В ноябре 2013 года президент Украины Янукович внезапно отложил на неопределенное время подписание соглашения об ассоциации Украины и ЕС, многократно обсужденного, парафированного сторонами и анонсированного к подписанию на саммите Восточного партнерства в Вильнюсе. Януковичу казалось, что он сделал хитрый ход. Соглашение об ассоциации наносило непоправимый вред украинской экономике и фактически превращало Украину в колонию ЕС. Но это не беспокоило Януковича и его окружение. Они считали, что подписание данного соглашения, уничтожавшего украинскую экономику, лично им принесет политические и материальные выгоды и готовы были его подписать. Но через год и четыре месяца после запланированного подписания соглашения об ассоциации у Януковича заканчивалась первая президентская каденция и он должен был избираться на второй срок. Между тем пагубное воздействие соглашения об ассоциации на экономику Украины должно было проявиться уже в течение 2014 года, приведя к резкому снижению уровня жизни населения. Понятно, что это вызвало бы общественное недовольство и лишило Януковича шансов на переизбрание.
Украинское руководство рассчитало, что, для того чтобы пройти выборы 2015 года без снижения уровня жизни населения, ему достаточно 15 миллиардов долларов внешней поддержки (причем речь шла даже не о безвозмездной помощи, а о кредитах). Эти пятнадцать миллиардов и были запрошены у ЕС. Евросоюз неожиданно для официального Киева ответил отказом. Янукович, понимая, что соглашение выгодно Европе, решил дожать евробюрократов и отложил подписание, рассчитывая, что они одумаются и дадут эти, в общем-то, небольшие (с учетом того, что им в руки падала целая Украина) деньги.
Формально расчет был правильный. Однако он исходил из того, что Украина является для ЕС самостоятельной ценностью, не учитывал общую геополитическую диспозицию, а также фактор времени.
В конце 2013 – начале 2014 года планировался к подписанию целый комплекс документов. Во-первых, заключение соглашений об ассоциации планировалось не только с Украиной, но и практически со всеми странами Восточного партнерства, кроме Белоруссии. Во-вторых, США собирались подписать с ЕС соглашение о трансатлантической зоне свободной торговли. При этом, если соглашения об ассоциации (также включавшие в себя соглашения о зонах свободной торговли) предполагали свободную торговлю ЕС в странах Восточного партнерства (но не наоборот), то соглашение о трансатлантической зоне свободной торговли предполагало свободную торговлю США на рынках стран ЕС, при том что Евросоюзу увеличить свое присутствие на американском рынке было бы так же нереально, как, допустим, Украине конкурировать с европейскими производителями на рынках ЕС.
Основной смысл этого комплекса соглашений заключался в том, что США для сохранения своей экономической и военно-политической гегемонии в современном мире, для сохранения существующей однополярной модели мира уже не хватало освоенных глобальных рынков. Пузырь американского долга грозил лопнуть. Зеленую бумагу, имевшую статус мировой резервной валюты, можно было продолжать дальше печатать в неограниченном количестве только под освоение новых активов. Но планета Земля конечна, Марс не освоен. Все, что плохо лежало, США уже прибрали к рукам, а остальное охранялось ядерными арсеналами России и Китая. Единственный доступный (находившийся в сфере американского влияния, но не освоенный США) емкий рынок, который потенциально мог на некоторое время решить проблемы США и отсрочить катастрофу, – рынок Евросоюза.
США готовы были не мудрствуя лукаво ограбить своего сателлита. Проблема заключалась в том, что у ЕС был выбор. За последнее десятилетие Европа наладила взаимовыгодное экономическое и политическое сотрудничество с Россией. Перспективы были еще более многообещающими. Единственная проблема – надо было сделать выбор между Россией и США. В пользу России играли: равноправность сотрудничества (у США ЕС был младшим партнером) и явная материальная выгода европейского бизнеса. На стороне США были цивилизационная общность, традиционные связи, много десятилетий взаимодействия, привычка спокойно жить за американской спиной, не задумываясь о неприятном будущем, и личные карьеры массы евробюрократов и европейских политиков, мириадами невидимых нитей связанных с американским истеблишментом и интегрированных в американскую политику. Тем не менее соглашение о трансатлантической зоне свободной торговли настолько очевидно делало ЕС американской колонией, что без компенсации потерь проамериканской политической элите Евросоюза никак не удалось бы убедить свой бизнес, худо-бедно контролировавший местную политику, пойти на самоубийство ради интересов США и небольшой группы политиков-космополитов. Тем более при наличии явно выгодной российской альтернативы.
