Похожие обстоятельства и у генерала Нормана Шварцкопфа, который будет руководить внушительной военной коалицией, направленной против Багдада. Прошлое Шварцкопфа коренится в политике, которую Америка вела в районе Персидского залива. Его отец, окончивший, как и он сам, военную академию в Вест-Пойнте, являлся разъездным агентом ЦРУ, посланным в 1942 году в Тегеран, чтобы обеспечить безопасность шаха, недавно вступившего на трон отца. Он также должен обеспечить защиту конвоев, которые снабжают Советский Союз. Человек, выполняющий деликатные поручения, он в 1953 году снова внедряется в Тегеран, для того чтобы координировать государственный переворот, устроенный ЦРУ, который закончится свержением премьер-министра Моссаддыка и возвратом к власти шаха.
В 1946 году, в возрасте двенадцати лет, Норман сопровождал своего отца, отправившегося в Саудовскую Аравию на переговоры с Ибн Саудом, основателем королевства.
Генерал обладает импозантной внешностью, он может быть угрюмым и жизнерадостным, он хранит уверенность в том, что речь идет о зоне, "жизненно важной для безопасности экономики Запада". В ноябре 1988 года, всего три месяца спустя после прекращения огня между Ираном и Ираком, он отправляет в Пентагон секретный рапорт: "Самое плохое, что может произойти в районе Персидского залива, - это захват Ираком саудовских нефтяных скважин. Багдад располагает самой сильной армией в этом регионе и, возможно, четвертой в мире, а для этой страны Саудовская Аравия - это боковая дверь. Но у нас нет вооруженных сил в этом регионе". Он был первым, кто выдвинул гипотезу об иракской угрозе, а его концепция о "четвертой армии в мире" явится во время войны лозунгом страшного психологического воздействия.
Плюшевые мишки
Я встретился с ним через два года после войны. Он только что ушел из армии, чтобы писать свои "Мемуары", а еще, за аванс скольких-то миллионов долларов, он заседал в правлении крупных акционерных обществ, где достаточно ценят былую военную славу.
Его кабинет в новом доме в Тампе, во Флориде, был заполнен плюшевыми медведями всех размеров и всех видов, что создавало впечатление детского сада. Крупный, с бульдожьим лицом, он объяснил мне, что его прозвали Медведем и что многие его поклонники называли его так из любви и уважения. Во время вторжения в Ирак он руководил Центкомом (Центральным командованием), чья штаб-квартира располагается на базе Макдилл, рядом с Тампой. Стратеги Пентагона разделили мир на зоны вторжения. Та, что "прикрыта" Центкомом, составляет 26 миллионов квадратных километров, от Кении до Пакистана: в регионах, за которые Шварцкопф нес ответственность, находится 70 % всех мировых нефтяных резервов.
Сидя напротив него в этой большой комнате, наполненной плюшевыми мишками, я слушал, как он вспоминает о своей первой встрече с Диком Чейни, министром обороны, выбранным Бушем. Чейни говорил ему о подъеме исламского фундаментализма и об иранском терроризме, прежде чем спросить: "Как вы думаете, какая страна представляет собой большую угрозу безопасности в Персидском заливе, Иран или Ирак?"
Я не колеблясь ответил ему: "Ирак".
2500 человек, всего-навсего
Во всяком случае, документ высокой секретности, переданный Чейни в августе 1989 года, глубоко потряс министра обороны, и, как я думаю, он позволяет объяснить будущую линию его поведения. Речь идет о докладе "Национальная военная стратегия", составленном адмиралом Уильямом Кроумладшим, тогдашним председателем Объединенного комитета начальников штабов. В рапорте перечисляются военные приоритеты США, и Чейни страшно удивляется, когда обнаруживает, что анализ лишь в самой малой степени касается региона, столь жизненно важного для американских интересов, как и Персидского залива, который в тексте поставлен в тот же ряд, что и "Африка и защита ее природных ресурсов".
Фактически администрация Буша стоит перед лицом проблемы современной доктрины. Военное вторжение в Персидский залив - это случайность, задержавшаяся на десять лет. В 1979 году, после падения иранского шаха, Джимми Картер создал силы быстрого развертывания, задачей которых является защита нефтяных промыслов в регионе. Был выработан секретный план, носящий кодовый номер 90–1002. Там было только одно упущение, но значительное: этот план не предусматривал ни потери Кувейта, ни потери Саудовской Аравии, ни агрессии Ирака. Он предусматривал лишь столкновение с Советским Союзом в регионе Персидского залива.
