Если бы Японии удалось завладеть областями Русского Дальнего Востока, она не остановилась бы на этом. Как правильно отмечает наш осведомитель, она использовала бы богатства этих областей для подготовки борьбы со своими обоими белыми противниками – с Великобританией и с Америкой.
Японская угроза должна бы соединить наши Империи в едином усилии для отражения этой растущей опасности. И для этой цели следует желать, чтобы русской нацией управляли более подходящие представители Русской исторической традиции, чем клика оппортунистов, руководствующаяся обанкротившейся материалистической доктриной (последний штамп был явно преждевременен – В. К.)".
22 марта 1936 г. на первой странице "Бодрости" была помещена цитата из речи Гитлера в Карлсруэ от 7 марта: "Великая нация должна строить свою судьбу лишь собственными силами". Собственно говоря, эта выцветшая от дряхлости истина должна была еще раз напомнить пораженцам историю той же России, воззвать к их патриотизму в связи с японской угрозой. Сами младороссы так оценивали ситуацию: в 1936 г. кн. С. Оболенский в статье "Тучи на Дальнем Востоке" писал: "Прямо или косвенно, вся политика Японии на азиатском материке направлена в настоящее время к овладению дальневосточными позициями России, к вытеснению русского фактора из Восточной Азии. До тех пор, пока Россия – при каком угодно правительстве – стоит твердой ногой на побережье Японского моря, пока она, через пустыни и степи Средней Азии, граничит с Китаем, пока она, в военном, в хозяйственном и в культурном отношениях, сохраняет на Д. Востоке свое положение великой державы, – до тех пор Япония ничего еще не достигла на материке. И наоборот, если Россия не станет на Д. Востоке, то Япония завтра окажется полновластным хозяином всей Азии и Тихого океана. Ибо без России ни Англия, ни Соединенные Штаты не смогут сделать буквально ничего против безостановочного продвижения Японии… Япония борется с Россией, когда, проникая в Северный Китай и во Внутреннюю Монголию, она вгоняет клин между Россией и Китаем.
Япония борется с Россией, когда военными демонстрациями, дипломатическими интригами, угрозой и подкупом пытается подчинить своему политическому влиянию китайское центральное правительство, которое в момент решительного столкновения может оказаться союзником России, находящимся в японском тылу. Япония непосредственно борется с Россией, плетя интриги в потерянных Китаем среднеазиатских землях и продвигая к их границам свои войска. Восточный Туркестан и Внешняя Монголия, – это бесспорно евразийские земли, – после китайской революции естественно и неизбежно перешедшие под протекторат России, являются сегодня… узлом азиатской, а, следовательно, и мировой политики. Пока русское влияние не поколеблено во Внешней Монголии, японское владычество в Маньчжурии не может считаться закрепленным и Россия, находясь в непосредственной близости к собственно Китаю, имеет возможность поддержать сопротивление китайских националистов японским вымогательствам. Но достаточно вытеснить Россию из Внешней Монголии, как Китай окажется наглухо отделенным от России, и одновременно повиснут в воздухе обойденные с правого фланга русские позиции на Дальнем Востоке.
Потеря Китайской Восточной ж. д., конечно, явилась для России ударом. Но она не поколебала и не могла поколебать Русской великодержавности. Это был один из эпизодов борьбы, отсрочившей решительное столкновение и не предрешившей его исхода.
Но русская нация – не советская власть, а Русская Нация – не может допустить крушения Русского влияния во внешней Монголии… И для своей внутренней силы, и для своего международного положения Россия должна окончательно рвать с марксизмом, с его фразеологией… Нужен разгон Коминтерна, нужна окончательная, решительная, полная замена марксистской идеологии Русским национализмом".
Здесь "советы патриота в ультранациональной упаковке", "мысли русского человека", "размышления охранителя", подаваемые из "безопасного далека", производят несколько странное впечатление смешением конкретики исторического анализа с декларативностью пропагандистских установок. Конечно, можно иронизировать и дальше, но суть все же в другом – в вере в русское Отечество.
В отличие от некоторых "стариков" с их грузом "пронафталиненных" воспоминаний, и способностью не видеть за деревьями леса, младороссы провозглашали лозунг: "Все, что национальное – наше". Иными словами, "все, что способствует расцвету, культуре и силе нации, независимо от того, как и при каких обстоятельствах это создано" является достоянием нации. При этом само "оборончество" младороссов было продиктовано принципом служения нации и не связано с режимом. "Смена режима – дело исключительно внутреннее и нация не может отвечать за ошибки режима головами своих членов или материальными и территориальными богатствами страны". А. Л. Казем-Бек подчеркивал, что "из любви к Родине родился национализм. А дальше явилась любовь к национальному прошлому, явились зачатки национальной преемственности".
