Выяснилось, что если с Кириллом разговаривать слишком ласково, он тут же растекается и начинает грустить и ничего не хотеть. А если бодро: "Так, ты чего тут лежишь, а ну-ка пойдём, будешь мне помогать печь блины!" – он сразу включается и выполняет задания с удовольствием.
После обеда Кирилл ложится на диван с подушкой и одеялом (привык спать днём), а Галя долго читает ему книжку. Потом полдник, и Кирилл читает мне упражнения со словами. После этого старшие дети снова гуляют до ужина.
В таком режиме раскисать оказалось некогда, и вчера только один раз, когда образовалась пауза после полдника, Кирилл расплакался, вспомнив про детский дом. Стал просить отвезти его туда хотя бы в гости. Но я сказала, что, во-первых, это очень далеко, а во-вторых, возвращаться уже некуда. Часть детей скоро разберут по семьям, остальных переведут в интернат. И Кирилл как-то выдохнул тогда. И больше в этот день не плакал.
8 июня 2015 г.
Адаптация Кирилла в полном разгаре.
Мы с мужем наблюдаем за его поведением и понимаем, что нельзя его осенью отдавать в первый класс. Будут проблемы. Потому что знания знаниями, но ведёт Кирилл себя как невоспитанный пятилетний ребёнок. Это нас не удивляет, откуда ему знать, как себя вести. Потребуется время (и кажется мне, трёх месяцев будет мало), чтобы он вошёл в колею и можно было за него не волноваться.
А сейчас мы имеем:
– Пытается подглядывать за всеми в туалете (хотя приняты меры и подсмотреть что-то невозможно). Но стоит кому-то пойти в туалет, Кирилл тут как тут, прижимается лицом к стеклу.
– Разговаривает с папой грубо. Это ужасно, но Кирилл, похоже, вообще не воспринимает папу всерьёз. А папа просто впадает в растерянность от таких ответов и сдерживает своё негодование, потому что я попросила быть снисходительным. Например, когда вчера папа позвал Кирилла обедать, тот ответил, что не пойдёт, а собирается "торкаться по помойкам". И отвечает грубо и односложно: "а потому", "что хочу, то и делаю", "это моё дело".
– Совершенно не воспринимает просьбы вести себя тихо в "тихий час", когда спят младшие. Стоит зазеваться, заходит к ним в комнату (хотя мы закрываем), шумит. Объясняю, прошу так не делать, молчит и смотрит. Только упускаю из виду, пробирается туда снова. В туалете громко разговаривает или просто издаёт громкие звуки.
– На улице каждому встречному рассказывает, что он из детского дома.
– Демонстративно отказывается от обеда или полдника (приговаривая разные гадости), но, когда мы уносим еду обратно на кухню, бежит, забирает и нормально ест.
– Демонстративно сосёт пальцы, особенно когда дети просят этого не делать.
– Рассказывает всякие ужасные небылицы про детский дом. Как ребёнок выпал из окна и лежал на земле несколько месяцев, а они ходили мимо него гулять, и только осенью его увезла скорая помощь, чтобы закопать. Много такого рассказывает.
Это то, что мне вспомнилось с первого раза.
Я уверена, что всё это пройдёт со временем и Кирилл научится себя вести. Но сейчас раздражает ужасно. Оставить его без присмотра – это подставить остальных. Кирилл слушается только меня, а стоит мне уйти, ведёт себя особенно отвратительно.
Я изображаю ледяное спокойствие и веду себя строго. Хочешь "шоркаться по помойкам" (где он вообще фразу эту слышал?), одеваемся и идём к мусорке во дворе.
– Шоркайся, – говорю.
Стоит, смотрит большими глазами:
– Нет, я не хочу…
– Раз ты это сказал – делай.
Обещал больше не говорить.
С едой тоже так. Если сюсюкать и спрашивать, чего Кирилл хочет, а чего нет, начинается бесконечное перебирание блюд. Попросил, а потом расхотел и захотел другого. Сменила тактику. Говорю: "Ну-ка, садись ровно и ешь как все". Садится и спокойно ест.
