Для определения оставшегося времени необходимо оценить сначала факторы, обрекающие прессу на умирание. Потом факторы, замедляющие этот процесс. И, наконец, сложив сумму факторов для того или иного типа изданий, я назову точную дату вымирания прессы поотрядно.
Цена архаичности
Факторы, приближающие смерть прессы, связаны, прежде всего, с технологическим прогрессом. Многие из них очевидны, поскольку отражают наглядные преимущества интернета: оперативность, массовость, мульти-медийность, мультиканальность. Пресса проигрывает.
Сюда же можно отнести скорость доставки. Строго говоря, само движение массива бумаги с комбината в типографию и из типографии к читателю - это технология XVII века.
Когда окончательный диагноз поставлен, мужественный пациент обычно спрашивает: "Сколько мне осталось?" Ну что ж, юлить не будем, попробуем посчитать.
Старый и новый способы доставки информации не только различаются скоростью, но и создают разные потребительские свойства. Например, старая физическая доставка бумаги заставляла прессу быть периодической. Теперь же периодичность потребления сообщений определяется потребителей, а не производителем информации - когда захотел, тогда и полез в интернет. При желании можно и круглосуточно.
Поскольку периодическая информация "реже" круглосуточной, то она и выше ценилась (когда не было альтернатив), что позволяло окупать ее производство. Кроме того, стоимость газет включала в себя оплату нескольких смежных отраслей: химпром, бумпром, почту, транспорт и т. п. Цена бумаги и печати служила своего рода укрытием и оправданием для цены информации. Сейчас информация может подаваться в чистом виде, без материальных упаковок. Цену чистого контента зашить некуда, ее уже не оправдаешь материально очевидными расходами - бумага, печать…
В результате этих метаморфоз массовая информация дешевеет до бесплатности и уже не может содержать своих производителей.
Продажа бумажных копий утрачивает смысл еще и потому, что былая дискретность, порционность информации заменена потоком. Исчезает розничная единица стоимости. "Нарезать" поток на бумажные, да и любые другие дискретные выпуски становится бессмысленным и с точки зрения потребления, и с точки зрения бизнеса. Это просто неконкурентно.
Коль скоро порционность сменяется потоком, то и медиа-бизнес глобально вынужден смещаться от продажи порций к продаже самого канала информирования. (Понятно, что плательщиком выступают не читатели.)
Периодика с ее порционностью потребления в этот тренд не укладывается. Таков культурно-экономический фон гибели бумаги, обусловленный технологическими переменами.
Инвесторы голосуют мышкой
Главной, непосредственной и фактической причиной смерти газет станет исход денег.
Сначала из газетно-журнальной отрасли уйдет спекулятивный капитал. Это уже происходит, исход ускорен кризисом. Впрочем, спекулятивный капитал всегда бегает очень быстро.
Далее начнут уходить деньги потребителей - читателей и рекламодателей. Тоже уже началось.
Следом потянутся в теплые края деньги отраслевых инвесторов - акционеров. Сейчас они уже вкладываются в новые платформы, но это пока еще вряд ли можно оценивать как бегство. Скорее - как изучение альтернативных возможностей. Но, рано или поздно, ощутив сжатие бизнеса в прессе, профильный отраслевой капитал совсем переложится в другие платформы.
И, наконец, последним из прессы уйдет, с позволения сказать, "социальный" капитал. То есть политические и государственные деньги. Об этом сейчас вообще мало говорят, но в России именно "социальные" инвестиции в СМИ будут определять срок жизни газет на последнем рубеже, когда все остальные деньги уже уйдут. И к этому фактору еще предстоит присмотреться повнимательнее.
Например, крупные, но малозаметные с популистской точки зрения социальные инвестиции, вроде дотирования почты для доставки газет, могут быть прекращены достаточно быстро: в ближайшие 3–4 года. И это ускорит смерть некоторых видов прессы с "дешево-массовой" бизнес-моделью. А какие-то недорогие, но очень политизированные виды инвестиций, наоборот, могут сохраняться довольно долго. Скажем, дотации "районок" на уровне регионов сократятся (они всегда сокращаются), но будут продолжать агонию "районок" еще лет пятнадцать-двадцать.
Разочарование читателя и рекламодателя
Газеты утратили монополию на информацию. Нынешнее обилие каналов увеличило шум на единицу восприятия. Поэтому, вслед за утратой монополии пресса получила и второй побочный вред от обилия каналов - девальвацию сообщения.
