Эволюцией власти, в сущности, и закрепляется каждый этап эволюции народа; так как в противном случае, если бы власть не эволюционировала, то неудовлетворенные требования масс вылились бы в народный бунт (у нас были трудящиеся массы и советский народ, а бунт мог быть только контрреволюционным. – В. К.)
… Меняя весь характер власти, чтобы сохранить за собой способность подчинять и управлять, Сталин вынужден прикрывать все новые изменения в жизни страны коммунистической терминологией. Вот почему и патриотизм и национальная гордость и ценность собирания Земли Русской и реформы императоров Петра I и Александра II – все это есть "осуществление истинного ленинизма", а табель о рангах в армии и могучее вооружение Родины – есть лишь "завершение социалистического строительства".
В тот день, когда власть остановится на пути своей эволюции или когда Сталин не сможет больше скрывать, что он столько лет обманывал народ, что от ленинизма ничего уже не осталось и страна далеко ушла по пути к национализму, – Сталина у власти не будет… вот почему он так настойчиво утверждает, что никакой эволюции в стране нет, вот почему и эмигрантские наши противники… ее отрицали до последних дней".
Далее. Младороссы объявляли Сталина защитником крестьянства только потому, что сельскому населению было разрешено иметь приусадебные участки. При этом они умалчивали о том, что эта "реформа" позволяла крестьянству "подкармливаться", так как революционные лозунги и низкая оплата труда в колхозах не могли избавить людей от полуголодного, зачастую, состояния. Младороссы не писали об установлении колхозного строя как втором издании крепостного права. И не публиковали на страницах своей прессы горькую правду о том, как крестьян насильно загоняли в колхозы.
Для Казем-Бека и его сторонников это было второстепенным, главное – эволюция. В "Бодрости" № 39 за 1935 г. они писали следующее: "Речь идет сейчас о "новой" морали, которая по существу от старой ничем не отличается, если под старой моралью понимать мораль христианскую, а не предрассудки и язвы, рожденные человеческим несовершенством или экономическими условиями".
Итак, выходит, что Сталин настоящий христианин?! Так думали не одни младороссы. В 1945 г. один из пастырей заявил: "На Родине нашей практически осуществляется христианство… между понятиями СССР и Святая Русь можно поставить знак равенства. 1. Церковь отделена от государства, и этим исполняется завет Христов: воздадите Кесарево Кесарю, а Божие – Богови. Деятельность Церкви и Государства в России можно уподобить двум рельсам, параллельно идущим в одном направлении – вперед. 2. Уничтожена возможность обогащения одних за счет других, опять, согласно Евангелию: "Трудно войти богатому в Царство Небесное". 3. Принцип обязательного и притом коллективного труда, когда один работает для всех, а все для одного – дышат заветом Апостола" "Кто не трудится, тот не ест". Таким образом Советский Союз и есть Святая Русь, осуществляющая Евангелие в жизни. Кому же мы обязаны созданием Советского Союза – Святой Руси? Кто осуществляет эту дивную гармонию жизни Государства и Церкви? Это сделал великий, гениальный Сталин".
Конечно, это – политика, вернее эволюция тех, кто очень хотел, желал, стремился верить в добрые перемены. Говоря о Сталине, младороссы в 1935 г. заявляли, что "с государственничеством, а вовсе не с коммунистическим идеалом Сталина мы и должны считаться".
Итак, все ушло в прошедшее. И вешать его на шею как мельничный жернов, младороссы, не желавшие утонуть в общей массе эмиграции, не хотели. Tempora mutantur et nos mutantur in illis.
Безусловно, важное место отводилось "новым русским", которым было предназначено наставить Россию на путь эволюции/революции. 2 февраля 1935 г. Кирилл Елита-Вильчковский писал следующие строки в "Младоросской искре": "Речь идет сейчас об окончательном освобождении революции от марксистских пережитков, об освобождении новых людей от опеки линяющих марксистов. Новый правящий слой медленно кристаллизуется, готовясь заменить одряхлевшую партию. Этот новый слой постепенно перенимает из рук старых революционеров рычаги правления. Он становится постепенно носителем государственной и национальной идеи. Надо думать, что разложение старой партии будет идти теперь все быстрее. Партийцы должны будут или расставаться с марксизмом, или исчезать со сцены. Со Сталиным, как со сделавшим свое дело мавром, новые силы развяжутся".
Как ядовито подчеркивал Р. П. Рончевский: "Младороссы давно сменили вехи, вехи борцов за Россию, на вехи эволюционистов".
