Ринго не помнит ни поцелуя Морин, ни подаренного ей автографа. "Тогда это происходило сплошь и рядом - вечно тебя кто-нибудь целует. Сначала брали автографы, потом норовили потрогать, а потом и целовали. Бывало, пробиваешься в гримерную, а тут раз - и тебе на шею вешается девчонка. Я, наверное, подумал, что это не Морин никакая, а просто муха".
Но тремя неделями позже в "Кэверн" он пригласил Морин на танец. Потом повез ее к себе, но пришлось прихватить и подружку. Так продолжалось несколько недель. Морин не говорила подруге, что та мешает: "Я побаивалась".
С тех пор она ходила в "Кэверн" почти каждый вечер, но вскоре поняла, что ей, с ее фанатичным преклонением, до многих фанаток очень далеко. "Они обычно толклись у "Кэверн" с утра до вечера - вдруг появятся "Битлз"? Выходили с дневного концерта и еще полдня простаивали в очереди на вечерний. Риччи с мальчиками как-то раз проходили мимо в полночь - а поклонники уже занимали очередь на завтра. Ребята купили им пирожков. Просто ошалели от такого.
Целью было протиснуться как можно ближе к первому ряду, чтобы самим увидеть "Битлз" и себя показать. Я никогда не вставала в очередь раньше чем за два-три часа до открытия "Кэверн". Боялась. Девчонки ссорились и дрались между собой… Когда открывались двери, стоявшие первыми врывались внутрь, сметая всех на своем пути.
Пока играли группы на разогреве, девчонки сидели в бигуди и джинсах. Но ближе к выходу "Битлз", если, скажем, девчонки приходили вчетвером, они по очереди ходили в туалет с косметичками - переодевались и красились. И когда появлялись "Битлз", в зале все как с картинки, словно только что зашли.
Отчасти, видимо, дело в сексе, отчасти в музыке. Вот что их заводило. Девчонки просто умирали, так им хотелось обратить на себя внимание, познакомиться с кем-нибудь из битлов. Или нет - дело во всем, что там творилось. Когда группа выходила, начинался ужас, дикие вопли. Все просто с катушек слетали".
Когда Морин встречалась с Ринго, ей приходилось держаться в сторонке.
"Иначе меня могли просто убить. Остальные девушки были отнюдь не дружелюбные. Запросто воткнули бы мне нож в спину. То, что "Битлз" не женаты, составляло часть их имиджа, и каждой девчонке чудилось, будто у нее есть шанс. Постоянные подруги битлам не полагались.
Кое-кто, конечно, в итоге прознал. Приходили в парикмахерскую, где я работала. Ну а куда мне было деваться? Надо их стричь. А потом они угрожали: "Еще раз увидишься с Ринго Старром - пеняй на себя!" Толкали меня на улице, звонили и грозились - дескать, мой брат тебя убьет.
Однажды ребята играли в "Локарно". Ближе к концу Риччи сказал: иди на улицу, подожди меня в машине, чтоб никто не видел. Я сижу в машине, и тут подходит эта девчонка. Наверное, проследила за мной.
Она спрашивает: "Ты встречаешься с Ринго?" Я отвечаю: "Нет, что ты. Он просто друг моего брата". - "Врешь. Я же видела, как ты с ним говорила". А я забыла стекло в дверце поднять. Оглянуться не успела, а эта девчонка сует руку в окно и расцарапывает мне лицо. Кричит, визжит, поливает меня отборными словами. Ну, думаю, все. Сейчас меня прирежут. Но все-таки успела поднять стекло. А иначе она открыла бы дверцу и убила меня".
Часть 2
20
Джордж Мартин и Дик Джеймс
Казалось бы, Джорджа Мартина от социального статуса, вкусов и происхождения "Битлз" отделяют световые годы. Но этот высокий киношный красавец с манерами преподавателя элитарной школы и речью диктора Би-би-си когда-то был таким же скромным парнем из рабочей среды.
