректного отношения к участникам процесса. Вы, Миронов, сообщили о себе часть сведений, господин Чубайс - другую часть. Обменялись любезностями, называется".
На том допрос Чубайса завершился. Мозаика прежних показаний потерпевших и свидетелей, экспертиз и обысков, при допросе главного потерпевшего сложилась в цельную и яркую картину, в которой события двоятся и логическому осмыслению не поддаются. Назовем их, по примеру классической логики, парадоксами Чубайса, в расчете на то, что присяжные справятся с ними, приложив всю силу здравого смысла. Чубайс утверждает, что на него покушались еще в 2002 году, но никаких доказательств тому не найдено. Чубайс говорит, что был в БМВ под обстрелом и взрывом, но почему-то не помнит ни обстрела, ни взрыва, ссылаясь на то, что не отводил глаз от мобильного телефона. Чубайс уверяет, что ездил без охраны по не перекрытым дорогам, чему не поверит и ребенок. Чубайс утверждает, что его четырехтонный броневик от взрыва подбросило и понесло по воздуху, что пули, как заговоренные, попадали исключительно в его БМВ, старательно огибая попадавшиеся на пути другие машины. Чубайс долго скрывал, что после взрыва приехал в РАО "ЕЭС" на другой машине, а когда его поймали на лжи, стал настаивать, что его об этом никто не спрашивал. Чубайс насчитал на БМВ десятки пулевых пробоин, но эксперты установили по всей машине не больше двенадцати, а там, где якобы сидел Чубайс, и вовсе ни одной. Загадкой осталось, где обстреляли броневик энергетика, в суде однозначно установлено, что это было не на месте взрыва. Чубайс убеждает, что против него действовали профессионалы, хотя именно профессионалы не полезли бы никогда подрывать бронированную машину РАО, когда есть возможность подорвать личную небронированную чубайсовскую. Чубайс жалостливо называет себя потерпевшим, ссылаясь на звон в ушах, страдания жены и друзей. От одного этого картина происшествия кажется гротеском, перерастающим в фарс. Фарс несомненный, если не принимать во внимание пяти лет жизни, потраченных подсудимыми на тюрьмы и суды. Фарс, имя которому - имитация покушения на Чубайса.
Но для обычных граждан допрос Чубайса знаменателен тем, что они прикоснулись к своей заветной мечте, волнующей современников скоро уж двадцать лет - допросить и судить Чубайса. Конечно, допросить не так, как здесь, одним днем, при потворстве прокурора и угодливости судьи. Но все же и на этом суде прозвучали вопросы, которые каждый хотел бы задать Чубайсу. И каким предстал перед нами Чубайс - этот "всесильный демон реформ"? Путался и краснел, оправдывался и отпирался, потел от бессильной злости и леденел от страха проговориться, свои преступления валил на Президента и Парламент, я-де лишь исполнитель, от вины за Саяно-Шушенскую катастрофу трусливо отнекивался… Не так страшен Чубайс, как его малюют. И потому суд по делу о покушении на Чубайса, как первая ласточка, возвещающая о весне, заронил в нас надежду, что до воплощения великой российской мечты - суда над самим Чубайсом - не так уж и долго осталось.
Машину Чубайса расстреляли после взрыва. Но где? (Заседание двадцать шестое)
Чтобы убедить сомневающихся в серьезности покушения на него, Чубайс в своем "Живом журнале" выставил на всеобщее обозрение шесть фотографий подорванного и расстрелянного БМВ. Интерес к изображениям подбитого броневика огромен, но диапазон откликов от "Кто же с "калашом" против брони попрет" до "Мою машину тоже расстреливали, и все было не так" - вряд ли может удовлетворить потерпевшего Чубайса. Один из комментаторов фотографий здраво замечает, что пули в лобовое стекло так могли влететь только в том случае, если нападавшие шли с автоматами наперевес прямо в лоб машины. Но ведь БМВ по показаниям всех свидетелей, включая самого Чубайса и его водителя, после взрыва умчалась не останавливаясь. Тогда на трассе должны остаться сбитые бронированной машиной трупы нападавших, но их нет. Еще один знающий зритель утверждает, что так, как легли пули, лечь они могли лишь в одном случае, если стреляли в неподвижную машину… В общем, вызвать к себе всенародное сочувствие у Чубайса не получилось, и уж точно никто не поверил заявлению Чубайса, что БМВ не подлежал восстановлению, а потому, дескать, и продан был сразу после случившегося на запчасти. Внешний вид броневика такому приговору никак не соответствует. Но даже если машина и не подлежала восстановлению, зачем же ее из вещдоков исключать? Убрали как свидетеля, всем своим видом изобличающего имитацию?
