САДЫ ВАТИКАНА
Звонок из ЦК партии. В отделе пропаганды говорят, что небольшая группа общественных деятелей – 3–4 человека – должна вылететь в Ватикан. Во время визита в Италию Михаила Горбачева предполагается организовать его встречу с Папой Римским, но прежде необходимо "утрясти" формальности, узнать, будет ли Папа Римский поднимать вопрос об особой роли униатской церкви. Если "нет", то встреча во время визита Горбачева в Ватикане возможна…
– В состав делегации просят включить вас, правдиста Владимира Губарева, – сказал зав. сектором. – Почему именно вас, неизвестно…
Честно говоря, я сразу же догадался "почему?", но решил пока не говорить об этом.
– Делегацию возглавит председатель Советского комитета защиты мира Генрих Боровик, в нее кроме вас войдут работник Комитета и космонавт Георгий Гречко. Встреча назначена на 2 февраля, вылет накануне…
– Я не могу! – отрезал я. – Обещал быть в США, где будет премьера моей пьесы "Саркофаг". Обещание я дал еще минувшим летом, и там готовят встречу…
– Отставить Америку! Надо быть в Ватикане! И никаких разговоров… Должны понимать, насколько важен этот визит в Ватикан для страны, а ваши личные контакты в Америке могут подождать.
– Пусть в Ватикан летит кто-то другой…
– Просили вас. Вопрос решен на высшем уровне и обсуждению не подлежит. Это партийное поручение…
Был канун Нового 1989 года. Рождественские каникулы. Но я все-таки решился и отправил по факсу письмо Папе Римскому. Писал, что 2 февраля не могу принять его приглашение. Объяснил причины. Ответ пришел через несколько дней. Папа Римский интересовался, не устроит ли меня 17 января? Конечно же, эта дата устроила…
А на следующий день уже Генрих Боровик сообщил, что мы вылетаем в Рим 15 января. По-моему, ни в ЦК, ни Генрих так и узнали причину того, почему визит был перенесен. Наверное, подумали, что Папа Римский жаждал побыстрее встретиться с нами.
Почему же пригласили меня?
В 1972 году отмечался юбилей Николая Коперника. 500 лет со дня его рождения. Готовился к запуску спутник Земли "Интеркосмос-Коперник-500". Ученые СССР и Польши именно так необычно хотели отметить юбилей Коперника.
Я решил съездить в Польшу, побывать в тех местах, где жил и работал Николай Коперник, а также в тех центрах, где создавался спутник. Кстати, некоторые города удивительным образом совпадали. Это Торунь, Фромборк, Варшава и Краков. Эти "точки пересечения" прошлого и современности и легли в основу сюжета повести "От Коперника до "Коперника"".
В знаменитом соборе Кракова хранится рукопись Коперника "Об обращении небесных сфер". Мне удалось ее увидеть. А вынес мне эту бесценную книгу Кароль Войтыла, который здесь служил.
Он мне рассказал об истории этой рукописи, о том, как сохраняли ее во время войны. Я же поделился с кардиналом своей идеей о повести. Он попросил меня прислать книгу, я пообещал это сделать… Однако слово свое я не сдержал: так случилось, что в Кракове я больше не был, а про обещание попросту забыл…
Потом Войтыла был избран Папой Римским. Мне сказали, что он побывал на спектакле "Саркофаг" в Риме и одобрительно отозвался о нем.
Вероятнее всего, давняя встреча в Кракове и пьеса о Чернобыле (сам Папа – автор нескольких пьес, не очень удачных, к сожалению) и стали причиной моего приглашения на встречу в Ватикане.
Главная роль, конечно же, отводилась Генриху Боровику. Ему надлежало провести политические переговоры, ну а мы с Георгием Гречко были, так сказать, "для антуража".
В Италии нас ждали. Встреча была торжественной, посольство уделяло нам особое внимание, сотрудники с любопытством ждали итогов – предчувствовали, что им предстоит в будущем иметь дело и с Ватиканом.
Встреча с Папой Римским назначена на утро.
Мы шли по анфиладе залов. Двери распахивались перед нами. Стражники брали на караул. Придворные кланялись. А мы все шли и шли по бесконечным залам, постепенно приближаясь к библиотеке, где и должна была состояться встреча.
Волнение нарастало, что-то возвышенное поднималось во всем теле, а разум пьянел от восхищения и восторга…
И тут меня спасли мои товарищи. Я вдруг увидел, как у Генриха подергиваются губы, а Георгий покраснел. Волнуются! И даже больше, чем я!
Все это меня вдруг рассмешило. А почему? Что такое случилось экстраординарное?!
