В роскошном зале отреставрированного Дома Пашкова прозвучали имена еще трех – ранее не предусмотренных – лауреатов "Большой книги". "За честь и достоинство" почтили недавно ушедшего поэта, переводчика и издателя Илью Кормильцева, премиями за общий вклад в русскую литературу – Андрея Битова и не сумевшего, к сожалению, прибыть на церемонию Валентина Распутина. Решения об этих награждениях принимались не Литературной академией, а Попечительским советом. Почему выбор пал именно на этих прославленных, не раз (и не два) награжденных и глубоко мною почитаемых писателей, а не на, скажем, Василия Белова и Фазиля Искандера (или Василия Аксенова и Леонида Бородина, или Бориса Васильева и Владимира Войновича), я не знаю. Допускаю, что знать об этом членам Литературной академии (в которую вхожу) и не следует. Но, как любой "дурак с мороза", я могу задать два напрашивающихся вопроса. Подразумевается ли вручение таких премий в дальнейшем, или это разовая акция? В чем смысл "суммарных" наград от "Большой книги" при существовании Государственной премии, премии Солженицына, "Триумфа" и "Ясной поляны", ежегодно вручаемых как раз "за общий вклад"? Да и публично объяснить, за какие премии отвечает академия, а за какие – попечители, было бы нелишне.
Были в ходе "большекнижного" сюжета и другие (не только технические) накладки. Увы, обросшие шепотами и шорохами, множить которые я и не имею права (заседания академии проходят при закрытых дверях) и не хочу. Ибо в целом вторая "Большая книга" марку выдержала. Что особенно впечатляет на фоне премии Бунина, где за скандально-конфузным то ли роспуском, то ли самороспуском оказавшегося декоративным экспертного совета последовало награждение Андрея Дементьева, комментировать которое предоставляю тем, кто умнее меня. Или "кружковых" стратегий "Ясной поляны" и "Триумфа" (вообще-то не исключающих приятных решений: я высоко ценю прозу последних лауреатов "Ясной поляны" – Леонида Бородина и Захара Прилепина). Или афишированного волюнтаризма Новой Пушкинской премии, которой единолично распоряжается Битов. (Премии Солженицына, чья роль в истории русской культуры, мягко говоря, значительнее битовской, присуждает не сам великий писатель, а жюри.) Или последнего букеровского кульбита, когда судьи включили в список основных претендентов бульварное изделье Алекса Тарна "Бог не играет в кости". Не сомневаясь во вкусе и компетентности пяти арбитров (порукой тому остальные пять позиций шорт-листа; каждая из них может кому-то не нравиться, но все они безусловно принадлежат литературе), могу объяснить этот казус только наваждением. А поскольку любая магия не по моей части, считаю себя свободным от взятого прежде (см. отчет о букеровском шорт-листе "Шестерка на четверку") обязательства доложить о "темной лошадке". Зря я боялся дежавю. Им и не пахнет. После Тарна раздраконенный мною год назад "Иерусалим" Дениса Соболева видится без пяти минут шедевром.
Такие вот премиальные сладости вкушали мы в недавнюю пору. А ведь сезон еще не кончился: совсем скоро поспеют "Триумф" и Букер. Мужаться надо. И благодарно вспоминать "Большую книгу".
...
26 ноября
Место встречи Остера и Шнура
Открылась Международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fiction
Ярмарка non/fiction захватила почти все пространство Центрального дома художника. Все начинается с вешалки – экспонаты ярмарочного топ-листа демонстрируются прямо напротив гардероба. Всевозможные выставки (тематические, фотографий, иллюстраций – в частности, "Русская книжная графика ХХ века из частных собраний") и спецпроекты рассредоточены по трем этажам – антресольному, второму и третьему. На третьем – ярмарка антикварная, ставшая спутником non/fiction в позапрошлом году; 1 декабря в ее рамках пройдет аукцион "Редкие и ценные издания XVIII–XX веков". Объяснил бы мне кто-нибудь, чем издания "редкие" отличаются от "ценных". Впрочем, стилистическое мастерство пиарщиков non/fiction сказывается не только здесь. К примеру, среди "специальных мероприятий" (остальные, выходит, "так себе") детской программы значится "Творческая встреча Григория Остера и Сергея Шнурова". Грамматика подсказывает – друг с другом (а не с читателями); жаль мужиков – другого места для беседы найти не смогли.
