Тем временем стало ухудшаться международное положение Речи Посполитой. Угроза обозначилась со стороны Швеции. Ее король Густав II Адольф был по натуре в большей степени военным, чем политиком. Управление государством он доверил канцлеру Акселю Оксеншерне, а сам занялся кардинальной реформой армии. В полках установил одинаковый штатный состав, поделил их на роты, а два полка составляли бригаду. Это давало возможность легко перестраивать части и маневрировать ими. Король ввел единое снаряжение, вооружил солдат мушкетами нового образца – они были гораздо легче старых, заряжались бумажным патроном. Темп стрельбы увеличился вдвое. Треть солдат вооружалась длинными пиками: выставив их, прикрывала мушкетеров от атак конницы. Каждому полку придавали 2 легкие пушки. Создавалась облегченная кавалерия с карабинами – драгуны, и тяжелая, в доспехах – драбанты. В бою вместо плотных каре Густав Адольф начал строить войска в линии, обеспечивая максимальный огонь.
Испробовать новую армию король решил в Прибалтике, отобрать ее у поляков. А перед этим он отправил послов в Москву, предлагая союз. Даже сделал многозначительный ход, послом назначил Любима Рубцова, уроженца Польши. Он был русским, угодил в тюрьму за попытки защищать православие и бежал в Швецию, где был принят на службу. Царь и патриарх Филарет взвесили предложение. Русские земли отобрали в Смуту и поляки, и шведы. Но борьба на два фронта была заведомо проигрышной. Густав Адольф захватил лишь районы у Финского залива, а Сигизмунд – обширные и многолюдные области. Филарет знал и о том, что поляки по-прежнему вынашивают замыслы завоеваний, духовной экспансии. Альянс со Швецией выглядел выгодным и многобещающим. От участия в войне Россия пока уклонилась, но выразила готовность налаживать дружбу и поддержать короля, согласилась продавать ему без пошлин продовольствие, сырье для производства боеприпасов.
В 1626 г. Густав Адольф вторгся в польскую Лифляндию. Теперь война пошла совсем иначе, чем прошлая. Выигрышная тактика Ходкевича не срабатывала. По выучке и вооружению драбанты ничуть не уступали тяжелой гусарской коннице, а по дисциплине значительно превосходили. Шведская пехота ощетинивалась от польской кавалерии пиками и косила ее беглым огнем мушкетов, легких пушек. Наступление Густава Адольфа сдерживали лишь многочисленные в здешних краях каменные замки. Но это был вопрос времени, их осаждали и брали по очереди. А все полевые сражения выигрывали шведы.
Речь Посполитая снова начала зазывать в армию "вольных" казаков вместе с реестровыми. Но вскоре стало ясно, что война в Прибалтике – гиблая. С жалованьем, как обычно, было туго. А добычи не было совсем. Где ее взять, если поляки не брали города, а теряли их один за другим?
Но и султан Мурад IV загорелся воспользоваться вторжением шведов во владения Сигизмунда. Тоже ударить на поляков, расквитаться за Хотин, округлить свои владения. Рассчитывал, что после этого под его власть вернется Венгрия – она в ходе Тридцатилетней войны продолжала отбиваться от Габсбургов и слала призывы о помощи к туркам. Ну а для того, чтобы разгромить Польшу, очень полезным представлялся союз с Россией. В 1627 г. посол султана, грек Фома Кантакузин, привез в Москву грамоту, где Мурад выражал желание считать Михаила Федоровича "братом", а Филарета – "отцом", предлагал не упустить выгодный момент и вместе навалиться на Речь Посполитую. Это было блестящей комбинацией! С одного фланга – шведы, с другого – турки, а в центре – русские! Филарет ответил: "Мне с королем Сигизмундом за его неправды, как и сыну нашему, в мире и дружбе никакими мерами быть нельзя".
