* * *
Когда тащили к вертолету, появилась боль. Левая нога висела на мышце и постоянно цеплялась за камни. Чтобы обезопасить её, Бурков выставил вперед правую, из которой торчала кость.
Потом, когда поднимали по лесенке, нога тоже цеплялась за ступеньки, но прикрыть её он уже не мог. Вот тут боль пришла уже по-настоящему.
…………………………………………………………………………
Ближе всего был Баграм, но повезли Буркова не туда, а в медсанбат под Кабулом. Колодий специально отыскал лучшего хирурга-травматолога в Афгане.
- Про него так говорили: если Кузьмич скажет, что надо голову отрезать, а потом пришить - без проблем, Кузьмичу верь. Чем-то он мне напомнил Феликса Эдмундовича. Высокий, худощавый. И вот когда я его увидел, мне почему-то стало так спокойно… И я вырубился.
* * *
Очнулся утром. Откинул одеяло - остатки ног в гипсе. Его ног, которых больше не было.
- Но я тогда не сломался, сумел зацепиться за жизнь. Уже не думал - как такое могло случится, как я буду жить дальше. У меня только один образ был - я теперь как Маресьев! Я ведь тоже летчик, чем я хуже? Рукой махнул - а, думаю, и хрен с ними! Новые сделаю! И сделал…
Он опять улыбается.
Заново вставать на ноги было мучительно тяжело, даже просто посидеть полчаса в протезах - ноги начинали ныть. Но поблажек себе Бурков не давал. Понял - если будет себя жалеть, на ноги никогда не встанет. Решил: надо поставить себя в ситуацию, когда хошь-не хошь, а иди. И уехал в Питер в протезный институт - один, без сопровождающего - и провел на ногах почти сутки.
- Ноги были просто деревянные. И наступил момент, когда я встал посреди улицы и не мог сделать уже ни шагу. Надо сесть. А где? Ни лавочки, ничего. И я пошел дальше… И вот так, шаг за шагом я научился ходить заново.
Ходить он научился так, что протезы не выдерживали, летели один за одним. Металл сыпался от той скорости жизни, которую он себе назначил. На искусственных ногах Бурков стал бегать, танцевать, играть в волейбол, ездить на велосипеде, прыгать с парашютом и пилотировать самолет. Да-да! Вторым Маресьевым он все же стал - каждый год Валерий Бурков приезжает на аэродром и поднимается в небо.
- Я не о чем не жалею. У меня осталась только одна мечта. Правда, он неосуществима, конечно, но чем черт не шутит. Я бы, кстати, на месте государства меня запустил бы - впервые безногий… К тому же я летчик, обучать меня надо меньше, чем остальных. И вот я думаю - если б мне сказали: "на Марс без возвращения", а и черт с ним, полечу!
За прошедшие после ранения двадцать лет Валерий Бурков успел дослужиться до звания полковника, написать "положения о группах боевого управления авиацией", которые были приняты Министерством обороны и по которым училось воевать целое поколение авианаводчиков (ничего подобного в армии до него никто не делал), стать Героем Советского Союза, организовать фонд "Герои отечества", поработать Председателем общества инвалидов и стать Советником Президента по вопросам социальной защиты лиц с ограниченными возможностями. Под его началом были разработаны "Указ о реабилитации инвалидов", "Указ о безбаръерном пространстве", поправки в строительные нормативы.
- Ельцин произвел на меня впечатление человека думающего. Во всяком случае, нам он ни разу не отказывал. Все что мы просили - все получали.
Совмещать работу приходилось с общественной деятельность - жили Бурковы тогда в Монино, подъем в 6 утра, полтора часа на электричке, а после службы - обход "подопечных". Он встретился со всеми "афганцами"-инвалидами 1 и 2 группы, не забыл ни одного.
- Личный пример помогает зацепиться за жизнь лучше всякой психотерапии. Мне в госпитале постоянно приносили книжки, как люди вставали на ноги Я потом уже, через двадцать лет, сам ходил в госпиталь к чеченским ребятам. У меня там доктор знакомый работает. Он мне звонит: приезжай, еще один жить не хочет. Я вечером, чтобы никто не видел, приезжаю, переодеваюсь в госпитальную пижаму, утром на коляске выезжаю в коридор, езжу по палатам, знакомлюсь с ребятами, за жизнь, то да се. Чтобы меня запомнили - я такой же безногий, как и они. А вечером надеваю протезы, парадный китель, и как ни в чем не бывало без палочки забегаю к ним в палату - "так, ребят, я в магазин, кому чего купить?" У них глаза по полтиннику. Все. Лучшее лекарство. Я потом по телевизору видел, как один из них начал прыгать с парашютом - мне вот Бурков помог, чем я хуже его?