Меж тем детская программа – главная фишка non/fiction № 9. Пышное развертывание этой программы (выставки! Спецпроекты! – зачастую оказывающиеся теми же выставками) и привело к пространственной экспансии ярмарки. Кроме того, можно, надув щеки, рассуждать о "специфике" нынешнего салона, козыряя визитами мэтров (словно презентаций детских книг на прежних ярмарках не было). Вольно, конечно, варьировать названия мероприятий, нарекая "мастер-классами" встречи с авторами славных книг (например, с Леонидом Тишковым, уже объяснившим печатно, "как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта", – теперь он о том же расскажет устно), но стоит понимать: семинар специалистов ("Как продавать книги для детей") останется семинаром, а неумная завлекаловка – неумной завлекаловкой. Обещают, к примеру, мастер-класс для подростков "Стань литературным критиком". Захотелось тут же объявить свой: "Не ходите, дети, в Африку гулять".
Чадолюбие – дело хорошее (и в плане имиджа выигрышное). На деле же никакой специфики у девятой non/fiction нет. Как не было у восьми предыдущих, какую бы страну не нарекали почетным гостем. В этом году без оного решили обойтись, хотя примерно те же, что и прежде, издательства из двух десятков государств в Москву приехали. Если вдуматься, хороша non/fiction как раз предсказуемостью. Знают не вовсе отвыкшие читать москвичи, что на границе осени и зимы они могут вояжем в ЦДХ компенсировать годичное небрежение книжными магазинами – и слава богу.
Действительно, большую часть пристойной литературы последних лет на non/fiction купить можно. За тем и ярмарка. Не захламленная (в отличие от официозной ММКВЯ и неведомо зачем функционирующих "Книг России") агитками политических структур и ширпотребом от главных игроков книжного рынка и фирм, специализирующихся на буклетах с открытками. Но и оставшаяся без качественных книг, которые все же выпускают иные из брезгающих non/fiction "монстров". (Впрочем их-то товар всегда доступен.) А о том, что в ЦДХ уютнее, чем в ангарах ВВЦ, писать надоело – право, похвала не большая.
Поскольку на ярмарку люди ходят не ради семинаров, круглых столов, презентаций и прочих (порой приятных и осмысленных) посиделок, а ради книг, то стоит назвать несколько новинок. Или "почти новинок", уже, но недавно появившихся в трех-четырех больших магазинах и "Фаланстере", последнем реальном оплоте качественной литературы. Список заведомо не полный и, как водится, субъективный.
"Новое издательство" открыло серию "Свободный человек" двумя замечательными (и на редкость своевременными) мемуарными книгами советских диссидентов – "И возвращается ветер" Владимира Буковского (повторю то, что говорил – шепотом – когда само имя Буковского было под запретом, а потом и в пору свободы: эту книгу должен прочесть всякий сколько-нибудь думающий о судьбе нашей страны человек ) и "Полдень. Дело о демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 года" Натальи Горбаневской.
Из свежей мемуаристики достойна внимания "Точка возврата" известного артиста Игоря Кваши ("НЛО" не поскупилось на фотоиллюстрации). "Русский язык на грани нервного срыва", то есть в его сегодняшнем состоянии, остроумно анализирует, адресуясь отнюдь не к своим коллегам-лингвистам, а к обычному просвещенному читателю, Максим Кронгауз ("Языки славянской культуры").
Раздел "наследие" в ваших библиотеках имеет смысл пополнить первым представительным изданием стихов и прозы Леонида Семенова, удивительного человека, которого дарил дружбой Лев Толстой (М.: Наука, серия "Литературные памятники"; об этой превосходно подготовленной В. С. Баевским книге надеюсь рассказать подробно), очередным – 23-м – томом сочинений Василия Розанова ("Республика"), "Стихотворениями и поэмами" Павла Васильева в большой серии "Новой библиотеки поэта". (Книга выпущена не привычным "Академическим проектом", а издательством с загадочным именем "ДНК"; это единственное за год приращение большой серии; в серии малой вышел томик и без того достаточно растиражированного Даниила Хармса, – грустно, господа.)
По части заграничной примечательны новый роман Милана Кундеры "Жизнь не здесь" ("Азбука"), сочинение многославного фотографа Анри Картье-Брессона "Воображаемая реальность" ("Лимбус Пресс"), сборник американского эссеиста Элиота Уайнбергера "Бумажные тигры" (Издательство Ивана Лимбаха).
