Прокурор Колоскова вкрадчиво: "А сын Ваш пользовался этими весами?"
Найденов-отец: "Скорее всего, нет, потому что он этим делом не занимался".
Прокурор Каверин: "Откуда Вам известно, что Ваш сын не пользовался весами?"
Найденов-отец: "Ну, не видел я его с весами".
Прокурор демонстрирует искусство допроса, что сродни искусству алхимика, который из ничего норовит добыть золото: "Вы не видели, но откуда Вам известно, что он не пользовался ими в Ваше отсутствие?"
Найденов-отец: "А чего ему вешать-то?!"
Действительно, что было взвешивать Найденову-сыну на аптекарских мини-весах? Если взрывчатые вещества, то объем взорванного на Митькинском шоссе по данным следствия измеряется килограммами.
Прокурор Каверин продолжает опыты алхимика: "В какой мере Ваш сын владел навыками электрика, что он умел?"
Найденов-отец: "Провести проводку, поставить розетки. Я его всему научил".
Прокурор Каверин: "Когда Вы сына увидели 17 марта на даче, у него были какие-либо повреждения?"
Найденов-отец: "Рука повреждена была. Опухшая была. Я спросил: где это ты? Он сказал: упал. Он 17 марта руку с трудом поднимал".
Адвокат Чубайса Шугаев начинает издалека: "С того момента, когда уехал Ваш сын, когда Вы его еще раз видели?"
Найденов-отец: "После двадцатого. Он приезжал на дачу".
Шугаев: "Какая цель приезда Вашего сына на дачу?"
Найденов-отец оторопел: "Ну, это же его дом! Какая тут может быть цель?!"
Шугаев: "Ваш сын злоупотреблял спиртными напитками?"
Найденов-отец помолчал, попечалился: "Не то слово! Мы с этим боролись".
Задавать вопросы дозволено самому подсудимому Найденову: "Расскажи подробно про 16-е и 17-е числа, если помнишь".
Найденов-отец: "С работы я сменился 17-го марта. 16-го вечером я позвонил тебе, спросил, когда ты будешь на даче. Ты сказал, что будешь поздно, но язык у тебя уже заплетался, я понял, что ты уже выпивши. 17-го утром, перед тем как идти на оперативку, я услышал, что было покушение на Чубайса. Когда я вернулся на рабочее место, по телевизору Чубайс уже выступал, что он в курсе того, кто это сделал, и будет помогать прокуратуре. Днем я поехал на дачу, спросил мать: "Саша был?" Она говорит: "Да, был. Привез рулон поролона и лег спать, потом уехал". Мать еще сказала, что приходила Валентина Павловна Зырянова, просила тебя, чтоб ты ее до Москвы подвез. Ты и подвез".
Найденов-сын уточняет: "По поводу Зыряновой ты следствию давал информацию?"
Судья бдительно встрепенулась, страшась появления серьезных свидетелей защиты: "Вопрос снимается!" И тут же выговаривает возмущенному ее запретом подсудимому: "Во-первых, подсудимый Найденов, измените мимику на лице. И не размахивайте рукой! Угрожающими жестами мне не грозите!"
Найденов-сын набирается терпения, как пловец воздуха перед нырком, спрашивает отца: "Изъятые вещи: мотки провода, рулон поролона, телефоны - тебе были возвращены?"
Найденов-отец: "Все, что изъяли, - и поролон, и провод, - мне вернули, сказали, что они не подтверждаются следствием".
Найденов-сын пытается распутать силки, в которые его замотали следователи: "Среди моих знакомых люди по фамилии Квачковы, Мироновы были?"
Найденов-отец разводит руками: "Нет".
Найденов-сын: "Я когда-нибудь кепку носил?"
Найденов-отец: "Шапку носишь, кепку никогда".
Найденов-сын: "А какие у меня размеры обуви, одежды?"
Найденов-отец: "52–54 - одежда, обувь где-то 44-й".
Силки, как паутина, рвутся на глазах, ведь куртка, и на этом настаивает следствие, была на плечах одного из нападавших, но она явно не по размеру Найденову, но ведь и знаменитую "кепку с волосами" сыщики тоже приписывают ему.