Разработанные им "Предложения по обеспечению равных возможностей для инвалидов" были приняты Генральной Ассамблеей ООН, куда Буркова пригласили почетным гостем.
- На Западе за гораздо меньший срок мою работу сумели оценить. А здесь - сократили должность Советника Президента. Но я рад, что ушел из власти. Настолько было невыносимо видеть это весь беспредел… Лучше три года в Афгане, чем год во власти. Потому что видишь изнутри, как обманывают Россию, как людей держат за лохов, дурят. Вот я тогда этого наелся, сейчас опять с этим столкнулся. Только тогда я ушел в сторону, а сейчас уже не отступлю.
Шестого июля Герои России начали голодовку, которая продолжалась двадцать один день. Они протестовали против принятия Госдумой антильготных поправок в "Закон о статусе Героев", которые, по их мнению, нивелируют само понятие "подвиг". Все это происходило на фоне непрекращающихся воплей власти о воспитании патриотизма, и о том, что пора уже встать с колен. Голодовка, к сожалению, ни к чему не привела - Владимир Путин закон все же подписал.
- Власть больна. И ей надо обратиться к доктору - к народу, - считает Валерий Анатольевич.
Время близится к полночи. Надо прощаться, иначе не успею на метро. Валерий Анатольевич пожимает мне руку:
- Заходите, дорогу теперь знаете. Мы голодать, похоже, еще долго будем.
Я выхожу на улицу. Уже ночь, горят фонари. У метро орет музыка, люди набиваются в маршрутки. На перекрестке непрерывно сигналит кому-то БМВ. Москва живет своей обычной жизнью. Всем плевать, что рядом с ними голодают Герои Советского Союза.
За все надо платить. За равнодушие - вдвойне. Набор страданий и радостей выдается каждому с рождения, его привязывают нам в роддоме к ручке вместе с именем. И каждый должен выплатить свой кредит до конца. Таковы условия. Мы начинаем с нуля и нулем заканчиваем. Круг должен замкнуться. Нельзя прожить всю жизнь счастливым жвачным животным. Если ты исчерпал свою долю равнодушия, не использовав свою долю сострадания, твои страдания перейдут к детям. Но только уже в квадрате. Это неизбежно. Потому что в итоге обязательно должен получится ноль.
Сколько стоит солдат?
Война - особый вид взаимоотношений в обществе. Армия, направленная на подавление индивидуальности в солдате, стремится свести на какое-то время его достоинство к нулю. Общество требует от гражданина, становясь солдатом, отказаться от своей личности, стать винтиком в системе. Это аксиома - иначе нельзя. Взамен оно предоставляет ему свободу выбора умереть за защиту коллективных интересов. И когда приходит время, солдат этот выбор делает.
Присяга - своеобразный двусторонний контракт между государством и солдатом. Когда солдат произносит "клянусь до последней капли крови…", подразумевается, что государство, в свою очередь, клянется до последней капли своей чиновничьей крови защищать интересы солдата, как индивидуума. И возвращаясь с войны, солдат требует от государства выполнения этого контракта. Он хочет вновь стать гражданином. Обрести свое временно утраченное ради коллектива достоинство. Первоначальное и основное значение слова "реабилитация" - восстановление достоинства. Например, реабилитация узников сталинских лагерей.
И государство это достоинство ему возвращает. Почестями, доблестями, признанием, наградами и деньгами. Прежде всего - деньгами. Потому что говорить о человеческом достоинстве нищего гражданина не приходится. Это как раз тот случай, когда ценности материальные переходят в ценности нравственные. Обеспечение ветерана - это не плата за убийство людей, это возвращение временно утраченного гражданина обществу. Реабилитация.
Это в идеале. На практике же в России всегда все было по-другому. У нас солдаты всегда были дешевым пушечным мясом.
Великая отечественная война была самой страшной войной нашей страны. Она велась не ради политических интересов, а ради выживания всего народа, сохранения нации как таковой. Казалось бы, в этом случае говорить о плате солдатам неуместно - либо ты побеждаешь и выживаешь, либо погибаешь и ты и весь твой род. Но, как ни странно, именно во время Великой Отечественной были разработаны принципы денежных расчетов с военнослужащими, которые действуют и по сей день.
В сорок первом году рядовой советской армии получал от 6 до 11 рублей в зависимости от срока службы. С началом войны к окладу были добавлены "полевые" (аналог современных "президентских" в Чечне). "За войну" солдат получал уже вдвое больше - до 22 рублей. Чтобы понять порядок цифр, надо отметить, что буханка хлеба стоила тогда 200–300 рублей, а кусок мыла - 50 рублей.