Центком, созданный в 1983 году, был призван осуществить этот секретный план. Однако, несмотря на 2000 миллионов долларов, отпущенных в течение последних восьми лет на модернизацию и укрепление армии, американские военные руководители находятся в тупике. Их войска сформированы и обучены в конфликтах на театре военный действий в Европе или на Корейском полуострове, а не для войны в песках пустыни для защиты нефтяных месторождений. Более того, Пентагон находится в стесненных обстоятельствах. Когда Буш спрашивает, какими силами он может сейчас располагать, он слышит безжалостный ответ: 2500 человек из 82-го воздушно-десантного дивизиона, базирующегося в Форт-Брэг в Северной Калифорнии. Всего-навсего.
Лакмусовая бумага для чейни
Утром 4 августа в Форт-Мид, там, где располагается Агентство национальной безопасности, снимки, переданные спутниками-шпионами, которые теперь фотографируют каждый километр зоны кризиса, показывают, что 100 000 солдат элитных иракских войск проникли в "нейтральную зону" между Кувейтом и Саудовской Аравией и заняли позиции в километре от саудовской границы. Донесение, немедленно переданное в Белый дом, указывает на ключевые моменты в случае вторжения иракцев в Саудовское королевство: "Порты и аэродромы неподалеку от Дархана (одного из главных нефтяных центров) располагаются в 300 километрах от кувейтской границы. В этой зоне находятся все жизненно важные экономические мишени, захват которых лишит саудовцев выхода к Персидскому заливу и помешает высадке американского подкрепления".
Король Фахд, застенчивый и слабого здоровья, единственной страстью которого является игра - он проиграл 6 миллионов долларов на одной вечеринке в Монте-Карло, - производит впечатление человека ни к чему не пригодного. Он с жаром говорит государственному секретарю Джеймсу Бейкеру: "Я знаю Саддама Хусейна с 1975 года, и практически не проходило дня, чтобы он мне не позвонил. После войны с Ираном он не переставал заверять меня, что финансовая помощь, которую я ему оказываю, спасает его и что он считает меня героем. И вдруг 3 августа я в его глазах стал отвратительным. Не находите ли вы, господин государственный секретарь, что все это нелогично?"
Для американских руководителей кризис переходит на новый уровень. Они недавно потребовали от Саудовской Аравии увеличить ее нефтедобычу до 4 миллионов баррелей в день, с тем чтобы компенсировать остановки нефтедобычи в Кувейте и эмбарго на иракскую нефть, но они понимают всю угрозу, которая нависла над мировым нефтеснабжением. За последние несколько лет Саудовская Аравия закупила современного вооружения более чем на 150 миллиардов долларов и все же оказывается неспособной защитить себя. Если Саддам Хусейн получит контроль над нефтяными промыслами саудовцев, он будет контролировать более 40 % мирового нефтеснабжения и сможет диктовать свои законы всем, включая и США.
Я думаю, что для Дика Чейни эта война явилась огромной лакмусовой бумагой, которая объясняет его поведение с того времени, как он стал самым могущественным вице-президентом в американской истории. В те тревожные месяцы я пытался встретиться с ним, но напрасно. Наша последняя встреча состоялась в конце 1991 года, когда он готовился покинуть Пентагон. Мы беседовали с ним полтора часа, к великому неудовольствию его пресс-секретаря, которого предупредили лишь о двадцати минутах встречи.
Чейни произвел на меня впечатление человека холодного, умного, властного. У него строгое лицо под тонкими очками. Я пытался встретиться с его сотрудниками, друзьями, и так же напрасно. По-видимому, Чейни не тот человек, которому другие спешат довериться. Те, к кому я обращался, казались встревоженными самой идеей беседы. Только двое согласились на короткую встречу, и при условии, что я не стану называть их имен.
Первый из них, который работал вместе с Чейни в Конгрессе, рисует мне портрет человека без пристрастий и переходит к его жене, интеллектуалке и консерваторше, к их дочерям, к спокойной и размеренной жизни, в которой свободное время посвящается охоте или культурной и благотворительной деятельности.
Этот вылощенный и назидательный портрет исправляет и дополняет второй собеседник, бывший одним из близких сотрудников Чейни во время президентской кампании 2000 года. "За этим гладким фасадом скрывается человек властный, который поддерживает сам с собой отношения одновременно тайные и двусмысленные. У него есть вкус к тайне, и ему нравится принадлежать к небольшой группе тех, кто принимает решения - именно в тайне".
Вторжение Саддама в Кувейт, образование военной коалиции становится для него настоящей "военной игрой" в натуральную величину.
В 1995 году, когда он получает президентство в "Холлибертоне", номере первом в мире техоснащения нефтяной индустрии, его позиции укрепляются. Кризис 1990 года показал, что США не должны вести военные действия в зоне, которая в это же время гарантирует безопасность их нефтеснабжения.