Он родился в 1926 году в Холлоуэе, Северный Лондон, в семье плотника. Сначала учился в колледже иезуитов в Стэмфорд-Хилл, а затем, когда родители переехали в Кент, - в школе района Бромли. В семье не было музыкальных традиций, и в детстве Мартина музыке не обучали, но он выучился играть на фортепиано на слух и в шестнадцать лет организовал школьный танцевальный ансамбль.
В войну отслужив в воздушных силах флота, Мартин в 1947 году демобилизовался в звании лейтенанта. Чем заниматься, он совершенно не представлял. Кто-то услышал, как Мартин играет на фортепиано на концертах в воинских частях, и благодаря этому человеку Мартин поступил в музыкальную школу Гилдхолл. Он проучился там три года, вторым инструментом выбрав гобой. Окончив школу, Джордж одно время выступал гобоистом, но не поднялся выше оркестровой ямы и воскресных концертов в лондонских парках. В конце концов его уволили - сочли, что он недостаточно хороший музыкант.
В 1950 году подвернулась должность ассистента менеджера по подбору артистов в "Парлофоне", одном из филиалов концерна EMI. Тогда Мартин даже не знал, что означает эта аббревиатура. Расшифровывается она как "Electrical Musical Industries"; сейчас EMI - крупнейшая звукозаписывающая компания.
На работу Мартина взяли благодаря классическому музыкальному образованию, однако поручили ему легкую музыку и джаз. Репертуар был широк, но довольно скучен. "В то время "Парлофон" был бедным родственником по сравнению с любимцами EMI - HMV и "Коламбией". В 1950-м, когда я пришел, мы еще писали на воске".
"Парлофон" купили в Германии прямо перед войной. После поглощения он толком ничем не прославился, и Джордж Мартин, как и многие сотрудники компании, не ожидал, что компания протянет долго.
Логотип "Парлофона" "£", обозначающий фунт стерлингов, не имел отношения к заработанным компанией миллионам фунтов. Это просто витиеватая "L", первая буква фамилии ее основателя Карла Линдстрёма.
Зарплата у Мартина в EMI была очень скромной - 7 фунтов 4 шиллинга 9 пенсов в неделю. В поисках дополнительного заработка он временами играл на воскресных концертах в парках и устраивал выступления оркестров в школах.
Он все больше занимался популярной музыкой. Первыми его звездами стали Боб и Альф Пирсоны, певшие про "My Brother and I". Он также записывал The Five Smith Brothers и шотландскую народную танцевальную группу Jimmy Shand and His Band - их "The Bluebell Polka" до сих пор хорошо раскупается. А также джаз - Джонни Дэнкворта и Хамфри Литтелтона.
Сегодня кажется, что долгоиграющие пластинки были всегда, но в начале пятидесятых они стали великим новшеством. "В EMI спохватились очень поздно, только в 1954-м. Не знаю, почему они так долго спали. "Декка" начала их выпускать уже в 1952 году. Сами понимаете, как мы отставали".
В начале пятидесятых производство грампластинок в Англии было рутинным традиционным бизнесом. Все равно что ежемесячные журналы издавать. Каждый месяц компании вроде "Парлофона" выпускали десяток новых пластинок - это называлось ежемесячные тиражи. План составлялся на два месяца вперед. Состав был строго сбалансирован. Из десяти пластинок две - классика, две - джаз, две - танцевальная музыка, вроде Виктора Сильвестра, две с мужским вокалом и две с женским. Категории популярной музыки просто не существовало. "О поп-музыке и речи не шло. Только классика, джаз, танцевальная музыка и вокал".
Во всех жанрах у "Парлофона" было очень мало звезд. С Виктором Сильвестром, например, работала "Коламбия" - более удачливая ветвь EMI. Большинство прибыльных певцов поставляла Америка. "Парлофону" они не доставались.
Однако со временем Джордж Мартин отыскал собственную небольшую нишу - юмористические пластинки, хотя все уверяли, что их никто не станет покупать.
Одной из первых вышла "Mock Mozart / Phoney Folk-Lore" Питера Устинова. Еще Мартин выпускал пластинки Питера Селлерса, Фландерса и Суонна, а позже записал в Кембридже "Beyond the Fringe" еще до того, как они появились в Вест-Энде.
