Ср.: "– Подсудимый Кузькин, вам известно было решение общего колхозного собрания <…> – Нет, товарищ судья. – Отвечайте: гражданин судья. – Пусть гражданин… Какая разница, – согласился Фомич <…> – Свидетель Назаркин Матвей Корнеевич! – Я, гражданин судья <…> – Надо говорить: товарищ судья. – Слушаюсь!" – Можаев Борис. Живой: Повесть и рассказы. М., 1977. С. 103. В отличие от "вольных" мужиков зэки в обращениях не путаются: "– За что, гражданин начальник? – придавая своему голосу больше жалости, чем испытывал, спросил Шухов" – Солженицын Александр. Собр. соч.: В 30 т. Т. 1. М., 2006. С. 17.
74
Евтушенко Евгений. Братская ГЭС: Стихи и поэма. М., 1967. С. 69.
75
Обращение в "Молитве…" к еще здравствующей в год завершения "Братской ГЭС" (1964) Ахматовой было невозможно с любой точки зрения. На ее смерть Евтушенко откликнулся диптихом "Памяти Ахматовой" – Там же. С. 28-31.
76
Опустив великое множество всем памятных примеров, укажу на варьирование монолога некрасовского гражданина в поэмах "Владимир Ильич Ленин" и "Во весь голос". "Еще стыдней в годину горя / Красу долин, небес и моря / И ласку милой воспевать <…> Но гром ударил, мачта стонет, / И снасти рвет, и мачту клонит, – / Не время в шахматы играть, / Не время песни распевать! <…> А ты что делал бы, поэт? / Ужель в каюте отдаленной / Ты стал бы лирой вдохновенной / Ленивцев уши услаждать / И бури грохот заглушать?" – Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем. Т. 2. С. 8. Ср.: "Я буду писать / и про то / и про это, / но нынче / не время / любовных ляс. / Я / всю свою / звонкую силу поэта / тебе отдаю, / атакующий класс" и (после строк, пародирующих "лирику"): "Неважная честь, / чтоб из этаких роз / мои изваяния высились / по скверам, / где харкает туберкулез, / где блядь с хулиганом / да сифилис. / И мне / агитпроп / в зубах навяз, / и мне бы / строчить романсы на вас, – / доходней оно / и прелестней. / Но я / себя / смирял, / становясь / на горло / собственной песне" – Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: в 12 т. М., 1940, 1941. Т. 6. 156-157; Т. 10. С. 176.
77
Там же. Т. 7. С. 254; Т. 10. С. 181.
78
Там же. Т. 8. С. 35.
79
Там же. С. 16, 15.
80
Там же. С. 379, 381.
81
Там же. Т. 6. С. 138; зачин первой части поэмы "Владимир Ильич Ленин" вообще насыщен "морской" метафорикой. Ср. финал поэмы, где темы преодоления ленинской смерти, продолжающейся революции и молодости сходятся в "море": "Подшефный флот, / подымай якоря, / В море / пора / подводным кротам (разумеется, "кротам истории", по Марксу. – А. Н.). / "По морям, / по морям, / нынче здесь, / завтра там" – Там же. С. 229.
82
Евтушенко Евгений. "Я прорвусь в двадцать первый век…". М., 2001. С. 190 (восстановленный вариант); Евтушенко Евгений. Братская ГЭС. С. 9.
83
Замена немецкого революционера русским писателем-народником усиливала национальную окраску текста (разночинское пьянство, народолюбие Успенского, его одиночество и тяжелая судьба и т. п.), но убирала важную мотивную перекличку: Карл Либкнехт, как и человек, о котором рассказывает поэт, – бессудно убитый немец.
84
Там же. С. 10.
85
Лермонтов М. Ю. Полн. собр. стихотворений: В 2 т. Л., 1989. Т. 2. С. 33; Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем. Т. 1. С. 19-20; Т. 3. С. 44.