Заключили договор. Кантакузин, как православный, "за великого государя Мурада крест целовал, что ему с царем Михаилом Федоровичем в дружбе быть… помогать царскому величеству, а на недругов его и польского короля стоять за одно". При этом султан брал обязательство запретить "крымскому царю и ногаям и азовским людям на московские земли войной ходить", но и от России требовал призвать к порядку донских казаков. Вот теперь к ним пошли строгие приказы из Москвы – прекратить набеги. Но не тут-то было! В 1628 г. в Стамбул поехало ответное посольство и на Дону узнало, что атаман Каторжный с эскадрой уже находится в море. Дескать, "нынешнего государева указа не знали". Правда, Каторжного турки побили у Трапезунда. Но другой отряд вместе с запорожцами разорил несколько селений в 200 км от Стамбула.
Послы уговаривали казаков, чтобы они свернули военные операции. Донцы вроде бы соглашались: "Помиримся, турецких городов и сел брать не станем". Но оговаривались – это будет возможно лишь в случае, если от крымцев и азовцев "задору не будет, если на государевы украины… перестанут ходить, государевы города разорять, отцов наших и матерей, братьев и сестер, жен и детей в полон брать и продавать не станут". Если же набеги не прекратятся, "то волен Бог да государь, а мы терпеть не станем…". Такие условия оказались невыполнимыми. Мурад не мог унять татар. Охота за невольниками уже давно стала их главным промыслом. А казаки считали своим долгом расквитаться. Едва послы доехали до Турции, как узнали – "мир" снова нарушен, донцы и запорожцы напали на Крым, разграбили и сожгли города Карасу и Минкуп.
Филарет осерчал. Арестовал 60 казаков, приехавших в Москву. А на Дон послал воеводу Карамышева с отрядом в 700 ратников. В общем-то, направили его не только для того, чтобы навести порядок. Он должен был формировать казачьи отряды на приближающуюся войну с Польшей, повез для этого деньги. Но выбор был крайне неудачным. В 1612 г. Карамышев был воеводой в Волоколамске, а гарнизон у него состоял в основном из донских казаков. Он струсил, хотел сдать город полякам. Но донцы отстранили его от командования и отбили врагов. Сейчас к ним заявился "старый знакомый", да еще принялся угрожать, что будет их "вешать и казнить", что соединится с татарами и вместе с ними разорит Дон. Казаки возмутились, изрубили его саблями и утопили. Тут уж Филарет совсем разгневался. Атамана Васильева и 70 донцов, приехавших оправдываться, почему убили воеводу, взяли под стражу и разослали по разным городам.
На Дону разбушевались, созвали круг. Обсуждали – если из Москвы на них пришлют рать, объединиться с запорожцами и отбиваться, "Дон нам без крови не покидать". Или "пойдем к черкассам в Запороги, они нас не выдадут". Рать на них Филарет посылать не стал, но присылать им жалованье перестал. Хотя у турок они захватывали гораздо больше.
А война Турции против Польши, которую ждали в Москве, так и не началась. Потому что в самой Османской империи нарастал внутренний раздрай. В Стамбуле продолжали грызню между собой разные группировки знати, провоцировали бунты. Война с Персией тянулась год за годом, а конца ей так и не было видно. Поднял мятеж паша Эрзерума, передался под покровительство шаха. Вдобавок ко всему вышел из повиновения крымский хан Мехмед III Гирей. Мурад IV слал ему приказы послать орду в Закавказье против иранцев. Но татары не хотели идти в эти изнурительные походы, уносившие множество жизней. Мехмед-Гирей ответил султану, что крымцы туда ходить не будут. Тем самым заслужил горячие симпатии собственных подданных. А на Россию Мурад запретил нападения. Но Мехмед-Гирей не запрещал – чем опять же снискал любовь мурз и воинов.
Опираясь на такую поддержку своего народа, хан стал вести себя вообще независимо. Повелитель грозил стереть его с лица земли, однако крымский властитель счел, что сможет найти себе других покровителей, повел переговоры о союзе с Польшей. Паны очень обрадовались. К ним плыла просто сказочная удача! У них будет "свое" ханство! Которое не будет совершать на них набегов, которому не надо ежегодно отсылать большие суммы. Зато можно будет его использовать – и против русских, и против шведов, и Молдавию отхватить.