Все это так, и не так. За рубежом на эмигрантских политиков иногда "накатывало" и они начинали "вещать", забывая, что умные люди остались и в России и не все мозги "вытекли" на запад, как утверждают некоторые отчаянные антисталинисты. Сталин не был тем мавром, да и свое дело он еще далеко не завершил. Его тезис об усилении классовой борьбы позволял держать в напряжении всю страну. Партчистки, постоянный образ врага, будь он священник и одновременно японский (в протоколах, бывало, писали "ипонский") шпион, или левый или правый уклонист, опять же повязанные с румынской сигуранцей и с фашистской Германией, или просто обыватель, не сумевший "распознать врага и не донесший органам".
Да и Рончевский в своей оценке не на высоте: сама идеология младороссов с их лозунгом "Лицом к России" позволяет думать, что линия эволюционизма уже была заложена в понятие непрерывной революции, борьбы за нее.
Молодежь задиристо утверждала свою правоту и свой взгляд на Россию. Так, в 1936 г. в ежемесячной чикагской газете 76 очага Младоросской партии "К Молодой России" можно было прочесть горячие и прекраснодушные строки одного из сторонников новой, будущей России: "Если какой-нибудь скептик скажет, что нас в Чикаго все-таки горсточка, и то, что мы делаем, есть капля в море, я отвечу, нет, не капля в море. Младоросских очагов и ячеек множество, и везде происходит то же самое, что и в Чикаго. Везде куются и воспитываются младоросские кадры для будущей работы в России. Везде эмиграции прививается истинный национализм и любовь к своей родине. Везде, под младоросским влиянием, из эмиграции выветривается дух интернационализма, ненависти, пораженчества и наплевательства. Процесс оздоровления эмиграции, аналогичный процессу оздоровления России, происходит под нашим водительством".
Если здесь можно только пожать плечами, дивясь этому птенцу из младоросского гнезда, то и на староэмигрантов, случалось, находило некое ослепление. Так, Н. С. Тимашев писал 12 марта 1936 г. в "Возрождении": "Из России непрерывной чередой идут вести, которые все имеют один и тот же смысл: обваливаются кирпичи очень прочного здания, каким казался коммунистический строй в той форме, какую он получил в результате сталинского наступления 1929–1932 гг. Факты эти – восстановление чинов и красивых форм в армии, восстановление преподавания истории и географии вместо выброшенной за борт политграмоты, усиленные разговоры о восстановлении моногамической семьи и авторитета родителей, отмена классовых ограничений при приеме в школы, "сочетание личного начала с общественным" в хозяйстве, выражающегося в приусадебных участках, индивидуальных коровах, премиях и надбавках за усердный труд, усиленное культивирование народных песен и танцев… классической литературы".
Эти наивные в своей детской вере строки должны были еще раз упрочить веру младороссов, и не только их, в начавшийся процесс эволюции власти в России, в назревание национальной революции.
Здесь весьма любопытна, в чем-то парадоксально-утопична, оценка младороссами степени своей известности и степени влияния на Родине. Итак: "Идеи младоросского движения известны в России… тот путь, который привел русских зарубежных националистов к восприятию младоросского движения – этот же путь ведет к тому же совершенно даже самостоятельно и внутри русские массы. Потенциальных младороссов в России сейчас большинство. И это большинство активное. Оно принуждено следовать указаниям режима… но в то же время в нем идет все время процесс нарастания и созревания идей чисто русского национализма. Потенциальных младороссов там можно найти среди героев страны, среди военных, летчиков, интеллигенции, рабочих. Вот почему, следя за советской действительностью, так часто наталкиваешься на выявление тех настроений, тех действии среди русских масс, которые так созвучны и понятны младороссам зарубежным".
Эволюцию власти младороссы видели в и замене евреев на ответственных постах русскими. В 1935 г. в "Бодрости" (№ 20) можно было прочесть такие строки: "Вместо Кагановичей – Хрущевы. Хрущев во главе Москвы, Жданов во главе Ленинграда, Ежов во главе Комиссии Партийного Контроля, Молотов во главе правительства, Акулов, заправляющий ЦИК-ом под прикрытием опереточного Калинина, Ворошилов с Тухачевским, Гамарником, Каменевым и Блюхером во главе Армии – кроме разжалованного Кагановича и покорного Литвинова, ни одного еврея на высших постах. Вот факт, над которым не мешает призадуматься тем, кто отрицает эволюцию России".