86
Евтушенко Евгений. Братская ГЭС. С. 9-10.
87
О ней см.: Неклюдов С. Ю. "Гоп-со-смыком" – это всем известно… // Фольклор, постфольклор, быт, литература: Сб. статей к 60-летию Александра Федоровича Белоусова. СПб., 2006. С. 65-85.
88
О Евтушенко Самойлов писал в главе "Литература и общественное движение 50-60-х годов" незавершенной мемуарной книги (при жизни автора не публиковалась); см.: Самойлов Давид. Перебирая наши даты. М., 2000. С. 353-356.
89
Слуцкий Борис. Собр. соч.: В 3 т. М., 1991. Т. 1. С. 428-429 (далее стихи Слуцкого цитируются по этому изданию, том и страница указываются в скобках). Стихотворение (условно датируемое рубежом 1950-60-х) при жизни автора не публиковалось (впервые напечатано лишь в 1988 году), широко ходило в самиздате и безусловно было известно Самойлову. Отношениям со Слуцким посвящен мемуарный очерк "Друг и соперник"; см.: Самойлов Давид. Перебирая наши даты. С. 151-175.
90
Там же. С. 215-216.
91
В этой связи см.: Швецов Иван. О рифмах "свет – поэт" и "свет – нет" у позднего Е. А. Баратынского // Русская филология. Сб. научных работ молодых филологов. Тарту, 2003. <Вып.> 14. С. 69-74. Уже предшествующая реплика поэта "Нету брата у меня" вторит строке "Я в мире не оставлю брата" из монолога об абсолютном одиночестве: "Гляжу на будущность с боязнью, / Гляжу на прошлое с тоской / И, как преступник перед казнью, / Ищу кругом души родной…" – Лермонтов М. Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 22.
92
В стихотворении "Хлеб" (1979) Самойлов словно бы варьирует тезис из "Разговора с фининспектором…" "Труд мой / любому / труду / родствен" (Маяковский В. В. Указ. соч. Т. 8. С. 27), но позиция его гораздо тверже; он не оправдывается, а утверждает самодостаточность своего дела, расходясь здесь со столь разными художниками, как Маяковский и Слуцкий, с одной стороны, и Солженицын – с другой (последний литературно-общественный сюжет требует обстоятельного обсуждения). "Сам свой хлеб я сею. / Сам убираю <…> Без вашего хлеба я отощаю. / Ну а вы-то – / Разве будете сыты хлебом да щами / Без моего звонкого жита?" (263-264). Не касаясь мифопоэтической (и евангельской) символики отождествления "слова" и "зерна" и ее многообразных рецепций в русской модернистской литературе (кроме прочего, в "Хлебе" почти наверняка обыгрываются генезис и семантика фамилии самого "ненужного" и далекого от "масс", но очень значимого для Самойлова поэта – Хлебникова), отмечу полемику с влиятельными "почвенническими" умонастроениями. Отсюда важность не только "земледельческого" кода, но и русской его огласовки: "В русское небо с заботой гляжу я, пахарь безвестный" (264) – при этом взгляд направлен в небо, а не в землю. Ср. в "Оде" (1982): "России нужны слова о хлебе, / Поскольку живет она не на небе. // Живет не на небе? А может быть – в небе, / Поскольку так широки ее бреги" (317).
93
Самойлов Давид. Перебирая наши даты. С. 130; курсив мой. Напряженные и многомерные отношения Самойлова с Наровчатовым осмыслены (да и описаны) еще меньше и "приблизительнее", чем его "дружба-вражда" со Слуцким.