Но султан счел такие переговоры уже открытой изменой. В Стамбуле, как обычно, держали нескольких родичей крымских Гиреев, и Мурад в 1628 г. решил заменить Мехмеда одним из них, Джанибеком. Направил против мятежника и предводителя Буджацкой орды, могущественного мурзу Кантемира. Он поднял своих всадников, ворвался в Крым. Поддержка подданных, на которую рассчитывал Мехмед-Гирей, оказалась совсем не надежной. Некоторые его мурзы переметнулись к Кантемиру. Другие предпочли куда-нибудь укрыться и выждать, чья возьмет. А хан с верными воинами укрылся в крепости Керк-Ер, неприятели осадили его. Крымский властитель воззвал о помощи к полякам.
Польский король и его вельможи рассудили, что Мехмед-Гирея надо спасать. Очень уж полезным выглядел союзник. А поскольку он нуждается в помощи, можно будет вообще втянуть его в свою зависимость, Крым станет вассалом Речи Посполитой. Но… навлечь на себя гнев султана было совершенно нежелательно. Поляков в это время вовсю били шведы, захватили Ригу, а если еще и турки подключатся? Нашли выход – поддержать хана таким образом, чтобы Польша была к этому вроде бы непричастной. Послать казаков. Польское начальство дало указания гетману Михаилу Дорошенко, он быстро снарядил часть реестровых, позвал запорожцев. У него набралось около 6 тыс. казаков, и он повел войско в Крым.
Подоспели вовремя. Орда Кантемира не ожидала, что в ханскую усобицу вмешаются казаки. Они появились внезапно, ударили дружно. Из крепости вывел своих татар Мехмед-Гирей. На речке Альме противника разгромили. Кантемир с растрепанным воинством бросился наутек, укрылся у турок в Кафе. Казаки и Мехмед-Гирей преследовали его, к хану присоединялись новые отряды его подданных. Подступили к городу, расставили пушки, открыли бомбардировку. Но вскоре в гавань Кафы пришла османская эскадра. Привезла янычар и нового хана Джанибек-Гирея. И вот тут-то настроения татар резко переменились. Прибыл законный хан, с фирманом султана. Крымские вельможи поспешили засвидетельствовать ему свою верность и сохранить собственное положение. Перекинулись на его сторону.
Казаки очутились во враждебной стране, их стали окружать. Вырывались с боями. В рубках пали и гетман Михаил Дорошенко, и многие его подчиненные. Голову Дорошенко отрубили и выставили на копье у ворот Кафы. А Мехмед-Гирей бежал сперва в Азов. Но понял, что оттуда выдадут, и с горстью верных татар направил коней к союзникам – в Запорожье. Поляки сохранили "чистые руки", официально ему убежище не предоставляли. Он укрылся в "вольной" и "ничейной" Сечи. Однако тайно паны помогли свергнутому хану, он собрал войско из казаков и в 1629 г. попытался возвратить престол. Надеялся, когда он появится в своем ханстве, татары с радостью его встретят и перейдут к нему. Однако действительность оказалась иной. Он дважды вторгался в крымские владения, но татарская знать уже выслуживалась перед Джанибеком. Мехмед-Гирея встречали превосходящие силы. Потерпев первое поражение, он отступил. После второго пал духом и решил сдаваться. Но тут уж вскипели казаки. Хан втянул их в пропащее дело, завел в чужие края, стольких товарищей потеряли – а теперь он поедет просить пощады и подставит их на погибель? Мехмед-Гирея они убили.
Эта необъявленная война дала хороший повод для очередных обменов ударами. В том же 1629 г. запорожцы вместе с донскими казаками нагрянули к Стамбулу. Часть казачьей эскадры орудовала у входа в Босфор, а 12 лодок дерзко прорвались прямо в пролив. Их прижали 14 турецких галер, высланных навстречу. Тогда казаки пристали к берегу, закрылись в греческом монастыре и стали отстреливаться. Их товарищи услышали шум боя, и в Босфор влетела флотилия из 50 лодок. Казаки захватили абордажем и сожгли 2 галеры, высадили десант и выручили осажденных. После этого убрались, увозя большую добычу.
