- Мам, это New York Times, самая главная газета. Давай возьмем. Интересно, что американская пресса пишет.
- Лешенька, нехорошо брать из мусорного ящика, - смутилась Лиля.
- А что! Здесь многие подбирают брошенные газеты: просмотрят и тоже бросают.
Газета была непривычно толстая, состояла из нескольких секций: политика, экономика, мода, искусство, туризм, спорт; весила она почти килограмм. В дороге они развернули газету и сразу увидели статью под названием "Нападение хулиганов на пассажиров в сабвее" с фотографиями. Четверо чернокожих парней задирали людей в вагоне и начали подступать к молодому белому мужчине тот достал револьвер и выстрелил несколько раз, ранив двоих, остальные убежали. В статье писали, что с его стороны это было самоуправство, и называли его vigilante. Лешка сказал:
- А что? Правильно он сделал. Так с ними и надо разделываться. Был бы у меня пистолет, я бы тоже стрелял.
Лилю эта статья испугала, она стала осторожно оглядываться вокруг. Время было дневное, пассажиров в вагоне мало, но неподалеку от них сидела шумная ватага молодых чернокожих парней. В такое время им полагалось бы быть на работе или на учебе, но они шумели, курили, плевались, задевали других, особенно молодых женщин. Пассажиры молчали, не хотели связываться с ними, знали, что это может быть опасно.
Лиля испуганно держала Лешку за руку. А ватага хулиганов в это время о чем-то заспорила, ребята стали кричать друг на друга и ругаться. Потом двое из них сцепились в драке и покатились по полу вагона. Мелькнули ножи, другие парни тоже включились в драку. Пассажиры вскочили со своих мест и кинулись к проходу в соседний вагон. Кто-то дернул ручной тормоз, и поезд со скрежетом остановился в тоннеле между станциями. Лилю как ветром сдуло, она уже стояла в проходе между вагонами и тянула Лешку за рукав. Машинист давал громкие прерывистые сигналы, кондуктор в форме уже бежал через вагоны к дерущимся. Парней арестовали, а Лиля с Лешей поехали на том же поезде до станции 168Street. Тут было еще грязней и мрачней, и Лиля подумала: "Если снимем квартиру в этом районе, нам придется бывать здесь каждый день, это же кошмар".
Они вышли на Бродвей возле громадного здания больницы, прочли название: Columbia-Presbyterian Medical Center - College of Physician and Surgeons (Колумбийский Пресвитерианский медицинский центр, колледж врачей и хирургов). Лиля засмотрелась на большие красивые корпуса, вздохнула:
- Ох, Лешенька, смотри, какая красота! Это же знаменитая больница. Как бы мне хотелось хоть одним глазком посмотреть на нее внутри: какие там палаты, какое оборудование, какие операционные… Я так соскучилась по медицине…
Они пошли по Вашингтон - авеню, чтобы подробнее изучить район. Вокруг были аккуратные 5–6–этажные дома, рекомендованная квартира оказалась хорошей и недорогой - 250 долларов в месяц. Ее как раз освобождала семья русскоязычных евреев, переселившихся в США из Израиля. Лиля спросила:
- Опасно жить в этом районе?
- В Нью - Йорке нигде не безопасно.
- Но можно ли здесь ходить по улицам вечерами, когда темно?
- Что вы! По вечерам мы стараемся не выходить из дома.
Выйдя на улицу, Лиля сказала Лешке:
- Нет, я не могу жить в вечном страхе, что что-нибудь произойдет с тобой или со мной.
* * *
Но жизнь в гостинице уже утомляла и раздражала Лилю и Лешку. Квартиру надо было искать срочно.