Вопреки устоявшимся суждениям правоверных эмигрантов, младороссы считали ту же печально известную постройку Беломорканала полезной и необходимой для государства, хотя и не оправдывали варварских методов властей при его строительстве. Признание успехов в индустриализации – Магнитка, Днепрогэс, в военном деле – создание огромной Красной армии, в конечном итоге – нахождение положительных сторон в сталинской конституции: все это резко контрастировало с общим тоном эмигрантской прессы, на чьих страницах регулярно печатались мнимые и подлинные сюжеты об ужасах в Советской России.
Потерявшие родину, младороссы не утратили гордости за ее успехи и ее мощь. Именно лозунговость была одной из форм воздействия на молодежь. Особенно эффективно она "работала" на воспитание патриотизма, веры в Россию, в ее особый путь. На страницах прессы регулярно помещались соответствующие высказывания, например, из Достоевского: "Могуча Русь и не то еще выносила. Да и не такие назначения и цель ее, чтобы зря повернула она с вековой своей дороги, да и размеры ее не те. Кто верит в Русь, тот знает, что вынесет она все решительно и останется до сути своей такою же прежнею, святой нашей Русью, как и была до сих пор".
Как вспоминал Н. И. Толстой в беседе с автором этих строк, чтение советских газет позволяло им получать информацию о жизни в России, ощущать себя частью ее удивительного бытия.
Н. Философов писал Казем-Беку: "Мы приветствовали победу Сталина над Троцким. Мы приветствовали пятилетки. А когда нам возражали, что это достигается чудовищными усилиями, жертвами, ценой страданий, когда нам говорили, что Сталин готовит силы для похода на мир, мы отвечали, что не важно, что думает Сталин. На мировой революции он свернет себе шею, а заводы останутся". Все плохое можно было объяснить просто и правдиво: "Лес рубят, щепки летят". Более того, объясняя свое нежелание обширно писать о красном терроре, младороссы заявляли, что "о крови и разрушениях, которых стоил коммунистический опыт, известно всем".
Если затронуть обязательный вопрос о лагерях, то стоит напомнить, что их "историческая необходимость" была обусловлена самим ходом борьбы за социализм, когда новая идеология предполагала лагеря для носителей старой или иной системы взглядов. При этом лагерная система была рассчитана на "перевоспитание" вплоть до уничтожения социально-неполноценных, бывшей "расы господ". В тоже время всем известна положительная оценка прогрессивным Западом деятельности Сталина – главного устроителя и чистильщика новой России. Здесь можно вспомнить Лиона Фейхтвангера, Андре Жида и Ромена Роллана и многих других, видевших в России новое слово человечества.
Так, французский коммунист Ивон в своей книге воспоминаний "СССР – каков он есть" (U. R. S. S, telle qu elle est) писал о ровесниках младороссов следующее: "В сущности, она глубоко здорова по существу и со страстью отдается учению; правда, отчасти, чтобы избежать невыносимой политической атмосферы. В ее мозги вбили немало разных слов, но она их воспринимает по-своему. Для нее "революция", "добро", "прогресс", "социализм", "Родина" – однозначны. Фразы "социализм и капитализм" давно уже имеют тот же смысл, что "Россия и ее враги". "Стремление к социализму" – это "увеличение русской мощи". Когда она говорит: "наша индустрия", "наш трактор", "наш блюминг", "мы перегоним Америку"… эта детская гордость является потенциальной силой, которой могла бы позавидовать пресыщенная молодежь старого мира".
В конечном итоге, можно заключить, что в России строился национальный социализм, о чем так упорно твердили младороссы. Плохо это или хорошо? Сам этот термин получил широкое хождение в 1950-1960-х гг., когда в странах народной демократии начались процессы "отхода" от копирования практики в СССР. Достаточно вспомнить восстание в Венгрии в 1956 г. Относительно России все гораздо сложнее. Национальный социализм в многонациональной стране всегда будет иметь имперскую окраску. Смена произойдет лишь при рождении или перерождении культуры, цивилизации. Этот процесс уже идет, и до появления мира во всем мире осталось недолго, если только на небесном циферблате не сдвинется стрелка и все человеческое не обрушится, как это было с известной башней. Да и наши "инженеры человеческих душ" не отставали: достаточно вспомнить поездку советских литераторов на Беломорканал.