И оказалось, что только так с Кириллом и нужно разговаривать. Твёрдо говорить, что нужно делать. Он тогда будто расслабляется и веселеет даже. На площадке дан приказ кататься с горки – полчаса ребёнок катается и явно доволен. Только начинаешь спрашивать, чего бы он хотел, сразу ничего не хочет, полная апатия и тоска наваливается.
Понятно, что нужно потом как-то вырулить к способности самому принимать решения и делать выбор. Но сейчас это невозможно. Сначала нужно разобраться, по каким правилам вообще живут в этом огромном мире.
10 июня 2015 г.
Мне кажется, что как бы ни было жалко детей, оставшихся по каким-либо причинам без родителей, им нужно говорить правду о прошлом. При этом очень важно понимать, что эту правду можно преподнести по-разному. Или опустить подробности, если они могут ранить.
Когда мы в прошлом году разговаривали с Галей о том, что у неё была мама, которая её родила и потом умерла, Галя долго не могла поверить и привыкнуть к этой мысли. Для неё это не было каким-то пронзительным открытием, тогда столько разнообразной информации навалилось, что она едва успевала раскладывать её у себя по полочкам в голове. И мы повторяли и повторяли этот разговор, буквально заучивая, как всё было на самом деле.
На её вопросы я отвечала, что она похожа на маму, у неё такие же волосы и глаза, но жизнь у всех по-разному складывается, и бывает такое, что люди умирают от какой-нибудь болезни, не дожив до старости. Галя тихо улыбалась, когда мы разговаривали об этом. Было очевидно – ей хорошо от того, что у неё появилось хоть какое-то прошлое.
Позже мы обсуждали причины, по которым дети оказываются в детских домах, смотрели кусочки документальных фильмов, читали про другие приёмные семьи. Потом уже Галя и сама видела, как мы собираем документы, чтобы взять ещё детей. Мы разговаривали с ней о мотивах, о надеждах и опасениях, о том, как я пытаюсь рассчитать свои силы. И мне нравилось, какие вопросы задаёт Галя. Было видно, что она правильно понимает всё, что я хочу ей донести. И наши отношения становились ближе.
Иногда Галя открыто выражала сожаление, что её жизнь началась в детском доме и что теперь ей сложнее догнать других детей в учёбе, но в этом сожалении не было надрыва и отчаяния, скорее она говорила с досадой. Мы обнимались, вспоминали, что за год усердной работы научились очень многому, проговаривали, как важно продолжать работать. И Галя с новыми силами принималась учить стихотворение или решать сложные задачи.
Проходим с Кириллом на рынке мимо прилавка с клубникой. Кирилл:
– Мама! Это же клубника! Я её обожаю!! Никогда ещё не ел!
Пришлось купить.
12 июня 2015 г.
Кирилл уже больше не чудит во время тихого часа и гуляет с папой так же весело, как остальные дети. В детский дом больше не просится, вспоминает иногда в контексте "а у нас в пятом детском доме было…".
Старательно выполняет все задания, которые я предлагаю. Берёт пример со старших детей. Садится вместе с Галей и Тимуром за стол. Они списывают тексты, и Кирилл тоже просит тетрадку, чтобы писать. Купила ему красивую тетрадь в косую линейку показываю по три прописных буквы в день – получается замечательно. Тренируется читать слова по книжке с упражнениями. Решает примеры в десятке. Очень любит, когда я распечатываю задания, в которых нужно раскрашивать по цифрам или обводить сложные рисунки, нарисованные пунктиром. То есть весь в делах. А когда позанимался, то и отдыхать приятно и не скучно.
Работаем над кругозором. Беру его с собой во все магазины, разговариваем про продукты (как делают муку, творог, мёд), про все деревья и птиц, которые попадаются нам на пути.
Кириллу в детском доме все уши прожужжали про то, что он этой осенью должен пойти в школу, а у меня очень большие сомнения по этому поводу.