По сути, для сохранения евро-американского блока и предотвращения замены его евразийской зоной сопроцветания от Атлантики до Тихого океана, ЕС необходимо было дать возможность компенсировать те потери, которые он должен был понести в пользу США на других рынках. Вот эту-то компенсационную роль и должны были сыграть соглашения об ассоциации со странами Восточного партнерства. Причем понятно, что рынки Армении, Грузии, Азербайджана и Молдовы ни вместе, ни по отдельности не могли компенсировать ЕС его потери. Серьезную ценность представлял только 45-миллионный украинский рынок. Но даже он был не так ценен сам по себе, как в качестве кротовой норы на рынки стран Таможенного союза.
Украина, имевшая со странами ТС товарооборот примерно такой же по объему, как и со странами ЕС, заодно имела и соглашение о свободной торговле в рамках СНГ, обеспечивавшее ее товарам льготный таможенный режим на рынках стран ТС. Было ясно, что в случае вступления в силу соглашения об ассоциации Россия начнет защищать свой рынок от проникновения под маркой украинских европейских товаров. Но так же было ясно и то, что быстро согласовать защитные меры в рамках всего Таможенного союза будет сложно, как сложно будет сразу отказаться и от значительной части импортируемой из Украины продукции.
То есть ЕС на длительный период получал лазейку на рынки стран Таможенного союза, а также перспективу развала самого ТС за счет нарастания внутренних противоречий при определении защитных мер. В худшем случае Европа получала лет 5-10 на адаптацию своей экономики к новым условиям. В лучшем – в компенсацию за потери на собственном рынке, страны ЕС получали выход на 200-миллионный рынок СНГ. В идеале ЕС и США должны были экономически подчинить Россию, после чего установление контроля над Индией, Китаем и другими странами БРИКС становилось чисто технической проблемой. Ресурсная база СНГ, России, Китая, Индии должна была обеспечить американской гегемонии еще пару десятилетий беспроблемной жизни. Одновременно мир лишался альтернативы американской гегемонии. В таком варианте неизбежный (пусть и через 20–30 лет) кризис системы был не страшен. За него все равно должны были бы заплатить слабые.
Надо полагать, что эта стройная система все же не была бы полостью реализована (по крайней мере, Россия начала предпринимать жесткие защитные меры уже с середины 2013 года), но даже в усеченном виде она давала США выигрыш во времени в несколько лет, который мог стать критически важным для сохранения их мировой гегемонии.
Однако, для того чтобы все пазлы сложились правильно, подписание всех соглашений было жестко увязано по времени и должно было завершиться до середины 2014 года. В то же время режим Януковича, пытавшийся возродить традиционную для Украины политику "многовекторности", предполагавшую балансирование между интересами России и США, перестал устраивать Вашингтон. Конечно, многовекторность придавала украинской власти определенную внутреннюю устойчивость, поскольку обеспечивала баланс интересов пророссийской и прозападной частей украинского общества. Однако, в отличие от ситуации 90-х годов XX века, США нужна была уже не лояльная Украина, а Украина, полностью подчиненная интересам Вашингтона. Обеспечить требуемую степень подчинения мог не режим национальной буржуазии, но исключительно компрадорский режим.
Именно поэтому Януковичу, который хоть и готов был играть с Западом против России, но все же был выразителем интересов национального промышленного капитала, ЕС и США отказали в жалких 15-и миллиардах долларов, способных обеспечить устойчивость режима и его воспроизводство на очередных президентских выборах. Предполагалось, что Янукович подпишет соглашение об ассоциации, примет на себя весь связанный с этим соглашением негатив и в 2015 году ему на смену придут не прозападные украинские политики, но полные марионетки США. Правда, в ЕС (в частности, в Германии) считали, что они должны быть марионетками Евросоюза.
Позиция Германии была логична и оправдана. Если установление экономического доминирования ЕС в странах Восточного партнерства – плата за открытие европейцами своих рынков для американцев, то логично предположить, что и политический контроль над этими государствами должен принадлежать ЕС. Немцы нашли собственного кандидата в президенты на выборах 2015 года – имеющего вид на жительство в Германии боксера Виталия Кличко. Канцлер Германии Ангела Меркель была уверена в том, что Кличко легко выиграет выборы.
