* * *
В Лилин госпиталь иногда поступали больные с осложнениями после неправильного лечения в частных офисах. Однажды привезли 75–летнего русского эмигранта с запущенным переломом шейки бедра. Он упал дома две недели назад, несколько раз его привозили в частный офис, делали массаж, лечебную гимнастику, электропроцедуры.
Но у него начались пролежни и воспаление легких от постоянного лежания. Вместо срочного направления в госпиталь ему доставили на дом больничную кровать с электрооборудованием. А боль в ноге усиливалась, состояние ухудшалось, соседи - американцы увидели это и вызвали машину скорой помощи.
Лиля приняла его, назначила рентгеновский снимок, увидела запущенный перелом и позвонила Уолтеру Бессеру:
- Уолтер, это Лиля. Поступил тяжелый больной с переломом шейки бедра.
- Я сейчас приеду, - сразу ответил он.
Вместе со старшим резидентом и Лилей он сделал срочную операцию: убрал сломанную кость и вместо нее поставил искусственный металлический сустав. Уолтер был виртуозным хирургом. Лиля еще не видела такой операции, ассистировала в первый раз, училась.
Больной с трудом выходил из тяжелого состояния, очнулся только на четвертый день. Лиля заговорила с ним на обходе. Он недоверчиво посмотрел на нее, потом воскликнул:
- Ой, вы говорите по - русски! Какое счастье! Приходите ко мне почаще.
Слегка окрепнув, начал жаловаться на условия:
- Это безобразие, здесь меня никто не понимает. Все врачи черные, все сестры черные, и в палате лежат одни черные. Куда я попал? Что это за госпиталь?! На Брайтоне, в офисе, доктор разговаривала душевно, успокаивала, даже называла меня "кисанька - лапушка".
- Ваша доктор Удадовская?
- Да. Вы ее знаете? Чудесный человек и прекрасный доктор.
Значит, вот кто чуть не погубил его. Но зачем говорить ему об этом? Лиля только сказала:
- Наши доктора и сестры вас не понимают, потому что не знают русского языка.
- Ха, а считается, что в Америке медицина очень хорошая. Что ни говорите, а отношение к больным здесь хуже, чем в России.
- Но вам сделали операцию, каких в России до сих пор не делают. Вас вылечили.
- Ну, лечение лечением, но ведь я же живой человек, мне нужно человеческое отношение. Вот моя доктор заботливая, снабжает нас привычными русскими лекарствами и еще выписывает нам с женой разные американские пилюльки - синие, красные, желтые. Мы держим их дома в мешке. А еще она назначает нам разные аппараты. Недавно прислала даже макровей.
- Что за "макровей"? - удивилась Лиля.
- Ну, это машина такая, чтобы быстро согревать еду.
- Это называется микроволновка, microwave.
- Ну, по мне все одно. Главное, что все на дом доставляют. Ее секретарша часто звонит, чтобы мы пришли на обследование - то сердца, то легких. Нам так часто не надо, мы говорим - пусть запишут, что мы приходили. Для нас это не проблема - все бесплатно.
Лиля с горечью подумала: "Ну и жульничество развела эта Тася! Для вас это не проблема, но за вас платят налогоплательщики, а для них это еще какая проблема".
Перед выпиской старик искренне радовался:
- Еду опять к своему доктору. Все-таки лучше наших русских докторов нету.
* * *
Лиля часто видела Розу Штейн. Девушка попадалась ей на глаза на разных этажах, постоянно занятая: измеряла больным давление и температуру, возила их на каталках в рентгеновское отделение, убирала кровати, мыла лаборантскую посуду, варила и привозила кофе на врачебные конференции. И всегда оставалась энергичной, улыбающейся, все горело в ее руках. Любо - дорого было смотреть, как она летает по этажам и как быстро и ловко работает. Как-то раз Лиля спросила:
- Какие у вас планы? Не делать же вам неквалифицированную работу всю жизнь.