На руки деньги солдатам не выдавались. Их в добровольно-принудительном порядке переводили в Фонд обороны. Таким образом, государство получило дополнительные 8,4 млн. рублей наличными и продало облигаций на 11 млн. рублей. Это около 20 % процентов всех средств, собранных для Победы.
У офицеров денежное довольствие было значительно выше, но все же и оно не могло позволить командирам содержать свои семьи. Например взводный получал 625 рублей (2 буханки хлеба), командира роты - 750 (2 буханки плюс кусок мыла), командир батальона - 850, рублей. В архивах сохранился уникальный документ - раздаточная ведомость Северного Флота за ноябрь 1943 года. Под номером один числится командующий Севфлотом адмирал Головко. Его оклад составлял 6755 рублей. Из них 600 рублей было отчислено на госзайм, еще 600 удержано на аттестат и выдано на руки - 5555 рублей (или 28 буханок хлеба).
Свои деньги офицеры предпочитали отправлять семьям в тыл. Для этого на родственников оформлялись денежные аттестаты, которые, впрочем, были не столько материальной поддержкой, сколько связующей ниточкой между фронтовиком и его близкими. На присылаемые деньги даже в глубоком тылу можно было купить лишь 3–4 литра молока. Но именно через финансовое управление большинство офицеров смогло найти свои эвакуированные семьи.
Из письма старшего лейтенанта Николай Калининского: ""С 1 января нахожусь в непрерывных боях за освобождение города Ленина. Пишу неразборчиво, спешу, так как здесь не позволяет обстановка, стоит непрерывный гул, который можно услышать только летом во время большой грозы. Деньги, Ирочка, 700 рублей, тебе переведены, и ты должна их получить… …Да, поздравляю дочку с днем рождения, но, к сожалению, ей подарка послать не смог. Ты уж ей там что-нибудь купи…. Теперь, Ирочка, я тебе писал в одном письме, что тебе переведено 1000 рублей, но я сегодня узнал, что не 1000, а 350 р., а остальные начфину не выдали, наверное, дадут числа 15, и он сразу же тебе переведет. И я еще получу и тебе переведу дополнительно. Я покуда жив и здоров. Но снаряды рвутся около нас. У меня в роте одного курсанта убило, а другой умер. Похоронили на обрыве и поставили столбик".
Николай Калининский дочь так и не увидел. Он погиб 22 марта 1943 года в двух километрах от деревни Вороново, в боях за Ленинград.
* * *
С началом войны вводятся и компенсации семьям погибших. Рядовой пехотинец и в этом случае оказывался самым бесправным. За гибель кормильца семья из четырех человек получала пенсию в 200 рублей. Семья из двух человек - 100 рублей. В деревне эти суммы уменьшались вдвое.
Вдовы офицеров получали уже значительно больше. По постановлению Совета Народных Комиссаров от 28 апреля 1943 года вдовам генералов выдавалось единовременное пособие от 50 до 100 тысяч рублей, семьям подполковников или майоров - от 10 до 20 тысяч. Постановление имело обратную силу - получить компенсации могли семьи всех погибших, умерших или пропавших без вести офицеров начиная с 22 июня 1941 года.
Существовали пенсии и по потере трудоспособности. Инвалид войны 1 группы получал три четверти оклада (рядовой пехотинец - 4 р.50 коп или 20 грамм хлеба), второй группы - всего половину оклада (10 грамм хлеба в месяц).
* * *
И все же, несмотря на эти мизерные суммы, денежное довольствие солдат и их семей было самой большой расходной частью военного бюджета. Содержание солдат составляло 50, 9 % процента от общей суммы расходов. Еще 22 % уходило на продовольствие и фураж и только 26 % - на "прочие расходы".
Такая цифра складывалась в основном из-за системы премий, которая во время войны была развита очень сильно. Премировали за все - за быстрый и качественный ремонт танков, экономию горючего, за сбор стрелянных гильз, стальных шлемов, резины и ящиков из-под патронов (один ящик - один рубль). А с 1942 года устанавливается денежная награда бойцам, сумевшим эвакуировать подбитый танк с территории противника. За "КВ" платили 5000 рублей, Т-34 "стоил" две тысячи (для сравнения - новый Т-34 обходился государству в 135 тысяч, а капитальный ремонт "КВ" - в 15 тыс. рублей). Так 13 сентября 1943 года командиру 33-го отдельного батальона по сбору трофейного имущества было выдано на выплату премий 20 000 рублей, а командиру эвакопоезда номер 3 по вывозу тяжеловозов - 10 000 рублей.
Самые большие премии были в авиации. За сбитый вражеский самолет летчик-истребитель получал тысячу рублей. За успешные штурмовые действия - от полутора до пяти тысяч в зависимости от количества вылетов. Столько же начислялось и за уничтожение самолетов противника на аэродромах. В бомбардировочной и штурмовой авиации каждый член экипажа получал по тысяче рублей за 5 ночных и 10 дневных вылетов и по три тысячи за 20 и 30 вылетов соответственно. За бомбардировку Берлина суммы увеличивались вчетверо. Самые большие премии были за потопленный миноносец или подводную лодку –10 000 рублей.