Польша и Швеция, в свое время выступившие с идеей Восточного партнерства и наиболее активно лоббировавшие подписание соглашения об ассоциации с Украиной, во-первых, удовлетворяли свои региональные амбиции и совершали маленькую историческую месть (они брали под свою опеку государства, возникшие на землях, в свое время отторгнутых у Варшавы и Стокгольма Россией), во-вторых, они вместе с прибалтами создавали между восточной границей ЕС и Россией, которую продолжали традиционно бояться, буфер из подписавших ассоциацию и перешедших под протекторат ЕС государств Восточного партнерства. Прибалтийскими лимитрофами, кроме того, двигала еще и традиционная для их внешней политики русофобия.
Наконец, высокопоставленные еврочиновники обоснованно считали, что удачное заманивание Украины в ассоциацию, в чем заинтересованы США и Германия, имеющие вместе неограниченные возможности по раздаче должностей в международных организациях, обеспечит им дальнейшую политическую карьеру.
Ход Януковича по приостановке подписания соглашения, казавшийся ему таким логичным и таким эффективным средством выжимания денег из жадных европейцев, в реальности сломал всю эту схему и обесценил подписание соглашения об ассоциации с Украиной для большинства заинтересованных лиц. В первую очередь страдали еврочиновники. Дело в том, что на 2014 год были назначены выборы Европарламента, после чего новые депутаты должны были утвердить новую исполнительную верхушку ЕС. Карьеры людей, в последний момент проваливших подписание столь важного для Евросоюза соглашения, были сломаны. Они гарантированно с позором покидали большую политику. Такого личного провала ни один из них не мог простить Януковичу.
Страдала Германия, как локомотив ЕС, поскольку новые рынки на Востоке оставались недоступными, а следовательно, возникал вопрос эффективности германской внешней политики, то есть вопрос эффективности канцлера Меркель и ее кабинета. Польша и Прибалтика, собиравшиеся несколько улучшить свои экономические показатели за счет расширения доступа на украинский рынок и прорыва через него на рынки стран СНГ, вынуждены были ждать. Для министра иностранных дел Швеции Карла Бильдта, бывшего одним из соавторов идеи Восточного партнерства, доведение проекта до конца было делом чести.
В общем, своим шагом Янукович затронул интересы огромного количества европейских политиков и нескольких стран ЕС, традиционно определявших восточную политику Евросоюза. Но самый сильный удар был нанесен по американским интересам. Как уже было сказано, схема была очень точно согласована по времени. И происходило это не только потому, что к моменту готовившегося на первую половину 2014 года подписания соглашения о трансатлантической зоне свободной торговли комплекс соглашений об ассоциации должен был уже вступить в силу (поскольку иначе ЕС мог отказаться открывать рынки перед США, что в итоге и случилось). Крайне важным для Вашингтона было иметь достаточный зазор во времени между подписанием соглашения и украинскими выборами, чтобы негативные для украинской экономики результаты успели проявиться в полную силу и скомпрометированный Янукович утратил шансы на переизбрание.
Дело в том, что США не собирались отдавать политический контроль над Украиной Евросоюзу. К 2013 году уже около пяти лет, со времени войны 08.08.08 шло, открытое геополитическое противостояние между США и Россией. В скрытой форме оно продолжалось как минимум с 2000 года, когда была организована первая попытка цветного переворота на постсоветском пространстве: на Украине начался "кассетный скандал" и развернулась акция "Украина без Кучмы". Скорее всего, оно никогда и не прекращалось, просто до 2000 года Вашингтон имел основания предполагать, что Ельцин и олигархическая "семибанкирщина" сами добьют Россию, ну а после внезапной отставки Ельцина стало ясно, что без приложения собственных усилий США не обойтись.
В рамках этого геополитического противостояния США проиграли России столкновения в Грузии в 2008 году и в Сирии в 2012 году. Украина являлась отличной площадкой для реванша – государством, основанном и способном существовать исключительно как антитеза России. Имея протяженную границу с Россией, враждебная Украина гарантированно создавала бы для Москвы непреодолимые проблемы, при том что непосредственное военное столкновение Москвы и Киева несло бы России крупные моральные издержки. То есть создавался постоянный очаг напряженности, который невозможно было терпеть и крайне сложно ликвидировать.
Для того чтобы получить нужную власть на Украине, США было необходимо, чтобы в 2015 году на выборах или в результате очередного майдана (который также готовился, поскольку предполагалось, что Янукович не уйдет добровольно, даже проиграв выборы) победил проамериканский кандидат – марионетка, готовая выполнить любой приказ Вашингтона.