Обвинение рвется доказать обратное, что это было всерьез покушение и Чубайс в момент взрыва действительно пребывал в БМВ. Свидетельствовать об этом обвинение вызвало Федора Владимировича Тупицына, водителя той самой Тойоты Лендкрузер, которая по вызову помощника Чубайса Крыченко выехала навстречу побитому БМВ и забрала страдальцев из бронированной капсулы.
Прокурор начал с традиционного: "Известно ли Вам что-либо по существу событий 17 марта 2005 года?"
Тупицын: "Нет, я не являлся очевидцем этих событий".
Прокурор напрямик: "17 марта 2005 года Вы довозили Председателя РАО "ЕЭС" к месту работы?"
Тупицын: "Меня вызвали. Мне позвонила секретарь, сказала, что мне перезвонит Сергей Крыченко и скажет, куда надо подъехать, а пока чтобы я находился в водительской комнате. Потом она мне сказала: проходи к машине. Я прохожу, тут он мне позвонил и сказал, чтобы я выехал в район Минского шоссе, развернулся, проехал по кольцевой дороге, и где-то на дороге мы пересечемся".
Прокурор уточняет: "В какое время этот звонок прошел?"
Тупицын старается вспомнить: "Это было утром, в районе девяти тридцати. Они на кольцевую в сторону Ленинского проспекта съехали раньше меня, Крыченко мне позвонил, спросил, где я нахожусь. Говорю: стою в районе Минского шоссе, там пробка, развернуться не могу. Он говорит: ну, мы уже съехали, догоняй нас, догонишь - поговорим. Я их догнал где-то в районе Боровского шоссе, у них дымилось переднее правое колесо, дым сизый шел. Я так и думал, что из-за колеса все это. Позвонил я ему и сказал, что вот я вас догнал и у вас дымится правое колесо. Он говорит: про колесо мы знаем, следуй за нами. Я ехал за ними, потом съехали на Ленинский проспект в сторону Москвы, и напротив поста, там стационарный пост ГАИ, сделали остановку. Я остановился сзади. Они вышли с Чубайсом и пересели ко мне в машину. Сергей сказал: на работу. Я довез, их высадил и все".
Прокурор: "На какой машине следовали Чубайс и Крыченко, когда Вы их догнали?"
Тупицын: "БМВ у них был".
Прокурор: "Вы после того, как они пересели к Вам в машину, этот БМВ наблюдали или нет?"
Тупицын: "Когда я их высадил у РАО, я свою машину поставил на стоянку. В это время уже Дорожкин заехал на этой же БМВ. Я подошел, спросил, что с колесом, а он как раз уже ворота открывал, хотел ее ставить, ну вот посмотрел я и увидел. Там повреждения были - капот весь такой, как бы рубленный, рваные дыры на капоте. Стекло лобовое, по-моему, в трех местах - два скола больших со стороны водителя, и одно с правой стороны. Бампер еще был, на колесе рваная дыра боковая, на правой задней двери отверстие было, ну, вроде как от пули. В крыле, по-моему, что-то было. Ну, уже пять лет прошло. Все и не вспомнишь. Основное, что запомнилось - капот, стекла, колесо".
Прокурор: "Скажите, Дорожкин Вам не объяснял при этом, что произошло?"
Тупицын: "Он сказал, что похоже на взрыв. А что конкретно - нет. Он вообще был в трансе".
Транс водителя Дорожкина напряг зрительское воображение: до сих пор Дорожкин не представляет себе, что произошло на дороге: взрыв - не взрыв, но при этом совершенно не в себе, не может даже поделиться пережитым со своим братом водителем. Все это очень заинтересовало защиту.
Адвокат Першин: "Вы один выехали за Чубайсом или с охраной?"
Тупицын: "Один".
Першин: "Вы знали, что произошло покушение?"
Тупицын: "Нет".
Першин: "Лично Вы были вооружены?"
Тупицын: "Нет".