- Хочешь жить - умей вертеться, - звонко рассмеялась Роза, - а работы я никакой не боюсь. Но приятного в жизни мало, это да. Единственная радость - в баню хожу. Я баню люблю, а русские пооткрывали здесь много бань. И я подружилась с вашей приятельницей Лорочкой Жмуркиной. Замечательная она, ко всем добра. Она устроилась работать преподавателем в школу для малышей и очень довольна.
- Да? Я рада за нее. Ну, а в будущем какие у вас планы?
- Какие планы? Мне бы замуж выйти, годы-то ведь бегут, мне уже за тридцать.
- Хотите найти американского миллионера? - улыбнулась Лиля.
- Ну нет, за американца я не пойду, даже с миллионами. Другие они люди. Найду себе из России кого-нибудь. Мама написала, что из Саранска хочет приехать на работу в Нью - Йорк один мой знакомый, Гена Тотунов. Он был у нас завидным женихом, мне нравился. Дождусь его. На это раз я свое счастье не упущу. Я вас обязательно на свадьбу позову, - весело засмеялась Роза и легкой походкой пошла работать.
50. Китайский доктор в госпитале
Первого сентября 1983 года гигантский южнокорейский пассажирский самолет "Боинг-747", летевший из Америки, был сбит ракетой советского истребителя МиГ-23. Пилот лишь немного отклонился от обычного курса и пролетал над южным мысом Сахалина. Советский истребитель МиГ сбил "Боинг" ракетой, погибло 269 человек, из них 61 американец. Весь мир содрогнулся от беспрецедентного варварства русских, правительства возмущались, средства массовой информации много писали об этом, а люди много говорили.
В Колумбийском университете студенты спрашивали Алешу, как такое могло случиться.
Он отвечал:
- Советский Союз показал себя настоящим медведем, ударив с размаху лапой без ума.
И в Лилином госпитале врачи расспрашивали Лилю - почему русские такие агрессивные и жестокие? На одном из дежурств индийский резидент Сингх сказал ей:
- Ваши русские и китайские коммунисты настроили против себя весь мир. А ты слышала, к нам в госпиталь взяли китайца. Вроде был раньше доктором, но устроился к нам служителем вивария, кормит собак и убирает собачье дерьмо. А еще говорят, что он знает русский.
Лиля заинтересовалась: ясно, что выучить русский язык китаец мог только в России. В ее студенческие годы в Москве было много китайских студентов. Один из них, Ли, учился с ней, он был самым способным, после учебы стал крупным военным хирургом в Китае, но пропал во время "культурной революции" Мао Цзэдуна. Интересно будет поговорить с этим китайцем.
Но Лиля была так занята работой и так уставала на дежурствах, что ей все некогда было спуститься в подвальный этаж, в виварий, и поговорить с ним.
Вскоре ее вызвал к себе доктор Рекена.
- Мы решили временно перевести вас в научную лабораторию и освободить от дежурств. Вы будете делать эксперименты на животных под руководством доктора Гестринга. У него очень интересные идеи, и вы поможете ему разрабатывать их.
Ах, как рада была Лиля хоть на время избавиться от непосильной нагрузки!..
Маленькая научная лаборатория помещалась в подвальном этаже. Доктор Гидеон Гестринг, шумный двухметровый гигант, встретил Лилю густым раскатистым басом, описал ей ее обязанности. Работа на животных была кропотливая, но интересная.
В операционной Лиля наконец увидела сотрудника вивария - китайца в сером халате. Высокий, сутулый, он ходил, опустив голову, и смотрел в сторону. За хирургической маской Лиля никак не могла рассмотреть его лицо, только заметила типичный разрез глаз. "Надо с ним поговорить", - подумала она. Но Гестринг торопил ее с экспериментом.
Заговорить с китайцем ей удалось на второй день, когда он уносил собаку.
- Вы говорите по - русски?
Он остолбенел и ответил по - русски не сразу, хриплым голосом:
- Да, я говорю по - русски.
- Откуда вы знаете русский?
- Я учился в Москве.
Лиля сняла маску и шапку, тряхнула волосами. Китаец пораженно уставился на нее.
