Монархия, основанная на единении нации, на уничтожении партийной и классовой розни, на религиозной терпимости и свободе совести, на равноправии всех народностей империи, на широком участии народа в управлении страной и хозяйством, на наследственности власти монарха, постоянного, беспристрастного и природного судьи, – спасет Россию от внутренней слабости и внешних опасностей и выведет ее на путь благоденствия и процветания… православная церковь… должна сохранить каноничное устройство… Никому, однако, не может быть возбранено прославлять единого Бога и в ином исповедании веры… монархия не несет кары и мщения. Она высоко оценит заслуги перед отечеством в годы лихолетья русских людей внутри и вне России и сумеет вознаградить их… Я не могу отдать должного усилиям русских военных, благодаря которым создавалась на суше, на море и, особенно, в воздухе вооруженная сила России. Воскрешение воинского духа и овладение современной военной техникой останутся заслугой военачальников, на которых поднялась преступная рука безумной власти.
Военное могущество нынешней России послужило гарантией неприкосновенности нашей земли. Вооруженные силы России, еще подвластные обреченной диктатуре, создавались на исконных воинских основах. Они составляют среду, в которой я вижу преемницу прежней военной силы России (все верно: Пугачев, Антонов – Суворов, Тухачевский!? – В. К.). Интернациональные теории, программы и лозунги не смогли поколебать в этой среде любовь к отечеству… Она – неотъемлемая и лучшая часть русского народа, наследница многовековой славы российских армии и флота".
Если революционаризм есть высшая форма патриотизма, то Кирилл Владимирович блестяще подтвердил свою репутацию. Но здесь важна не только его личность, но и мысли, идеи, перепутанные с "фразами". Можно с достаточной уверенностью говорить, что, повторяя младороссов, он делал ставку на военный переворот и диктатуру мундиров. Именно армия своими победами будила надежды в эмиграции, тем более что была, не удержусь от иронии, и традиция.
В августе 1938 г. читатели "Бодрости", в связи с вооруженными провокациями страны Ниппон в районе озера Хасан и занятия японцами сопок Безымянной и Заозерной, могли прочесть слова кавалера пяти орденов Красного Знамени, маршала Блюхера: "Какое солнце вы предпочитаете видеть на Дальнем Востоке? То ли, которое красуется на японском флаге, или восходящее солнце новой русской государственности, начинающее согревать нашу родную землю после очищающей революционной грозы".
Эти слова, произнесенные еще в 1922 г., не теряли своего значения уже потому, что речь шла о русской земле, о территориях, освоенных еще российскими мужиками и казаками. Как и в Советской России, в младоросской прессе патетически писали: "Сопки Безымянная и Заозерная стали заслуженными горами страны. Когда-нибудь вершины их будут украшены памятниками. Они сослужили нам, русским, великую службу. На склонах их, – подчеркивал Казем-Бек, – русский дух претворился в кровь. Эта кровь была пролита за отечество, за землю – за русскую землю, ради ее обороны и неприкосновенности… они превратились в вершины русского сопротивления… Отечество в опасности – вечная магическая сила, стремительно мобилизующая патриотизм… Будущее России – в русском патриотизме. Борьба за отечество есть, прежде всего, за оборону отечества. Сегодняшний режим не облегчает, а затрудняет эту борьбу. Русские патриоты, русские националисты именно поэтому должны противостоять ему".
Отсюда следовал еще один лозунг: "вся власть Армии". Только она могла, разгромив начисто императорскую Японию, привести к свержению Сталина, к национальной революции. Несмотря на всю слабость, даже безнадежную беспомощность таких рассуждений, эти мысли в младоросской среде имели успех. Почему? Ответ может быть один: вера в действие, в армию, в народ-строитель. Но зыбучий романтизм младороссов не учитывал твердокаменности "комсомольцев-добровольцев", сталинских соколов.
При этом замечу, что само существование патриотизма держится отчасти "благодаря" войнам!?
А как же дух?!
К этому вопросу можно подвести рассуждения К. Елиты-Вильчковского. Говоря в 1938 г. о расизме, как идеологической базе будущей войны против СССР, он подчеркивал, что этот "племенной" феномен дает плоды даже в свободолюбивой Франции, где газета "Матэн", говоря о России, заявляла о том, что 180 миллионов "двуногих животных", "предводительствуемых животными", "не интересны для цивилизованного мира". В Италии, продолжал Елита-Вильчковский, газета "Дифеза делла Рацца ("Защита расы") писала о запрете властей возможности брачных союзов между итальянцами и турками, а также "представителями славянизированных народов азиатского происхождения в Восточной Европе, к которым принадлежит основная масса московитов или великороссов"; в свою очередь газета "Верита" обращала внимание на то, что "для Советского Союза после мюнхенского поражения остается одно: судьба Австро-Венгерской империи".