Допустим, в руководстве ВКП (б) оставалось еще немало большевиков, выходцев из еврейских семей. Но дело не в количестве, а в ином. Автор статьи ненавязчиво подводит читателя к мысли, что русское руководство будет лучше еврейского. Возможно. Только вот в чем русский коммунист превосходит еврейского коммуниста? В сущности, дело здесь в том заряде антисемитизма, которому подвержены русские люди, у которых "всемирная отзывчивость", случается, самым естественным образом уживается с ксенофобией. И жертвы здесь с обеих сторон.
Еврейская, во многом спекулятивная и искусственно раздуваемая тема присутствовала в младоросской прессе латентно. Хотя и были, особенно в начале 20-х гг., открытые антисемитские выступления. Сюжетов, имен, фактов, версий – множество.
Почти каждый эмигрант имел свой штамп-представление.
В 1921 г. Сергей Иосифович Гессен в разговоре с И. А. Ильиным о погублении России коммунистами отчетливо сказал следующее: "Революция в России будет продолжаться до сих пор, пока все русские евреи не будут окончательно уверены в том, что сам Марков-второй, став министром внутренних дел, не восстановит черту оседлости, а сам Пуришкевич, став министром народного просвещения, не восстановит процентную норму для евреев. До тех пор революция будет продолжаться… Он явно был уверен в том, что большевистскую революцию в России делают евреи в борьбе за свое равноправие". В заключение своих воспоминаний о Гессене, Ильин не смог сказать ничего другого, что он со своими друзьями "всегда считали его отменно глупым человеком". Сам Ильин в 1928 г. с трогательной заботой писал в письме известному А. И. Лодыженскому: "И не навредил ли Гитлер себе и своей партии, преждевременно объявив, что он намерен делать с евреями".
Уже из этих отрывков видно, насколько сложным было отношение к революционерам эволюции. Проблема будущего России теми же младороссами прямо увязывалась с национальным лицом власти. Именно об этом начинал рассуждать несколько наивно С. Оболенский в статье с характерным названием "Великодержавность": "Вокруг диктатора Сталина стоит группа людей без сомнения русских, больше того: москалей… Московский человек Молотов – Скрябин, которого Дмитревский давно уже называл типичнейшим национальным революционером, не может своим московским нутром не ощущать Империи так, как совершенно не был способен ощущать ее белостоцкий еврей Литвинов. (Пусть мне по этому случаю не подкидывают антисемитизма: могут быть и существуют лица чисто еврейского происхождения, совершенно растворившиеся в русской стихии и ставшие русскими; но не Литвинов)". Рассуждая о причинах возвышения Вячеслава Михайловича Молотова, автор приводит его характеристику у Дмитревского: "Молотов из чисто русской семьи. Родился и вырос в настоящей русской провинции. Потому-то он не только говорит на чисто русском языке, но и мыслит по-русски. Его душа, как душа почти всех еще русских коммунистов (курсив мой. – В. К.), еще покрыта толстой кожурой марксистских предрассудков; но под ней – большая любовь к родной стране… Это Молотов сплотил вокруг Сталина людей своего поколения, людей войны и революции, людей жестких, твердых, суровых, дело предпочитавших теории, во главу угла ставивших не абстрактные теории, а судьбы родной страны". И далее водопад елея на "новых властителей", которые "инстинктивно стремились преодолеть и в себе, и в жизни марксизм (его воплощение они видели в Троцком и в окружавшей его мрази), и на место его антинациональных тенденций поставить интересы русской нации и русского государства (ближе к истине будут слова о советской нации. – В. К.)".