- Как вас зовут? - спросил он.
- Меня зовут Лиля. А вас?
Он тоже снял маску, открылось морщинистое лицо.
- Меня зовут Ли.
Он сказал это тихо, не подался ей навстречу, стоял прямо: китайцы - народ сдержанный. Но Лиля не была такой сдержанной, она кинулась обнимать его:
- Боже мой, Ли, дорогой, как я рада видеть тебя!..
В этот момент вошел Гестринг и поразился:
- Вы знаете друг друга?
- Да, да, - задыхаясь от радости, Лиля говорила быстрее, чем обычно, - мы учились вместе в Москве, мы старые друзья, только потеряли друг друга на тридцать лет.
При появлении начальника Ли смутился и попробовал освободиться от обнимавшей его Лили. Но Гестринг, тоже взволнованный таким неожиданным поворотом, громоподобно воскликнул:
- Как мал мир! Знаете что? Такую встречу надо немедленно отпраздновать. Я приглашаю вас обоих в ресторан.
То ли из-за плохого знания английского, то ли от смущения Ли не понял и попятился из комнаты. Но от Гестринга так просто не уйти, он ухватил Ли за халат и попросил Лилю:
- Переведите ему, что он может сделать вечернюю работу позже, а сейчас мы едем в китайский ресторан.
Бедный Ли смутился еще больше, просто не знал, как себя вести. Он выглядел человеком потерянным и забитым, в нем явно произошли большие перемены. Она ни о чем не успела расспросить его, но нетрудно было догадаться, что это отражение сломанной жизни.
Гестринг шумно усаживал их в свою машину, а потом в ресторане распоряжался выбором блюд. Ли сидел на краешке стула и чувствовал себя неловко, ел мало, молчал и умоляюще смотрел на Лилю. А все-таки шумный Гестринг уговорил его рассказать о своей жизни в Китае и просил Лилю переводить ему с русского на английский. Ли смущенно рассказывал:
- Я был коммунистом и последователем Мао Цзэдуна, считал его великим соратником Сталина. Меня отправили учиться в медицинский институт в Москве. Потом я стал хирургом, полковником, заместителем главного хирурга китайской армии. Но с началом "культурной революции" в Китае воцарился хаос, повсюду шныряли отряды хунвейбинов. Дружба Китая с Россией тогда прекратилась, и меня арестовали и посадили в лагерь. В лагере нас было более 3000 политических заключенных, нас называли "правые уклонисты", "ревизионисты" и "агенты капитализма". По всему Китаю таких лагерей были тысячи. Нас заставляли работать по пятнадцать часов в день, потом мы должны были заучивать наизусть и повторять хором цитаты из Мао. Кормили нас так скудно, что большинство умирало от голода, другие - от непосильного труда, побоев и климата. Пока я сидел, стал понимать, что Мао Цзэдун повторяет ошибки Сталина, а коммунизм несет только террор. Когда Мао умер, нас освободили, и я уехал в Гонконг. У меня не было документов, подтверждающих образование. Я поработал лодочником, собрал немного денег и смог переехать в Америку, но мои жена и сын до сих пор в Китае, и я ничего не знаю о них.
* * *
Переводя эту историю, Лиля глотала слезы и вытирала глаза. Даже всегда шумный Гестринг сидел тихо, впившись глазами в рассказчика. Как только Ли закончил, Гестринг оживился и опять загудел:
- Лиля, переведите ему: история его жизни абсолютно потрясающая. Он должен написать книгу воспоминаний. Уверен, что она станет бестселлером и разойдется по всему миру. Он сразу станет богачом. Да, да, я уверен - успех обеспечен, он станет миллионером!
Лиля смущенно перевела это Ли, но в его взгляде не появилось никакой заинтересованности.
- Спасибо, но жизнь есть жизнь: мне надо думать, как перевезти сюда жену и сына, и хорошо было бы попытаться снова стать врачом. Но ничего не выйдет.