Читая эти строки, многие русские люди, вероятно, вспоминали Александра III, завещавшего нам помнить, что единственными союзниками России являются ее армия и флот.
А пока следовало в очередной раз довольствоваться заклинаниями о необходимости устранения Сталина! В статье "Новая Европа" (6 марта 1938 г.) Казем-Бек писал: "Власть самодура, окруженного маньяками "мирового пожара", все еще тяготеет над нашей страной и подрывает ее обороноспособность… Удары… по… оплоту нашей независимости и великодержавности – по армии – показали всему миру, что в России господствует власть не только паразитарная, но и вредительская… В настоящее время нет, и не может быть, иной переходной власти, кроме власти военной… После Мюнхенской мирной конференции, когда рождается новая Европа, нашим единственным лозунгом… может быть только: ВСЯ ВЛАСТЬ АРМИИ".
Итак, надежды на человека-строителя не оправдывались: оставался уже проверенный человек с ружьем!
12 апреля 1938 г. К. Елита-Вильчковский выступил в "Бодрости" с замечательной во многих отношениях статьей с громким названием "Время революционеров". Итак: "То сотрудничество, которое мы предлагаем наследникам сталинской диктатуры, – поскольку они не будут представлять сил антирусских, антигосударственных, пораженческих, центробежных, – есть лояльное сотрудничество ради блага России, ради защиты русского единства и неприкосновенности русских границ – первого и необходимого условия дальнейшей борьбы за русское будущее. Роль первой советской партии сводилась к тому, чтобы ускорить крушение старого мира и, освободив миллионные массы от всех духовных, исторических, национальных, социальных и хозяйственных уз, совершить прыжок из царства необходимости в царство свободы (!!! – В. К.). Роль второй советской партии сводится к тому, чтобы путем учета всех духовных, исторических, национальных и хозяйственных необходимостей обеспечить безболезненный переход из царства данного в царство возможного, из мира, где действительность складывается из борьбы фантазии с силой вещей, в мир, где действительность определяется силой вещей, управляемой, организованной, одухотворенной и преображенной… Если прямое участие в событиях для нас закрыто… мы… посредники между внешним миром, не связанным еще с нарастающими революционными силами в России и фактическими осуществителями назревающего переворота, не знающими внешнего мира, не ощущающими его сочувствия и его поддержки. Конкретно: наша революционная роль в это "время революционеров" в революционных событиях завтрашнего дня заключается, прежде всего, в ускорении революционных событий путем обеспечения оппозиционным силам поддержки извне – поддержки со стороны тех, кто стоит за мощь и целость России и сотрудничает со Сталиным только потому, что русское государство в их глазах олицетворяется им (это признание дорогого стоит! – В. К.). Мы знаем уже, что этому олицетворению приходит конец: новая государственность представлена Верховным Советом, а не генеральным секретарем разложившейся партии (распад и гниение они, что, увидели в появлении на страницах "Правды" статей об истории России, ее характере?! В политических процессах!? Романтики! – В. К.), новая мощь представлена Красной Армией – отбором техническим и патриотическим, а не ежовским аппаратом… Наша посредническая роль уже вышла из области благих намерений (неужели дорога подошла к искомому входу?! – В. К.) и наша революционная задача требует от нас сейчас в первую очередь технического усилия (изучайте технику, работая на тех же заводах Рено, чтобы свои знания и опыт передать родине. – В. К.)".
Фантазии на тоненьких ногах, уже завязших в родимой почве, которой не они первые вдохновлялись и не последние проклинались.
И немного о посредничестве.
25 октября 1938 г. Казем-Бек писал в "Очаговой политучебе": "Без всяких серьезных иностранных связей мы в дальнейшем утратим всякую свободу действий вне пределов России, так как неугомонную политэмиграцию принудительно заставят "свернуться" всюду, где она не будет опираться на влиятельные местные круги… без серьезных иностранных связей мы никогда не разрешим основной проблемы – финансовой, от разрешения которой зависит все будущее нашего Движения… без серьезных иностранных связей мы в будущем будем относительно бесполезны для нашей собственной страны. Последнее соображение приобретает особую актуальность теперь, когда с разгромом советской дипломатии и с расстрелом генералов… контакты между Россией и внешним миром свелись почти к нулю. Таким образом… одна из основных задач Русской политэмиграции в том, чтобы исполнить свою дипломатическую миссию. Следовательно, одним из аспектов Младоросской Партии является ее роль чрезвычайного посольства Русской Национальной Революции" .