Встревает прокурор, понимая, что обвинение теряет важнейшие улики: "Иван Александрович, откуда Вам известно, что Ваш сын не носил кепку в повседневной жизни?"
Найденов-отец: "Как это - откуда известно? Я его сроду не видел в кепке".
Прокурор Каверин крушит показания свидетеля железной логикой: "Вы уверены, что если Вы его в кепке не наблюдали, то он кепку не носил?"
Найденов-отец никак не может представить сына, украдкой от него щеголяющего в кепке: "Уверен!"
Но прокурор упорно продолжает штопать силки: "Откуда Вы знаете, какие размеры были у Вашего сына в 2005 году?"
Найденов-отец вскипает: "Как это откуда? Как это откуда? Ему покупали одежду, мне покупали одежду - как я могу этого не знать!"
Вновь высовывается Шугаев со своим коронным "террористическим" вопросом: "Ваш сын когда-нибудь собирал взрывные устройства, проще говоря, бомбы?"
Найденов-отец, измученный кепками и размерами, почти не удивился: "Я такого никогда не видел".
Найденов-сын: "Отец, скажи, мы с женой почему расстались?"
Прокурор вскакивает, вопит: "Я протестую!"
Найденов-отец горестно: "Она погибла".
Судья снимает вопрос как не относящийся к фактическим обстоятельствам дела.
Прокурор требует вывести присяжных заседателей и в их отсутствии заявляет: "Прошу довести до сведения присяжных заседателей, чтобы они не принимали во внимание сведения, касающиеся брачно-семейных отношений подсудимого Найденова и судьбы его жены". Присяжные входят, и судья Пантелеева послушно и заученно повторяет формулу, надиктованную ей прокурором Кавериным.
Но то, что запрещено знать присяжным, пока еще разрешено ведать журналистам. Откроем еще одну трагическую страницу этого дела. Интернет, как современный летописец, сохранил публикации пятилетней давности, когда сразу после ареста Яшина с Найденовым, их жен сбил автомобиль, скрывшийся с места происшествия. Вот как об этом писали тогда газеты: "Согласитесь, странно, когда ВАЗ-2110 сбивает сразу двух свидетелей защиты - жен Роберта Яшина и Александра Найденова - и скрывается с места происшествия. Супруга Яшина Наталья отделалась ушибами, а супруга Найденова Ирина Ветрова оказалась в больнице с тяжелейшими ранениями. "Узнав о ЧП с женой, мой клиент отказался называть фамилии других свидетелей, чтобы не подвергать их риску", - заявил адвокат Найденова". А спустя два года, как раз накануне судебных заседаний, где жена Найденова должна была выступать свидетелем защиты, газеты сообщили о смерти Ирины Ветровой при загадочных обстоятельствах: "Всех, безусловно, потрясло известие о гибели Ирины - жены подсудимого Александра Найденова. Находясь в квартире в довольно затруднительных условиях после больницы, она каким-то образом на двух костылях добралась до балкона лестничной клетки и, держа телефонную трубку в руке, выпала с балкона. Ситуация странная, расследование, порученное местному участковому, не ведется…".
Трудно поверить, что эта трагическая история не имеет никакого отношения к происшествию на Митькинском шоссе: ведь к этому времени уже умер во цвете лет при странных обстоятельствах свидетель так называемого "покушения" - член экипажа машины сопровождения Кутейников. Так что поспешное списание гибели свидетельницы Ирины Ветровой на самоубийство оставило больше вопросов, чем ответов… А для следящих за судебным процессом остается неразрешимым еще один вопрос: зачем страшную судьбу жены Александра Найденова надо скрывать от присяжных, которые должны объективно, а, значит, всесторонне рассматривать дело?..