"Он мне объяснил, - добавляет его прежний сотрудник, - что это была величайшая глупость, ведь 65 % нефтяных ресурсов планеты сконцентрированы в зоне Персидского залива. "Никогда больше" - эта фраза могла бы стать формулой, подводящей итог его мысли - мысли, которая одновременно отражает и государственные цели, и интересы нефтепромышленных кругов".
Нефть в сердцевине стратегии буша
Как и в 1914, 1939, 1956, 1973, 1979-м, в 1991 году нефть все еще находится в сердцевине стратегии, которую соблюдает администрация Джорджа У. Буша. По идее Дика Чейни.
Рональд Рейган вскоре после своего избрания на пост президента заявил: "Американский образ жизни не продается". Этому принципу следовали и его применяли буквально все его наследники. Американцы потребляют больше нефти, чем когда-либо, и большая ее часть сгорает в двигателях автомобилей и грузовиков скорее, чем на каком-либо производстве. В 1990-х годах американские семьи покупают все больше и больше средств передвижения и каждая семья в среднем совершает одиннадцать поездок в день. Ежегодно американцы проезжают более 20 миллиардов километров. Но бензин остается дешевым, и это обстоятельство погружает американского потребителя, как и остальных западных потребителей, в трансовое состояние полного довольства.
В тот самый момент, когда в январе 1991 года Вашингтон начинает операцию "Буря в пустыне", курс стоимости нефти падает ниже 20 долларов за баррель, то есть снижается до уровня, который останется неизменным в течение почти всех 1990-х годов. Для Чейни, особо хорошо информированного, то была обманчивая тишина.
В 1991 году во время интервью, которое он мне давал для TF-1, Чейни взял папку, лежавшую на столе, и протянул ее мне, слегка посмеиваясь: "Так как вы, кажется, очень интересуетесь этой войной в Персидском заливе и ее последствиями, вот вам пища для размышлений". Я начал листать этот документ, когда выходил из его кабинета на седьмом этаже в Пентагоне. Чейни продвигал интервенцию в Комиссии по Вооруженным силам в Сенате - через пять недель после иракского вторжения в Кувейт: "Я полагаю, наши стратегические интересы в районе Персидского залива хорошо известны, но они стоят того, чтобы о них сказать еще раз. У нас там очевидный энергетический интерес, что и является ставкой в игре в Персидском заливе. - И он добавил: - Если Саддам Хусейн захватит Кувейт и расположит там свою армию, он сможет диктовать нам будущую политику, которая одержит верх из-за мировой энергии. Это позволит ему наложить руку на нашу экономику, а также на экономику многих других народов".
"Деятельность, характеризуемая самоизнурением"
В середине 1990-х годов все более быстрый спад американских нефтяных ресурсов приводит к тому, что стране приходится ввозить более 50 % необходимых энергетических ресурсов.
Тем временем Чейни в 1995 году, благодаря Бушу-отцу, становится президентом - генеральным директором (П-ГД) "Холлибертона", мирового лидера в нефтяном техническом сервисе, и, следовательно, является еще и самым информированным человеком в отношении истинного состояния нефтяной ситуации в мире и жизненно важных приоритетов крупных энергетических компаний - закрытого клуба, к которому он теперь принадлежит.
Осенью 1999 года, во время ужина в лондонском Институте нефти, он произносит речь, каждое слово которой освещает будущую политику администрации Буша: "Нефть - вещь уникальная, так как по природе своей является стратегической. Мы говорим здесь не о супах из овсяных хлопьев и не о домашней одежде. Энергия - это по-настоящему фундаментальная вещь мировой экономики. Война в Персидском заливе является открытием этой реальности.
С точки зрения нефтяной индустрии мы в течение уже ста лет стоим перед досадной проблемой: всякий раз, когда вы находите нефть и начинаете ее добывать, вы тут же ищете ее дальше из страха оказаться вне игры.
Добыча нефти - это деятельность, характеризуемая самоизнурением. Каждый год вы должны находить и разрабатывать залежи, равные тем, которые вы уже добыли, единственно для того, чтобы оставаться на прежнем уровне. Это справедливо для нефтяных компаний, а также, в более широком смысле, для мирового экономического сообщества. Новое образование "Эксон-Мобил", возникшее благодаря слиянию двух компаний, каждый год будет вынуждено гарантировать 1,5 миллиарда баррелей новых резервов только для того, чтобы возместить свою нынешнюю нефтедобычу. Это все равно, что намечать получить 100 % прибыли или обнаруживать каждые четыре месяца эквивалент нового месторождения, дающего 500 миллионов баррелей. Нефтяные компании, чтобы удовлетворить все мировые потребности в нефти, должны находить и добывать достаточное количество нефти, чтобы возместить 71 миллион баррелей, потребляемых каждый день, но также и для того еще, чтобы удовлетворить потребности новые".