Дело в том, что с начала 2000-х годов исчерпанность созданной США глобальной финансово-экономической системы была уж очевидна. Никто не мог точно сказать, сколько времени она еще продержится (год, пять, десять, пятнадцать), но было очевидно, что кризис будет, что он будет самым тяжелым за всю новейшую историю, что в рамках действующей системы его преодоление невозможно и что, чем позже он разразится, тем разрушительнее будут его последствия. США были заинтересованы в перезапуске системы. Для этого им необходимо было обнулить свои финансовые обязательства – начать с чистого листа создавать ту же финансовую пирамиду. Обнуление обязательств было возможно только в условиях абсолютного доминирования США и обеспечения их неограниченного доступа к глобальным сырьевым ресурсам. На пути решения проблемы стояла Россия. Решить эту проблему военным путем было невозможно в силу наличия у Москвы ядерного арсенала, способного в течение максимум 20 минут полностью уничтожить США. Приемлемое решение было только одно – поменять российскую власть либо на проамериканских марионеток, которые согласятся реализовывать интересы США и действовать исключительно по указаниям Вашингтона, либо на людей, которые в силу низкой квалификации сами разрушат Россию.
При этом следовало торопиться, так как каждый год искусственной отсрочки кризиса гарантированно повышал его разрушительность и затруднял перезапуск системы. Кроме того, с каждым годом США экономически слабели, а их конкуренты (страны БРИКС, тогда еще не формализовавшие свой союз, но уже активно нащупывавшие пути сотрудничества) усиливались. У США не было времени. Кстати, именно поэтому Украине не дали закончить ползучую, медленную украинизацию (которую эффективно проводил Кучма) и после неудачной попытки переворота в 2000–2002 годах в 2004–2005 все же заставили перейти к украинизации форсированной, делавшей гражданское столкновение неизбежным. США просто не могли ждать. Тем более не осталось у них времени на ожидание, когда в 2008 году кризис все же разразился. Не случайно именно с 2008 начались силовые акции, направленные как против России (война 08.08.08), так и на общую дестабилизацию планеты ("арабская весна").
Глава 3
Компрадорский олигархат
Необходимо признать, что на Украине у США оказалось достаточно много союзников. Причем это были далеко не одни лишь националисты. У значительной части украинского бизнеса, а также у политической элиты интересы объективно совпали с интересами США (по крайней мере, эти люди так думали). Такое положение вещей было обусловлено процессом формирования бизнес-политической элиты украинского государства.
В то время как у националистов была позаимствована идеология, реальные рычаги управления сохранила за собой бывшая партийная и хозяйственная элита. Для них, в отличие от националистов, украинское государство не являлось сверхценностью, но внезапное исчезновение союзного центра позволяло обогащаться за счет расхищения бывшей общенародной собственности без оглядки на какие-либо ограничения. Фактически реальные владельцы Украины (независимо от того, отдавали ли они себе в этом отчет) ставили перед собой задачу приватизировать все привлекательные активы, после чего государство надо было каким-то образом утилизировать (чтобы некому было предъявить претензии).
Такой подход не совпадал с подходом идейных националистов, которые тоже были не прочь обогатиться за счет советского наследства, но при этом желали построить и сохранить сильное украинское государство. Однако националисты не имели достаточной поддержки в массах, настроенных на реинтеграцию постсоветского пространства в той или иной форме. Достаточно напомнить, что на первых президентских выборах в 1991 году бывший второй секретарь ЦК КПУ и председатель Президиума Верховного совета Украины Леонид Кравчук легко победил националиста Вячеслава Черновола, а на досрочных президентских выборах 1994 года выступавший с лозунгом едва ли не восстановления СССР бывший член ЦК КПСС и генеральный директор (а до этого секретарь парткома) Южного машиностроительного завода – Леонид Кучма.
В результате хозяйственники, контролировавшие управленческие рычаги, опиравшиеся на поддержку избирателей, но имевшие потребность в идеологическом обосновании своего права на суверенное разграбление Украины, заключили союз с националистами, которые, будучи не в состоянии самостоятельно прийти к власти, единственные имели готовую концепцию построения самостоятельного украинского государства, заодно объяснявшую невозможность восстановления государственного единства с Россией. Националистов пустили во власть, выделив им гуманитарный блок (идеологию) и предоставив возможность принять участие в разграблении государственной собственности. Взамен националисты одарили хозяйственников обоснованием их права на независимое от Москвы управление самой богатой из бывших советских республик.