Большинство эмигрантов переезжало в Бруклин, в район Брайтон - Бич и Шипсхед - Бей - возле океана. С 1973 года туда переселились тысячи одесситов, поэтому район прозвали Одесса Бич, или Маленькая Одесса. Цены на квартиры там были сходные, но пугала перспектива опять жить вблизи тех же людей. Лиля решила поговорить с Берлом, ему можно было доверять. Берл рассудительно сказал:
- А знаете, я бы вам не советовал там поселяться, это не для вас. Они все живут там, как жили в России: говорят только по - русский, кушают только русскую еду, читают только русскую газету. Из России они уехали, а в Америку так и не приехали. Зачем это вам? Разве вы для того живете в Америке?
Берл был прав. Лиля поговорила с ведущей из НАЯНЫ Рэйчел Коэн. Она сказала:
- Поезжайте в другой район, например в Квинс. Там тоже недорогие квартиры и русские селятся не так густо. Вот вам адреса двух квартир у станции метро Forrest Hills.
Лиля вспомнила, что там живет Евсей Глинский с семьей. Они работали вместе в Москве, и она помнила то единственное свидание, когда она оказалась для него легкой жертвой. Вскоре он уехал в Саранск заведовать кафедрой, а оттуда - в Америку. Надо ли встречаться с ним? Впрочем, это было так давно. Рупик Лузаник рассказывал, что Евсей хорошо устроился. Может, даст полезный совет. Она позвонила ему и рассказала, что живет в Нью - Йорке и привезла письмо от Рупика.
По его голосу Лиля поняла, что он обрадовался. Разговаривал Евсей по - дружески, пригласил в гости.
* * *
Им предстоял длинный путь в сабвее, с двумя пересадками. Сабвей Лиля не любила, боялась его после той драки хулиганов в вагоне. К тому же они никак не могли толком разобраться в запутанной сети многочисленных линий. На станции Columbus Circle хотели сделать пересадку и запутались. Пробовали спрашивать спешивших мимо пассажиров, но толпа двигалась стремительно, и на их робкие обращения никто не реагировал. Видимо, у Лили было такое отчаянное выражение лица, что к ним наконец подошел какой-то мужчина лет тридцати и спросил на русском с заметным акцентом:
- Извините, может, я могу вам чем-то помочь?
Мужчина был высокий, светловолосый, с приятным мужественным лицом. Лиля облегченно ему улыбнулась:
- Мы впервые едем на сабвее в Квинс и запутались. Как доехать до Forrest Hills?
Он подробно объяснил, куда идти на пересадку и сколько станций проехать. Лиля поблагодарила его на английском, и он улыбнулся. Тогда она спросила:
- Откуда вы знаете русский? Он вам нужен для работы?
- О нет, я выучил русский для самого себя. Я юрист и никакого отношения к делам с Россией не имею. Но часть моих предков происходила из России. Поэтому я решил изучить язык и два раза ездил в Россию туристом. Мне там очень понравилось.
- Ну, туристам везде хорошо…
- О да, вы совершенно правы. Я знаю, что людям там жить тяжело. Вы откуда?
- Мы из Москвы, недавно эмигрировали. Это наши первые дни в Нью - Йорке.
Перед тем как попрощаться, он дал им свою визитную карточку:
- Позвоните мне в удобное для вас время. Мы с женой будем рады принять вас.
На визитке были рабочий и домашний телефоны и адрес Элана Графа, юрисконсульта международной торговой фирмы.
Выйдя из сабвея, они сразу увидели забавную вывеску на русском: "Моня и Сема Интернешнл". За ней виднелись и другие русские вывески. Это их насторожило: значит, мигрантов из России здесь тоже много. Нет, это не та Америка, в которой она хотела жить. И район далеко от Манхэттена. Лиля решила идти к Глинским, даже не осматривая квартиры.
25. Визит к Глинским
Глинские жили в собственном доме, который купили два года назад. Лиля не видела Евсея больше пяти лет, он выглядел расслабленным, даже помолодевшим.
- Ну, как поживает наше светило Рупик?
- Плохо поживает, они получили уже три отказа.
- Эх, жалко его, такой талантливый, такая светлая голова. Говорил я ему, надо было раньше подавать на отъезд, а то мышеловка захлопнется. Так и получилось.