В свою очередь, девальвация сообщения и обилие шума прямо ведут к толстокожести читателя. Когда сообщений много, автор каждого старается выделиться. Значимость все больше выражается громкостью, а не глубиной сообщения. Все это подрывает доверие не только к прессе, не только к журналистике, но и к информационному пространству в целом. Утрата качества дополнительно добивает прессу.
Лавина сообщений, обрушившаяся на читателя, бьет и по эффективности рекламы. Реклама в прессе для компании теперь если и является заметным событием, то, разве что, по цене. Весь XX век (в России - его последнее десятилетие), реклама в прессе и в СМИ - это было круто. Но теперь и реклама обесценивается из-за обилия каналов и сообщений.
Дороговизна информации на фоне ее бесплатности
В эпоху порционности информация была дефицитом (от выпуска к выпуску) и ценилась высоко. Однако по былой ценности контента нанесен теперь тройной удар.
Во-первых, массив потребителей стал самостоятельной ценностью, а информация оказалась лишь способом собрать этот массив, то есть нагнать трафик. Многие немедийные бизнесы (в том числе политические) используют контент именно с целью сбора толпы и поэтому предлагают его толпе бесплатно. Во-вторых, сами издатели используют контент в качестве приманки, то есть, опять-таки, бесплатно. В-третьих, копипаст, ударная сила пиратской демократии, - тоже делает информацию бесплатной.
Продажная цена контента обнулилась. Но этом фоне издатели грустят от дороговизны ньюсрумов, видя, что производимый редакциями продукт глобально утрачивает стоимость. Трудно убедить читателя покупать информацию, если бесплатная информация нападает на читателя со всех сторон.
Олбанская доблесть
Все говорят о падении качества журналистики (впрочем, об этом говорят всегда). Но посмотрим и на читателя.
Пока газета была ценностью, ее прочитывали от корки до корки. Сейчас возник новый тип чтения, когда текст можно бросить, можно уйти по гиперссылке прямо посреди текста. Серфинг по текстам предполагает просмотр, но не прочтение.
Этот новый тип читателя обычно обнаруживает себя возгласом: "многабукаф!". Такой читатель даже видит в этом своем кредо, особую доблесть. Газеты и журналы ему не подходят.
Когда информация была ценностью, ее добывали, хотели. Сейчас она сама лезет из всех щелей. Все это влияет на культуру чтения. Чтение утратило свое достоинство.
Наряду с облагораживающим чтением (каковым чтение было пять тысяч лет) быстро растет его новая разновидность: чтение как вредная привычка, пожиратель времени. А немалая часть "быстрого" чтения прямо пошла на услужение в виртуальную подворотню, портя общую репутацию чтения.
Думаю, длина прочтения на планете, в целом, сокращается. Происходит это на фоне растущего количества человеко-прочтений. Объяснение арифметическое: количество текстов растет быстрее, чем количество человеков. Все тем же количеством человеков надо прочитать уже гораздо больше количество текстов. Поэтому чтение становится все короче и короче.
Этот процесс негативно влияет на любые способы "медленного", порционного, желанного чтения. Прежде всего, на книги. Но также и на журналы с газетами.
Кризис бизнес-модели
Издатель XX века зарабатывал дважды: на продаже контента читателю, а потом - на продаже читателя рекламодателю. В результате, читателю за его же деньги впаривали еще и рекламные объявления, беря за них плату с постороннего интересанта. А ведь эта модель аморальна по отношению к обоим плательщикам: оба платят еще и за ненужное.
В прежние времена была негласная конвенция: этот обман не замечать. Подразумевалось, что читатели могут и не смотреть рекламу в прессе, если не хотят. Навязчивости рекламы (как на ТВ) в прессе нет.
Пока пресса имела монополию, даже пока она делила ее с радио и ТВ, такое положение вещей никого не смущало. Ценность контента и ценность рекламной площадки в печатных СМИ покрывала все моральные издержки старой бизнес-модели.
Но сейчас оба вида продаж в кризисе. Читатель имеет другие быстрые источники информации. Они не всегда хороши по качеству, но они есть. Рекламодатель имеет другие каналы доставки объявлений. Они не всегда респектабельны и вплетены в хороший контекст, но они есть. И читатель, и рекламодатель теперь делят свое внимание и бюджеты на большее количество каналов. Значит, прессе достается меньше.