Конечно, с одной стороны, Сталин был для них ненавистен, с другой – это была личность, продолжавшая стратегический курс на укрепление единой и неделимой России, соответственно, его можно было считать национальным деятелем. Здесь можно вспомнить и введение Сталиным обязательного преподавания русского языка в национальных республиках, воспевание в советской прессе "великого русского народа" и Российской республики – "первой среди равных". В сущности, все младоросские споры вокруг личности Сталина сводились к следующей дилемме – поставит ли он все на национальную карту или на мировой пожар? Иными словами: эволюция или революция. Революция в открытой или закрытой форме!?
Тема строительства нового мира трактовалась, кстати, теми же младороссами по разному. Пример. В 1931 г. советские пятилетки вызывали не только чувство гордости у русской молодежи за возрождение невиданными темпами своей далекой Родины. Были и те, кто видел в них угрозу Европе. Так, К. Елита-Вильчковский писал: "Пятилетка готовит не мир, а войну… Все или ничего… в населении, брошенном в котел пятилетки, проснулись крайние чувства. Тот, кто радовался новой крыше, требует теперь турбину, какой нет в Америке. Тот, кто интриговал в сельсовете, сжигает в хлеву неосторожного комсомольца. Тот, кто хотел торговать с Европой, хочет теперь покорить ее. И отсюда новый вид национализма, грозного, наступательного, пропитанного ненавистью к иностранцу, к западу, известному только по тем его представителям, которые на русских костях строят Магнитогорск, Асбест и Днепрострой… Пятилетки готовят войну для торжества социализма. Этой войны сейчас хочет каждый, – каждый по разному Для одних, – это возможность восстания, для других – надежда на грабеж, для энтузиастов – это исполнение миссии, для униженных – это месть… Построенная на крови пятилетка порождает ненависть. Задуманная нечеловечно, – она уже переросла человеческие силы. И если не последует ее случайного срыва, или не будет разорвана противоестественная связь между Сталиным и молодежью, между разрушением и творчеством, – Европа окажется в страшном и диком положении перед стихийной лавиной, которую она сама вооружила и сама направила на себя".
По сути дела, по своему повторяя Струве, он в романтическо-дикой форме – "кровь", "ненависть", "противоестественная связь" – излагает идею революции продолжающейся. Эффектные противопоставления типа "разрушение-творчество" все же не должны затенять роль Версаля, "Mein Kampf".
В 1933 г. Казем-Бек в своем докладе, посвященном "последнему и решительному бою" писал: "Про Россию смеют еще говорить… что русский колосс не страшен, что ноги у него глиняные. Необходимо, чтобы во всех концах света убедились, что русский колосс стоит на гранитной глыбе, что кулаку него стальной. Это нужно не только России, но и всему человечеству, так как ТОЛЬКО НЕПОБЕДИМАЯ РОССИЯ В СОСТОЯНИИ БУДЕТ ВЫПОЛНИТЬ СВОЮ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКУЮ МИССИЮ… И В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ПРОГРЕМИТ В РОССИИ ГРОМ НАЦИОНАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ, РУССКАЯ НАЦИЯ ВОССТАНОВИТ СВОЕ ЦЕНТРАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В СРЕДЕ НАРОДОВ ЗЕМНОГО ШАРА. И только тогда начнется эра русской международной политики. Тогда Россия начнет разбираться в международном хаосе, чтобы осуществить реальную справедливость, чтобы утвердить мир всего мира. Ибо в этом культурно-историческая миссия России: в том именно, ЧТОБЫ УТВЕРДИТЬ СПРАВЕДЛИВЫЙ МИР НА ЗЕМЛЕ И ОГРАЖДАТЬ ЕГО. Не женевскому торжищу, повторяющему трагикомический опыт строителей башни вавилонской, установить нормы сожительства народов (где говорят о нормах, там их и раньше всех, как нередко случается, и нарушают. – В. К.). Не международный парламент, А МЕЧ РОССИИ-АРБИТРА – ИСТОЧНИК МИРА В ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ. МИР ПОД СЕНЬЮ РУССКИХ МЕЧЕЙ: ТАКОВА ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА РУССКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ. Только в создании прочного мира – оправдание гегемонии великих империй. Была "рах romana", оправдывавшая господство Рима. БУДЕТ "РАХ ROSSICA", которой оправдается господство России".
Во многом взгляды младороссов и их лидера Казем-Бека были схожи с воззрениями И. Н. Милюкова. Так, бывший министр в 1934 г. утверждал следующее: "Советская власть есть очень плохая… но это, тем не менее, русская власть, с которой необходимо считаться… Эта власть имеет все шансы с течением времени улучшаться – общение с культурным западом может только этому способствовать, – если же она паче чаяния не улучшится, то от русского народа зависит в любой момент ее свергнуть. Для запада и его культуры опасность грозит не стороны Советской России… а со стороны Хитлеровской Германии… Опасность грозит России не от продления советской власти, а от возможного на Россию покушения со стороны ее соседей, которое поведет за собой нарушение целостности русской государственной территории, доныне с достаточным успехом охраняемой советской властью и ее дипломатией: помогать этой дипломатии есть патриотический долг русской эмиграции".