Потом хозяева повели их показывать свое жилье. Лиля с Лешкой впервые видели такое чудо - собственный дом американца: внизу три просторные комнаты и большая кухня - столовая, разделенная барной стойкой. Жена Евсея Лика объяснила:
- Очень удобно - готовь и сразу подавай на стол.
Лиля засмотрелась на оборудование кухни - большой холодильник, посудомоечная машина, микроволновка, еще какое-то электрическое оборудование. За кухней имелась отдельная комната со стиральной машиной и сушкой, там же стояла гладильная доска.
- Да, жизнь в Америке удобная, - сказал Евсей, - быт продуман до мелочей. В Саранске я снимал две комнаты в деревянной избе с печным отоплением у местного еврея и месил сапогами грязь на улице. А уехал в Америку - видишь, какая разница!
На втором этаже были три спальни: одна большая, для хозяев, и две небольшие - для детей или гостей. Ванная, душевая и два туалета. При доме был и гараж на две машины.
- Это не все, у нас есть еще basement, то есть подвал. Хотите посмотреть?
Подвал на самом деле оказался еще одним этажом: просторный зал, в котором имелось все для физических упражнений - беговая дорожка, силовой тренажер, стенка для упражнений, бильярд и стол для пинг - понга. Там же стоял телевизор, и весь зал был оборудован стереофонической системой, которой еще не было в России.
- Это все наш сын Саша натаскал сюда, - сказала Лика.
Лешка засмотрелся на тренажеры. Потом попросил разрешения попробовать и с увлечением занялся упражнениями.
Дом буквально заворожил Лилю, ей очень хотелось узнать стоимость, но она стеснялась спросить. В конце концов решилась:
- Сколько же стоит такой дом?
Евсей ухмыльнулся:
- Сто двадцать тысяч. Мы купили его в рассрочку на тридцать лет, взяли заем в банке и выплачиваем.
- На тридцать лет? Можно так просто взять такой заем?! - воскликнула Лиля.
Евсей усмехнулся:
- Ну нет, так просто банк заем не даст. Банк должен быть уверен, что ты способен выплатить всю сумму, что у тебя есть работа, статус, перспектива. У меня - есть.
Лика позвонила в ближайший ресторан, и им принесли ланч: вкусную китайскую еду - курицу с рисом и салат. После ланча Лешка уселся перед большим цветным телевизором с дистанционным управлением. Он еще никогда не видел такого чуда и теперь с увлечением переключался с канала на канал. А Лиля с Евсеем устроились в другой комнате, и она приготовилась слушать его рассказ о перспективе работы. Он сел как-то слишком близко и, казалось, как-то слишком ласково посматривал на нее. Чтобы оградить себя от лишних разговоров, Лиля поспешно сказала:
- Я замуж вышла, за поэта Алешу Гинзбурга. И вот жду его скорого приезда.
Евсей все понял, тряхнул головой и начал свой рассказ:
- Мне повезло: экзамен я сдал на высокую отметку и меня взяли в лучшую резидентуру, в университетский госпиталь. Наших туда вообще не берут. Я показал им свои статьи, опубликованные в американских журналах, еще когда я работал в Москве с профессором Вовси. Они сразу поняли, с кем имеют дело. Секрет простой - надо оказаться в нужном месте в правильное время и иметь навыки, которые оправдали бы ожидания окружающих. Мне зачли мой опыт, дали credit, как говорят в Америке, скосили резидентуру на год. А потом дали privileges в госпитале.
- Что это такое?
- Привилегия, право работать в госпитале. Недавно я открыл свой офис и принимаю в нем частных больных. Это тебе не Союз, в Америке можно зарабатывать деньги любыми путями, только плати налоги.
- Евсей, а экзамен очень трудный? - спросила Лиля робко.
- Очень! Выясняют твою теоретическую подготовку по basic science - фундаментальной науке. Много вопросов по физиологии кровообращения и дыхания.
- А я всю теорию перезабывала. Тяжело мне будет.
