Дороги, которые нас убивают; права, которые у нас отнимают
О том, почему я все реже сажусь за руль автомобиля и о том, кто персонально виноват в смертях на российских дорогах
http://www.podst.ru/posts/4655/
У троих моих знакомых одновременно отобрали водительские права. Они бегают по адвокатам, судятся и подают апелляции, их дела чуть-чуть отличаются деталями, но суть одна. Права у них отобрали якобы за выезд на встречную полосу с нарушением разметки.
Я не прокурор, не адвокат и не судья, но эти истории мне интересны. Выезд на встречную полосу – крайне опасный маневр. В ДТП в России каждый год гибнет почти 30 тысяч человек, и когда я езжу по дорогам Ленинградской области, то еду по кладбищу – обочины увешаны венками на месте катастроф с летальным исходом. Лобовое столкновение за городом – безусловно, одна из основных причин этих смертей. Однако у этих смертей есть несколько причин.
Первая причина – это дороги. Если мы едем по четырехрядному шоссе с разделительным отбойником или с разделяющим потоки газоном (как, например, в Финляндии), то выезд на встречку попросту невозможен.
Второе – это дорожно-постовая служба. Если она следит за состоянием дорог, если патрульная машина – с включенным проблесковым сигналом – постоянно курсирует по самым опасным участкам трассы, вероятность ДТП уменьшается.
И третье – это поведение самого водителя. Он не должен правила нарушать.
Повторяю, я не судья, и не могу решать, насколько мои друзья были законопослушны. Но я могу судить о первых двух факторах. На севере Ленинградской области – где отобрали права у моих друзей – нет ни одной дороги с четырехрядным движением. Только двухрядные, включая международную трассу "Скандинавия", которая в самой Скандинавии, боюсь, была бы мгновенно закрыта по причине скверного качества. И других дорог не будет: как только что сообщило агентство "Финмаркет", в следующем году на ремонт и строительство дорог в России будет потрачено в 5 раз меньше средств, чем в этом. А что касается дорожной полиции, патрулирующей опасные участки – то такую я встречал исключительно за границей. Наши сидят в кустах в засаде, и тут у меня нет никаких надежд на перемены.
И это значит, что на каждом венке на могиле разбившегося насмерть водителя к надписям "от друзей" или "от родных" можно смело прибавить "от ГИБДД" или "от правительства России" – в качестве причины смерти.
И я – как и вы – заложник этой ситуации. Трасса А125, по которой я вынужден добираться до своей дачи под Выборгом, – это двухрядная вдрызг разбитая дорога, почти полностью прочерченная запрещающей выезд на встречку полосой. Но на встречку я вынужден выезжать просто потому, что ямы на моей полосе в полметра. В итоге я все чаще добираюсь на дачу электричкой и велосипедом. Потому что на машине – либо разобьешь машину, либо отберут права, либо повесят венок на могилу.
Потому что, как говорится в анекдоте, – это наша родина, сынок. Может, разумнее продать дачу и свалить?
27 июля 2010
Неживые, живые и мертвые
О пучинах мироздания, в которые нас повергает вопрос о том, чем, собственно, человеческая мораль отличается от причинно-следственной связи, которая существует в природе вне всякой морали
http://www.podst.ru/posts/4661/
Саша Никонов – мой давний приятель, а также писатель, чьи книги неизменно вызывают скандал – прислал мне свежую рукопись. Называется "Анна Каренина, самка". Скандалы вокруг Никонова вызваны тем, что он пишет, что думает, а думает он то, что мало кто думает, а когда думают, то сказать боятся. Например, Никонов полагает, что родители должны иметь право на прекращение поддержания жизни новорожденных, у которых нет шансов на жизнь, зато есть гарантированные мучения. Про это он написал статью "Добей, чтоб не мучился". И тут же понеслось – убийца, убийца!
Полагаю, что после "Анны Карениной" тоже бы понеслось. Вот начало романа, цитирую: "Анна Каренина была крупная, здоровая самка. Все здоровые самки похожи друг на друга. А все нездоровые больны по-разному… Огромные выступы молочных желез непроизвольно привлекали к Карениной взгляды самцов, идущих ей навстречу по Невскому. Их глубинные, древние слои мозга подсознательно воспринимали обилие жировой ткани в молочных железах и на бедрах как признак высокого качества самки и ее готовности к скрещиванию, легким родам и выкармливанию здорового потомства… Однако их половые инстинкты до поры до времени сдерживались нервными импульсами коры головного мозга, и этот эволюционный стопорящий механизм назывался цивилизованностью". Конец цитаты.