Другой "зубр" эмиграции И. Б. Струве и его сторонники в 1934 г. считали иначе: "Советская власть не есть русская власть: Россия оккупирована властью ей чуждой и органически ей враждебной; эта власть органически враждебна не только по отношению к России, но и ко всякой другой власти во всяком другом государстве; именно как с такой, органически враждебной властью с ней надлежит считаться каждой иностранной державе… Советская власть не имеет никаких шансов улучшаться с течением времени – идея органической эволюции ей чужда, и она совершает "эволюции" лишь в плане тактическом… по прежнему советская власть ждет лишь случая, чтобы обрушиться всеми своими средствами на культуру "буржуазную", ей принципиально враждебную. Напротив, Хитлеровская Германия, при всех ее внутренних пороках, есть явление исторически враждебное советскому строю и в этом качестве выполняющее роль защитника западноевропейской культуры от грозящей ей с востока смертельной опасности. То же mutatus mutandis надлежит сказать о современной Японии… Нужно прежде и превыше всего думать об его (СССР – В. К.) свержении, которое при настоящих условиях может стать результатом сравнительно незначительного толчка извне; вопрос территориальной целостности России не должен быть во всех случаях рассматриваем как основоположный при господстве большевиков в России, тем более, что самое господство в России советской власти есть наибольшая угроза целостности России и может неотвратимо повести к ее конечному внутреннему распаду". Какие-либо комментарии здесь не нужны: все предельно четко и ясно. Но, тем не менее, у Струве в годы Великой отечественной войны или Второй мировой войны, или советско-германской настроение было иное: в победе русских над врагом он не сомневался. Об этом есть стихотворение В. Л. Гальского, посвященное "Великому старцу" Струве.
Предвоенные годы. "Как невесту Родину мы любим, бережем как ласковую мать"
24 марта 1938 г. Кирилл Владимирович в своем обращении писал: "Долгие уже годы я веду борьбу за восстановление на родине исторического строя ("Царь и Советы" – это другая форма государственного устройства. – В. К.), при котором она веками крепла и развивалась, не личные побуждения заставляют меня бороться за русскую законную монархию, а уверенность в том, что она одна способна изгладить все зло, причиненное смутой России и ее народам.
Недовольство народных масс, навязанной стране диктатурой проявлялось с начала революции в разных формах, но могло казаться, что хотя бы люди, возвысившиеся при этой диктатуре, преданы ей. События последних лет, последнего года, в особенности, показали, однако, что и среди этих людей, достигших власти, почестей и материальных благ, беспрестанно возрастает брожение.
В окружении самого диктатора постоянно возникают заговоры, попытки – пока не увенчавшиеся успехом – свергнуть тираническую власть, исходят из среды, с нею тесно связанной. Более убедительного доказательства общей ненависти к существующему строю не может и быть.
Диктатор всюду видит измену. Ему не на кого положиться. Он беспощадно уничтожает своих действительных или мнимых противников. В кровавой борьбе с оппозицией, проявляющей себя во всех областях государственной и хозяйственной жизни страны, диктатура громит государственный аппарат, подрывает военную мощь России и разлагает ее вооруженные силы. Этим диктатор доказывает всему миру, что им руководит лишь властолюбие, что он преследует личные цели, что ему чужда забота о благе народа.
Он, однако, клеймит, как "врагов народа^ всех, кого он подозревает в неверности самому себе, но первый и подлинный враг народа – он сам.
… При неизбежном крушении нынешней диктатуры отсутствие новой власти, которая могла бы сразу взять в руки управление страной, грозило бы России неисчислимыми бедствиями (так не бывает: всегда найдется кто-то, который скажет – "Есть такая партия" и подберет власть. – В. К.). Главной опасностью была бы новая гражданска я война, которая повлечет за собой угрозу расчленения государства и отторжение исконных русских земель… (Сталин уже успел воспитать в новом поколении ненависть к таким выступлениям и страх перед ними – В. К.) Для преодоления смуты, разлагающей русскую жизнь на протяжении почти четверти века, необходимо быстрое установление национальной власти. Это может быть обеспечено лишь законной монархией, строительство которой сочетает преемственность управления с новым духом и требованиями времени.