Он похлопал ее по коленке:
- Лиля, на первых порах всем нашим здесь приходится очень туго. Запишись на Каплановские курсы, там хорошо натаскивают на экзамен. Сдашь экзамен, и все будет о’кей. Ты хочешь стать здесь ортопедическим хирургом?
- Хотела бы, это ведь моя специальность, ничего другого я не умею.
- Хирургия для эмигранта из России, тем более женщины, - это нереально.
- Почему? Я ведь защитила диссертацию, заведовала отделением.
- Здесь это никого не интересует. Американцы не знают русскую медицину и нашим врачам не доверяют. В хирургическую резидентуру принимают только американцев. Надо быть реалисткой и выбрать другую специальность.
- Другую? Какую, например?
- Легче всего попасть в резидентуру по педиатрии, психиатрии или реабилитации. Многие русские хирурги переквалифицируются в анестезиологов.
Перспектива менять специальность расстроила Лилю, она заговорила о другом:
- Скажи, как здесь устраивается молодежь? Ведь у тебя, кажется, сын - студент.
Евсей помрачнел и довольно грустно сказал:
- Молодежи не всегда легко привыкнуть к новым условиям. Многое зависит от устойчивости психики.
К разговору присоединилась Лика:
- Саша пережил тут большую ломку. Хотя в Саранске он учился в медицинском, здесь его не хотели принимать без колледжа. Он впал в депрессию, мы за него даже волновались. В конце концов ему удалось поступить в небольшой институт на острове Гренада. Но он очень изменился, очень.
В это время к Глинским зашли на чай их молодые друзья - Борис и Лена Лившицы. В Москве Борис был хирургом, пульмонологом, тоже защитил кандидатскую. Евсей предложил Лиле:
- Вот, поговори с Борисом. Он один из немногих, кому удалось попасть в хирургическую резидентуру. Расспроси, как он устроился.
Борис казался усталым и вялым, все время прикрывал глаза. Услышав слова Евсея, тяжело вздохнул:
- Я после ночного дежурства, совсем не спал. Какая жизнь у хирурга в резидентуре?.. Да никакой жизни нет! Сумасшедшая физическая и психологическая нагрузка: работаем по 12–14 часов в день, начинаем в 6 утра, ассистируем на операциях каждый день по 6–8 часов подряд. Кроме этого мы должны дежурить каждую вторую или третью ночь, а после дежурств еще работать целый день.
От такого описания у Лили все шире распахивались глаза. Жена Бориса стала сердито жаловаться:
- Хирургическая резидентура - это какое-то издевательство над людьми! Вы видите, какой он измученный? Иногда на него просто страшно смотреть. Я серьезно опасаюсь за его здоровье.
Глинский слушал их с хитрой улыбкой, потом вставил: Я советую Лиле идти в другую резидентуру.
- Да - да, - подхватила Лена, - даже не думайте идти в хирургию. Вы не вынесете.
Гости выпили чай и ушли, а Глинский вызвался отвезти Лилю с Лешкой до сабвея на машине. В машине Лиля сидела грустная, переживая все услышанное. Неужели придется менять специальность? Какие есть у нее навыки, чтобы ею заинтересовались? Единственное, что она хорошо знает и умеет, - это илизаровский метод. Но в Америке наверняка делают что-то подобное. А то, что она услышала об их сыне Саше, взволновало ее еще больше - что будет здесь с Лешкой?..
26. Лиля находит работу
Мисс Рэйчел Коэн из НАЯНЫ вызвала Лилю к себе:
- Нам звонил доктор де Пуаз из своего офиса и просил рекомендовать кого-нибудь для работы ассистентом. Я сказала, что вы доктор и ищете работу, и он приглашает вас прийти завтра на аппойнтмент. Он платит неплохо, правда, не дает benefits.
Лиля вспыхнула от радости, заволновалась, но потом спросила:
- А что такое benefits?
- Ну, пособие. В случае найма на работу - медицинская страховка, отпуск, оплата дней по болезни, выплаты в пенсионный фонд.