Потом над страной разразились скиффл и рок, совершившие переворот в молодежной музыке. Наконец-то и английские звезды стали выпускать хиты, хотя и не сравнимые по масштабу с американскими. Но бедный старый "Парлофон", несмотря на юмористические старания Джорджа Мартина, плелся далеко в хвосте.
"Казалось, все, кроме "Парлофона", нашли себе группу или певца. Я ходил по кофейням Лондона, выискивая таланты". Джордж Мартин отказался от Томми Хикса - который затем стал Томми Стилом, - сочтя его всего лишь очередной копией Элвиса.
"Я завидовал HMV и "Коламбии" из-за их американских звезд, завидовал другим компаниям, у которых были британские звезды, вроде Клиффа Ричарда. Вообще-то, тут все проще простого. Если у тебя есть певец или группа, которые нравятся публике, нужно только найти им очередную песню. С комедией каждый раз приходится начинать с нуля".
Скиффл и рок открыли совершенно новый, необъятный музыкальный рынок для подростков, запись и продажа грампластинок стали еще важнее. "Парлофон", и без того, по общему мнению, не жилец, отстал еще сильнее.
Брайан Эпстайн и "Битлз" этого не знали, но в мае 1962 года "Парлофон" с нетерпением ждал их появления. Великому Джорджу Мартину, каждое покашливание и реплику которого они потом пытались истолковать, до величия было еще далеко.
Джуди Локхарт-Смит, тогда секретарь, а теперь жена Мартина, вспоминает, что при первой встрече Брайан Эпстайн произвел на нее сильное впечатление: "Превосходно одетый, с великолепными манерами и правильной речью, он совсем не походил на обычных менеджеров с Чаринг-Кросс-роуд".
Джордж отнесся к Брайану благосклонно. "Но я бы не сказал, будто меня ошеломило то, что он мне поставил. Ни песни, ни голоса меня особо не поразили. Однако звучание у них было интересное. Я решил назначить пробную запись".
Брайан ушел в восторге, но для Мартина "Битлз" были лишь очередной еще не записанной группой. Он из кожи вон лез, ища хорошую новую группу, и назначал пробы очень многим.
"Сначала я думал приставить их группой сопровождения к известному солисту, вроде Клиффа Ричарда и The Shadows. Я отчаянно хотел найти своего Клиффа. Так я мыслил поначалу, прикидывал, кого из них выбрать на роль солиста. Но, познакомившись с ними, я быстро понял, что так не выйдет".
Джордж Мартин повстречался с "Битлз" 6 июня 1962 года, на пробной записи в студии номер три концерна EMI на Сент-Джонс-Вуд. Как раз тогда Брайан прислал ему предварительный список песен.
""Битлз" оказались очень приятными. Мне с ними было комфортно, что забавно, пожалуй, - они тогда были никто, а я - большая шишка. Вообще говоря, совершенно не имело значения, понравлюсь ли я им, но мне было приятно, что я им, кажется, понравился. Оказалось, Джон - поклонник Питера Селлерса и The Goon Show, которых я записывал".
Из списка Брайана Джордж выбрал всего три или четыре песни - среди них "Love Me Do" и "P. S. I Love You". Мартин говорит, что это, видимо, была одна из ранних версий "Love Me Do", потому что его воображения она не потрясла. Но ему, как уже было сказано, понравилось их звучание и самобытность. "Я решил, что ничего не потеряю, если подпишу с ними контракт, хотя еще толком не знал, что с ними делать и какие песни им дать".
Он был очень занят с другими пластинками, которые тогда были для него намного важнее, - например, долгоиграющей "The Establishment", записанной в первом, но недолговечном лондонском ночном сатирическом клубе. Вот тут для "Битлз" и начался долгий период ожидания, посреди которого они уволили Пита Беста. Мартин не спешил назначать им дату записи, поскольку так и не решил, что делать - рискнуть и записать их собственные песни или найти им композитора.