Есть у Кирилла настораживающая меня привычка – всё, что он слышал, превращать в рассказы о своей жизни. Это естественно для человека, у которого практически нет прошлого, я прекрасно понимаю, откуда это идёт. Но когда слышу это, каждый раз удивляюсь.
Например, ни с того ни с сего, в общем разговоре Кирилл весело начинает рассказывать, что когда он родился, его маме не разрешили кормить его грудью, и она кормила его из бутылочки. А потом её посадили в тюрьму. И в этой жуткой истории я узнаю свой вчерашний рассказ Гале о смесях, которыми кормят детей (у неё новая кукла-малыш, и она интересуется), плюс Галины воспоминания о том, что у них в детском доме была девочка, у которой мама сидела в тюрьме. И вот эти два разговора трансформировались в рассказ Кирилла о своём прошлом.
Сажаю его напротив себя и начинаю распутывать этот клубок – что было, чего не было. А потом повторять-заучивать, как было на самом деле. И прошу больше не рассказывать глупости.
А ещё я каждый день думаю о том, как же невыносимо скучно Нине в больнице.
Я вспоминаю их прогулку в реабилитационном центре, когда дети просто сидят в коляске около подъезда в тени дерева, и грущу. Семь лет девочке. Хочется вскочить, убежать на качели, по траве, покататься с горки. Но они просто сидят и смотрят вокруг себя.
Думаю, получится ли Нину как-нибудь покатать с горки, чтобы я запускала, а папа ловил? Как можно жить без этого?
Пытаюсь придумать, чем её можно развлечь в больнице. Ведь там просто четыре стены и одна няня на двух прооперированных неходячих детей. На потолок от тоски можно залезть.
Принести туда магнитофон? Записать на флешку кучу сказок и детских песен, наушники тоже купить. Мне кажется, Нине должно понравиться. Вот только перестану кашлять этим ужасным кашлем, может, во вторник удастся туда вырваться.
14 июня 2015 г.
То, что Кирилл не выговаривает некоторые буквы, не так раздражает, как привычка говорить неправильно.
Много раз в день: "Мама, а ты мне такое печенье дадишь?" Туда же запишем "бегишь" и "слазиваю-залазиваю".
"А шо это такое?"
"Я пошарился у себя в шкафу, но футболку не нашёл"
И в таком же духе какие-то странные словечки.
Поправляю всё время специальным низким голосом и делаю страшное выражение лица: "НЕ ДАДУ!!"
Особенно букву "Р" приходится напоминать, а то получается "ТЙИ", "ЧЕТЫЙИ". В последнее время достаточно уже сделать страшные глаза, и Кирилл сразу исправляется.
23 июня 2015 г.
Приехала из Чувашии.
Нинина школа-интернат встретила меня с распростёртыми объятиями. Ждали уже на вокзале, напоили чаем с мёдом у директора, ознакомили со всеми документами, отвезли в опеку и потом проводили обратно на вокзал. Такого сервиса я ещё нигде не встречала. Чувствуется, что добрые и душевные люди.
Соцработник специально из отпуска вышла на целый день, чтобы меня всюду возить.
В общем, документы я отдала (правда, в опеке сказали привезти оригиналы некоторых документов в следующий раз), если всё пойдёт гладко, то в следующий понедельник можно будет Нину забирать.
Коляску дадут складывающуюся, на поезд отвезут и посадят.
Нину видела буквально десять минут.
Мы встретились с ней в микроавтобусе. Её везли из больницы в интернат, а нас с Ириной подхватили с полдороги, чтобы отвезти в опеку. Нина не ожидала меня увидеть и очень смутилась. Она знает, что я документы на неё оформляю, няни и воспитатели ей говорят, что мама приехала, что через неделю её заберут в семью и всякое такое. И сама она, по рассказам Ирины, всем фотоальбом с нашими фотографиями показывает, рассказывает, как кого зовут, и что папа Саша её тоже будет подбрасывать вверх, как детей на фотографии.