94
Отождествление пушкинской няни и есенинской матери – расхожая шутка. "Зимний вечер" цитируется Самойловым со злой иронией, адресованной, разумеется, не пушкинскому тексту, а "гражданам" его освоившим и присвоившим – в "культурных" легендах "о счастье мнимом" Михайловской ссылки ("Святогорский монастырь"; ср. там же: "Смерть! Одна ты домоседка / Со своим веретеном" – 169) и пьяном пении (в стихотворении "Смерть не врет. Она открыта…" "Зимний вечер" сплетается с еще одним застольным хитом: "Что ж, старуха, вместе выпьем, / Чокнись, древняя, со мной, / Угости старинным сбитнем – / Он горячий и хмельной" – 519; ср. в песенном варианте стихотворения Д. Н. Садовникова: "Сам веселый и хмельной" – Песни русских поэтов: В 2 т. Л., 1988. Т. 2. С. 422).
95
Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1977. Т. 2. С. 246-247; Т. 3. С. 258.
96
Вознесенский Андрей. 40 лирических отступлений из поэмы ТРЕУГОЛЬНАЯ ГРУША. М., 1962. С. 98-99, 105-106.
97
Евтушенко Евгений. "Я прорвусь в двадцать первый век…" С. 290, 310. Оба текста написаны в 1967 году после путешествия автора в Испанию, долгие годы закрытую даже для самых проверенных советских людей.
98
13 декабря 1962 Самойлов писал в дневнике: "Видел Женю Евтушенко. Прочитал ему "Матадора". Он в ответ прочитал стихи оправдательные – "Золушка". Я предложил напечатать оба рядом. И все же я его люблю" – Самойлов Давид. Поденные записи: В 2 т. М., 2002. Т. 1. С. 314. На полемичность "Корриды" по отношению к "Матадору" (особенно ощутимую в "диалоге" молодого и старого тореро) указал В. С. Баевский, ознакомившийся с дневниками Самойлова до их публикации; см.: Баевский Вадим. Давид Самойлов. Поэт и его поколение. М., 1986. С. 109-110. Стихотворение "Золушка" (1960) см.: Евтушенко Евгений. "Я прорвусь в двадцать первый век…". С. 147-149.
99
Пушкин А. С. Указ. соч. Т. 3. С. 86.
100
Запись от 1 октября; см.: Самойлов Давид. Поденные записи. Т. 1. С. 303. О том, что встреча состоялась 29 сентября, свидетельствует дневниковая запись Л. З. Копелева, включенная в очерк "Наш Генрих Бёлль", написанный совместно с Р. Д. Орловой. Там же объясняется появление записки (мемуарист, не называет имени адресанта, скорее всего, не зная, что им был его друг), которой предшествовала другая: "Где вы были во время войны?" Кожевников "захлопал крыльями": ""Господин Бёлль, не надо отвечать, у нас тут не встреча ветеранов. Это бестактный вопрос <…>". Бёлль густо краснеет. "Нет, я буду отвечать. Вы расхваливали мои сочинения. Но если вы их читали, как же вы можете предполагать, что я не отвечу. Ведь именно об этом я столько писал. Я был солдатом шесть лет. Правда, я дослужился только до ефрейтора и мог бы сослаться на то, что был телефонистом и моя винтовка оставалась в обозе <…> Но это не оправдание. Я был солдатом той армии, которая напала на Польшу, на Голландию, на Бельгию и на вашу страну. Я как немецкий солдат входил в Киев, в Одессу, в Крым. И я сознаю личную ответственность за все преступления гитлеровского вермахта. Из сознания этой ответственности я и пишу"". Новая записка. (Курсив Копелева. – А. Н.) "Я был пулеметчиком на тех фронтах, где были вы. И много стрелял. Очень рад, что я не попал в вас". – Орлова Раиса, Копелев Лев. Мы жили в Москве. 1956-1980. М., 1990. С. 148-149. В оба дневника текст записки заносился явно по памяти.