Никонов попросил сказать, что я об этом тексте думаю. Я ответил, что его книга о том, что за чувствами и поступками, определяемыми обществом как "высокие", "низкие" или "волшебные", на самом деле нет ничего ни высокого, ни низкого, ни волшебного – лишь работа биохимических фабрик. Немудрено: мораль – это изобретение человека, в природе морали нет. Сошел сель, убил лося, трех зайцев и свалил сто деревьев – какая тут, к черту, мораль? Другое дело, если это совершил человек.
То есть вопрос книги таков: где кончается внеморальная природа с ее химией и физикой, и начинается мораль, то есть человек?
"Так вот, дорогой Саша, – писал я Никонову, – поскольку я читаю в основном зарубежную литературу, то представляю, как бы мог решить свою задачу западный писатель. Он бы назвал книгу "Семь чувств. Как окситоцин заставил Анну Каренину изменить мужу, а эндорфины привели к Крестовым походам…" – и так далее. Он бы ознакомил с опытами по биохимии, привел бы результаты самых впечатляющих экспериментов, поставленных на любовниках или убийцах, а на сладкое, возможно, переписал бы главу из "Карениной" в том духе, как сделал ты. Это, дорогой Никонов, был бы большой труд, но результат его мог быть впечатляющ, а ты, увы, написал всего лишь то, что написал…"
Никонов, судя по молчанию в ответ, надулся. Его можно понять: писателям часто достается на орехи, а рецензентам – никогда. Но вот уже вторую неделю я думаю о никоновской физиологической "Карениной" и всё мучаюсь вопросом – а правда, где кончается обычная природная причинно-следственная связь и начинается способность человека давать оценки?
10 августа 2010
Взрослые и дети
О том, что родители мало влияют на своих отпрысков, как бы им ни хотелось верить в обратное, а вот посторонние взрослые влияют. И очень
http://www.podst.ru/posts/4683/
На краю садоводства, где у нас дача, есть проплешина, именуемая футбольным полем. По краям пара покосившихся столбиков и правда силятся изобразить ворота, но сакральный смысл проплешины в другом: по вечерам здесь собираются подростки. Жгут костер, травят анекдоты, курят, крутят романы – словом, живут свою первую взрослую (в их понимании) жизнь.
Если бы наблюдатель фиксировал культурный слой, из года в год оставляемый подростками возле кострища, то получил бы летопись страны. Лет двадцать назад на поле валялись пачки из-под сигарет "Стюардесса" и осколки водочных бутылок. Сейчас валяются банки из-под пива, пластиковые бутылки, одноразовые тарелки с остатками фритов и пачки от "Мальборо лайтс". Прогресс налицо. Правда, нам с женой не очень нравится ходить мимо тинэйджерской помойки, и мы порой устраиваем субботник. Собираем тарелки, стаканчики, жестянки из-под "Балтики", благо, большой мешок для мусора установлен тут же, возле скамеечек у кострища, и в этом тоже прогресс.
Вопрос, занимающий нас, прост. Почему, если есть мешок для мусора, подростки все равно бросают мусор на землю? Почему не прибирают за собой? Ведь они вернутся на загаженное место завтра? Неужели им приятно сидеть среди мусора?
Ответ "им все равно" неверен. Строить мальчикам глазки (и говорить комплименты девочкам) куда приятнее в чистом месте. Но ответ "всему виной дурное воспитание, семья и школа" не верен точно так же.
Никакие мама, папа, завуч и классный руководитель не говорят, что мусорить – это хорошо. Напротив, они учат обратному. Однако дети мало подвержены влиянию родителей. Это не моя гипотеза. Это научный факт, многократно подтвержденный – взять исследование в рамках программы усыновления штата Колорадо, когда изучение индивидуальных черт 254 усыновленных детей не выявило сходства с чертами приемных родителей. В прогремевшей книге "Фрикономика" феномену невлияния родителей на детей посвящена целая глава, а у писательницы Джудит Рич Харрис – целая книга под названием "Воспитательная ложь". Дети, на самом деле, больше всего подвержены влиянию сверстников. Подростки, сидящие по вечерам у костра, изображают из себя взрослых – только не своих маму и папу, а таких взрослых, какими они видятся их приятелями. То есть крутых.
Крутой взрослый курит крутые сигареты (но, обратите внимание, не "Беломор"), пьет пиво (но не водку), ест фастфуд и не убирает за собой. Убирают за крутым взрослым дворник-гастарбайтер, домработница или просто женщина, поддерживающая традиционный семейный уклад. Это мама моет полы, но не фотомодель и не ковбой Мальборо. Убирать за собой – признак слабости или старомодности. А подросток больше всего боится прослыть слабым и отставшим от моды.