Безусловный интерес представляет позиция самого Казем-Бека по еврейскому вопросу. В 1934 г. он писал следующее: "Русские должны рассматривать еврейский вопрос с точки зрения взаимоотношения еврейского меньшинства с этническим большинством населения России… Русские должны учитывать право евреев на участие в общественной жизни страны, на борьбу за свои религиозные, культурные ценности, созданные их исторической традицией… Евреи, со своей стороны, должны учитывать право русских устанавливать в русской жизни общеобязательные нормы, основанные на русской исторической традиции и на задачах, которые Россия ставит себе в своей внешней и внутренней политике… Обсуждать надо подлинную действительность, а не застарелые обоюдные обиды… надо исходить из факта, что последнее слово в русской жизни останется за русскими в силу принадлежащего им на их собственной земле духовного, культурного, политического и количественного господства… В русской действительности налицо тяжелые для еврейства последствия ошибок, допущенных еврейством за время революции. С одной стороны понятно, что еврейство видело в революции 17-го года возможность своего "реванша" после утеснений, которым оно подвергалось в старой России. С другой стороны, не менее понятно, что народы России раздражены чрезмерной активностью евреев в годы революции и создавшимся "засильем" еврейских элементов… Младороссы отрицают расизм… Национализм младороссов утвержден на духовной основе, и мерилом его является принадлежность к определенной культуре. Расизм утверждается на материальной культуре, и мерилом его является принадлежность к определенной крови. Можно, конечно, признавать, что кровь содержит в себе известный "мистический элемент", являясь источником, "соком" жизни. Во всяком случае, расовый национализм находится в непреодолимом противоречии с имперским началом, которое для разноплеменной России является определяющим… еврейский вопрос в России есть прежде всего вопрос приспособления российских евреев к общей органической жизни империи. И русские – носители и блюстители имперского начала – поставят вопрос прямо и четко: права всякого имперского гражданина любого этнического происхождения будут пропорциональны его гражданскому долгу… От русского еврея зависит его собственная гражданская судьба. Он может претендовать на "равноправие", если он принимает "равнодолжие". Органическое государство может быть только государством иерархическим. Прогрессия в социальной иерархии связана с увеличением качества ответственности и количества обязанностей. Еврей наделен многими чертами, которые позволяют ему успешно соперничать с "арийцами"… От него зависит, как он будет ими пользоваться. Надо иметь в виду, что современное государство – государство не формальное, а органическое. Поэтому не так существенны в современной жизни буква какого-либо закона, как дух его. И еврейский вопрос в России решится духом новых государственных норм, а не буквой их. Короче говоря: если российский еврей будет солидарен с российским гражданином другой расы, нежели с американским, германским или британским евреем, то Россия не будет мачехой для него. Если же российский еврей будет солидарнее с иностранными евреями, чем со своими согражданами, то Россия… матерью ему не будет. Против этого евреи не имеют ни права, ни основания возражать. И, прежде всего потому, что, отрицая расизм, надо отрицать всякий расизм: не только арийский, но и семитский".
Политические процессы в СССР дали повод младороссам утверждать о выступлении на авансцену русского террора, русского бонапартизма. Казем-Бек писал: "Революции порождают страх, но и энтузиазм. К концу революций остается только страх. И хуже всего, когда страх гримируется под энтузиазм… Происходящая концентрация власти готовит почву для монархии. В этом основной смысл всего революционного процесса (не все революции оканчивались посажением на трон очередного царя. – В. К.)… Субъективные стремления вождей, преходящие настроения толп не могут помешать историческому процессу развиться до своего логического конца. Основные задачи не меняются от заблуждений одного поколения. Основная проблема русской нации, это имперская проблема. Обосновать, утвердить, осуществить имперское начало на шестой части земной суши – таково первое и первостепенное задание, которое сама история ставит перед Россией… В нашей русской действительности на очереди раскрепощение духа и освобождение энергии".
Основная мысль автора верна и понятна: здесь речь идет о национальной революции, так и хочется сказать – очередном апофеозе нашего вечно неудовлетворенного и вечно заблуждающегося русского духа. Вероятно, именно он диктовал такие мысли-тезисы, как: "индустриализация была нужна социализму, но и России нужны были заводы". "Надо было оберегать границы "социалистического отечества", но это – границы России".
Однако не все было так просто с "Третьим Рейхом". В первом номере 1934 г. "Младоросская искра" писала: "За 1933 год германская национальная революция достигла многого. Она завершила германское единство и превратила нацию в монолит (можно вспомнить, что германский павильон на всемирной выставке в Париже был спроектирован именно в форме монолита с орлом на передней стороне. Он как бы преграждал путь знаменитой скульптуре Мухиной "Рабочий и колхозница", установленной перед советским павильоном. Весьма символично! – В. К.) Она заложила основы Третьей Империи. Она отвоевала германской дипломатии инициативу в международных делах. И этим ОНА ПРЕВРАТИЛАСЬ В УГРОЗУ для нас русских… Во первых, мы, русские, дали немцам обогнать себя на пути к возрождению (одно замечание: СССР оставался "империей", а Германия только стремилась стать ей. – В. К.). Во вторых, немцы приучили себя к мысли, что им удастся восстановить свое благосостояние лишь за счет России… Перед гниющим коммунизмом уже не стоит расшатанный капитализм (всего лишь хлесткая фраза, за которой ничего нет. – В. К.). Перед нами растущий мировой фашизм. И дни коммунизма сочтены. Это казалось бы то, к чему должны были бы стремиться все русские, к чему они все и стремятся. И сегодня над нашей нацией нависла новая опасность. От Сциллы гниения в коммунизме она рискует быть отброшенной к Харибде НОВОГО ПОРАБОЩЕНИЯ ВНЕШНИМИ СИЛАМИ".