Вот так, шаг за шагом исследовалась в суде жизнь человека в коротком промежутке между 16-м и 18-м марта 2005 года. Однако все, что рассказывал отец подсудимого Александра Найденова, подвергалось на суде жесточайшему сомнению. Но спроси любого из нас: что делал в такой-то день в такое-то время пять лет назад? Что ответим? И не будут верить ни одному нашему слову, будут сомневаться во всех свидетелях, которых приведем в подкрепление своей правоты, а примутся отыскивать в нашем доме старые карты в доказательство, что по ним прокладывались партизанские тропы, и обнаруженные на даче провода будут привязывать к тем проводам, которыми пользовались неведомые террористы, да еще будут держать нас все это время в узилище, не давая возможности собирать доказательства своей невиновности… И если на основании только этих вот материалов примутся судить по статьям "терроризм", "покушение на убийство", то будьте уверены: каждый из нас ходит сегодня под этими статьями. Потому что и географические карты у каждого в доме, и книжки, не очень прославляющие власть почитываем, и электропроводкой, и ремонтом, бывает, занимаемся, а также выпиваем, встречаемся с друзьями и просто знакомыми. И может статься, наша встреча в очередной раз окажется в том месте и в то время, где что-то прогремит, обвалится, полыхнет, взорвется, разобьется… Всякое бывает. Вот и получается, что все мы сегодня ходим будто и не под Богом, а под следователями и прокурорами.
Эксперт-взрывотехник: "Взрыв мог быть направлен против летающих тарелок" (Заседание тридцать второе)
Экспертиза - волшебное слово, магически действующее на человека. Экспертизу проводят специалисты, как мы понимаем, не заинтересованные в исходе дела, оперирующие лишь фактами и документами. И больше ничем. Доверие специалистам много выше, чем прокурорам и следователям, у которых на первом месте отчетность по раскрываемости. Эксперты же не отчитываются результатами проведенных исследований, их задача установить достоверность факта, всесторонне его описать, сделать строго научные и конкретные выводы. Вот почему, когда в суде по делу о покушении на Чубайса зачитывалась взрыво-техническая экспертиза, проведенная специалистами из института криминалистики ФСБ, прокурор пригласил и самих экспертов, проводивших исследование, чтобы присяжные заседатели услышали объективные выводы из первых уст. Экспертами оказались два молодых и стройных человека. Один из них эксперт-взрывотехник Сапожников Алексей Юрьевич назвался заместителем начальника отдела института криминалистики.
Сначала прокурор зачитал саму экспертизу, - дело рук означенного специалиста. Выводы эксперта внушительно обличающие: "17 марта 2005 года действительно был осуществлен взрыв взрывного устройства. Использовался при этом электрический способ взрывания. В состав взрывчатых веществ входили тротил, аммиачная селитра и мелкодисперсный алюминий. Взрывное устройство было изготовлено самодельным способом. Люди при этом могли получить тяжелые баротравмы вплоть до летального исхода. Само взрывное устройство было похоже на штатный боеприпас или противопехотную мину".
Прокурор Каверин: "Исходя из каких данных эксперты пришли к выводу, что это был электрический способ взрывания?"
Сапожников: "Были использованы телефонный провод и выключатель".
Прокурор: "Эксперты решили, что аккумулятор не участвовал во взрывном устройстве?"
Сапожников: "Вероятно, аккумуляторная батарея была принесена неизвестными лицами в качестве резервного источника тока. Взрывное устройство было установлено накануне. Они подумали, что оно может разрядиться, и принесли дополнительный источник тока. Они проверили взрывное устройство, но оно не было разряжено".
Прокурор: "Почему не найден источник тока, использовавшийся при подрыве?"
Сапожников рапортует: "Фрагментов источника тока действительно обнаружено не было. Скорее всего, этот источник тока был разрушен на мельчайшие частицы, это могли быть батарейки пальчиковые, батарейки "Крона"…".
Прокурор осторожно подсказывает: "Могли использоваться аккумулятор или батарейка от мобильного телефона?"
Сапожников с готовностью: "Могли".
Прокурор: "Был ли взрыв направленным и куда был разлет поражающих элементов?"
Сапожников чеканит: "Разлет поражающих элементов направлен был в сторону дороги".
Прокурор словно набирается опыта диверсанта-подрывника: "Каким образом был сделан направленный разлет?"