Сильных же мужчин и соблазнительных женщин, которые гордятся тем, что оставляют за собой после пикника чистый лес, в России попросту нет.
17 августа 2010
Буриданов осел 21 века: между книгой и Reader’ом
О вопросе про идеальный букридер, который я задал в своем ЖЖ, и о том, что проявили ответы на него
http://www.podst.ru/posts/4689/
Среди пары десятков ответов на вопрос о букридере, который следует купить, были как рекомендации, так и вздохи. Лучшей рекомендацией стало предложение френда jozefgotlib поиграться его 505-м "сони-ридером". Ну, а вздохи были о том, что как можно променять на бездушное железо живую книгу, пахнущую типографской краской. И пусть я не уверен, что содержащая свинец краска и слово "жизнь" синонимичны, но это, знаете, как на рынке: когда мясника спрашиваешь, нет ли баранины, он в ответ начинает хвалить свою свинину.
Впрочем, к теме. Пятимесячная работа с электронными книгами – включая книги в текстовых файлах в компьютере, а также аудиокниги в эм-пэ-три, – убедила меня в следующем. Первое: электронные книги не отменяют бумажных. Второе: бумажные книги не отменяют электронных.
Теперь по порядку.
Считается, что у бумажных книг один недостаток – размер и вес. Потаскайте с собой килограммовые кирпичи Наоми Кляйн или Ричарда Докинза! Однако реальных недостатков у традиционных книг больше. Первый – блеклый мелкий шрифт на жухлой бумаге. Этим грешат дешевые издания, а также книги, изданные в СССР, – они все теперь в серии "литературные памятники", причем памятники советской промышленности. Второй недостаток – трудность поиска цитаты. И третий – трудность, а порой и невозможность раздобыть саму книгу, особенно изданную мизерным тиражом. Попробуйте-ка сегодня купить трехтомник Ричарда Пайпса "Русская революция"! А наберите в яндексе "Пайпс русская революция" – и voila, скачивайте на здоровье.
В свою очередь, у ридера с ноутбуком свои проблемы. Чтение с дисплея ноутбука утомляет глаз, да и в метро его не открыть. Ридер же, с электронными чернилами второго поколения, глаза не утомляет, однако его экран невелик, чего не скажешь про цену. 505-й Sony, к примеру, стоит полтыщи долларов. К тому же этот ридер не умеет маркировать и копировать текст. Максимум – делать закладки. И даже масштабировать текст плавно он, увы, не умеет тоже.
Что еще у нас остается? Аудиокниги? Аудиокурсы "Иностранный за рулем"? Увы, и здесь свои пределы. Поверьте, изучать языки в городском трафике почти невозможно: слишком нервно. Хотя возможно – во время утреннего бега или велопрогулок. То же и с аудиокнигами. За рулем в пробках неплохо воспринимаются лихие сюжеты. А вот Марселя Пруста я слушаю исключительно в дальних поездках. Хотя сразу скажу, идеальное время для аудиокниг – это глажка. Из скучнейшего занятия она превращается в увлекательнейшее!
Вывод из всего этого один. Книги сегодня надо приобретать на всех возможных носителях. Для удовольствия – листать страницы, для дела – мгновенно искать цитаты, для экономии времени – брать с собой ридер, а за утюгом слушать аудиокниги. Новые виды чтения лишь дополняют классические.
Если, конечно, вы пока еще не перестали читать.
31 августа 2010
Школа как скучное время года
О том, что вслед за 1 сентября с гладиолусами и бантами наступает время года, которое для детей определяется словом "скучный", потому что год "учебный"
www.podst.ru/posts/4717/
Мы с моей 11-летней племянницей – коллеги. Мы оба ученики. Мы оба учим французский язык. Nous apprenons le français. Она, правда, уже третий год, а я лишь второй. "Ca va? – спрашиваю я ее при встрече. – Comment tu a passé tes vacances?"
Племянница в ответ смеется, потому что смешным детям часто кажется то, что выбивается из привычного ряда. То есть неизвестное. То есть я понимаю, что простейший вопрос – как она провела каникулы – племянница не понимает. Хотя по языку у нее "пятерка". А когда я продолжаю расспрашивать ее по-французски о самых простых вещах, моя племянница Валя напрягается, как всегда напрягаются дети, когда взрослые требуют от них того, чего они заведомо не могут.
"Ну хорошо, – перехожу я на русский, – а чему вас учили на уроках французского?"
Валины глаза начинают блестеть. Она бойко перечисляет мне тринадцать, кажется, глаголов-исключений, которые в сложном прошедшем времени требуют вспомогательного глагола "быть", а не "иметь".