Участник этого ужина из руководства "Бритиш петролеум", который просил не называть его имени, прекрасно помнит встречу с Чейни: "Он говорил вовсе не как человек из "гарема", а скорее как политик, озабоченный проблемами нефтяного гарема. Мы были одновременно и восхищены, и обеспокоены. Своим ростом "Холлибертон" более всего был обязан политическим контактам, которые Чейни поддерживал в Соединенных Штатах и во всем мире, чем его таланту менеджера. Тем не менее он пытался нас в этом разуверить, нарисовав нам портрет, носящий отпечаток иронии. Я хорошо помню его слова: "Меня часто спрашивают, почему я ушел из политики и перешел работать в "Холлибертон", и я объяснял, что я достиг такого уровня нетерпения и нетерпимости по отношению к тем, кто демонстрирует свое несогласие со мной, что эти люди мне говорили: "Ну, с таким поведением вы строите из себя большого П-ГД". Я должен сказать, - добавляет мой собеседник, - что присутствующие смеялись очень сдержанно".
"50 миллионов баррелей дополнительно"
В продолжение интервью Чейни расставляет все по своим местам и подчеркивает серьезность тех проблем, что стоят перед нами: "По некоторым подсчетам, ежегодный глобальный спрос на нефть в среднем будет возрастать в ближайшие годы на 2 %, и его будет сопровождать ежегодное уменьшение существующих резервов на 3 %. Это означает, что в 2010 году нам понадобятся 50 миллионов баррелей добавочно каждый день. Откуда возьмется эта нефть? Правительства и нефтяные компании четко контролируют 90 % всех этих нефтяных запасов. Нефть остается, по своей сущности, государственным бизнесом. Хотя многие регионы предлагают крупные возможности, Средний Восток с его двумя третями мировых запасов нефти и самой низкой стоимостью ее добычи остается самой привлекательной зоной".
Он заканчивает на пессимистической ноте: "Это верно, технология, приватизация и открытость некоторых стран создали в некоторых регионах возможности для многих нефтяных компаний, но если мы питаем надежды начала 1990-х годов, когда мы думали, что важную часть новых нефтяных запасов будут обеспечивать такие зоны, как бывший Советский Союз и Китай, то, естественно, события не пойдут по тому сценарию, на который мы надеялись".
Да, Китай, напротив, стал вторым в мире потребителем энергии, и его выход на мировую арену, как и выход Индии, еще сильнее спутал все расчеты. Новые предложения заставили рассыпаться все эти расчеты, сделанные Чейни в 1999 году. Цифра 50 миллионов баррелей в день дополнительно в 2010 году хотя и была жутко тревожной, теперь уже устарела. Простое сравнение: в 2000 году ежедневная добыча нефти всех стран ОПЕК достигала 22 миллионов баррелей в день и достигает 29 миллионов сегодня.
Многие эксперты утверждали, что китайская нефтедобыча достигнет своего пика в 2003 году, а затем уровень спада добычи нефти и истощения его нефтяных месторождений будет составлять 3,7 % в год, еще более обостряя напряженность на мировом рынке нефти.
Гарри Лонгвелл, исполнительный директор и вице-президент "Эксона", подтверждает этот факт: "В то время как спрос возрастает, производство уменьшается. Для того чтобы привести в порядок размеры добычи в 2010 году, половина ежедневной добычи, соответствующая возможным и ожидаемым требованиям, не находится сегодня в стадии разработки. Вот и вся проблема, перед которой стоят нефтедобытчики".
Шесть потребленных баррелей против одного разведанного
Би-би-си в опросе, касающемся спада добычи нефти в 2004 году, подводит итог еще более поразительный: "Сегодня мы потребляем шесть баррелей нефти против одного разведанного". Когда Джордж У. Буш и его команда в январе 2001 года вступают в Белый дом, они сознают эту реальность. Никогда еще ни одно американское правительство не приступало к своим обязанностям, оставляя за собой такой сильный запах нефти.
Помимо Буша, многие члены администрации пришли прямо из нефтяной промышленности: государственный секретарь Кондолиза Райс была директором и членом правления "Шеврона", а еще особо занималась инвестициями промыслов в Каспийском море; "Шеврон" в октябре 2001 года воссоединился с "Тексако" и получил более 130 миллиардов евро торгового оборота; Доналд Эванс, близкий друг Джорджа У. Буша, министр торговли, был президентом "Том Браун инкорпорейтед", крупной энергетической компании, в то время как Доналд Рамсфелд, один из самых богатых людей в администрации, хранит в своем объемистом деловом портфеле названия многих нефтяных компаний; Гейл Нортон, министр внутренних дел (отвечающая за окружающую среду), представляет интересы БП. Но бесспорно, именно вице-президент Чейни лучше всех воплощает в себе прямолинейность и уклончивость этой администрации.