И тут вдруг я в автобус неожиданно к ней залезаю и сажусь рядом. Ирина говорит: "Нина, смотри, кто к тебе приехал, узнала?" А Нина смотрит на меня со смесью восторга и смущения и не знает, как меня назвать. Я-то во время знакомства представлялась как Олеся, а все вокруг меня её мамой называют.
А Ирина снова: "Что, не узнаёшь?"
Нина: "А я знаю, кто это, но не скажу!"
2 июля 2015 г.
В Чебоксары я приехала в среду в два часа дня. За Ниной.
На вокзале меня, как и в прошлый раз, встретила соцработник Ирина, и мы поехали в опеку забирать постановление. Я написала кучу заявлений и расписок, и в три часа дня мы получили все нужные документы и поехали в детский дом. До вечернего поезда оставалось ещё шесть часов, и мы тянули время, как только могли. Сходили в столовую, медленно там поели, потом зашли в магазин купить еды в поезд и торт, чтобы отметить в Нининой группе её отъезд.
После этого в детском доме мне выдали оставшиеся Нинины документы и, не придумав себе больше никакого развлечения, мы пошли в группу к детям.
Дети гуляли на улице. На коляске была только Нина. Она увидела меня ещё издалека, закричала и замахала, но остальные дети побежали мне навстречу с раскинутыми для объятий руками. Нина сердито кричала то одному, то другому, чтобы никто меня не трогал, и успокоилась только когда я до неё добралась.
Воспитательница предложила нам с Ниной пойти обратно в группу, посидеть спокойно, посмотреть мультфильмы. Мы так и сделали. Сели на крошечный диванчик и смотрели мультики часа полтора. Нина смотрела внимательно, время от времени хохотала. Я поглядывала на часы, с нетерпением ожидая времени, когда нам будет пора ехать домой.
Кое-как дотерпели до ужина. Потом разрезали и раздали детям торт. Наконец, Нину переодели, мы горячо попрощались с воспитателями и нянечками, погрузились в микроавтобус и поехали на вокзал.
На вокзале уже ждал муж Ирины, и они вместе помогли нам с Ниной погрузиться в поезд. Как только мы остались одни, я с радостью расплела Нине её ужасные хвостики, переодела, накормила, и мы легли спать.
Утром Нина большую часть времени играла со своими колечками. Так к 11 утра мы добрались до Москвы. Нас встретил волонтёр Владимир и довёз в Подольск до дома.
Всю дорогу от самых Чебоксар Нина всем встречным кричала: "А у меня мама нашлась, представляете?!"
И до самого вечера всё повторяла: "Я не могу поверить, как ты меня нашла?!", "Я не могу поверить своим глазам, я всё ждала тебя, ждала… думала, когда же моя мама найдётся?" И всё гладит меня по лицу, по волосам, называет Золушкой и самой красивой в мире.
Дома первым делом я набрала для Нины ванну с пеной. Она была в полном восторге и попросила каждый день устраивать ей такую ванну.
Дети обступили Нину со всех сторон и буквально проходу ей не давали. Каждый хотел чем-то помочь, и пришлось объяснять, что она этого не любит.
Оказалось, что Нина отлично ползает по полу, ловко залезает на кровать и диван. В детском доме на пол не пускали, и дома Нина, видимо, решила наверстать упущенное. Она ползала за мной, когда я наводила порядок, и как я не просила её посидеть отдохнуть, не слушалась. Дорвался ребёнок до свободы передвижения!
Кончилось всё тем, что Нина стёрла большой участок кожи на ладони и отбила все ноги до синяков. Завтра пойду искать велосипедные перчатки для защиты рук. Думаю, что придумать с ногами, чтобы она не отбивала их до такой степени.
Вечером, когда я укладывала Нину спать, она вдруг горько разрыдалась. Видимо, навалилось слишком много впечатлений, да и устала она, конечно, как никогда. Мы пообнимались, помечтали о том, что будем делать завтра, она успокоилась и крепко уснула.
4 июля 2015 г.
Устаю пока больше обычного, но первые дни особенно важно всё записывать.