И удивительное спокойствие опустилось на меня. Я начал рассматривать происходящее как нечто забавное. Вот и все. У Папы Римского, в прошлом Войтылы, своя работа, ну а у нас – своя. Чего же волноваться?!
Такое ощущение происходящего очень помогло при встрече.
Пришли в библиотеку, поздоровались.
Папа пригласил нас к своему письменному столу. Присели. Генрих начал говорить о "большой политике", Георгий что-то добавлял о "борьбе за мир". Время утекало стремительно. Замечаю, что Папе скучновато все это. Такие разговоры он ведет каждый день и по многу часов…
А мне надо интервью взять, попроситься погулять по садам Ватикана да и не забыть об автографе – жена о том просила. Поэтому вмешиваюсь решительно:
– Простите, святой отец, но Горбачев готов с вами встретиться, если не будут затрагиваться те церковные проблемы, которые нас разделяют…
– Не будут! – быстро реагирует Папа.
Я продолжаю:
– Мне хотелось бы прогуляться по садам Ватикана…
– Почему? Там ничего особенного нет…
– Я дважды был в музее Ватикана, через окно смотрел на сады, вот и появилось такое желание. Вы ведь там прогуливаетесь?!
– Хорошо… А еще что?
– Автограф…
– Это получите все… Но вы не сдержали свое обещание, помните?
– Книгу о Копернике привез, – я протянул Папе экземпляр, который предусмотрительно прихватил с собой. – И все-таки интервью…
– Спрашивайте.
– Трудно ли быть Папой Римским?
Он на несколько секунд задумался. Наверное, впервые пришлось отвечать на подобный вопрос. Потом ответил:
– Трудно. Но с Божьей помощью можно…
Эта фраза появилась во многих мировых газетах. После того, как интервью с Папой Римским появилось в "Правде".
Впрочем, это будет позже, а пока мы сидим еще в библиотеке Ватикана.
Беседа пошла непринужденно, весело. Как потом заметил Георгий Гречка, что надо было взять с собой бутылочку водки – она как раз пришлась бы кстати. Но выпить было нечего, а потому просто сфотографировались на память. Попрощались тепло. Папа предложил нам поехать в Ассизу, в другие места Италии, связанные с Ватиканом. Мы согласились.
Правда, в полной мере осуществить такую поездку не довелось. Боровик торопился в Москву, чтобы лично доложить Горбачеву о встрече с Папой, а Георгий должен был приступить к тренировкам – он готовился к новому полету. Я задержался в Италии на несколько дней, подготовил большой материал о Папе Римском. Он назывался "Сады Ватикана".
Но напечатать материал удалось не сразу. Состоялось заседание редколлегии "Правды", на котором я был обвинен "в политической близорукости", мол, между Ватиканом и Московской патриархией есть глубокие разногласия, и публикация в "Правде" интервью с Папой Римским недопустима. Мне не удалось убедить членов редколлегии, что ошибка как раз и заключается в том, что подобные материалы мы не печатаем.
После заседания редколлегии я зашел к Виктору Григорьевичу Афанасьеву. Он был согласен со мной: публиковать материал надо…
Через час он вновь собрал редколлегию, на которой сказал, что есть просьба Генерального секретаря опубликовать материал "Сады Ватикана" в "Правде". Наверное, Афанасьев разговаривал об этом с Горбачевым. Или с Яковлевым. Не знаю. Мне он ничего не рассказывал.
Материал "Сады Ватикана" был не только опубликован полностью, но и с фотографией, на которой вместе с Папой Римским стояли Генрих Боровик, Георгий Гречко и ваш покорный слуга.
Мы подарили Иоанну Павлу Второму осколок ракеты, уничтоженной согласно советско-американскому Договору по РСМД.
– С благодарностью принимаю этот дар, – сказал он. – Открываются обнадеживающие перспективы для упрочнения процесса разоружения. Для этого необходимы систематические контакты. В том числе между СССР и Святым престолом. Их нормальное развитие позволит рассмотреть многие вопросы мира, европейского процесса, хельсинкских соглашений, конференции в Вене, где работают как представители СССР, так и Ватикана. Наше время – время сотрудничества…
Конечно, такая публикация стала сенсацией: впервые в истории газета "Правда" напечатала беседу с Папой Римским. Впрочем, другого раза так и не представилось до нынешнего дня…
Потом состоялся визит М. С. Горбачева в Италию. Там он встретился с Папой Римским. Были установлены дипломатические отношения с Ватиканом. Шел даже разговор о том, чтобы мне поехать туда работать, но разве можно променять профессию научного журналиста на дипломатическую?!
