* * *
Вскоре Михаила вызвали к городскому начальству и предложили уйти с работы заведующего строительной базой "по своему желанию". Михаил поразился:
- По своему желанию?! Да я своими руками эту базу создал, простым рабочим на складе начал, расширил его, людей подбирал. А теперь мне уходить "по своему желанию"?! За что выгоняете, лучше прямо говорите…
С некоторым смущением ему объяснили:
- Понимаешь, мы против тебя ничего не имеем. Но "сверху" велят евреев снимать с руководящей работы. Если бы ты еще был членом партии, мы бы тебя, наверное, отстояли.
- Ах вот оно что! Значит, своим можно, а я - чужой!.. Мало того что за спиной жидом обзывают, так еще и работы лишили!
Домой Михаил пришел взбешенный и брякнул с порога, как отрезал:
- Всё, едем в Израиль! Не хочу здесь больше жить.
Маруся - в слезы.
- Ну чего ты ревешь?
- Как же мы там жить будем, как обустраиваться? Мы ведь уже не молодые.
- Думаешь, такой здоровый мужик, как я, не сможет там устроиться и нам плохо будет? Да я еще горы могу свернуть! Вот увидишь, мы еще лучше заживем.
Маруся не представляла себе жизни без огорода и, всхлипывая, спрашивала:
- А огород я смогу там завести?
- Конечно. Вот если в Америку ехать, то я полагаю, там огородов нет. Американцы все живут в многоэтажных домах - какие уж огороды. А в Израиле, я слыхал, есть поселения, кибуцами называются, так у них огороды, каких тут сроду не видали.
Эта новость Марусю не то чтоб успокоила, но слегка примирила с грядущими переменами.
- Интересно бы знать, какая там жизнь, в этом Израиле? - задумчиво продолжила она.
Но давно обрусевший Михаил никогда жизнью в Израиле не интересовался и не имел о ней представления, а потому ворчливо отвечал:
- Что значит "какая жизнь"? Ну живут люди. По слухам, хорошо живут, иначе бы не ехали туда. Вот приедем, обоснуемся и будем вникать, что за жизнь.
А Роза, узнав о решении родителей, сразу оживилась, развеселилась, стала готовиться.
Но Михаил не знал, что и как нужно делать, чтоб уехать. Роза все выяснила у других евреев: требовалось получить вызов из Израиля. Но от кого и как? В Саранске об этом ничего не знали. Ей посоветовали:
- Поезжай в Москву. Говорят, там возле синагоги по субботам собираются евреи и обсуждают, что и как делать для выезда. Они тебе подскажут.
Поездки в Москву всегда были для Розы праздником - там можно купить что-то модное и нужное, сходить в театр. Но на этот раз ей предстояло важное дело. В Москве жили в Мневниках знакомые. Жили они втроем в однокомнатной квартире, но у них можно переночевать на полу. Она сказала отцу:
- Дай мне тысячу рублей, я поеду в Москву, все разузнаю и все сделаю.
Маруся дала ей подарков для хозяев - банки помидоров и огурцов домашнего соления.
- Чтоб не с пустыми руками. Да привези гречки и сахара - рафинада, год уже в магазинах нет.
* * *
В Москве Роза в субботу утром поехала на "Площадь Дзержинского" (нынешняя станция "Лубянка") разыскивать синагогу. Она шла по улице и напевала слова из песни Высоцкого "Мишка Шифман": "Хрена ли нам Мневники - едем в Тель - Авив!.."
На подходе к улице Архипова (Спасоглинищевский переулок) Роза услышала веселую еврейскую музыку и голоса множества людей. Она пошла в эту сторону и увидела густую толпу, все живо что-то обсуждали. Роза в недоумении остановилась послушать. Потом робко вошла в толпу, некоторое время слушала разговоры и исподтишка выбирала - кому бы задать вопрос. Наконец она приметила пару среднего возраста, интеллигентного вида, очевидно мужа с женой. Он, в очках с толстыми линзами, стоял понуро и молча, а женщина заговаривала со многими, что-то записывала, что-то кому-то советовала.
Роза приблизилась к ней и задала свой вопрос:
- А как получают письмо - вызов из Израиля?
Женщина посмотрела на ее явно русское лицо и недовольно спросила:
- А вам это зачем? У вас евреи в роду есть?
- Да, у меня отец еврей.
- Ну тогда другое дело. Вы сами откуда?
- Я из Саранска, у нас мало евреев уезжает, поэтому никто ничего толком не знает.