Итак, больше казаться, чем быть. Итак, опять мечтать и думать про себя… Дальше по Пушкину.
В том же 1938 г. "Бодрость" в своей передовице писала следующее: "Персональный тиранический режим… можно было бы как-то сносить, в ожидании его постепенного упразднения – если бы только он не подрывал обороноспособность и международную действенность нации (не означало ли сия туманная абстракция необходимости расширения границ Советской России? – В. К.). Но поскольку этот режим пасует перед темпами нынешней международной борьбы, остается одно: эволюция должна привести к революции. Нужно еще раз поднять Россию на дыбы, поднять дисциплинированно, еще раз собрать воедино все едва восстановленные силы, и бросить Россию вперед по ее мировому пути (топча парижские бульвары, легко было казаться новым спасателем, объединяя в своих планах мечты Сталина и Троцкого – В. К.). Имя же лошадиного средства, необходимого для этой цели: военная диктатура… ВСЯ ВЛАСТЬ АРМИИ! (иными словами, старое как мир и излюбленное большевиками преторианское лекарство! – В. К.)"
Только все эти рассуждения-призывы не укладывались в единую картину возможного очередного эпохального перелома, на которые так богата российская земля. Разумеется, надежды на армию были в некоторой степени вызваны "признаниями" героев процессов 1937 г. о своих антисоветских планах. При этом сторонники Казем-Бека, видимо, считали, что в армии, тем не менее, есть офицеры, которые могут решиться на свержение Сталина.
Хотя со Сталиным, повторяю, все было неизмеримо сложнее. Месяцем позже, в феврале 1938 г. К. Елита-Вильчковский писал, что в сталинской политике сплетаются русские интересы и отзвуки марксистских теорий. По его мнению (К. Елиты-Вильчковского), именно древнее разделение на сытых и голодных предопределило создание современной блоковой системы: на одной стороне – сторонники передела мира, революционеры, на другой – охранители status quo, консерваторы. Блоки, продолжал он, созданы самой "жизненной необходимостью, перед которой бессильны все утопии (марксизма, расизма, Лиги Наций) и которая заставляет (хотя бы ценой угрызений совести) Сталина дружить с капиталистами, арийцев – с желтыми… Нужда подстегивает сближение, идеология его облегчает, демагогия превращает брак по расчету в нерасторжимый, священный, от века определенный союз. Все три элемента: экономический, политический, сентиментальный сливаются в одно и соединяют несоединимое…".
Прекрасные слова, которые имеют и то достоинство, что их можно перевернуть, сказав, что любой священный союз можно разрушить по известным выше причинам. Примеров тому много: каждый может выбрать себе по вкусу.
Весьма интересны и жестоки объяснения Казем-Бека диалектики насилия: "Наступательная сила всегда обвиняется в зверствах. Обвинение в насилиях и произволе неизменно сопутствует слабеющей стороне. Люди, хотевшие завладеть дубиной, которая оказалась как раз не в их руках, называют себя антифашистами… Разве и в нашей эмиграции не голосили всех громче именно те, которым лавры и возможности Дзержинских, Менжинских, Ягод, Ежов… не давали покоя" .
В свете размышлений о "браках по расчету" интересна сама оценка советско-германского пакта. Казем-Бек писал (27 августа 1939 г.): "Это все не значит вовсе, что пакт с Германией будет прочен. Во первых, пакты – вещь хрупкая и недолговечная. Во вторых… немецкие пакты особенно непрочный и скоропортящийся товар… И вот ненадежность пакта – его главный недостаток… В заключении можно сказать, что РУССКИЙ ПАТРИОТИЗМ НЕ ИСЧЕРПЫВАЕТСЯ СТАЛИНСКОЙ ПОЛИТИКОЙ (очень красиво, товарищ Сталин был бы доволен! – В. К.). Русский патриотизм может со временем примириться с Германией, если она решительно пойдет по пути, на который она, как будто, готова встать. Но извинение за "Мейн Кампф" должно быть дано НЕ СЛОВАМИ, А ФАКТАМИ. Русские подождут фактов. Пока же лить воду на немецкую мельницу они все же не будут. Япония, конечно, враг № 1. Японский империализм должен быть раздавлен. Но это не значит, что русские склонны поощрять развитие империализма германского. И поэтому немцам надо знать, что в сердце европейской войны СИМПАТИИ РУССКИХ ПАТРИОТОВ БУДУТ НА СТОРОНЕ ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ФРАНЦИИ (здесь не расплывчатые, следовательно, буржуазные "симпатии" а политика определяет стратегию действий. – В. К.)"