101
Пастернак Борис. Собр. соч.: В 5 т. М., 1990. Т. 3. С. 330-332, 370, 458. Самойлов прочел роман Пастернака еще до появления первого русского издания (август 1958); см. запись от 29 января 1958: Самойлов Давид. Поденные записи. Т. 1. С. 297. (Машинопись Самойлов мог получить от Вяч. Вс. Иванова.) Даже предположение о том, что поэт запомнил роман при первом чтении плохо, а затем не располагал его текстом, не отменяет ориентации стихов о Бёлле на "Доктора Живаго": 4 глава одиннадцатой части была полностью воспроизведена в письме (отказе от публикации) членов редколлегии "Нового мира" Пастернаку (сентябрь 1956), опубликованного в связи с присуждением Пастернаку Нобелевской премии в "Литературной газете" (25 октября 1958) и "Новом мире" (1958, № 11); см.: С разных точек зрения. "Доктор Живаго" Бориса Пастернака. М., 1990. С. 28-32. Членам редколлегии "Нового мира" надо отдать должное: они точно угадали пункт радикального расхождения Пастернака и "их" литературы. В недавней работе установлено, что герой Пастернака в обсуждаемом эпизоде повторяет действия персонажа фадеевского "Разгрома" старичка Пики, безусловно презираемого автором; см.: Поливанов К. М. Пастернак и другие. М., 2006. С. 227.
102
Самойлов Давид. Перебирая наши даты. С. 215.
103
Самойлов Давид. Поденные записи. Т. 2. С. 62. Из дневника Р. Д. Орловой известно, что 1 октября 1966 Самойлов в доме Копелевых читал Бёллю "Та война, что когда-нибудь будет…", а 8 марта 1972 Бёлль с женой, Копелев и Орлова были у Самойловых в Опалихе, где поэт читал отрывки "Нюрнбергских каникул" (неоконченная поэма "Последние каникулы"); см.: Орлова Раиса, Копелев Лев. Мы жили в Москве. С. 161, 174-175. Визит отмечен и в дневнике гостеприимца – Т. 2. С. 63.
104
Осенью 1971 года в книге Слуцкого "Годовая стрелка" появилось стихотворение, в котором поэт энергично отстаивает достоинство дискредитируемого властью и улицей слова: "Говорить по имени, по отчеству / вам со мной, по-видимому, не хочется. / Хорошо. Зовите "гражданин". / Это разве мало? Это много. / Гражданин! / В понимании Рылеева, / а не управдома. / Я ль буду в роковое время/ позорить гражданина сан и чин? / Хорошо. Зовите "гражданин"" (2, 262; в текст введено раскавыченное первое двустишье программных стихов Рылеева; ср.: Рылеев К. Ф. Указ. соч. С. 97). Датировка "Говорить по имени и отчеству…", как обычно у Слуцкого, неизвестна. Возможны три варианта: Самойлов знал эти стихи – тогда их должно считать одним из подтекстов "Поэта и гражданина"; Самойлов прочел Слуцкому "Поэта и гражданина" (возможно, еще в неотшлифованном виде), а тот дал оперативный отклик (этот вариант наиболее сомнителен, так как "Годовая стрелка" была подписана к печати в мае 1971 года, но не исключен вовсе); стихи Слуцкого и Самойлова написаны независимо друг от друга. Последняя версия (на мой взгляд, наиболее вероятная) свидетельствует о том, что спор Самойлова и Слуцкого был непрерывным и не сводящимся к прямой реакции одного поэта на новый текст другого. Они думали о сходных сюжетах и очень хорошо знали друг друга.