Сапожников охотно учительствует: "Поражающие элементы лежали с одной стороны. Само взрывное устройство находилось на проезжей части дороги, было закамуфлировано в сугроб. Все осколки пошли над дорогой".
Прокурор: "Согласно экспертизе, масса взрывного устройства - от 3,5 до 11 килограммов тротила. Чем можете объяснить такое расхождение?"
Сапожников долго толчет теоретическую воду в научной ступе, пока, наконец, не признается: "Массу взрывного устройства по воронке можно рассчитать, но у нас заряд располагался в снегу, а снег разметало, а воронка была ничтожная, сделать же точное заключение по массе снега невозможно. Поэтому делали расчет по автомобилю ВАЗ, который находился на расстоянии от 5 до 10 метров от места взрыва. По легкому повреждению автотранспорта мы и судили, поэтому и получили такую "вилку". К сожалению, там не было жилых построек. Именно по жилым постройкам, по выбитым стеклам мы могли бы рассчитать точно. Здесь, к сожалению, такой возможности не было. Выброс грунта был незначителен, поэтому такой результат".
Прокурор: "По Вашему мнению, это был настоящий подрыв или имитация?"
Сапожников делает суровое лицо: "Это абсолютно настоящий подрыв".
Но в суде никто и не сомневается, что взрыв настоящий, защита сомневается, настоящим ли было покушение на Чубайса. А то, что подрыв всамделишный, это точно. Другое дело - насколько он мощный, чтобы идти с ним на броневик.
Прокурор: "Мы исследовали детали от автомобиля ВАЗ, принадлежащего Вербицкому. Вы считаете, что эти повреждения нанесены поражающими элементами?"
Сапожников увильнул от прямого ответа: "Не исключено".
Прокурор: "Масса от 3,5 до 11 килограммов в тротиловом эквиваленте - это много или мало?"
Сапожников обрадовался смене темы: "Это много! Если взять последние события - взрывы на "Лубянке" и "Парке культуры" - 1,5 килограмма и сорок человек убиты!"
Прокурор продолжает философствовать: "А если для автомашины - это много или мало?"
Сапожников глубокомысленно, но уклончиво: "Наносят поражение осколки. Тротила было достаточно, чтобы разогнать их для поражения серьезных преград".
Свои пробелы во взрыво-техническом деле решил ликвидировать и адвокат Чубайса Шугаев: "Другие способы расчета массы взрывного устройства использовались?"
Сапожников не хочет его учить: "Нет, мы использовали методику повреждения взрывной волной".
Шугаев, напротив, жаждет просвещения: "Что такое баротравма?"
Лицо Сапожникова выразило вдохновенную скорбь: "Лопанье барабанных перепонок, повреждение легких с лопаньем альвеол на расстоянии 30 метров, гиперемия сосудов головного мозга…".
Шугаев вспоминает о пострадавшем Чубайсе и тревожится о его перепонках, легких и сосудах мозга: "От нахождения в автомашине снижается эффект баротравмы?"
Сапожников успокаивает Шугаева: "Если стекла не разрушились, то снижается".
Адвокат Квачкова Першин включается в допрос: "Как по расстоянию от автомобиля ВАЗ до места взрыва Вы рассчитывали массу взрывного устройства?"
Сапожников многословно и торопливо: "Если бы автомашина находилась на расстоянии пяти метров от места взрыва, то достаточно было бы 3,5 килограмма для таких повреждений. При расстоянии в десять метров для таких повреждений, легких повреждений автомашины, достаточно будет 11 килограммов. Повторяю, в расчете использовались данные о расположении места взрыва по отношению к автомашине ВАЗ. Расположение БМВ роли не играет".
Першин удивляется: "Чем в таком случае вызвано то, что ВАЗ не получил ни одного осколочного повреждения?"
Прокурор Каверин немедленно просит снять вопрос, так как протокол осмотра автомашины ВАЗ не исследовался в суде. Каков замечательный ход стороны обвинения!: экспертиза основана на расчетах расстояния от места взрыва до ВАЗа, но вопросы о ВАЗе задавать нельзя, так как этих материалов в уголовном деле как бы нет, вернее, они есть, вот только пользоваться ими запрещено!