Что же до современной российской словесности, то… Отрадно, что в Иркутске вышел четырехтомник Валентина Распутина в подарочном оформлении ("Сапронов"), но, появись параллельно тот же свод в более скромном виде (думаю, в две книги бы вместился), я бы его точно купил и тем, у кого Распутин в домашней библиотеке представлен выборочно (или не представлен вовсе), настоятельно посоветовал. А платить ли за отменную бумагу и роскошные переплеты тысячу рублей, еще подумаю. "Вагриус" издал пятитомник Александра Кабакова, прежде выпустив все его сочинения по отдельности. Кажется, ныне издательство это озабочено одной проблемой – загрузить работой художников, изобретающих все новые и новые обложки для считаного числа переиздаваемых авторов. Наряду с Кабаковым это Ольга Славникова, Дмитрий Быков и Михаил Шишкин. Растут ли от перманентной смены одежек их тиражи, – не знаю. И меланхолично вспоминаю времена, когда "Вагриус" серьезно делал ставку на сегодняшнюю прозу, являя публике ее реальное многоцветье. Сейчас такую позицию занимает "Время", прозаическую коллекцию которого в преддверье non/fiction пополнили сборники очень интересного, хотя обидно мало примечаемого сейчас Владимира Курносенко ("Жена монаха") и первого букеровского лауреата Марка Харитонова ("Ловец облаков"). Кстати, из шести книг, что претендуют на Букера (до финала осталась неделя) две – "Бухта радости" Андрея Дмитриева и "Матисс" Александра Иличевского – изданы тем же "Временем".
Ярмарка, изукрашенная положенным количеством презентаций, семинаров, пресс-конференций и премиальных раздач, продлится до воскресенья.
...
29 ноября
Декабрь
Радикалы, вперед!
На ярмарке интеллектуальной книги non/fiction, по неизменному ее обычаю, были названы лауреаты премии Андрея Белого – старейшей андеграундно-авангардно-актуальной литературной награды. В поэтической номинации легендарный и символический комплект призера (рубль, бутылка водки, яблоко) стяжал Алексей Цветков за сборники "Эдем и другие" (М.: ОГИ) и "Имена любви" (М.: Новое издательство; там же, кстати, только что выпущена книга эссеистики Цветкова "Атлантический дневник"). Среди прозаиков победителем стал Александр Ильянен, автор романа "Бутик Vanity" (Тверь: Kolonna Publications). Лучшим гуманитарным исследованием признана книга философа Олега Арансона "Коммуникативный образ: Кино. Литература. Философия" (М.: Новое литературное обозрение). "За заслуги перед литературой" премирован поэт Всеволод Некрасов. Хотя в три шорт-листа попали и другие примечательные книги (например, сборники стихов Николая Байтова и Петра Чейгина, "Приложение к фотоальбому" Владислава Отрошенко, "Побег куманики" Лены Элтанг, "Винета" Олега Юрьева, свод статей о современной поэзии Владислава Кулакова "Постфактум", совместное исследование Анны Зализняк, Ирины Левонтиной и Алексея Шмелева "Ключевые идеи русской языковой картины мира"), выбор жюри удивления не вызывает – премия Андрея Белого живет по своим таинственным законам, непостижным для стороннего наблюдателя. Иначе обстоит дело с награждением Всеволода Некрасова. Поэт этот столь бесспорно и давно вошел в историю новейшей русской словесности, что, узнав о его только сегодняшнем лауреатстве, поневоле разводишь руками: Куда ж раньше-то наши продвинутые инноваторы глядели? Остается привычно повторить: Лучше поздно, чем никогда.
На ярмарке было объявлено об учреждении еще одной – радикальной, контркультурной, безбашенной – премии. Она будет носить имя скончавшегося в феврале поэта, переводчика и издателя Ильи Кормильцева и вручаться по восьми номинациям: "Контркультурная публицистика", "Трэш в литературе и non-fiction", "Литературный эксперимент", "Исламский прорыв", "Драматургия", "Поэзия", "Эзотерика", "Культуртрегер". Первое награждение должно состояться 26 сентября 2008 года – в день рождения Ильи Кормильцева.
...
3 декабря
Гулять так гулять
Вручена премия за лучший роман
Шестнадцатым лауреатом русской букеровской премии стал Александр Иличевский, автор романа "Матисс" ("Новый мир", 2007, № 2–3, книжное издание – М.: Время). Перед тем как назвать заветное имя, председатель жюри Асар Эппель сообщил собравшейся на церемониальный обед публике (нарушая неписаные букеровские законы, они же – элементарные приличия), что основным конкурентом "Матисса" был роман Юрия Малецкого "Конец иглы". Лик почтенного арбитра изящества лучился от счастья. Он не просто одержал победу, но еще и публично унизил двух реальных претендентов на премию – Людмилу Улицкую ("Даниэль Штайн, переводчик") и Андрея Дмитриева ("Бухта радости"). Впрочем, ничего иного и нельзя было ждать от жюри, проигнорировавшего романы Майи Кучерской ("Бог дождя"; он удостоился "студенческого Букера" – в который раз яйца учат курицу, да все выучить не могут), Владимира Маканина ("Испуг"), Виктора Пелевина ("Ампир V", книга мне глубоко чуждая, но безусловно значительная), Алексея Слаповского ("Синдром Феникса"), то есть большую часть качественной словесности закончившегося букеровского сезона. В ножки должны мы поклониться г-ну Эппелю со товарищи за то, что не вывели они в "последний раунд" косорукого ремесленника Алекса Тарна, бесстыдно сварганившего на кровоточащей теме холокоста убогий детектив "Бог не играет в кости", и чуть более ловкого, но столь же далекого от того, что зовется искусством слова, Игоря Сахновского ("Человек, который знал все").