105
Вспоминая о жестоких расправах с немцами, Самойлов в очерке "А было так…" приводит свои записи от 20 и 21 января 1945 года (в издание дневника не вошли): "Приходят сдаваться немцы, группами и поодиночке. Маленький лысоватый курчавый немец, давно не мытый, с гноящимися глазами. Он сдался от голоду, его обыскали. Он попросил, чтобы оставили фото жены. Ему отдали фото. (Ср.: "…Обшарили его. Достали фото / Жены и сына. Фото было жаль <…> Разглядывали фото. И вернули. / И он подумал: это хорошо!" – 190. – А. Н.) Партизанский мальчик Ванька Радзевский вызвался конвоировать этого немца до сарая <…> Он отвел его на несколько шагов и пристрелил <…> Наш дозор привел троих немцев. Они ели в хате суп с сухарями. К ним ввалился сильно выпивший старший лейтенант Касаткин. Один из них так и вышел с сухарем в руке. Когда его застрелили, он упал с сухарем в руке". (Ср.: "И все ж он встал, держа сухарь <…> Он поднял руки, но держал сухарь <…> И, дергаясь, как кролик, / Свалился навзничь с сухарем в руке" – 190.) Далее автор рассказывает и размышляет: "Касаткин был в пьяной истерике <…> Разведчики в тот день были мрачны и понуры. Но утром никто не удержал Касаткина. Как должен был поступить тогда я? Как – даже с нынешних моих позиций? Убить Касаткина <…>?" – Самойлов Давид. Перебирая наши даты. С. 271, 273.
106
Там же. С. 166.
107
Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 20 т. М., 1963. Т. 7. С. 223, 158-159, 215.
108
Катенин П. А. Избр. произведения. Л., 1965. С. 85, 86.
109
Самойлов Давид. Поэмы. М., 2005. С. 60. О "Блудном сыне" см.: Немзер Андрей. Поэмы Давида Самойлова // Там же. С. 394-401; к сожалению, в статье не было учтено полемическое отталкивание от знакового (и в свое время – весьма популярного) стихотворения Слуцкого "Блудный сын" – еще один важный эпизод истории "дружбы-соперничества".
110
Самойлов Давид. Указ. изд. С. 108, 184.
111
Блок А. А. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. М., 1997. Т. 2. С. 122-123.
112
Пушкин А. С. Указ. соч. Т. 5. С. 143.
113
Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. и писем: В 23 т. М., 2001. Т. 1. С. 150, 152, 160, 182.
114
Харитонов Марк. Способ существования М., 1998. С. 358.
115
Ср. дневниковую запись Самойлова от 16 апреля 1973 года: "Полностью не принимает "Ночного гостя" – Самойлов Давид. Поденные записи: В 2 т. М., 2002. Т. 2. С. 65.
116
Харитонов познакомился с Самойловым в октябре 1971 года; о своем отношении к Самойлову на ранней стадии их общения он пишет: "…я влюбился в этого человека" (ср. название его мемуарного очерка о Самойлове – "История одной влюбленности") – Харитонов Марк. Указ. соч. С. 341, 347.
117
Харитонов Марк. Указ. соч. С. 358-359. Эти размышления Самойлова, неотделимые от его поэтической практики начала 1970-х, безусловно связаны с синхронными новаторскими работами, посвященными Ахматовой и Мандельштаму. По свидетельству Д. М. Сегала, статья пяти авторов (Ю. И. Левин, Д. М. Сегал, Р. Д. Тименчик, В. Н. Топоров, Т. В. Цивьян) "Русская семантическая поэтика как культурная парадигма", опубликованная в журнале "Russian Literature" в 1974 году (№ 7-8), была написана "где-то двадцать пять лет назад", т. е. в самом начале 1970-х, т. к. автокомментаторская работа Сегала "Русская семантическая поэзия двадцать пять лет спустя" датирована 1996 годом; см.: Сегал Д. М. Литература как охранная грамота. М., 2006. С. 213, 252; здесь же републикована статья пяти авторов – С. 181-212. Вопрос о том, насколько Самойлов был в курсе новейших штудий в области семиотики и поэтики, какие именно работы, когда и в какой версии читал, что знал "со слуха", нуждается в дальнейшем исследовании, однако очевидно, что эти веяния не могли не коснуться Самойлова, тесно контактировавшего с Вяч. Вс. Ивановым, Ю. И. Левиным и другими исследователями тартуско-московского круга.
118