Гораздо откровеннее на эту тему писал в "Очаговой политучебе" в 1938 г. старший младоросс А. Георгиевич. По его мнению, "в основе деятельности Гитлера лежит не идеология борьбы с коммунизмом, как думают наши наивные пораженцы, а идеология мировой гегемонии германской расы… германская военная интервенция в России имеет своей задачей не восстановление великой, могучей державы, а присоединение к Германии русских земель… наши пораженцы утверждают, что большевизм "абсолютное зло", а потому борьба с этим злом возможна всеми способами, даже с риском нанести смертельный удар Матери-Родине".
Здесь автор был абсолютно прав: многие военные "зубры" и "быки" эмиграции видели в Германии только орудие для возвращения на свою Родину, которая будет способна вернуть себе имя восточно-православной империи.
В феврале 1939 г. Александр Казем-Бек писал в статье "Немцы и мы": "И тут и там утверждение "тоталитарного" государства и "тоталитарного" общества. И тут и там пожизненный фактически, хотя и не наследственный вождь, рассматриваемый не только как правитель, но и как учитель, почти пророк (в России общество, сплошь состоящее из интеллигентов, именно так всегда и рассматривало кормящую руку. Более того, руки даны многим только для одного – аплодировать, аплодировать и громко аплодировать! – В. К.). И тут и там принципиальная нетерпимость к религии, ко всем религиям, объясняемая тем же самым стремлением заменить все культы единым, опять же "тоталитарным" культом господствующего, официального учения. И тут и там забота о своеобразной, но вполне параллельной "спартанизации" населения, через соответствующее воспитание и тренировку молодых поколений… И тут и там… одинаковая система иерархической организации народа: "единая партия", руководящая страной по директивам вождя, фактически составляющая отбор, элиту, монопольно поставляющая "начальство" во все отрасли жизнедеятельности народа… Разница в "мифах". В одном случае миф избранной расы. В другом случае миф пролетариев всех стран. Борьба мифов объясняет все. Время развенчивает мифы. Избранность расы в современном мире – мире перенаселенном и цивилизованном – не может быть реализована. Это в лучшем случае отвлеченная ценность… Более того, всякая попытка к реализации такого мифа приведет к конкуренции в "избранничестве". И тогда земля стала бы кромешным адом (люди так долго живут в нем, что перестали замечать его. – В. К.)… Миф мирового пролетариата развенчан еще ранее… Вавилонская башня "Интернационалов" всех оттенков и нумераций насадила современные… национализмы. В их столкновении повинна та же горемычная Лига Наций, повинны эсперантисты (и велосипедисты! – В. К.) и масоны, люди Первого, второго и третьего Интернационалов… По существу русских и немцев может разделить лишь их национализм. Толкать их на взаимную борьбу могли бы только их национальные эгоизмы. Русский национализм в его новом просветленном и возрожденном облике ставит себе задачи творческие. Захватнические и разрушительные стремления ему чужды. Русский национализм поглощен вопросами строительства Союзной Империи Российского Мира. Русский национализм не имеет никаких задних мыслей в отношении Германии. Его отношение к Германии определяется отношением Германии к России".
Здесь Казем-Бек затронул ряд острых и вечных тем, о которых написаны "горы" книг. Поэтому позволю себе лишь несколько замечаний. Миф вечен, поэтому время не может его развенчать. Правда, миф может сменить венок. Теперь о "столкновении национализмов": автор всюду видит "след" "homo sapiens", но не упоминает феномена иррациональности. И еще: судя по тексту, есть темный национализм и светлый, вернее, "просветленный". Это деление мне представляется весьма условным уже потому, что история, в особенности, ее исследователь в каждом отдельном случае меняют краски национализма.
Так было много упоминаний о национализме, что совершенно необходимо дать слово культуре, основном его компоненте.