Я пытался запросить копию диплома из Москвы, но не получил ответа. Я потерял связи, у меня там никого нет.
Лиле стало ужасно жалко его, она положила ему руку на плечо и попробовала подбодрить:
- Ли, там остались твои друзья. Я попрошу их, и они помогут получить копию диплома.
Придя домой, она кинулась к Алеше:
- Алешка, ты не представляешь, что произошло! Я нашла своего старого друга китайца Ли, который учился со мной! - и она пересказала ему всю историю.
* * *
Лиля старалась побольше общаться с Ли, приглашала его домой, он отказывался:
- Мне надо два раза в день кормить животных, и я весь пропах псиной. А работа очень важна для меня, потому что мне очень нужны деньги, чтобы вывезти семью из Китая.
Как-то раз Лиля принесла китайские шарики, вырезанные один в другом:
- Ли, это твой подарок, ты мне подарил их, когда я уезжала в Албанию. Помнишь?
Он повертел игрушку в руках:
- Да, вспомнил. Ты уезжала с мужем - албанцем. Он здесь, с тобой?
- Нет, его посадили в Албании в тюрьму, а я сбежала. С тех пор я ничего о нем не знаю.
- Вот и я ничего не знаю о своей семье.
Ли был постоянно грустен, но никогда не жаловался. Надо обязательно как-то помочь ему. Но как? Она написала Римме: "Нашелся наш Ли. Он в Нью - Йорке, но плохо устроен. Ему надо получить в институте копию диплома, тогда он сможет сдать экзамен. Поручи это Виктору Косовскому. Они были большие друзья, я надеюсь, он сделает".
51. Поездка в Израиль
Алеша с Лилей получили письмо из Израиля от старого приятеля доктора Миши Цалюка: "В январе мне исполнится шестьдесят. Приезжайте, сделайте нам с Броней праздник, будете дорогими гостями". Алеша загорелся:
- Поехали! Мы так много слышим интересного об Израиле, но для понимания страны важен эффект присутствия - надо увидеть Израиль и его людей своими глазами.
- Но ведь там сейчас совсем опасно, не прекращается борьба между палестинцами и израильтянами.
- Ну мы не поедем туда, где столкновения. Для туристов Израиль - вполне безопасное место. Повидаем Цалюков, других знакомых, а главное - увидим страну.
Лиля смущенно попросила доктора Гестринга о коротком отпуске, а он дружески загудел:
- В Израиль? Ну конечно! Это же моя страна, я за нее воевал. Вам обязательно надо увидеть Израиль! Дам вам совет: устройте там обмен опытом с вашим другом, я говорю про эксперименты над животными, и возьмите у него бумагу об этом. Тогда это будет считаться деловой поездкой и можно будет списать с налогов билеты, гостиницу и даже еду. Все американские доктора так делают.
Лиле эта мысль в голову не приходила, но раз это снизит стоимость поездки - прекрасно! И вот они в аэропорту Джона Кеннеди. Их сразу поразило, как тщательно израильская служба безопасности проверяла всех пассажиров.
- Ну, с такой проверкой террористов опасаться нечего, - заметил Алеша.
* * *
Цалюки поселились в пригороде Тель - Авива - городе Петах - Тиква, в переводе с иврита - "врата надежды". Михаилу нравилось, что у его нового города была героическая история.
Михаил - человек хозяйственный - сумел переслать в Израиль малой скоростью всю свою мебель, и они с Броней красиво оформили трехкомнатную квартиру. Потом он купил со скидкой машину. А покончив со всем этим, пошел в медицинский центр "Белинсон" - один из крупнейших в стране. Его встретили там приветливо:
- Пока мы не можем дать вам место врача. Но в городе есть научная лаборатория биохимии, которой руководит тоже алия из России Давид Дузман. Обратитесь к нему.
Фамилия Дузман показалась Михаилу знакомой, он спросил:
- Не тот ли это Дузман, жена которого объявляла голодовку перед зданием ООН, чтобы его выпустили из России?
- Да, этот самый. В Израиле их считают образцом любящей пары.