Мужчина мягко заулыбался и тоже вступил в разговор:
- Вы из Саранска? Я знавал людей, которые уехали из Саранска.
- Да, конечно, - смущенно ответила Роза, - кое-кто уехал. Одна наша знакомая семья четыре года назад уехала. Он профессор был, доктор знаменитый, Глинский его фамилия.
- Вы их лично знали?
- Да, они у моего отца квартиру снимали, у нас в доме жили.
Он радостно повернулся к женщине:
- Ой, ой, Соня, слышишь? Она, оказывается, знала Глинских. Как мир-то тесен.
- А вы их тоже знали? - удивилась Роза.
- Да, я их очень хорошо знал. Я до сих пор с ним переписываюсь.
Роза от радости даже засмеялась, так как сразу поняла: если этот мужчина переписывается с Глинским, значит она уже напала на след любимого Саши. Но как спросить, как уточнить? Он помог ей сам:
- Они живут в Нью - Йорке, он хорошо устроился, доволен, купил дом.
Розе до слез хотелось услышать что-нибудь о Саше.
- А как их сын? - вырвалось у нее наконец.
- Сын?.. О, да, отец писал мне, что сыну трудно было поступить в медицинский институт. Но теперь он, кажется, студент.
Роза покраснела, но все-таки решилась:
- Если будете им писать, передайте привет от семьи Штейнов из Саранска. А Саше передайте привет от Розы. Это я Роза.
Мужчина понял ее смущение, повторил с улыбкой:
- Так значит, привет от Розы?
- Да, от Розы. Пожалуйста, не забудьте, - в голосе ее звучала мольба. - А могу я попросить ваш номер телефона?
- Дай ей наш номер, - разрешила жена, - мало ли какие у них возникнут просьбы и вопросы.
Это были Руперт Лузаник и его жена Соня. После третьего отказа Руперт буквально впал в отчаяние, из него как будто вытекла вся жизненная энергия. Зато в Соне произошла большая перемена: из робкой и слабой жены мужа она превратилась в агрессивную и напористую активистку. Муж говорил про нее: "Чижик превратился в ястреба". Она поддерживала контакты с корреспондентами западных газет, писала просьбы американским сенаторам, давала людям на "горке" советы громким твердым голосом.
Руперт написал Розе номер телефона и спросил:
- Так вам нужен вызов из Израиля? Это не так трудно. Если хотите получить его быстрей, поезжайте в Малаховку по Казанской железной дороге. В Малаховке найдите Мойшу Парфенова, он многим помогает. Скажите, что вы от доктора Лузаника.
- Ой, спасибо! Я запомню. А кто этот Мойша?
- Верующий. Вообще-то он женился и взял фамилию жены Фурштейн. Но его там больше знают как Мишу Парфенова, вам сразу скажут, как его найти.
* * *
Мойша - Миша, русский парень, который после женитьбы на еврейке стал Фурштейном, сидел в комнате, читал тору и молился. Сначала он подробно расспросил Розу, от кого она узнала про него, а услыхав имя доктора Лузаника, неожиданно спросил:
- Вы хотите принять иудейскую веру?
- Нет, что вы! Отец у меня, правда, еврей, но неверующий.
Мойша покачал головой:
- А я вот был русским, а потом принял иудейскую веру и очень счастлив.
- Да?.. Мы просто хотим переехать в Израиль, нам нужен вызов.
- Раньше в нашей синагоге раввином был мой хороший знакомый. Когда мне делали обрезание, он был моим сандаком.
Услышав про обрезание, Роза покраснела и опустила глаза. А он продолжал:
- Этот раввин уехал в Израиль и теперь организует оттуда приглашения по моей рекомендации. У вас пятьсот рублей есть? Хорошо, дайте точные паспортные данные на всю семью.
Он переписал данные в какой-то большой журнал. Роза удивленно протянула:
- О, у вас тут целая контора.
- А что? Я всем помогаю. У меня это налажено: через месяц в вашем почтовом ящике будет приглашение.
Отдавая деньги, Роза подумала: "Помогать-то помогаешь, но и себя не забываешь".
* * *
В Саранск она вернулась победительницей:
- Я все сделала - будет приглашение. Мне за пятьсот рублей помог один молодой еврей. То есть он был русский, а стал еврей, был Миша, а стал Мойша. Он сказал, что ему даже обрезание делали.
- Фу, какие ты гадости говоришь, - возмутилась Маруся. - А гречку и сахар привезла?
Роза со смехом обратилась к отцу:
- Папа, он советовал мне в иудаизм перейти. Но я, конечно, отказалась.
- Без этого обойдемся, - проворчал Михаил.