Моральный казус двойной оплаты за один и тот же канал не то чтобы вскрылся… Просто претензии самого канала (прессы) на двойную оплату становятся все более необоснованными из-за конкуренции.
Проблема дистрибуции
В классической бизнес-модели СМИ дистрибуция была выделена в отдельный суббизнес. Но с падением спроса пресса становится для своей родной дочки, для дистрибуции, невыгодным обременением.
Дистрибуция стала производить собственный продукт: склад, логистику, транспортировку, сетевую выкладку. В эпоху массового потребления этот продукт зачастую ценится уже больше, чем продукт родоначальный - газеты. Поэтому дистрибуция сформировала свою стоимость - стоимость сети.
В результате, покупая прессу, читатель покупает продукт с двумя "добавленными стоимостями". Точнее, с двойной дороговизной, платя и за газету, и за сеть распространения. Оно ему надо? Да и издателю надоел вечный конфликт с дистрибуцией. Теперь есть способы доставлять контент без дистрибуции.
Смерть инфраструктуры
Что любопытно: лишившись льгот на распространение прессы, а потом и самого наполнения прессой, дистрибуция утратит значительную часть своей стоимости. Без достаточного оборота дешевого товара любая массовая сеть деградирует. Придется перепрофилироваться или закрываться. Дистрибуция прессы хотя и душит прессу, но может существовать только в симбиозе с ней.
Дистрибуция не будет затухать плавно - она вымрет сразу, как динозавры, когда бизнес сократится до пороговых значений. Это будет критический удар и по оставшейся прессе, которая могла бы еще выходить, но уже не сможет распространяться.
Смерть альтернативных подписных агентств, не сумевших набрать достаточный для выживания портфель заказов, уже сейчас сокращает предложение, а тем самым выручку прессы и тиражи. Что будет, когда достаточных для себя портфелей не смогут собрать гиганты подписки и розницы? Их смерть не будет плавной.
Схожая перспектива смертельного порога ожидает и полиграфию с бумажной промышленностью (те их дивизионы, которые заточены на газеты). Рассчитанные на массовый оборот, газетные машины остановятся при снижении оборота ниже пороговой величины.
Ведь этот бизнес подобен велосипеду: держится, пока едет. Чуть только перестанешь крутить педали - упадет. Держать без дела огромные ротационные машины, которые делают многотысячетиражную газету за двухчасовой "вжик", - бессмысленно. А ничего другого они не умеют. И если остальная полиграфия легко переходит на промышленную упаковку и этикетки, то именно газетные машины, а также сверхтонкая бумага плотностью 40–50 граммов - ни для чего больше не нужны. Когда спрос на все это снизится ниже уровня достаточной загрузки - все это перестанет существовать.
Торопливость самоубийцы
И, наконец, одной из причин умирания прессы станут усилия самих издателей.
Ведь они ищут способы жизни после смерти. Они будут способствовать распространению планшетных читалок и прочих технологий, якобы продлевающих газетный бизнес, а на самом деле - убивающих его. Потому что, увлекшись иллюзией перехода на специальную читалку, издатели сами, инициативно будут закрывать газеты, переводясь в цифру (понятно же, что фактическими убийцами газет, принимающими решения о закрытии, станут сами издатели).
Специальные газетоподобные читалки не приживутся. Никакой специальный гаджет не устоит перед гаджетом с такими же способностями, но еще и с кучей других. Любой плоский ридер будет иметь выход в сеть, возможность разговоров, игр, работы с файлами. Эволюция скрестит читалки с другими устройствами. Разве кто-то еще пользуется пейджером, когда в телефоне тоже есть текстовые сообщения?
А раз в одном устройстве совмещены все возможности, то потребление i-газеты в таком устройстве рано или поздно будет вытеснено другими возможностями. Передовые издатели, продвигающие ридеры, продвигают прогресс, но не чтение электронных газет. Специализированные читалки укокошат прессу, но и сами не выживут. Так что, стимулируя переход на электронные носители, передовые издатели ускоряют смерть прессы, причем зазря.
В следующих колонках порассуждаю о факторах, тормозящих умирание прессы, а также о сроках смерти конкретных видов прессы.