Першин пытается изменить характер вопроса: "Человек, обладающий элементарными познаниями во взрывном деле, должен понимать, что этим взрывным устройством, которое не способно разрушить ВАЗ, невозможно нанести существенных повреждений бронированному автомобилю?"
На этот раз вопрос немедленно снимается по требованию адвоката Чубайса Шугаева, продолжавшего переживать, не повредились ли у его клиента сосуды головного мозга.
Першин подходит к проблеме с другой стороны: "Возможно ли поразить при помощи такого взрыва бронированный автомобиль со степенью защиты 6 или 7?"
Сапожников ловко увертывается: "Это не входит в мою компетенцию".
Першин наступает: "Может ли в бронированном автомобиле человек испытать какие-либо повреждения?"
Сапожников выдает в ответ нечто наукообразное, но непонятное: "Бывает, что возможна генерация вторичной взрывной волны".
Подсудимый Миронов: "Какой самый компактный источник тока мог быть использован для взрывного устройства?"
Сапожников ускользает от ответа: "Это отдельное исследование".
Миронов уточняет: "Этот источник энергии - это мог быть второй аккумулятор?"
Сапожников спорит: "Нет, однозначно нет. В аккумуляторе очень много свинца. От него могли быть остатки".
Миронов удовлетворен ответом, идет дальше: "Какой размер батарейки "Крона"?
Сапожников чувствует подвох в вопросе, огрызается: "Можете купить, измерить".
Миронов вежливо: "Спасибо. Размер батарейки "Крона" больше 10 сантиметров?"
Сапожников уже понял, куда клонит подсудимый, потому и цедит неохотно: "Меньше".
Миронов: "А вес батарейки "Крона" больше ста граммов?"
Сапожников с трудом сдерживает раздражение: "Можете купить, взвесить. Меньше".
Миронов невозмутимо: "Скажите, пожалуйста, какой размер у автомобильной аккумуляторной батареи?"
Теперь судья Пантелеева, видя муки чекиста-эксперта, громко выражает неудовольствие и снимает вопрос.
Но Миронов уже заложил площадку для ключевого вопроса: "Тогда скажите, пожалуйста, уважаемый эксперт, почему подрывники в качестве резервного источника питания не принесли вторую батарейку "Крона"?
Сапожников растерялся было, но, молодец, тут же нашел весомый аргумент: "Потому что аккумулятор хорошо держит на морозе", не уточняя при этом, почему упрятанная в карман "Крона" "держит на морозе" хуже.
Миронов, не интересуясь, что именно держит аккумулятор на морозе, спрашивает: "Вы в своей практике когда-нибудь сталкивались с такой парадоксальной ситуацией?"
Вопрос, разумеется, снят.
Миронов: "Вы перечисляли здесь тяжелейшие последствия баротравмы для здоровья человека, а почему у водителя ВАЗа, который находился, как Вы утверждаете, на расстоянии от 5 до 10 метров, всего лишь оказались заложены уши?"
Сапожников заметно волнуется, оттого слегка заикается и растягивает слова: "Потому что нижняя граница травм - это легкие повреждения автотранспорта. А площадь барабанной перепонки меньше, чем площадь поверхности автомобиля".
Миронов: "Почему у водителя оказались заложены всего лишь уши вместо тех страшных диагнозов, которые Вы называли?"
Сапожников бормочет: "Страшные диагнозы я называл в принципе".
Миронов: "С учетом того, что автомобиль ВАЗ не имеет видимых осколочных повреждений, в то время как по материалам дела на высоте 10 метров на противоположной стороне дороги поврежден электрический провод, можете ли Вы предположить, что взрыв был направлен на людей, которые могли сидеть на электрических столбах?"
Сапожников протестует: "Такого в предоставленных мне материалах дела нет!"
Миронов: "Можно предположить, что взрыв был направлен против летающих на высоте 10 метров машин?"