Вскоре пришло приглашение, а потом и разрешение на отъезд - в провинции разрешали быстрее. Михаил договорился о продаже дома с огородом, но деньги брать с собой не разрешали, да и рубли за границей все равно ничего не стоили. Он сказал жене и дочери:
- Ну, бабы, поезжайте в Москву, покупайте себе на всю катушку одежу дорогую, какую хотите. И мне чего-нибудь присмотрите.
Маруся с Розой отправились в столицу и три дня с раннего утра до позднего вечера бегали в ажиотаже по магазинам. Вечером приходили, груженые свертками и коробками. Хозяева удивлялись:
- Что это вы как с цепи сорвались, все закупаете?
Пришлось открыться, сказать, что уезжают в Израиль. Маруся плакала, рассказывая, а Роза смеялась от радости.
Она позвонила своим новым знакомым - Руперту и Соне Лузаник. Подошел он.
- Алле, здравствуйте, это Роза говорит, Роза Штейн. Помните? Вы посоветовали мне, как вызов из Израиля получить.
- Роза? Да, помню вас, симпатичная девушка, которая знала Глинских.
- Да, та самая. Мы получили разрешение на выезд, спасибо вам. Я хотела у вас попросить адрес Глинских в Нью - Йорке.
- Получили разрешение? Поздравляю. А нам опять отказали. Зачем вам адрес Глинских?
Роза с готовностью соврала:
- Родители хотят им написать.
- Понимаете, они купили дом, переехали. Я еще не знаю их нового адреса. Если будете в Нью - Йорке, вам в еврейской организации скажут.
- Да? Спасибо вам за совет и за всё. А вы обязательно получите разрешение, обязательно!
* * *
Михаил велел Марусе отдать нерастраченный остаток денег ее родне - старикам родителям и братьям с сестрами. Деньгам они обрадовались, но никак не могли взять в толк, зачем их Маруся едет в еврейскую страну Израиль.
- Не уезжай, дура, не будет тебе там счастья, - говорили они.
Но она уперлась, как в молодости, когда выходила замуж за еврея Мишу:
- Что ж мне, с мужем разводиться прикажете, что ли?
- Говорили мы тебе, когда девкой была, - не выходи за еврея.
- А мы вот уже четверть века живем душа в душу. И расставаться со своим Мишей я не собираюсь.
Перед отъездом Михаил зарезал хряка, накоптил сала, наловил рыбы и тоже накоптил, а потом все крепко упаковал. При проверке багажа таможенники не хотели пропускать его заготовки и даже собрались реквизировать баян, но Михаил знал, как действовать: дал каждому по триста рублей, и всё к вывозу разрешили.
14. Штейны в Вене
Штейны прилетели в Вену в тяжелое для Израиля время. По всему миру разнеслась весть: арабские террористы захватили самолет французской авиакомпании Air France, летевший из Тель - Авива в Париж. Повисло напряженное ожидание - что произойдет дальше? В аэропортах опасались новых терактов, поэтому полеты в Израиль временно задерживались.
Штейны отличались от других беженцев - евреев. Михаил, крепкий мужчина в рабочей куртке и сапогах, был похож на сильного русского мужика, к тому же за плечом у него висел баян в футляре. Представительница израильской организации подошла к ним, посмотрела на него и его миловидных Марусю и Розу и спросила с некоторым удивлением:
- Шалом. Это вы Михаил Штейн с женой и дочерью?
- Точно, те самые, - добродушно ответил он с волжским акцентом.
- Куда вы хотите ехать - в Израиль или в Америку?
- Как куда? В Израиль, конечно, хотим.
Сотрудница заглянула в список прилетевших, увидела, что Маруся и Роза записаны русскими, еще раз спросила:
- Вы хорошо подумали?
- А чего нам думать? Решили ехать в Израиль, вот и едем, - ответил он весело.
Она передала их поджидавшему в стороне мужчине:
- Отвезите господина Штейна с женой, дочкой и вещами в нашу гостиницу.
Для отъезжающих в Израиль имелась специальная загородная гостиница в старинном замке, с хорошими номерами. Ее усиленно охраняли от террористов, выходить из нее запрещалось. Как правило, на другой день или в ближайшие дни всех переправляли в Израиль, но на этот раз из-за задержки полетов там скопились десятки семей.
Вещей у Штейнов было много, они сдали часть в камеру хранения. Михаил оставил себе только тюк с водкой и закуской да баян. А Роза - чемодан с новыми вещами, купленными в Москве, ей хотелось покрасоваться вечером в гостинице и прилететь в Израиль во всем новом.