Лишь 11 сентября 1962 года Джордж пригласил "Битлз" в Лондон на запись их первой английской пластинки - "Love Me Do", с "P. S. I Love You" на стороне "Б".
"В конце концов я выбрал "Love Me Do" - мне показалось, она лучшая из списка. Губная гармошка Джона придавала ей шарм".
Джордж Мартин узнал, что Пит Бест ушел из группы и на его место взяли другого ударника. Но рисковать он не хотел. Решил нанять опытного сессионного ударника Энди Уайта и на всякий случай держать его наготове.
Перед записью Мартин объяснил музыкантам, чего от них хочет, и в завершение сказал: "Если вам что-то не нравится, скажите сейчас".
"Ну, для начала, - сказал Джордж Харрисон, - мне не нравится ваш галстук". Потом они часто вспоминали эту шутку, но тогда она не слишком понравилась Мартину - он очень гордился своим новым галстуком. Этот черный с красными лошадками галстук он купил в "Либерти". Однако тогда все засмеялись, и запись началась.
Ринго впервые работал в студии и чувствовал себя очень неуверенно. Он бы нервничал еще сильнее, если бы знал, что поблизости маячит другой ударник.
Они сыграли "Love Me Do" не меньше семнадцати раз, прежде чем Мартин остался доволен. "Ринго я оценил невысоко, - говорит он. - У него не получалась дробь - и по сей день не получается, - хотя с тех пор он существенно вырос. Мне нужен был ударник типа Энди. Ринго играл только на танцах. Очевидно было, что тут лучше взять человека с опытом".
"Я нервничал, я был в ужасе, - говорит Ринго. - Когда мы вернулись в студию записывать вторую сторону, Джордж Мартин посадил за ударную установку другого человека. Это был кошмар. "Битлз" меня позвали, а теперь выходило, что я с ними буду играть только по танцулькам, а для пластинки недостаточно хорош.
Они запели "P. S. I Love You". На барабанах играл другой парень, а мне дали маракасы. Ну, думаю, конец. Они меня вытуривают, как Пита Беста. Потом решили записать заново первую сторону, где на барабанах сначала играл я. Мне дали тамбурин.
Я был уничтожен. Вот ведь какая фигня. До чего, думаю, вся эта звукозапись прогнила. Я слыхал такие истории. Как набирают других музыкантов, чтоб они за тебя сыграли в студии. Если я не подхожу для записи, значит мне в группе не место.
Но никто ничего такого мне не сказал. А что они могли сказать? А я что мог? Мы были какие-то пацаны, которых пинали все кому не лень. Ну, сам понимаешь. Они там такие важные - лондонская звукозапись, все дела. Мы делали, что нам говорили.
Когда вышел сингл, мое имя стояло в списке исполнителей "P. S. I Love You", но я в ней только на маракасах, за установкой сидел не я. К счастью для меня, на пластинке оставили первую версию "Love Me Do", где на барабанах я, так что все утряслось".
"Love Me Do" - первая пластинка "Битлз" вышла 4 октября 1962 года. Группа уже вернулась в Ливерпуль, продолжала выступать по клубам и дансингам, но ждала, что их пластинка со дня на день потрясет мир. Ничего не произошло.
Ливерпульские фанаты "Битлз" преданно скупали сингл в громадных количествах, но, разумеется, хорошие продажи в одном провинциальном городе особо не влияли на хит-парады. А еще фанаты группы заваливали письмами все радиопрограммы по заявкам. Первый раз песня "Битлз" прозвучала на "Радио Люксембург".
Когда Джордж объявил, что их песню могут поставить на радио, его мать просидела у приемника до глубокой ночи. Так и не дождавшись, легла спать, но тут ее разбудили крики Джорджа - битлов наконец поставили. Отца Джордж тоже разбудил, и мистер Харрисон очень рассердился - ему нужно было рано вставать, чтобы успеть на первую смену.
"Когда я впервые услышал "Love Me Do" по радио, - вспоминает Джордж, - меня просто дрожь пробрала. Я слушал соло-гитару и ушам своим не верил. Но важнее всего в жизни для нас было попасть в горячую двадцатку".