Утром отнесла Нину в парикмахерскую.
Она заметно волновалась, сидя в кресле. А когда увидела в руке мастера фен, вдруг зарыдала так, что мы все перепугались. Пришлось выключить фен из розетки и спрятать подальше, чтобы ребёнок успокоился и снова смог улыбаться.
Потом я спросила Нину, почему она испугалась фена, но она опять заплакала, только услышав это слово. Оказалось, однажды нянечка её сушила феном и обожгла. Нина взяла с меня обещание, что никогда я не буду даже предлагать ей сушиться феном. И мы постарались больше не касаться этой темы.
Нина использует свою кровать (двухъярусную, сверху спит Мария) как тренажёр. У меня сердце замирает, когда я вижу, как Нина по ней карабкается и кувыркается. Скачу вокруг и умоляю быть осторожнее.
Ещё я переживаю, когда Нина перебирается со своей коляски на кровать кувырком вперёд через голову. Зрелище не для слабонервных. И эта обезьянка весь день так и скачет по квартире. Откуда только столько сил у такого крошечного человека?
Купила Нине самые маленькие велосипедные перчатки для защиты ладоней. На голени ничего лучше, чем немного удлинённые наколенники для катания на роликах, пока не нашла. Но потом придумала, что можно купить простые чешки и попробовать пристегнуть их к нижней части ноги. Они и плотные, и гибкость у них лучше, чем у наколенников.
Вечером Нина опять долго купалась в ванне с пеной.
6 июля 2015 г.
Кирилл привык, освоился, больше обратно в детский дом не рвётся и даже не говорит о нём.
Соблюдает режим дня.
Охотно выполняет задания, которые я ему даю. Правда, рисовать по-прежнему не любит, только если очень попрошу. Даю задания нарисовать что-нибудь, подсказываю, направляю, хвалю.
Считает отлично, читает предложениями, но разрывая слова кусочками. Работаем над этим.
Гуляет с удовольствием. Ест практически всё наравне со всеми.
Очень сильно ориентирован на взрослых. Часто демонстрирует, что мнение детей его вообще не волнует, а передо мной и папой изо всех сил старается выставить себя в лучшем свете. Ясно, откуда ноги растут, но это проблема.
Становится понятно, почему Кирилл был любимцем воспитателей. Как мягко отучить его от привычки подхалимничать, пока не представляю. Кирилл ябедничает на всех, часто дополняя свои жалобы рассказом о том, что он, наоборот, совершенно прекрасный. Для этого у него есть даже специальная манера говорить – сильно картавя и затягивая слова, как малыш. Остальных детей это поведение, естественно, жутко раздражает.
В свободное время не знает, чем себя занять, играть самостоятельно не умеет, а с другими детьми часто просто не хочет.
Бывает так, что Тимур с Галей предлагают Кириллу поиграть во что-то, Кирилл соглашается, но начинает нарушать правила, игнорируя просьбы детей. Вообще эта его манера игнорировать то, что ему говорят, часто становится причиной конфликтов с остальными детьми.
Например, открывает Галин ящик, берёт там всё, что захочет, и сидит играет, не обращая внимания на её возмущения и просьбы вернуть вещи на место. Как будто вообще не слышит.
С детьми держит себя как ослик Иа: всем недоволен, ничего не хочет и всё время обижается на что-нибудь.
Тимур и Галя по доброте душевной и так, и эдак пытаются ему угодить и играть хотя бы по его условиям, но заканчивается всегда одинаково – Кирилл ложится на диван, всем видом демонстрируя своё недовольство и обиду на всех. Дети начинают играть без него, и тогда Кирилл слоняется по квартире за мной со скучным видом, рассказывая, какие все плохие, а он замечательный.
Конечно, первое, что приходит в голову, – это то, что Кириллу сейчас нужно особенно много внимания. И я стараюсь много с ним разговаривать.
Папа тоже активно пытается встроить Кирилла в мужскую компанию, но говорит, что Кирилл на прогулках ведёт себя как старичок, ноет и жалуется на всё.