Вечером они пошли в столовую, расположенную в старинном зале с высокими сводами. Маруся, как вошла, сразу оробела. Официантка подошла к их столу:
- Шалом. Можете заказывать, что хотите: вся пища кошерная.
Маруся с Розой переглянулись, спросили Михаила:
- А что это - "кошерная"?
- А черт ее знает. Когда-то мой дед ел кошерное в нашем местечке, но я уже забыл, что это значит. А еда-то вкусная. Только вот выпить с приездом не дали. А жалко душа выпить просит.
За столами люди возбужденно обсуждали последние вести из Уганды, но никто не знал, освободили заложников или нет. Михаил прислушался к разговорам, понял, о чем речь:
- Ишь ты! Арабские террористы захватили израильтян в заложники, грозят убить.
Маруся сразу побледнела, заволновалась:
- Ой, господи, да как же это? Что же это? Миша, а нас тут не схватят?
- Никто нас не схватит, нас охраняют, - буркнул он недовольно.
- Ой, страшно-то как! А вот в России никого не захватывали.
- Всю Россию держали в заложниках и ссылали в Сибирь, - огрызнулся Миша.
Высокий парень в ермолке, сидевший недалеко от них, перекрывал общий гул своим уверенным голосом:
- А я имею вам что-то сказать: израильтяне все рано сумеют их освободить.
Роза с интересом покосилась на него: почему он так уверен?
Только они пришли в номер, как по коридору промчался тот же парень в ермолке:
- Освободили! Освободили заложников и летят в Израиль. Десять террористов убиты и один израильский офицер! Израильтяне - герои! - кричал он во все горло.
Люди выскакивали из комнат, смеялись, обнимались.
Михаил сказал своим:
- Видите, в какую страну едем! Да наши израильтяне всех победят!
Он достал бутылку "Столичной", залпом выпил целую рюмку, закусил копченым салом, вышел в коридор и стал предлагать водку соседям:
- Выпьем на радостях за победу наших! Молодцы ребята!
Многие тоже вынесли бутылки и стаканы, чокались, выпивали. Роза решила приодеться. Приняв душ, она высушила и распустила волосы, надела новое белье, пестрое шелковое платье выше колен, изящные туфли на каблуках. Она вертелась перед зеркалом, очень нравилась себе, пританцовывала на месте от избытка энергии, как молодая козочка. Маруся любовалась на дочь и всё одергивала платье:
- Говорила тебе, слишком короткое.
- Мам, короткое теперь в моде, мини называется.
- Мини не мини, а неприлично, мужчины заглядываться станут.
- Ну и пусть заглядываются. Ничего ты не понимаешь.
Михаил взял баян, вышел в широкий коридор и начал играть "Хава нагилу". Жена с дочерью давно не видели его в таком хорошем настроении.
- Чтой-то развеселился мой Миша, не к добру это, - шепнула Маруся.
- Да ну тебя, мама, - улыбнулась Роза.
Возле их комнаты стали собираться люди. На Розу загляделся тот высокий парень, который радовался громче всех, и ей это явно нравилось. Он привлек всеобщее внимание:
- Эй, евреи, слушайте сюда. Мы все узнали, какие смелые наши братья и сестры израильтяне. Они бьются за свою историческую родину. А в России что? Евреев все время ругали, всем там евреи мешали. Помните, как у Слуцкого?
Евреи хлеба не сеют,
Евреи в лавках торгуют,
Евреи раньше лысеют,
Евреи больше воруют.Евреи - люди лихие,
Они солдаты плохие:
Иван воюет в окопе,
Абрам торгует в рабкопе.Я все это слышал с детства,
Скоро совсем постарею,
Но все никуда не деться
От крика: "Евреи, евреи!"Не торговавши ни разу,
Не воровавши ни разу,
Ношу в себе, как заразу,
Проклятую эту расу.Пуля меня миновала,
Чтоб говорили нелживо:
"Евреев не убивало!
Все воротились живы!"
Все притихли, слушая, у некоторых на глазах выступили слезы. Чтецу зааплодировали, Роза хлопала в ладоши громче всех. Михаил растянул баян и заиграл знакомые всем песни: "Подмосковные вечера", "Катюшу", вальс "Амурские волны". Маруся с Розой начали танцевать прямо в коридоре, другие быстро присоединились. Новые туфли Розы мелькали, новое платье развевалось, открывая стройные бедра, и она видела, как заглядывался на нее молодой чтец. Пританцовывая, она подошла к нему:
- Какой вы патриот Израиля!