Можно считать, что "Правда" сыграла важную роль в установлении отношений между СССР и Ватиканом. А позже туда устремились все наши политики, каждый хотел пообщаться с Папой Римским. Такие визиты стали "модными", что, кстати сказать, было замечено в Ватикане… Естественно, там были приняты меры, чтобы избегать назойливых визитеров, которых в России становилось все больше.
"КОСМОС – ДЕТЯМ"
В истории нашей журналистики и, как ни странно, космонавтики проект, который родился в отделе науки "Правды", не имеет себе равных – ни по популярности, ни по масштабам. В нем участвовали в той или иной форме несколько сот журналистов, а также политические деятели 33 стран мира – президенты и премьеры, что собрались в Париже на общеевропейский саммит.
Жаль, конечно, что до финиша не удалось дойти, осуществить все задуманное, но даже то, что было сделано, не может не поражать воображение. Я не сомневаюсь: проект "Космос – детям" не только благороден по своей сути, но и завоевал право стать примером того, как "газета становится подлинным организатором". Я перефразировал известное выражение В.И. Ленина не случайно: "Правда" на примере этого проекта показала, что в советское время печатное слово значило несравненно больше, чем высказывания государственных деятелей. Газетному слову верили, а обещаниям вождей нет…
Впрочем, все по порядку.
Андрей Тарасов, прекрасный человек, писатель и журналист, пришел в отдел науки "Правды", чтобы в основном вести "космическую тематику". На него легла ответственность за освещение стартов, подготовки экипажей, работы космонавтов на борту станций. И он с этой работой справлялся блестяще!
Именно Андрей Тарасов стал "сердцем" нового проекта, родившегося в отделе. Ну а мне, как редактору, суждено было возглавить его. Я имею в виду "Космическую комиссию Союза журналистов СССР".
Фрагменты публикаций в "Правде" позволят, на мой взгляд, представить, как начинался и развивался проект подготовки к полету в космос советского журналиста. Книга "Неизвестный космодром", выпущенная под редакцией Андрея Тарасова в 1990 году, рассказывает о проекте довольно подробно, я же остановлюсь лишь на некоторых вехах.
Первая информация опубликована в "Правде" 6 апреля 1989 года: "По инициативе работников средств массовой информации создана Космическая комиссия Союза журналистов СССР. В ее составе – редактора отделов науки газет "Известия", "Комсомольская правда", "Красная звезда", Центрального телевидения и Всесоюзного радио, ведущие журналисты, освещающие проблемы космонавтики. Председатель комиссии редактор "Правды" по отделу науки В. Губарев. Цель комиссии – предложить кандидатуры журналистов для подготовки к космическому полету.
В связи с этим объявляется творческий конкурс среди членов Союза журналистов СССР, работников прессы, радио и телевидения, а также студентов факультетов журналистики…"
Наша цель была очевидна: в первую очередь привлечь внимание к космонавтике, популяризировать ее, и, конечно же, попытаться отправить в полет нашего репортера.
Никакие издания не в силах охватить весь поток писем и конкурсных сочинений, поступивших в Космическую комиссию. Здесь были деловые заявки и пламенные клятвы, живописные биографии, стихи и проза, философские трактаты, космологические теории, лирические исповеди. Люди делились сокровенным, строили проекты, вносили и реальные и фантастические предложения. Шел анализ состояния общества, науки, космонавтики. Отнюдь не одни журналисты откликнулись на призыв комиссии. Инженеры, ученые, школьники, пенсионеры предложили свои кандидатуры с неменьшим энтузиазмом. Понять их можно: люди видели реальный шанс слетать в космос.
"Правда" информировала: "К началу июня 1989 года Космическая комиссия Союза журналистов СССР выполнила первую часть задачи и назвала около сорока кандидатов, рекомендуемых для медицинского обследования и дальнейшего отбора вплоть до включения в экипаж космического корабля. К сожалению, слишком малая квота (сначала она была двадцатиместная) доставила немало страданий и самому жюри конкурса. Ведь пришлось оставить за первой чертой и достаточно грамотных, профессиональных, готовых к риску коллег-журналистов. Но вот после многих сомнений, споров и страстей группа финалистов определена. В нее вошли сотрудники центральных органов печати, радио и телевидения, работники периферийных газет и журналов, военные и гражданские журналисты. Самому старшему – Ярославу Голованову, обозревателю "Комсомольской правды" – 57 лет, самому младшему – корреспонденту "Рабочей трибуны" Александру Федорову – 23 года…"
Пока шел конкурс, дискутировали читатели газет, активно обсуждалась идея полета советского журналиста, Главкосмос вел тайные переговоры с японской телекомпанией Ти-би-эс. По сути дела чиновники от космонавтики торговались с японцами о том, сколько надо заплатить им за полет журналиста. Уже в то время коммерция в космонавтике нашей начала выходить на первый план. В конце концов такой подход и привел к ее деградации. Наши обращения к Верховному Совету СССР, к правительству, наконец, к Генеральному секретарю ЦК КПСС так ни к чему и не привели.