А осенью хан Джанибек и буджацкий мурза Кантемир организовали большой набег на Украину. 20 тыс. татар, сметая и выжигая все на своем пути, докатились до Галиции. Принялись разорять все вокруг. Жиденькие польские войска ничего предпринять не могли. Но туда быстро выдвинулись реестровые казаки и запорожцы. Их было гораздо меньше, чем врагов, но они воспользовались тем, что татары разошлись для грабежей, принялись по очереди бить вражеские загоны. 7 октября на речке Гнилая Липа обложили с разных сторон и атаковали главную часть неприятельского войска – 7 тыс. всадников. Ее разгромили подчистую, лишь немногие сумели спастись, остальных перебили, в числе погибших были сын Кантемира, несколько важных мурз. Было освобождено 10 тыс. пленных. Всего же из набега вернулось лишь 5 тыс. татар.
Но после этой победы вместо наград и благодарностей развернулись очередные притеснения казаков. Паны забеспокоились, что их, пожалуй, многовато, и они до сих пор представляют собой внушительную и самостоятельную силу, что вместе с реестровыми постоянно оказываются вольные сечевики. Количественный состав реестра действительно не выдерживался. В него старались записаться правдами и неправдами. Многие примыкали к реестровым вообще без записи, без жалованья, только бы числиться "настоящими" казаками, владеть землей. А казачья старшина во главе с новым гетманом реестровых Грицьком Черным и сама этим пользовалась. Она отделилась от рядовых, чувствовала себя "панами". Специально набирала пришлых, превращая их в собственных батраков. Да и прочих подчиненных не стеснялась использовать в собственных хозяйствах в качестве рабочей силы.
Теперь правительство затеяло "перебор" реестровых. Проверки, чистки. Удаляли не только "лишних" (а их было много), но и тех, кого сочли нелояльными к польской власти, смутьянами. Грицько Черный и его подручные рьяно принялись помогать королевским чиновникам – при этом старались сохранить тех подчиненных, кто был им полезен, а вычищали слишком строптивых или по другим причинам вызывавших их недовольство, в том числе заслуженных, боевых казаков. Это вызвало вспышки возмущения. Но и среди угнетенных крестьян нарастало брожение, все чаще прорывалось открытыми волнениями.
Польские власти видели, что напряженность нарастает, и было решено ввести на Украину коронные войска. Расквартировать их здесь на постоянной основе. Народ присмиреет, остережется бунтовать. А заодно дополнительные контингенты прикроют панские имения от новых набегов крымцев. Но результат был плачевным. Ведь коронные войска состояли главным образом из наемников. Вели они себя соответствующим образом. Разместившись гарнизонами по городам и местечкам, солдаты отнимали у людей скот, ценные вещи, продовольствие. Хватали на забаву баб и девушек. Унижали селян и измывались над ними.
Реестровые казаки стояли в тех же или соседних городах. Они уже были возбуждены "перебором", а когда стали узнавать о бесчинствах солдат, закипели. Созвали самовольную раду. Грицько Черный силился усмирить разбушевавшиеся страсти, требовал безоговорочного подчинения распоряжениям властей. Но его низложили. Избрали гетманом корсуньского полковника Тараса Федоровича по прозвищу Трясило. Он был крещеным татарином и боевым казаком. Некоторые историки приводят упоминания, что в Смуту он с отрядом запорожцев перешел на сторону русских. Потом подался на службу Габсбургам, участвовал в Тридцатилетней войне. А к России сохранил симпатии, был единомышленником Жмайло. Но коронный гетман Конецпольский и король избрания Трясило не утвердили. На казаков цыкнули, что они нарушают Кураковское соглашение, и гетманом должен оставаться Черный.
Таким образом, у реестровых оказалось два гетмана. Черный стал рассылать универсалы, призывая казаков к себе и требуя от них не слушаться "самозванца" Трясило. Но тот со своими сторонниками отправился в Сечь, и запорожцы приняли его сторону. Весной 1630 г. вместе выступили на Черного. Казаки распускали слухи, будто идут к "законному" гетману по его приказу. Но разогнали его отряды, захватили Черного в плен, по приговору казачьего суда он был казнен. От донских казаков запорожцы уже слышали, что Россия собирается воевать. Тарас Трясило отправил гонцов к Севскому воеводе Стрешневу, переслал обращение к царю с просьбой о помощи и о принятии Запорожского войска в подданство. Узнав о восстании казаков, стали подниматься и крестьяне. Били хозяев, арендаторов.