Першин: "Чубайс пересел один или была охрана?"
Тупицын: "Только Крыченко с ним был".
Першин: "За Чубайсом какая-то машина охраны следовала?"
Тупицын: "Когда со мной он ехал, никого не было. И за БМВ тоже никто не ехал".
Першин: "Какая-нибудь машина Вас встречала у въезда в РАО "ЕЭС"?
Тупицын: "Да нет, никто не встречал".
Першин: "Через какое время после звонка секретаря Вы встретили машину БМВ?"
Тупицын: "Ну, может быть, минут через пятьдесят, не могу точнее сказать".
Интересная вырисовывается картина. Чубайс без всякой охраны с одним лишь помощником почти час катят на подбитом БМВ в РАО "ЕЭС". Для пересадки из броневика, который, якобы, "восстановлению не подлежит", но бойко ездит по дорогам Москвы, вызывают совершенно постороннюю машину, в то время как на трассе курсирует вторая машина сопровождения Чубайса с профессиональными охранниками Ларюшиным и Кутейниковым. Именно эта машина, как показал на суде Ларюшин (Кутейникова, напомним, давно нет в живых), была предназначена встречать БМВ с Чубайсом на подъезде к РАО "ЕЭС". И этот экипаж, Ларюшин - Кутейников, в тот день, повторяю, работал как обычно. Но ему никто ничего не сообщил! На подмогу почему-то вызвали одного Тупицына, не охранника-водителя, просто водителя, ни слова не сказав ему о том, что случилось. Вывод напрашивается сам собой: Ларюшин с Кутейниковым в это время были заняты чем-то очень срочным и важным, важнее встречи и сопровождения Чубайса, которого только что пытались убить. Что это могло быть? И не связана ли с этим скоро последовавшая смерть совсем еще молодого охранника Кутейникова?..
Адвокат Першин продолжает сверять часы с Тупицыным: "Через какое время, после того как Вы приехали в РАО "ЕЭС", Вы увидели машину БМВ под управлением Дорожкина?"
Тупицын: "Минут через тридцать-сорок, наверное. Пока я поставил свою машину, постоял, покурил…".
Задача из курса начальной школы: две машины, следующие одна за другой из одной и той же точки по одному и тому же маршруту, приходят в конечную точку с интервалом в тридцать-сорок минут. Спрашивается: где и что задержало водителя БМВ Дорожкина на этом маршруте? И не от этого ли водитель Дорожкин впал в "транс", ведь Чубайс с помощником, как показал на суде Тупицын, были совершенно спокойны?
Першин осторожно подводит Тупицына к главному вопросу: "Скажите, повреждения Вы увидели в гараже?"
Тупицын замялся: "Около гаража. Я подошел к Дорожкину, а он только ворота поднимал, чтобы машине заезжать".
Першин: "А когда Вы ехали по трассе, видели повреждения?"
Тупицын: "Нет, я сзади ехал. Я только увидел, что колесо дымится и все".
Подсудимый Миронов: "Вы можете описать голос Крыченко, когда он Вам позвонил? Паника, истерика присутствовали в голосе?"
Тупицын: "Голос как голос, сказал, куда ехать".
Миронов: "Когда Вы первый раз узнали о том, что это был некий взрыв? Только со слов Дорожкина?"
Тупицын: "Нет. Дорожкин и не утверждал этого, он только предположил. Я узнал уже, когда по телевидению говорили, что было покушение, в водительской комнате телевизор постоянно работает. Может, днем это было, может, во второй половине дня - не помню".
Странная какая-то, непонятная ситуация. Ладно, Чубайс, очень уж большой начальник, барин, но Крыченко, только что переживший взрыв, обстрел, пулю над головой, дыхание смерти, оказывается, наконец, в безопасности и … молчит, ни слова Тупицыну, первому человеку, которого видит после пережитого, и ведь это не сторонний человек, лицо доверенное, коль его посылают встречать Чубайса. Ладно, шофер Тупицын для них холоп, чего с ним делиться, но ведь и между собой Крыченко с Чубайсом ни слова. Ненормально все это, фальшиво. Впрочем, как и Дорожкин, переживший взрыв и обстрел, согласно его показаниям на суде, зачем-то перед Тупицыным изображает (или не изображает все-таки?) полное неведение, что произошло.