Михаил Сергеевич Горбачев приехал в "Правду". Состоялась встреча с коллективом газеты. Велась стенограмма. Вот фрагмент ее:
"B.C. Губарев, редактор "Правды" по отделу науки: Михаил Сергеевич, а критиковать Вас можно?
М.С Горбачев: Конечно.
B.C. Губарев: Вы сидите между двумя академиками и ни слова не сказали о научно-техническом прогрессе. Это, конечно, разговор особый, но об одной проблеме, считаю, на этой встрече нужно обязательно упомянуть. В частности, как председатель Космической комиссии Союза журналистов СССР считаю, что нужно решать вопрос о полете первого журналиста в космос.
М.С. Горбачев: Вопрос уже решен. Первым журналистом будет наш, и полетит он раньше японского…"
…К сожалению, слова Генерального секретаря Горбачева чрезвычайно редко воплощались в дела… Так случилось и на этот раз. А жаль…
Если лететь – то во имя чего? Вот уже почти год этот вопрос обсуждали сами журналисты. Из множества идей была выбрана одна, главная. Космическая комиссия предложила провести весь этот полет под девизом "Космос – детям". Мы обратились ко всем заинтересованным людям предлагать самые необычные идеи, программы, проекты. И сотни людей откликнулись на этот призыв, а также все организации, связанные с детьми – Советский детский фонд имени В.И. Ленина, Советский комитет защиты мира, Всесоюзное молодежное аэрокосмическое общество, Совет молодых ученых и специалистов при ЦК ВЛКСМ. Не остались в стороне многие фирмы и предприятия. Был сразу же объявлен международный конкурс "Игрушка XXI века". Лучшие экземпляры журналист-космонавт возьмет с собой на борт "Мира". Начаты конкурсы на оригинальные биологические эксперименты, на лучшие уроки с орбиты и так далее.
Пять журналистов прошли подготовку к полету. Им были вручены дипломы космонавтов-исследователей. Каждый из них мог лететь…
Но на орбите оказался японский журналист. За него было заплачено 10 миллионов долларов.
В "Правде" состоялся "круглый стол", на котором специалисты НПО "Энергия" пытались доказать, что "10 миллионов долларов намного важнее, чем полет нашего журналиста". Я тогда ответил им так:
– Конечно, благодаря полету журналиста в космос колбасы больше на прилавках не появится. Это произойдет лишь при одном условии, если есть интеллект у нации. Не станем мы богатыми ни на лесе, ни на нефти. Мы уже прозевали в 1967 году одну научно-техническую революцию и фактически превратились в развивающуюся страну. Если мы пропустим еще одну такую революцию, то в ближайшие годы превратимся в слаборазвитое государство. Единственный способ избежать этого – бороться за интеллект нации. Полет журналиста – это не просто полет Иванова, Петрова или Сидорова. Пройдет 50 лет, и будут говорить – первый искусственный спутник Земли был советским, первый космонавт – Юрий Гагарин, первый в открытом космосе – Алексей Леонов, и первый журналист в космосе тоже был нашим. Вот, если уж на то пошло, цена всему этому…
Андрей Тарасов с горечью сказал Соловьеву: "Володя, помяни мое слово, этим путем мы придем к тому, что на наших кораблях вообще станут летать чужие. Вот с таких, казалось бы на первый взгляд, мелочей и начинается путь отступлений и продаж. Когда тебя снимут с места руководителя полетов и скажут: пусть за деньги руководит, ну, предположим, мистер Гопкинс – он нам за это миллионы платит, – ты воскликнешь: "Ребята, да вы в своем уме?" – и вспомнишь вот этот разговор, как мы по щепке начинали все продавать. Вот куда может привести путь, на который мы становимся!"
Андрей оказался прозорлив. Даже слишком…
А финальную точку я хотел бы поставить совсем иную. О проекте "Космос – детям" узнали руководители 33 стран, которые встречались в Париже. Мы изготовили для каждого из них комплект медалей с эмблемами проекта, и они были торжественно вручены в первый же день саммита. Низкий поклон за это старейшему правдисту Евгению Примакову, именно он помог осуществить такую акцию. А потом в "Правду" приходили письма от президентов и премьеров разных стран, в которых они заверяли, что поддерживают столь благородный проект…
К сожалению, для страны и "Правды" наступили тяжелые времена, и многие хорошие начинания ушли в Лету, потому что речь зашла уже о том, как выжить… И выживет ли газета вообще?