Я слегка ошарашен. Глаголы-исключения я тоже учил, но моя профессор нормандка Мари всегда смеялась тому, что сама не может их без запинки перечислить, и предлагала смешной рисунок для запоминания. А еще на курсах французского мы составляли паззлы, вели расследования, устраивали выборы и без конца разыгрывали сценки.
"Но вы, – спрашиваю я с надеждой племянницу, – хотя бы песни слушали?" – "Нет, – поджимает она губы. – Ну, а комиксы смотрели? – "Нет". – А мультики? – "Нет". – А что вы делали? – "Мы учили. Мы учили грамматику. Она сложная".
Все верно. Французская грамматика – страшная вещь: одних времен почти три десятка, и у глаголов при спряжении больше ста форм! Что может убить каждого, кто, изучая язык, не смотрит на язык как на игру. А сидит и зубрит.
Взрослые люди понимают это, а потому многочисленные языковые курсы для других взрослых строятся по принципу infortainment – учения через развлечение. Но для детей в нашей стране существует лишь учение через заучивание. Поэтому моя племянница, скорее всего, никогда не будет говорить по-французски, а также на всю жизнь возненавидит физику, химию, математику, геометрию, а также, возможно, биологию с литературой, если только ей не повезет с учителем, который сумеет превратить урок в игру.
Будь министром образования я, то обязательно оценивал бы школьные учебники, программы и уроки с точки зрения развлечения. Учеба бывает такой веселой! Если ты, конечно, расследуешь детективную историю, смотришь мультики или ставишь спектакль.
Но я не министр, и моей племяннице предстоит мучиться. Для нее после лета наступает скучное школьное время года. Когда станет взрослой, она возьмет реванш.
2 сентября 2010
Что же будет с Родиной и с нами?!
Об истории России и об историках России, а также о том, почему полезно не поддаваться на магию имен
http://www.podst.ru/posts/4716/
Когда-то в МГУ у меня преподавал литературу профессор Бабаев. На его лекции валом валили. Он устраивал из своих лекций спектакль. И – чего мы тогда не понимали – он мог всю лекцию построить на одних цитатах. То есть это как бы не он говорил, а Пушкин или Гоголь через него говорили.
Бабаева я вспомнил, потому что недавно поспорил по поводу истории и парадигмы России – должна же, черт возьми, у приличного историка быть теория, объясняющая наше вечное хождение кругами одного и того же ада? И мой оппонент поучительно сказал, что если я хочу все понять, следует читать Карамзина и Радзинского. Я решил, что он шутит. Карамзин ведь не историк, а создатель историй, возвеличивающих строй, то есть беллетрист, работавший на заказ власти. Цитируя Пушкина,
"В его "Истории" изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута".
А Радзинский – тоже беллетрист, только работающий без госзаказа.
– Ну, и кто же тогда настоящий историк? – ехидно спросил мой оппонент.
– Валерия Новодворская – историк, – отвечал я. – Ее парадигма – в сравнении России с бегуном, то выдохшимся, то вдруг несущимся по дикому полю. Кажется, что сейчас он догонит соперников, как вдруг кончается дыхание, он падает, снова застой, – и снова по кругу, безо всяких перемен за сотни лет.
При упоминании Новодворской человек напротив меня стал кричать что-то про старую идиотку, хотя он учебников Новодворской по истории не читал, а я читал.
То есть разговор стало бессмысленно продолжать.
Но тем, кто хочет продолжить, я рекомендую не поддаваться на магию имен – и уж особенно магию контекста, в котором имена известны. Разыщите в интернете – в магазинах вряд ли найдете – Валерию Новодворскую или близкого ей по духу американского слависта, историка Ричарда Пайпса. И, может быть, убедитесь, что не Карамзиным единым жив человек, алчущий правды. И, в качестве напутствия, по методу профессора Бабаева – цитата из Пайпса.
"Русское государство появилось в конце XV века непосредственно из княжеского владения, чей собственник-правитель не имел никакого представления о том, что у его подданных есть самостоятельные законные интересы: единственным назначением подданных, как он считал, было служить ему. Есть лингвистическое подтверждение этому факту: обычное русское название суверена – "государь" – первоначально обозначало хозяина рабов… Совсем неудивительно, что Павел I, правивший Россией во времена Французской революции, запретил использование слов "отечество" и "свобода", приказав заменить первое "государством", а второе – "дозволением"; слово "общество" вообще было выведено из оборота".
Что, не тянет продолжить чтение? Или, вы хотите сказать, Россия со времен Павла сильно переменилась?
7 сентября 2010