Когда был объявлен стыдный и абсурдный шорт-лист, я, радуясь, что хоть две стоящих книги в него попали, и надеясь на пробуждение здравого смысла в судейских головах, назвал его "шестеркой на четверку". Врать грешно и к тому же глупо. Даже если ты врешь самому себе. Дохловатым оправданием мне может служить лишь то, что, откликаясь на шорт-лист, я изделие Тарна в глаза не видел. Перелистав, уразумел: надеяться не на что.
Нет, я не думал, что Тарн или Сахновский выскочат в победители. Такое и г-ну Эппелю слабо. Мавры призваны были создать фон, на котором хоть Иличевский, хоть Малецкий глядится Толстым. Не пугайтесь – Алексеем. Николаевичем. Вот и стал один из них чемпионом, а другой – непредусмотренным серебряным призером. Вникать в сравнительные достоинства хрена и редьки (выяснять, какой из романов шило, а какой – мыло) у меня нет ни малейшей охоты. Культурные сочинители сочинили культурные сочинения. Слогом в общем и целом владеют. Сами они (вкупе с симпатизантами, которых не так уж мало), вероятно, почитают себя стилистами. Интервью на сей счет не брал, а гипотезу выдвигаю потому, что так думают о себе все авторы, не способные худо-бедно организовать сюжет и очертить характеры. Сказать которым, в сущности, нечего. Впрочем, ничего вредного в "Матиссе" и "Конце иглы" нет. Сочинители хотят хорошего. Разумного, доброго, вечного. Еще больше хотят, чтобы в них видели писателей. Сострадающих ближним и дальним. Таинственных. Тонких. В этом оба преуспели. Книги их можно прочитать. (Мне лично было трудно, но все же справился. Впрочем, добрался ли я до конца романа Малецкого, точно не помню. Вот "Матисса" одолел целиком – все грезилось, что какой-то смысл забрезжит. Не случилось.) Можно не читать. Обсуждать нечего. От того, что Иличевский стал лауреатом, роман его не стал хуже. Лучше тоже не стал.
Были букероносные опусы слабее "Матисса"? Не знаю. Пожалуй, "Упраздненный театр" Булата Окуджавы. Впрочем, я его с 1994 года не перечитывал. Как и большинство коллег-критиков. (Не помню, чтобы кто-нибудь – после отчетов о премировании – об этих недописанных мемуарах хоть полсловечка изронил.) Да мало ли какие решения прежних букеровских жюри мне не нравились! И сейчас считаю, что "Свобода" Михаила Бутова (при изрядных достоинствах этого романа) вещь несоизмеримая с "Закрытой книгой" Дмитриева (ее тогда и в шорт-лист не ввели!) и "Андеграундом…" Владимира Маканина, "Казус Кукоцкого" Улицкой по всем статьям уступает роману Александра Чудакова "Ложится мгла на старые ступени", а "Без пути-следа" Дениса Гуцко – "Каблукову" Анатолия Наймана. Вкусы у всех разные, и, помня об этом, я пятнадцать лет старался "оправдать" (то есть проявить резоны) решений букеровских жюри. Даже когда сам входил в судейскую бригаду и вчистую проиграл коллегам (в тот раз премирован был абсолютно чуждый мне роман Михаила Шишкина "Взятие Измаила"). Но как проявлять резоны, если ими и не пахнет? Награждая "Упраздненный театр", жюри хотело почтить Окуджаву за неоспоримые прежние свершения (и заодно "опустить" всю новую прозу начала 90-х). Премируя Улицкую – потрафить широкой публике. Венчая лавром стопроцентный не-роман Андрея Сергеева "Альбом для марок" – заявить о своей актуальности-продвинутости. Вознося на пьедестал Бутова и Гуцко – выдать аванс "молодым". Хороши были месседжи, посланные теми судейскими коллегиями, или дурны, насколько они соответствуют духу и букве Букера – разговор отдельный и длинный. Важно, что в тех решениях был смысл. В нынешнем его ровно столько же, сколько в романе Иличевского. Лауреат наш ведь не классик, не кумир читающей России, не рушащий каноны авангардист. А числить Иличевского в "молодых", что нуждаются в авансе, после того как он получил "казаковку" за действительно хороший рассказ, стал казовым автором "Нового мира" и напечатал подряд два романа, несколько смешно.