Начислялись деньги и в артиллерии. За подбитый танк наводчик и командир орудия получали по 500 рублей, остальные номера расчета - по 200.Такие же премии выплачивались и расчету противотанкового ружья. При подрыве танка гранатами солдату полагалась тысяча рублей. Если танк был уничтожен коллективно - полторы тысячи на всех равными долями. Все в том же 1943 году на Северо-Западном фронте за подбитые танки было начислено 376 тыс. рублей премиальных.
Начисляться-то они начислялись, только вот практически никогда не выплачивались. По результатам проверки Финуправления Наркомата обороны в 36 танковой бригаде на апрель 1945-го так и не были выплачены деньги за 75 танков и 45 самоходок "Фердинанд". В докладе отмечается, что такое положение было нормой: командиры попросту не оформляли премиальные - не до этого было.
Помимо летчиков и артиллеристов надбавки к окладу получали и в частях особого риска. Десантникам за каждую операцию полагалось по 500 рублей. Истребителям танков на "сорокопятках" и гвардейским частям платили двойной оклад. А для пропаганды и развития снайперского дела ввели особый тариф - сержант-снайпер третьего года службы получал уже 200 рублей.
Ни за ранения, ни за контузии денег солдатам не полагалось. В госпиталях раненные бойцы получали все те же шесть целковых.
* * *
Пожалуй, единственными "некомандирами", которые получали сопоставимые с средним заработком по стране деньги, было народное ополчение. За ними сохранялся оклад по бывшему месту работы за все время пребывания на фронте. Плюс те же полевые надбавки.
По такому же принципу платили и начальствующему составу пратизанских отрядов. Командир отряда получал не менее 750 рублей. Его заместители по 600 рублей, и по 500 рублей командиры взводов, рот и отдельных групп. Понятно, что деньги не сбрасывали с самолетов в мешках - они также перечислялись семьям или же выдавались по возвращении на "большую землю". Рядовые партизаны денег, опять же, не получали.
* * *
Понятно, что хотя бы минимальный прожиточный уровень эта "бухгалтерия войны" своим солдатам обеспечить не могла. Но справедливости ради нужно заметить, что в такой войне, как Великая Отечественная, этих денег могло не быть вовсе. Тогда государство свой контракт старалось выполнять, хотя он был и не обязательным.
Чего нельзя сказать о войне сегодняшней. На фоне нефтяных сверхприбылей нищенское существование наших солдат выглядит цинизмом. А отношение к семьям павших - просто преступлением.
Сколько должно было заплатить государство своим гражданам за войну в Чечне? Давайте посчитаем.
За день войны солдат должен получать около 850 рублей "боевых". В полку около двух тысяч человек - будем считать их как солдат, хотя офицерам полагается процентов на 40 больше. Итого 850*12*2000 = 20 млн. 400 тыс. долларов за год войны. Это только "боевые" только одного полка. За две войны в Чечне перебывало 87 полков. За десять лет получается 1 млрд. 787 млн. долларов.
Это без учета горных, полевых, командировочных, детских, оклада, и проч. Без учета того, что каждому военнослужащему - вне зависимости от того, был ли он ранен или нет, полагается разовая путевка в санаторий для психологической реабилитации. (В мой полк, например, пришло всего пять путевок. А еще через три года ко мне пришел следователь и опросил меня как свидетеля по факту хищения выделенных полку 4 млн. санаторно-курортных. В списке получивших деньги была и моя фамилия. Может, вернут?). Путевки - это еще по 500 долларов на человека. Всего за десять лет в Чечне перебывало около миллиона военнослужащих.
Далее. Если верить сведениям, имеющимся в одном из Управлений Минобороны (полагаю, их можно считать официальными), в Чечне было убито более семи тысяч военнослужащих. За гибель солдата выплачивается единовременное пособие в размере 100 окладов плюс надбавки (мой сержантский оклад в 2000 году составлял что-то около 800 рублей, со всеми надбавками пособие по гибели получалось порядка 120 тысяч). 120 000 умножить на 7000 получается 840 млн. рублей.
По тем же данным, санитарные потери составили более 50 тысяч человек. За ранение государство выплачивает 25 окладов (порядка 25 тысяч рублей). 50 000 человек умножить на 25 тысяч рублей - 1 млрд 250 млн рублей.
Суммируем, переводим в доллары, получаем: 2 миллиарда 356 миллионов. Цифра, понятное дело, не точная, но порядок сумм верный.