"Боже, какие бенефиты, взяли бы на работу и платили!" - подумала Лиля. Весь день она волновалась, а когда наконец пришел Лешка, кинулась к нему:
- У меня аппойнтмент с американским доктором, может, я получу работу.
Он обрадовался за мать и в свою очередь гордо сказал:
- А я тоже сегодня работал. Проходил возле магазина электротоваров, засмотрелся на витрину, а там стоял грузовик с большими картонными коробками. Менеджер предложил помочь разгрузить за двадцать пять долларов. А в коробках большие холодильники, тяжелые. Ну, я постарался, а он сказал, чтобы я приходил еще помогать. Будут платить.
"Ну, вот… Сын стал грузчиком, как когда-то давно его дед, - подумала Лиля. - Что ж, пусть пробивается".
Они вдвоем нашли по плану города адрес доктора - 12 East 67Street… Лешка даже присвистнул:
- Мам, это же на Пятой авеню, в самом богатом районе, где миллионеры живут.
Ночью Лиля плохо спала, волновалась, утром надела голубой костюм, который приносил ей удачу. Лешка твердо сказал:
- Я пойду с тобой.
- Если хочешь. Но я должна разговаривать с доктором одна.
Лиля видела, что он волнуется за нее, и была тронута. Они шли через Центральный парк, и по дороге она повторяла в уме, что и как будет отвечать доктору. Летняя красота парка, пышная зелень, цветы, пенье птиц - все вокруг придавало бодрости. Пройдя парк насквозь, они вышли на Пятую авеню, цитадель богатства, и подошли к старому трехэтажному особняку с лепными украшениями. У входа с массивной дверью висела медная табличка: Robert De Poise, M. D. Лиля перевела дыхание, позвонила и вошла.
Лешка ждал целый час, прогуливаясь перед домом взад-вперед, рассматривал машины, проезжавшие мимо: много, очень много дорогих марок. Ясно, какие люди живут здесь. Это заставляло его волноваться еще больше. Наконец дверь отворилась, и Лиля выскочила на улицу с улыбкой:
- Лешенька, доктор взял меня на работу!
- Это здорово!
- Знаешь, он старенький, ему лет восемьдесят, но еще бодрый. Он расспрашивал, а я напрягала все свои силы и все время повторяла себе: эта работа мне нужна, чтобы нам выжить! И меня как прорвало - я говорила с ним свободно как никогда. Он француз, давно живет здесь, по - английски говорит с акцентом. Я сказала ему несколько слов по - французски, он удивился, обрадовался и сразу сказал, что берет меня ассистентом. Работа с девяти до пяти, с перерывом на час. Начинать нужно прямо завтра, он объяснил мне, что я должна делать.
- Мам, а платить-то сколько будут?
Лиля рассмеялась:
- Знаешь, когда я поняла, что он берет меня на работу, я так обрадовалась, что забыла спросить про оплату. Его секретарша сказала, что я буду получать сто девяносто долларов в неделю.
- Ого! - Лешка удовлетворенно кивнул головой.
Сумма казалась им очень солидной.
- Доктор дал мне двадцать долларов, чтобы я купила форму для работы, и объяснил, что магазин тут недалеко, за углом.
Лешка ушел в надежде подработать, а Лиля купила нейлоновое белое платье медсестры с коротким рукавом и пошла через парк обратно. Весь путь занимал минут сорок, и она решила, что будет ходить пешком, чтобы не тратиться на транспорт - на этом можно сэкономить доллар в день. Она думала, как с гордостью сообщит Алеше и напишет родителям, что получила работу; думала, что хотя ассистент доктора - это даже меньше, чем медицинская сестра, но это только начало. К тому же она ведь и не доктор здесь - пока никто.
Когда на следующее утро Лиля вышла в форменном платье, чтобы идти на работу, она встретила в холле Берла с постояльцами. Все уставились на Лилю, а Берл подошел поздравить:
- Так - так. Получили работу? Мазал тов! Помалу - помалу, все будет. Это Америка.