Польские войска на Украине оказались очень кстати. Коронный гетман Конецпольский с их помощью принялся усмирять и карать очаги мятежей на Правобережье Днепра, созывал шляхту. К нему присоединились и сбежавшие сторонники Черного. Но Тарас Федорович на Правобережье не пошел, распылять силы не стал. Держал их вместе на левом берегу Днепра, прикрыв переправы через реку. Конецпольский все-таки нашел место, где охрана оказалась слабее, форсировал Днепр. Казаки, сдерживая противника арьергардными боями, стали отходить. Поляки рванулись следом, осадили Переяслав.
Но их поймали в ловушку. Сюда подошел Тарас Федорович с реестровыми, сечевиками и крестьянскими повстанцами, у него было 30 тыс. воинов. Неприятельскую армию зажали между городом и своим лагерем. Развернули батареи, открыли огонь, простреливая расположение Конецпольского. А 20 мая казаки ночью подкрались к польскому охранению и на рассвете с двух сторон ворвались во вражеский стан. Только шляхтичей перебили более 300, множество польских воинов утонуло, бросаясь в реку Трубеж, другие разбегались. Конецпольского с остатками армии окружили, вот-вот могли добить. Но он вступил в переговоры. Согласился вывести коронные войска с Украины, прекратить "перебор", обещал увеличить реестр, удовлетворить другие претензии. И казаки… согласились.
Тарас Федорович отчаянно протестовал. Призывал не заключать мир, доказывал, что поляки лгут, – надо уничтожить врага и раздувать восстание дальше. Нет, его не слушались. Казачья масса бузила в радостном возбуждении. Ей достался весь польский обоз. Его уже грабили, праздновали успех трофейным вином. Кричали, что они победили. Что Кураковский договор отменен, сейчас подпишут другой! Гетман участвовать в этом не пожелал. Да и опасно было. Свои же казаки могли в угаре "победы" убить или выдать. Тарас Федорович уехал в Сечь, пытался снова поднимать народ на борьбу. Но восстание уже угасло. Казаки без него выбрали гетманом Тимофея Орендаренко, заключили договор с Конецпольским и выпустили его из рук. Поляки вроде бы стали выполнять соглашение, коронные войска вывели (тем более что их под Переяславом совершенно растрепали). Но все остальное осталось пустыми обещаниями.
Между тем Россия действительно готовилась воевать. Обстановка на Украине, союз со шведами и турками, создавали для этого самые благоприятные предпосылки. Патриарх Филарет увеличивал производство орудий, пороха, развернул военную реформу. За образец бралась шведская армия. С 1630 г. в нашей стране началось формирование первых полков "иноземного строя" – солдатских, драгунских, рейтарских (тяжелая конница). В Швеции закупались лучшие в то время мушкеты, нанимались иностранные офицеры и солдаты-инструкторы (их навербовали более 5 тыс.).
А в Европе продолжалась Тридцатилетняя война. В нее втянулись германские и итальянские государства, Испания, Голландия, Англия, Австрия, Чехия, Венгрия. Протестанты сперва проигрывали. Однако вмешалась Франция. Она была католической страной, но глава ее правительства, кардинал Ришелье, был мастером дипломатии. Он поставил целью подорвать позиции Габсбургов, чтобы Франция вышла в лидеры европейской и мировой политики. Ришелье вовлек в войну Данию. Немцы разбили ее, но тогда кардинал обратил внимание на Швецию. Франция взяла на себя посредничество в ее переговорах с Польшей и все обстряпала. Был заключен чрезвычайно выгодный для шведов мир, к ним отошли почти вся Прибалтика и даже несколько портов в Пруссии. А Густав Адольф за такую услугу обязался отправиться воевать в Германию, французы платили ему миллион ливров в год.