Когда же умрут газеты - II. Осталось 20 лет
Основное возражение против смерти газет - привычка. А привычка привязана к поколению. Вот и срок жизни газет
Осевое поколение
Демографический переход, описанный С.П. Капицей, помимо всего прочего привел к тому, что в России во второй половине XX века образовалось особое поколение. Многие люди, родившиеся в 1930-х - 1940-х годах, в детстве босыми пахали землю на тощих коровах. В зрелом возрасте они работали на заводах ВПК и покоряли космос. А в старости они осторожно нажимают указательным пальцем кнопки на мобильнике, иногда попадают в интернет и смотрят по телевизору весь этот срам, который в их детстве был немыслим не только технологически, но и морально.
Это поколение родилось в аграрной эпохе, укрепляло индустриальную и попало в постиндустриальную. Три эпохи в одном поколении. Такого в истории планеты не было никогда. Им повезло.
А в странах, куда демографический переход доберется еще позже, возможны, наверное, и четыре эпохи в одном поколении - включая первобытную, с собирательством. Эти люди должны сходить с ума.
Для красоты назову это поколение осевым. Оно осевое потому, что до него эпоха была гораздо больше поколения. А после него - эпоха равна поколению или даже меньше поколения. Сгущенка времени.
Без права наследования
Идея осевого поколения нужна здесь для того, чтобы понять: после этой исторической "оси" каждое поколение будет жить в своей культурной и технологической эпохе.
Связь между поколениями низводится к родственной и все менее остается культурной. Внуки и деды теперь - вообще разные народы. Культурное наследство отменяется или переходит в категорию исторического наследия.
Применив эти наблюдения к исторической судьбе прессы, мы можем точно утверждать: после осевого поколения чтение газет, как и многие другие социальные привычки, не будет передано по наследству. Привычки будут обитать только внутри поколения и будут обусловлены потребностями самого поколения, но не наследством. Сын больше не будет выписывать "Науку и жизнь" потому, что ее выписывал отец. Семейные традиции подписки уже прекращаются.
Газеты умрут со сменой последнего газетного поколения. Не раньше и не позже. Раньше умереть им не позволит привычка. Позже сохраниться не позволит отсутствие такой привычки у следующего поколения.
Поколение - вот ключевой измеритель оставшейся жизни газет. Это последний срок, но - гарантийный.
Время смерти изменить нельзя
Считается, что период смены поколений - 30 лет. Очевидно, это связано с возрастом, когда поколение принимает определяющие решения: скажем, от 25 до 55 лет. Конечно, это условность, потому что поток поколений непрерывен и его нарезают на ломти искусственно.
Тем не менее, условная поколенческая шкала времени существует, и одно деление в ней равно 30 годам (а не средней продолжительности жизни).
Сейчас в активной поре поколение, еще получившее наследственную привычку к классической прессе. Оперируя размерностью этого поколения, мы вычислим точный срок жизни для газет и журналов.
Разговоры об умирании газет, а также фактические первые признаки этого процесса активно обозначились 3–5 лет назад. Накинем еще пяток предыдущих лет, когда привычка к прессе формировалась все еще старым, наследственным способом. Затем прибавим 30 лет - размер поколения. И получим срок смерти этой "привычки" - примерно 2030 год. То есть, последняя газета будет закрыта через 20 лет.
Плюс-минус пять-десять - это пожалуйста, это не жалко. В подобных изысканиях опровергнуть что-либо также сложно, как и доказать. Потому что доказательством является всего лишь логика рассуждений. И вот в этой логике прессе осталось около 20 лет.
Ускорить или замедлить процесс могут различные факторы. Ускорители я описал в предыдущем параграфе. Главным замедлителем, или, лучше сказать, стабилизатором умирания прессы как раз является фактор поколения. Внутри последнего газетного поколения удерживать существование прессы будет привычка… уже даже не читать - воспринимать значимость прессы. С поколением уйдет и она.
Еще будет последний расцвет прессы
Возможный подъем экономики после кризиса приведет к росту рекламных бюджетов. А на фоне цифрового разочарования издателей и рекламодателей прессе может быть обеспечен последний всплеск интереса - ренессанс, серебряный век. Лет, может быть, семь или десять. Каким-то изданиям на отлете печатной эпохи еще достанутся неплохие доходы. Вероятный подъем экономики немного задержит прессу в бренном мире.
Но предстоящая погибель начнет свою жатву, выкашивая уже в этот период наиболее слабые и ставшие ненужными отряды печатных СМИ.
Какие еще факторы способны продлевать жизнь отдельным видам СМИ?